Александр Хоровец: Если за тебя перепишут текст, ты ничему не научишься. А если ты сам додумаешься, пусть не с первого раза, пусть с десятого, но ты сам поймешь, как надо – вот тогда это наука

Всё по блату! Но ведь вопрос не в том, кто и куда тебя взял. Вопрос в том, что ты сделал с этим дальше. Можно ходить и гордо кричать какая крутая у тебя работа, как тебе повезло оказаться здесь и не прилагать никаких усилий. А можно изо дня в день доказывать себе и окружающим, что когда-то в тебя не зря поверили. Что здесь ты – на своем месте, а не занимаешь чужое. Александр Хоровец попал на телевидение по воле случая и не на самую престижную должность. Три года он проводил в монтажной и лишь украдкой подсматривал, как работают новостные корреспонденты. Мечтал ли оказаться на их месте? Конечно. Несмотря на отсутствие должного образования и опыта. Но только упорство и работа над собой помогли Александру заслужить эфирное время и должность специального корреспондента. А вовсе никакой не блат.

Справка: В журналистике – с 2011 года. Прошел путь от рядового редактора до специального корреспондента Агентства теленовостей. Автор документальных фильмов «Вековой рубеж» к 100-летию пограничных войск, «Атлас в дорогу. Народный тест-драйв» и множества специальных репортажей. Награжден медалью «100 лет органам пограничной службы Республики Беларусь» и почетными грамотами, лауреат многих профессиональных конкурсов.

Facebook: @belihap.

О СЛУЧАЙНЫХ НЕСЛУЧАЙНОСТЯХ

– Александр, о какой профессии вы мечтали в детстве?

Как все мальчишки: то космонавт, то летчик, то милиционер. К профессии милиционера или военного я шел уже осознанно. Мой хороший друг поступил в Академию МВД, а я всегда за ним тянулся. Он жил в Пинске, профессионально занимался легкой атлетикой, а летом приезжал к бабушке в деревню. Там мы и познакомились. Как сейчас помню: он уезжал, а я продолжал бегать. В то время к ЗОЖу в деревне относились скептически. А пробежки достаточно длительные, и надо мной все смеялись: кто он, зачем он бежит, куда он бежит, зачем ему это надо? Каждому не объяснишь. Поэтому, чтобы лишний раз не мозолить односельчанам глаза и не быть объектом для насмешек, я выбирал самые укромные места и занимался спортом фактически на болоте. Но после 11 класса не поступил в университет и пошел в ПТУ, чтобы не терять год. Закончил с красным дипломом. Мне одному с потока присвоили 4-ый разряд электрогазосварщика. И сегодня я до сих пор неплохо справляюсь с электродами, и даже сделал пару лавочек и столов дяде на дачу. Рабочая специальность в быту очень сильно выручает.

– Что было после ПТУ? Неужели журфак?

Нет. Я всё еще мечтал о профессии военного. Но так как у меня – российское гражданство, поступать в академию МВД или военное училище я не мог. А точнее, это оказалось невероятно сложным – слишком много бумажной волокиты, да и в сроки подачи документов уже не вкладывался. А помочь в Столинском РОВД мне отказались. Наверное, тоже решили не заморачиваться. Я по-прежнему занимался спортом, увлекался предметом «Человек. Общество. Государство» и решил подать документы на спортивную психологию в Университет физкультуры. Прошел тестирование, физподготовку и поступил на бюджет. На тот момент я реально хотел этим заниматься, мне было интересно. На четвертом курсе мне даже предлагали остаться и работать в университете. После практики в школах поступали предложения о работе учителем физкультуры. Что касается творческой жизни, то она со мной – с детского садика. Всегда любил публичность, всегда любил выступать. Участвовал во всевозможных сценках, спектаклях. В школе вел все выпускные вечера и линейки. И никогда не боялся быть смешным. Даже в ПТУ участвовал в творческих конкурсах. И в университете было то же самое. Играл в студенческом театре, со второго курса возглавил студенческий совет факультета.

– А о журналистике вы когда-нибудь задумывались?

Вообще никогда. Я даже никогда не думал, что когда-либо попаду на телик. На четвертом курсе серьезно задумался о работе. У меня был вариант остаться в университете на кафедре и серьезно заниматься наукой или пойти в училище Олимпийского резерва и работать психологом. Но судьба сложилась иначе. Благодаря активной жизненной позиции и участию в разных мероприятиях, мне посчастливилось познакомиться с людьми, которые работали на телевидении. Мне поступило предложение: «Хочешь на телик?» – «Телик? Да вы шутите?» – «Нет, не шутим. У нас освобождается ставка, человек выиграл „гринкарту“ и улетает в Америку. Нужно закрыть место» – «А что делать? Как делать?» – «Мы тебе всё расскажем, всё покажем». Мне ничего не обещали: просто иди, попробуй, это всего лишь шанс. И вот я пришел попробоваться.

О РЕЛЕЙКАХ И АМБИЦИЯХ

– Какую работу предстояло выполнять на таинственном телевидении?

Я попал в отдел корреспондентской сети Агентства теленовостей (АТН). В то время его возглавляла Ольга Шпилевская. За мое обучение взялся тот самый счастливчик – Гена Плескацевич, который через месяц улетал в Америку. Моя основная задача – принимать новостные репортажи из областных городов, проверять качество картинки и звука. Это сейчас все материалы отправляют через интернет. А тогда была релейная связь. Кстати, самая надежная и по сей день. В монтажной стоял довоенный аппарат, похожий на телефон. В военных фильмах часто можно увидеть такое средство связи. Я приходил в монтажку, набирал центральную аппаратную и просил связать меня с одной из областных студий. Крутишь ручку и спрашиваешь: «Могилев, меня слышите?» – «Слышим» – «Запускайте картинку». И вот у меня на экране появляется сюжет корреспондента из Могилева. Я проверял качество картинки и качество звука. Конечно, не на глаз. В монтажной много мониторов, большой пульт, усилители, осциллограф. Именно по показателям умных приборов я и оценивал пригодность материала к эфиру. Если всё хорошо, вставлял кассету в магнитофон и нажимал на BETACAMе кнопку REC – запись пошла. Дальше отсмотр. Если где-то подрыв, то опять переписывали. Потому что на кассете и пленка может зажеваться, и еще что угодно.

– Сложно было освоиться?

Было очень сложно, особенно для меня – гуманитария, который всю жизнь занимался психологией и физкультурой, а тут садишься за серьезную технику. Благо, все мы обучаемы. И я научился. Конечно, не сразу. Первое время у меня постоянно были мокрые ладошки. Никогда не забуду этого чувства. Ты заходишь в аппаратную, а с тебя просто капает. Настолько я волновался. Было очень ответственно, потому что я фактически последний человек, который отсматривает материал, после чего он выходил в эфир. Если вдруг что-то не так, то я получал по голове. Со временем волнение ушло, появилась уверенность, опыт. И когда меня что-то не устраивало, то звонил корреспонденту и просил заменить тот или иной план, или перечитать еще раз текст, так как был брак по звуку. Так пролетели три года. Мне стало скучно, и я решил, что могу делать больше.

– Чувствовалась нехватка профильного образования?

Нет, образование для меня не самое главное было. Глядя на корреспондентов, думал: я могу так же. Попросился вместе с журналистами выезжать на съемки. «Да, пожалуйста», – ответили мне. В АТН никто никому не отказывает. Попробуй себя. Почему нет? Определился с отделом – «Зона Х». А так как работа на релейках, в основном, после обеда и до упора, то все свои дела забросил. Я приходил с утра и ездил с корреспондентами, смотрел, как они делают, пробовал писать. Первые мои тексты, конечно, оставляли желать лучшего. И за некоторые моменты меня критиковали. Я понимал: скорее всего из меня ничего не получится. И я бросил. Стал просто ходить на релейки.

О ВТОРОМ ШАНСЕ И НАУКЕ ПИСЬМА

– Что же такое сказали, что отбили всё желание?

Сказали, что всё плохо: «То, что ты сделал, это плохо». Сказали так несколько раз. «Иди переписывай и всё». Но как? Некоторые тексты по пять раз переписывал. Я не понимал, чего от меня хотят. С моих пробных сюжетов мне просто смеялись в лицо. Сегодня я говорю большое спасибо этому человеку, это была очень классная школа. Если за тебя перепишут, ты ничему не научишься. А если ты сам додумаешься, пусть не с первого раза, пусть с десятого, но ты сам поймешь, как надо, вот тогда это наука. Это очень жестко, это очень больно. Многие такого не выдерживают. Но это работает. Это я сейчас могу сказать большинству журналистов, которые приходят после журфака: «Вы ничего не понимаете, так делать нельзя». Собственно говоря, мне сказали то же самое. И в какой-то момент я решил, что это не мое. В общем, с «Зоной Х» не сложилось.

– Желание стать корреспондентом победило эту боль?

Да, но на это потребовалось где-то полгода. Я опять как-то воспрял духом и подошел к Ольге Шпилевской. Она меня поддержала и отправила на съемки. Как всегда, самые элементарные: зоопарк, погода, цветочки, котики-собачки – как мы называем, то, что нельзя испортить. А если и испортишь, то очень быстро за тебя переделают более опытные коллеги. И по чуть-чуть, по чуть-чуть, по чуть-чуть… Сегодня я уже три года работаю в кадре. Когда открываю свои первые тексты, просто ужасаюсь: неужели я мог это писать? Там не то, чтобы плохо, просто очень примитивно. Очень примитивные вопросы людям задавал, примитивные комментарии – то, что сегодня я уже не делаю. Это как у маленького человечка первые шаги. Он такой неопытный, постоянно падает, но всё равно встает и идет к своей цели. И я тоже – так настырно, несмотря ни на что. Друзья мои говорили: «Оно тебе надо? Зачем? Пойдем потусуемся где-нибудь?» Я говорил: «Нет, ребята, я так хочу». Здесь главное упорство и желание работать. А красиво и грамотно писать – это все приходит со временем.

– Получается, чтобы писать талант не нужен?

Возьмем алмаз. Для того, чтобы он стал бриллиантом, должна быть огранка. То есть должен быть мастер, который все эти углы красиво срежет. Да, талант, конечно, нужен. Но, как сказал один из великих, это всего лишь 1%, а 99% – это усердие. Нужно постоянно работать над собой. Я не считаю себя журналистом с большой буквы. Смотрю на коллег, которые работают рядом со мной, и постоянно у них учусь. Мой день начинается с открытия новостных лент и заканчивается тем же. Просматриваю все новости: белорусские, российские, украинские, западные. Много смотрю российских каналов, как там подают информацию. Постоянно подмечаю: ага, вот так он сделал, точно, я могу вот так сделать, только чуть по-другому. Постоянно у кого-то учишься. Очень много читаю литературы, в основном, художественной. Сейчас это Иван Шемякин «Возьми мою боль». Но чтение, только после того, как уложу спать ребенка. Иногда моя супруга говорит: «Саш, сегодня без чтения, побудь со мной». Жду когда она приснет, тихонько встаю и иду на кухню. На чтение, как правило, отвожу не больше часа. Всё-таки спать тоже надо.

– Какие нелепые вещи вы делали в самом начале?