Глава 2

Старая электричка еле ползла по рельсам, угрожающе поскрипывая списанными вагонами. Эх, было бы у меня время, обязательно написала бы очередную разгромную статью по этому поводу. Но времени не было. Болезнь прогрессировала. Я нашла у себя все симптомы, коеми пестрил интернет: слабость, вялость, сонливость, головокружение, апатию, и неестественную кахексию, в простонародье именуемую худобой. Перебирая до бесконечности все варианты заражения, я так и не смогла установить точной даты. Кровь мне не переливали, уколы кололи (дай Бог памяти) ещё в школе, ― прививки по возрасту. Ни парикмахера, ни маникюршу, я в жизни не посещала. Об этом красноречиво свидетельствовала толстенная коса, болтавшаяся ниже попы и обгрызенные ногти. Нет, ногти я не грызла, в смысле постоянно. Дурная детская привычка напоминала о себе в период острых душевных волнений. Да и то, только тогда, когда все карандаши в доме и в редакции были перепробованы на вкус. Что ещё? Ах, да, секс и наркомания. Дурманом я не баловалась и любовью ни с кем не занималась. Не то, чтобы я блюла себя и тряслась над собственной невинностью, просто желающих лишить меня того самого дорогого до сих пор не нашлось. Меня воспринимали, как хорошего парня, верного друга, талантливого репортёра. А вот, как девушку…

Я прижалась лбом к холодному стеклу. Да, страшненькая, да, неухоженная, зато умная и смелая. Тело тяжело вздохнуло. А что, если я родилась со СПИДом, поэтому и не получила ни форм, ни стати? Эту идею пришлось отмести, как очередную нелепицу. Естественно, новорожденных проверяли на всё даже двадцать лет назад. Не было у меня этой беды. Тогда что? Кара небесная?

Не получив ответа о причинах, я перешла к следствию, как жить дальше? Сколько мне осталось? Год? Пять лет? Десять? Я протяну отпущенное время и умру от пневмонии. Так вещал интернет. Интересно, пневмония, это больно? Я никогда ничем не болела. Возможно, поэтому и страха не было.

Телефон в моём кармане завибрировал.

– Агеева! Как ты? Добралась?

Я тяжело вздохнула. Несчастные сорок километров превратились для меня в дорогу, длиною в жизнь. Сто раз пожалела, что не взяла свою машину. Но садиться за руль с таким диагнозом казалось преступлением. Вдруг умру на скорости за рулём? Из-за меня могут пострадать ни в чём не повинные люди.

– Эй, Мэри, ты заснула, что ли?

– Отцепись, Воробьёв. Как прибуду, сообщу.

Славка засмеялся.

– Связь в Дубровино плохо ловит. Только на холме антеннки появляются.

– Письмо тебе отправлю с голубиной почтой.

Мой друг перешёл на шёпот.

– Вот писем не надо. Ты вовремя свалила. Тут по твою душу явились серьёзные ребята. На вид ― киллеры из американских боевиков. Редакцию потрясли, но никто и не знает, где ты. А я, естественно, тебя не выдал и не выдам, ни под пытками, ни за деньги.

Я насторожилась. Неужто недооценила губернатора?

– Давай так, Агеева, Установим время связи. Ты на холм карабкаться будешь часиков в семь, а я в это же время новости городские тебе докладывать стану.

– Оплату чем на этот раз возьмёшь?

Славик кашлянул.

– Ты там, в избе, приберись. И будем в расчёте.

Ох уж эти мужики! Вот они вполне могли ходить по пыльным полам и спать под паутиной. Никто даже не заметил бы груды грязной посуды и засиженные мухами стёкла. Мы же, девочки, рождались абсолютно другими.

– Естественно, приберусь. А зачем тебе это? Что, в гости решил нагрянуть?

Воробьёв завис.

– Ну… э… покупателя почти нашёл. Надо бы товарный вид избушке придать.

У меня отлегло от души. Встречать гостей не было настроения.

– У тебя есть месяц, Машка. А потом продам избёнку к едрени фени, и уеду жить в Сочи. Осточертело тут всё.

Электричка замедлила ход. Вагоны жалобно скрипнули и остановились. Старушка, сидевшая рядом, толкнула меня локтем в бок.

– Дубровино. Вылезай, коли надо.

Наскоро простившись с коллегой, я понеслась по проходу, волоча за собой огромный чемодан со всеми пожитками. Ещё лишь миг, я мои ноги коснулись перрона.

Глава 3

И где деревня? Нет, я не могла ошибиться. Покосившаяся вывеска гласила о моём прибытии в пункт назначения. Но, ни таксистов у здания вокзала, ни самого здания я не нашла. Густой непролазный лес. Куда идти? Бродить по неведомым дорожкам в надежде встретить грибников или охотников не хотелось. Сразу потянуло назад, в цивилизацию. Кинув взгляд на огромный чемоданище, решила дождаться, когда чудо локомотивостроения прошлого века помчит обратно. Расписание движения поездов отсутствовало. Но не могли же те самые поезда идти в один конец? Усевшись на собственные вещи, подпёрла голову руками и зажмурилась.

Наверное, я уснула. Открыв глаза, обнаружила себя, лежащей поперёк чемодана, а рядом бородатого мужика. Мужик тряс меня за плечо, как спелую яблоньку.

– Ты чего разлеглась, дочка? Если электричку ждёшь, то она только завтра к вечеру будя.

Я встрепенулась.

– Неа. Мне в Дубровино. Где тут у Вас такси стоят?

Мужик рассмеялся.

– Вона такси. Хошь шашечки прям щас нарисую?

Бросив взгляд в указанную сторону, я обомлела. Метрах в ста стояла телега, доверху наполненная сеном, а рядом паслась тощая кляча.

Я с тоской посмотрела на мужика.

– Боливар двоих не выдержит.

Тот рассмеялся, обнажая безупречные белые зубы.

– Савраска-то? Не смотри, что тощий. Он жилистый. Не конь, ― ветер.

Кляча скосила на нас выпуклый глаз и фыркнула.

– Фёдор я. Можно Егорыч, а для своих ― бабкин дед.

На вид я бы дала деду лет пятьдесят, да вот манера общения добавляла мужику годков двадцать.

– Ладно, поехали, Фёдор Егорович.

Водрузив чемодан на верхушку стога, мы уселись на обшитую ватником доску и одновременно перекрестились.

Фёдор взял в руки поводья и серьёзно посмотрел на меня.

– Держись, девка, крепче, шоб не сдуло по дороге.

– Я Ма-а-а-ша.

Мой крик утонул в ржании коня, который, встав на задние копыта, огласил гудком окрестности и, обдав нас облаком выхлопных газов, помчался, как сумасшедший. Такой прыти от лошадки я не ожидала. Вцепившись руками в доску, служившую сидением, я широко развела ноги и упёрлась в край телеги.

Савраска нёсся по известному лишь ему маршруту, лихо перепрыгивая с тропы на тропу, пробуксовывая на поворотах всеми четырьмя копытами, и, издавая при этом странные звуки. Телегу мотало из стороны в сторону, подкидывало на валунах, кренило на виражах. Словом, адреналина хватило на всех. Мы ехали не больше пятнадцати минут, но эти минуты показались мне вечностью.

Когда лес расступился, и вдали показалась деревня, я вздохнула с облегчением. Фёдор натянул поводья. Савраска сбавил ход и потрусил по колее, изображая полудохлую клячу.

– Тут бабы наши полицейского положили.

Меня передёрнуло. Страшно было спросить, чем местным жительницам не угодил блюститель порядка. Но, проехав ещё метров триста, я увидела помост из булыжников. Деревенский аналог «лежачего полицейского».

– Это для того, шоб скоростной режим никто не нарушал.

Телега плавно переползла преграду, и я заметила вывеску. «Добро пожаловать в Дубровино. До исторического охраняемого дуба 100 метров. Граждане туристы! Берегите природу, мать вашу». И стрелка.

– А что? Тут много туристов?

Фёдор пожал плечами.

– Ты первая. Вот как Славка рекламу дал, так дело и пошло.

Хотелось сказать, что я не по рекламе, и не туристка совсем, а жертва обстоятельств, но язык прилип к нёбу.

На не асфальтированной дороге, упершись в огромные бока пудовыми кулачищами, стояла женщина. Нет, такая могла не только коня на скаку остановить. Ей целая конница Будённого была ни по чём. Да и в избу горящую входить ей не требовалось. Плюнула бы разок, другой.

– Бабка моя. Любавушка, леблядь белая, красавица.

Я со смешанными чувствами смотрела на танк в юбке. Лицо красавицы не выражало ничего хорошего.

Савраска засеменил к хозяйке и уткнулся в пышную грудь влажным блестящим носом. Потрепав коня по гриве, леблядь белая достала из-за пояса увесистую деревянную скалку и сделала шаг по направлению к мужу.

– Ты чё, хрыч старый, импотент хренов, опять за старое принялся? Девок на станции снимаешь?

Егорыч скуксился и попытался спрятаться за меня.

– Любушка, голубушка! Ты где тут девок видишь?

Скалка упёрлась мне в лоб.

– А это кто?

Водитель клячи съёжился ещё сильнее.

– Это девка? Ты чё такое говоришь, сладкая моя? Это туристка. Человек без полу и возрасту.

Обидно. И пол, и возраст у меня был. Но тут в голове родился план. Если все жители Дубровино обладали подобными формами и являлись потомками викингов, опасаться за свою жизнь мне не придётся. Нужно только контакт правильный установить.

Выпрыгнув из телеги, перекинула косу, нашпигованную сеном, назад и попыталась улыбнуться.

– Меня Маша зовут. Маша Агеева. Журналистка в бегах. Туристка по совместительству.

Лицо Любавы расслабилось. Морщинки на переносице разгладились, а глаза округлились.

– Это как?

Глава 4

Почившую бабушку Славки звали Варварой Трофимовной. Мы сидели в просторной горнице крепкой деревенской избы и пили чай.

Отдать должное Любаве, или бабе Любе, с задачей гостеприимной хозяйки она справилась отменно. Голос, подобный пожарной сирене, собрал вокруг избушки на курьих ножках всех обитателей Дубровино. Лебёдушка только глазом моргнула, а каждый понял свою задачу.

Не прошло и часа, как местные мужики залатали пробоину в крыше, а местные бабы убрались в доме. Теперь сельчане спешили к нам на званый обед со своими же разносолами.

– Вот так всё и было. Славка сказал, что губернатор киллеров по моим следам послал. Спрятаться тут предложил. Я виновато отодвинула от себя литровую кружку с очередной порцией парного молока. ― Я тут ненадолго. Не хочу вас под удар ставить.

От громкого смеха местных жителей изба задрожала.

– Так ты за нас переживаешь, дочка? ― Женщина, удивительно похожая на дедову бабку, поправила пышный бюст. ― Зря нервы тратишь. У нас в каждом доме оружие имеется, от винтовок до автоматов. Тут копатели чёрные работали. Так мы всё выкопанное конфисковали, именем государства, да в порядок привели.

– Ага. ― Двухметровый молодец, сидевший слева от меня, кивнул, сотрясая копну русых волос. ― И ружья, и патроны к ним ма. А у деда Афанасия пулемёт с гражданской остался.

– И что? Стреляет? ― мои уши шевелились, как локаторы, улавливая информацию, летевшую со всех сторон.

– Ась? Куда стрелять треба? ― Белый, как лунь, старец, мирно спавший в углу, оживился.

– Никуда не треба, деда. ― Статная женщина, разливавшая чай, махнула рукой. ― Не нервируйся попусту, а то давление подскочит, укол колоть буду. Оно тебе надо?

Афанасий затих в углу, имитируя глубокий сон.

– Это Галка, медсеструха наша. ― Егорыч склонился к самому уху. ― У ёйного мужа в сарае танк стоит. Правда, Пашка, твою дивизию, третий год починить его не могёт. Или могёт, но помалкивает. Чую, сурприз нам готовит!

– А истребителей у вас, случайно, нет?

Народ замолк и переглянулся.

– Ты шпиёнка? ― здоровенный мужик, подпиравший плечами дверной косяк, взглянул на меня не по-доброму. ― Егорыч, ты проболтался, хрен старый?

Фёдор сжался.

– Не. Я ни словечком. Вот вам всем крест. Можа, она ясновидящая?

Моя невинная шутка грозила обернуться могилой. Наличие в селе истребителя, видимо, являлось самой страшной и самой охраняемой тайной.

– Да будя вам, ― Любава разрядила обстановку. ― Тоже мне истребитель. Весь фюзюляж рыбы обглодали.

Народ натянуто рассмеялся, но напряжение не исчезло. Ссылаясь на скотину, которую кормить надо, сельчане разошлись.

Баба Люба быстро убрала со стола, вымыла посуду в жестяном тазу и расставила её сушиться на рушник.

– Давай, твою чашку ополосну.

На меня вновь нахлынула волна отчаяния. Вцепившись в глиняную ручку, я замотала головой.

– Нет. Её продезинфицировать нужно.

– Про что? ― не поняла Любава.

– Ну… намыть хорошо, а лучше в кипятке проварить.

Женщина уселась за стол и подпёрла кулачищем волевой подбородок.

– Это видано ли дело, кружки варить. Ты часом не того? ― указательный палец покрутил у виска. ― Или так теперь в городе принято?

Я тяжело вздохнула.

– Это будет правильно. Хворая я. Вирус во мне сидит. А при кипячении он погибает. Вот.

Любушка всполошилась.

– Ты тут побудь маленько, а я Галку к тебе зашлю. Умная она баба. В городе годков пять проработала. Она этот вирус в тебе в момент убьёт. Вот Егорыч мой насморк прошлой зимой подхватил, помирать уже собрался, так она его на ноги за неделю поставила.

Я только открыла рот, чтобы объяснить, чем чревата моя болезнь, а бабки и след простыл.

Выйдя из-за стола, прошлась по избе. Красотища! Именно такие строили наши предки на века. Всё тут делалось добротно и основательно. Я размышляла, хватит ли у меня денег, чтобы перекупить домовладение у Славкиных покупателей, когда дверь широко распахнулась, и на пороге возникла Галина.

– Ну, кто тут дохтора вызывал?

Огромный чемодан плюхнулся на стол. Я села на лавку и зябко поёжилась.

– Да не нужен мне доктор. Никто не нужен. Моя болезнь неизлечима.

Гала лишь плечами повела.

– Да нету таких болезней. Мать моя травками лечила, мать матери и мать матери матери молитвами отчитывали. А меня в училище послали, шоб ещё лучше в хворях разбиралась.

– СПИД у меня. Слыхала про такое?

Женщина упала на табурет.

– Это ж как, болезная?

Сама бы знать хотела.

– Даже предположить сложно. Я все варианты перебрала. Ни уколов, ни парикмахеров, ни наркотиков.

– Может, мужик твой заразу притащил?

Хотелось рассмеяться, но я сдержалась.

– Галина! Посмотрите на меня внимательно. Какой мужик на меня позарится? Не было их и нет.

Во взгляде целительницы я прочитала сочувствие.

– Ты вот чего, подруга, слухай сюды. Я про этот СПИД всё знаю. Вот так просто диагноз никто не поставит. Тут обследоваться надо. Что при СПИДе опасно?

Я пожала плечами.

– Всё.

Галя рассмеялась.

– При СПИДе опасно простуду подцепить или болячку какую. Иммунитет слабенький. Организм не справится. Мы твой иммунитет укрепим, а Бог даст, так и вылечим. Вирус, он где живёт?

– Где?