Павел Лазовик: Я люблю амбициозных людей, но не люблю нездоровые амбиции. Подчас первый вопрос от корреспондента-практиканта: «Когда у меня прямой эфир и сколько я начну зарабатывать?» А что ты умеешь?

Если чего-то очень-очень хочешь, то обязательно это получишь – философия весьма привлекательная, но вот насколько она справедлива, журналист и ведущий Белтелерадиокомпании Павел Лазовик на себе не проверял. Он-то знает: нужно не просто хотеть, нужно делать. Быть простым и лаконичным. Быть живым и интересным. Быть информативным и полезным. За его ровным и уверенным голосом, за статной осанкой скрываются годы тренировок и работы над собой. Даже спустя столько лет, когда в портфолио есть не только ведение теле- и радиопрограмм, но и комментирование детского «Евровидения», музыкальной церемонии «Grammy» и премии киноакадемии «Оскар», Павел продолжает, как модно сейчас говорить, лепить лучшую версию себя. Неизменным остается лишь искренняя любовь к журналистике и юношеское любопытство к своему герою.

Справка: В журналистике с 2000 года. Были должности от младшего редактора до заведующего отделом. Работал в Белтелерадиокомпании и телерадиокомпании «Мир», на радиостанциях «Альфа-радио» и «Минская волна».

Instagram: @pavel_lazovik.

Facebook: @pavel.lazovik.

О ВЫБОРЕ ПРОФЕССИИ, УЧЕБЕ И ЖУРНАЛИСТСКОМ ЧУТЬЕ

– Павел, для вас журналистика стала осознанным выбором?

Этот выбор был двояким. Класс 5—6, гимназия города Молодечно, всё на белорусском языке – я начал протаптывать дорогу в издании школьной стенгазеты, что стало очень хорошей пробой пера. Ужаснейшая техника, все принтеры старые, всё на дискетах, но тогда это был такой драйв – делать что-то о школе. Потом, когда в 10 классе наступило время выбирать профессию, я за руку с одноклассницей поехал в Минск на день открытых дверей. «Ну, куда?» – «Давай в БГУ». Выбирали по предметам, которые несложно сдать и так совпало, что это оказалась журналистика. Можно сказать, что выбор был полу-осознанный.

– Но на журфак не так и просто поступить. А как же материалы?

За год можно дошлифовать и сделать необходимые публикации. Опять же у меня была стенгазета. И всё-таки, больше этот выбор зависит от знаний и умений. На журналистику должны идти люди, у которых уже зрелый мозг. Твое первое желание не должно быть как можно скорее попасть в кадр. Ведь все мечтают о славе, что тебя начнут узнавать, будут объявлять твою фамилию. Это абсолютно не самоцель. Если ты интересуешься жизнью, ты любопытен, идешь по улице, где что-то произошло, и ты остановился, сфоткал, записал, хотя бы на уровне зеваки, у тебя уже мозг работает в нужном направлении. Ты должен понимать, что то, что собирает людей, оно происходит не мимо – ты в этом событии и ты хочешь о нем узнать. Вот тогда это твоя профессия.

Валерий Аграновский⁷ говорил: «Журналист должен удивляться». Если этого умения нет, даже в банальных вещах, в жизни, в работе, наверное, профессия журналиста не для тебя. Потому что когда собеседник рассказывает о надоях, накосах, о сфере космоса или политики, тебя, возможно, эти темы мало волнует как человека, но как журналиста и профессионала тебя они должны удивлять: «Правда? Вы действительно это сделали своими руками?» И тогда человек видит твою реакцию, что тебе это интересно и тогда он будет выдавать нужную информацию. А если ты будешь сидеть и думать: «Так, мне вот эти вопросы надо задать. А что потом приготовить на ужин? А еще зуб болит и детей надо забрать из сада» – значит, это не твое. Эфир, общение с человеком в студии или вне ее – это забыть всё, выкинуть из головы. Есть только этот момент. И, конечно, база нужна. У меня – это кукольный театр, где я играл со второго класса. Неосознанно выбрал этот кружок, но он помог мне в профессии: это не боязнь публики, это умение что-то формулировать в устной форме. А так как это школьный театр, все постоянно болели, поэтому я был и звонкой Петрушкой, и серьезной Собакой. Это тоже нужно было уметь, и затем в работе на радио и телевидении оно помогло.

– Как отнеслись ваши близкие к такому выбору профессии?

Нормально. Я считаю, что ни в коем случае не для родителей и не для знакомых ты выбираешь профессию. Это должно быть внутри тебя. Если у тебя есть успехи в любом деле, и тебе это нравится, ну, какой родитель не будет радоваться? Даже если это не близкая им профессия: они медики, а ты вдруг выбрал журналистику. Вот, нравится ребенку такое. Жизнь-то твоя.

– Но пока еще не добился успехов, наверняка, есть много предрассудков у окружения?

Если всего бояться, то тогда лучше закрыться дома и не ходить никуда, потому что и кирпич на голову может упасть. Нужно понимать, что ты проживаешь свою жизнь, и ты строишь ее сам. У кого-то больше возможностей, у кого-то меньше. Но желание открывать двери делает из человека чудеса. И в журналистике только так. Потому что если ты не умеешь открывать двери ключом или ногой или не открыть дверь, но влезть в окно – ты в этой профессии никто. Информацию же просто так не выдают на блюдечке или темы готовые. Они, может, и валяются под ногами, но это нужно уметь найти, собрать и преподнести. В журналистике чутье и умение должны быть.

– Этому чутью можно научиться или оно врожденное?

Можно научиться. Врожденного таланта, чтобы сесть к микрофону или в кадр и чтобы тебя полюбила камера, может быть, уникумы такие и есть. Но в своем большинстве это куча старания, желания и какого-то профессионального роста, который происходит постепенно. Нужно созреть. Понятно, что есть таланты, кто-то более телегеничен, кто-то менее. Но этому надо учиться. Не бывает такого, что человек прочитает кучу книжек и сядет к микрофону и тут же проведет гениальный эфир. Также не бывает, что человек ни разу не занимался этим, ничего не читал, сядет к микрофону и тоже проведет гениально. В любом случае, нужно начинать с нуля, практиковаться.

И вообще я считаю, что у нас большая беда в профессии: нет практического обучения, конкретно азам профессии, ключевым навыкам. Если это высшая школа, там требования высшей школы, свои традиции, свои предметы, свои подходы. Очень уважаемые люди, профессоры, доценты преподают, но это, к сожалению, совсем не то, чем сегодня дышит профессия. Вряд ли они следят за техническими новинками, за новинками подачи жанров, а время диктует свои правила. Несколько лет назад мы только начинали использовать какие-то лайфы, а все эти соцсети и смски – такого раньше вообще не было. И за всем этим трудно уследить, получается только у тех людей, кто сегодня делает радио и телевидение.

– Но что-то же журфак вам дал?

Да, он дал сильнейшую конкуренцию. Потому что на журфаке – среда таких же очень талантливых, живущих мыслью быть популярным и достичь успеха. Ты смотришь, что ты не один – такой красавчик, а выбрать нужно именно тебя – так должен мыслить любой здравомыслящий человек, который хочет выжить в профессии и достичь успеха. Это подстегивает, надо обязательно оказаться в этой среде, где все живут единым желанием. Более того, на журфаке была сильнейшая база языковая, стилистическая, литературная – это нужно. Но всё-таки стоит сделать половину программы или даже меньше половины, а большую часть времени уже с первого курса посвящать вниканию в профессию, работе в эфире, монтажу, чтобы студенты видели, чем они дальше будут заниматься. Нужно шлифовать мастерство, но это происходит только тогда, когда ты сядешь к микрофону, нажмешь кнопку и почувствуешь дрожь в коленках. У тебя первая трясучка, главный вопрос: комом будет или не комом? Но главное, чтобы этот эфир был, и хорошо если он будет уже в момент учебы.

О РАДИОЭФИРЕ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ПРИЕМАХ

– Как вы попали в радиоэфир?

Это было стечением обстоятельств. Мое первое место практики и так посчастливилось, что я здесь же и остался – уже лет 15 и даже больше. Было много всего: и радиостанции, и телевидение. Везде есть свои какие-то нюансы, но основная идея: ты должен быть интересен миру. И знаете в чем кайф, что подогревает интерес? Ты первый узнаёшь больше, чем миллион, сто тысяч или десять человек, но ты эту информацию несешь в своих устах и рассказываешь ее миру, ты узнаёшь это первым. Хорошо, когда происходят какие-то события, тогда у журналистов есть работа. ЧП, катастрофы и еще что-то – для нас это работа. Когда всё гладко и тихо, можно отложить на завтра и на послезавтра, тогда не совсем есть то, ради чего журналист вообще живет. Потому что хочется больше событийных новостей.

– Получается, вам не пришлось столкнуться с тяготами поиска работы?

Нет, абсолютно. Как-то так само всё находилось. Вообще, секрет еще один: на радио и телевидении любят мальчиков. Потому что сам по себе мужской разговор весомее воспринимается, чем дамский. Конечно, есть музыкальные программы, где лучше будет – женский голос. Но информационные и аналитические – здесь больше доверие к мужским голосам, так исторически сложилось. Востребованы мужские голоса, а их, как правило, не хватает, поэтому парням немного проще. Даже когда студенты приходят на практику, я обращаю внимание на то, что перспективнее было бы взять мужской голос. Хотя нельзя сравнивать кто талантливее, здесь чисто из практики: кто востребованнее.

– Помните свой первый эфир?

Да, мой первый прямой эфир был на курсе втором или третьем. Уже тогда мне доверили прочитать выпуск новостей. Сразу сказался психологический страх. И чтобы его было меньше, нужна практика. Так как практики не было, я не знал, что это такое. На словах объясняли, вроде знал алгоритм действий. Но так, чтобы ты себя в этот момент прочувствовал, вот этого не было. Поэтому нужно было найти в себе силы, пережить мокрые коленки и сердцебиение, когда сердце выпрыгивает. Самое страшное – это услышать свой голос в наушниках или со стороны. Думаешь: какой ужасный голос, неужели это я. Если бы этого было меньше, я бы тогда не так сильно волновался и переживал. Если бы мне сказали, что твой голос будет не такой, «на, послушай сначала», я бы не так его воспринял. Тренировки – это то, чего мне не хватило.

Например, если олимпиец идет на рекорд, ему говорят, что надо подойти, поднять штангу, выжать. А как это происходит, всё отрабатывается на тренировках: он берет и каждый день эту штангу – туда-сюда. Точно так же и в профессии журналиста: нужно выйти в прямой эфир. Поэтому речь, артикуляция, мимика, расположение мышц, их разогрев, тренировка – это есть основа, которой сегодня приходится заниматься. В советское время были целые школы, которые разработали гимнастику для дикторов радио и телевидения. Со временем на это меньше стали обращать внимание, и это беда. Потому что если ты подготовишься, разогреешь свой речевой аппарат, свои мышцы лица, сделаешь психологический настрой, язык будетв нужном месте, в нужное время и успевать за тем, что ему посылает в прямом эфире мозг, тогда у тебя еще прибавится процент успеха, потому что ты не будешь сбиваться и волноваться. Это все снимается такой суперподготовкой, которая должна быть ежедневной. И я до сих пор ее делаю. Я уже знаю свои подводные камни, на которых могу споткнуться, и делаю всё, чтобы этого избежать. Научиться, как сидеть в кадре, как писать – всё это можно. Но оно базируется на том, что заложено в тебе чисто физиологически. Если ты сможешь в нужном месте открыть рот нормально, тогда речь у тебя будет «несоплявая», ты сможешь нормально звучать. Конечно, отрабатывается всё: и тембр, и подача, и ритм чтения, и интонация. Всё это совершенствуется со временем тренировок, ежедневных и скрупулезных.