Еще я подобрала для себя очень действенную скороговорку: «Ужа ужалила ужица. Ужу с ужицей не ужиться. Уж от ужаса стал уже. Ужа ужица съест на ужин». Вот этот звук «ж» как раз помогает прочувствовать свой «низ». И каждый день перед эфиром я по несколько раз проговариваю эту скороговорку. Меня уже коллеги дразнят: «О, ужица пришла, давай рассказывай свою любимую». Еще мне помогает пение. Я пою некоторые песни и тоже чувствую, как голос пробуждается. Это такие экспресс-методы. Есть, конечно, более действенные упражнения, которые требуют больше времени. Но на работе их не поделаешь, не всегда получается. Да и чисто физически не найдешь такого места, где можно спрятаться, будешь только коллег отвлекать.

– А дома?

Раньше, когда только начинала, конечно, много занималась дома. Может, по часу делала какие-то большие-большие комплексы упражнений. Скажем по-честному, столько времени ты не будешь находить на часовые занятия всю жизнь. Эти упражнения ценны до того времени, пока ты не прочувствуешь правильное дыхание, опору голоса. Когда прочувствуешь на своем теле, что уже начинаешь дышать животом, нет необходимости столько времени тратить на упражнения. Уже физиологически получается быстрее перестроиться. Точно так же, как и низкий голос. Ты его уже прочувствовал: о, как это я говорила, как я ощущала? Некоторые опытные журналисты не делают разминку в принципе, сразу садятся к микрофону и у них всё получается. Настолько всё отточено, что они сразу «в голосе».

Хотя по новым тенденциям сейчас нужно говорить в радиоэфире своим совершенно естественным голосом, которым ты и в жизни говоришь. Это раньше были больше в почете дикторы с низкими голосами, многие даже курили специально, чтобы хрипотца появилась. Сейчас нет. Слушатель настолько избалованный, что ему эти поставленные голоса уже не интересны, ему хочется послушать из приемника такого же человека, как и он сам, которого он мог только что видеть на улице, который тоже ездит в метро, который говорит о совершенно простых будничных вещах – вот это привлекает. А слушателя сейчас действительно очень сложно удивлять, и радиостанциям нелегко в борьбе за «ухо».

– Импровизировать в эфире наверняка приходилось. В чем секрет хорошей импровизации?

У меня в эфире было всё. Когда я только пришла на «Радиус FM», это было довольно серьезное радио. Помню, мы много говорили о пробках, какие-то новости давали, была ставка на информацию. Даже если ты диджей, ты не кричишь: «Всем привет! Доброго вечера! Клевого настроения!» Там было что-то серьезное. Потом времена поменялись, мы немного изменили свою направленность, стали омолаживаться и стало больше развлекательных проектов. Там как раз импровизационная манера, особенно, когда ты работаешь в паре. У тебя шоу, ты с напарником – пиши не пиши текст, что он ляпнет, одному ему известно и то не всегда. Поэтому надо быть начеку, чтобы как-то адекватно отреагировать, не затормозить в эфире, а поддержать диалог. Мы пытались за кадром проговаривать диалоги, но тогда слышно, что это не живое общение, а чтение по ролям. Когда импровизируешь, получается более искренне, более реалистично.

Сейчас сезон 2016—2017, у нас новый формат CHR – это современное хитовое радио, то есть горячие хиты, самое «новье», которое только появилось. Соответственно, аудитория такого радио – это молодежь от 16 до 30—35. Люди старше уже не слушают такую музыку. Следовательно, нужно и направленность в общении поменять. Поэтому у нас уже новый виток, новые установки. Это выходы диджея строго на песне без музыкальной подложки – говоришь ровно столько, сколько в песне длится проигрыш в начале композиции либо в конце, на текст нельзя заходить, потому что Alan Walker потом обидится. Это некрасиво, если уже говорить по правилам этики. Проигрыши длятся 15—20 секунд, 30 секунд, если тебе повезет. И за эти 20 секунд ты должен сказать всё: кто ты, что ты, зачем ты в эфире, какой ты хочешь посыл дать аудитории. Это катастрофически сложно. И ты должен вовремя закончить, потому что уже начинается следующая песня, и ты не имеешь права на нее залезть. Я такого экстрима за предыдущие пять лет не испытывала. И тут надо писать текст. Потому что если ты начнешь импровизировать, ты не влезешь в эти рамки – ты обрубишься на половине слова или испортишь песню, что недопустимо в таком формате.

– Какие приемы помогают при написании текста для эфира?

Хочешь ты этого или не хочешь, но радийный опыт откладывает отпечаток на твои тексты. Потому что когда хочешь написать какую-то статью для печатных СМИ, приносишь редактору материал, а он говорит: «Классный материал, но как-то по-радийному» – «Как по-радийному? Я же вроде не старалась писать радийный текст» – «Вот этот текст хочется не читать, а говорить». Наверное, это короткие фразы, это «один абзац – одна мысль». Потому что в радио есть такое правило: один выход – одна мысль. Ты не можешь сказать: «Вот сейчас была клевая песня. Слушали новинку от NEWMAN. На улице че-то подморозило. Слушайте, я заморозил в прошлом году овощи, до сих пор ем их. Кстати, о еде, если вы сейчас перекусываете, приятного аппетита…» Когда много мыслей в голове, так нельзя говорить на радио. Если ты вышел с разговором о пробках, будь добр говори о пробках и замолчи. Если у тебя есть другая мысль, будет другая возможность выйти с ней в эфир. И помним, что радио чаще слушают как фон, редко для получения информации. Поэтому нужно быть максимально простым, чтобы слушатель уловил, что ты о чем-то рассказал.

О СЛОЖНОСТЯХ И ИХ ПРЕОДОЛЕНИИ

– Что стало самым сложным в освоении радио?

У меня в принципе много сложностей на радио возникает. Либо я сама создала в голове какую-то важность радио в своей жизни. И так боишься испортить, так боишься упустить этого журавля, что волнуешься чрезмерно, и это мешает. Много сложностей возникает из-за волнения. До сих пор очень нервничаю – весь эфир мокрые ладошки. Я даже говорила об этом с педагогом по речи: как избавиться, ведь столько уже работаю. Всё было, вот, правда, было всё, мне уже нечего бояться. А я волнуюсь. Откуда это? Педагог мне ответила: «Может тогда тебе не стоит этим заниматься?» Я возмутилась: «Как? Мне стоит этим заниматься!» Поэтому основная моя сложность – это волнение в эфире. Когда импровизируешь, его больше.

Много импровизации, когда ты берешь интервью, когда у тебя гость в эфире. Интервью – это, в принципе, самый сложный жанр. И это высокий профессионализм – делать хорошие интервью. Я вот учусь много лет и пока еще для меня сложно сделать настоящую «конфетку». Надо расположить собеседника, разговорить и не сделать еще одно из сотен интервью, которые уже были с этим человеком. Конечно, ты к беседе всегда готовишься, много читаешь, смотришь, о чем этот человек рассказывал у других журналистов, пишешь себе список вопросов. И если ты идешь строго по этим вопросам, значит, всё пропало, интервью испорчено. Если понимаешь, что тебе не удается построить беседу, тебе не удается отложить свою бумажку в сторону и просто говорить, тогда можешь считать, что у тебя не получилось. Или ты так себе профессионал, или он так себе собеседник. Моя главная задача – чтобы получилась реально классная беседа. Когда после интервью приходят сообщения от слушателей: «Ой, вы как будто там просто так посидели, поговорили за чашкой кофе, спасибо, я тут слушал и кайфанул». И ты думаешь: да, как хорошо мы сегодня поработали. А если ты после интервью уходишь немножко неудовлетворенной, вроде как и вопросы были по делу, вроде ты на них и ответы получил. Но ты не получил откровения, ты не стал за время этого интервью ближе к герою, ты с ним не словил одну волну – я не считаю, что это удачное интервью.

– Если интервью не получилось, кто в этом виноват: журналист или герой?

Конечно, мне хотелось бы переложить часть ответственности на собеседника. Мол, он – звезда такая, что не подойти к такому со своими вопросами. Но ты понимаешь, что у журналистов, которые относятся к мега-профи, такого не случается. У Урганта, например, я не видела ни одного неудачного интервью. А ведь ему тоже не со всеми легко, к нему тоже приходят незнакомые люди. Здорово, когда к тебе на интервью приходит хороший знакомый, с которым тебе всегда легко. И ты не переживаешь, и ты не боишься поднимать с ним любые темы, он рассчитывает на тебя, а ты на него – что он наболтает тебе с гору всего, что нужно. А если незнакомый человек, то с ним сложнее. Попробуй незнакомого человека вытянуть на откровение – вот это, наверное, и есть мастерство.

– Есть свои хитрости в проведении интервью?

Я стараюсь приходить в студию гораздо раньше собеседника, чтобы приготовить ему чаек-кофеек. Узнаю заранее какие-то его фишки, которые он любит, чтобы встречать уже на какой-то дружеской волне. Например, был у меня рэпер Murovei, и я для него испекла торт «Муравейник». Он пришел, а его ждет «Муравейник», и уже у нас появилось что-то общее. И понятно, что после эфира он не идет домой, а мы сидим и едим торт. Если это музыканты, они часто приходят с инструментами. Пока они их настраивают перед эфиром, я стараюсь присутствовать и задавать какие-то совершенно дурацкие вопросы. «О, а что это у тебя? Шейкер? Никогда не видела». На самом деле, я видела этот шейкер и у всех у них спрашивала про него. Зато они начинают сразу с интересом рассказывать что это, где эту штуку взять и зачем использовать. И когда ты садишься с ним к микрофону, как-то легче беседа идет, легче найти общий язык. Ты ведь с этим человеком уже контакт наладил, три мандаринки съел – и вот оно пошло. А иногда бывает и как на войне, и думаешь: скорее бы это интервью закончилось. Слушатели, кстати, тоже очень чувствуют, что собеседник не открывается, бывает, даже пишут об этом. А еще бывает, когда человек не уходит сразу после интервью, вы еще час сидите, уже не в студии, кофе попиваете. И ты понимаешь, что в следующий раз тебе будет намного проще его позвать, больше шансов, что он согласится, потому что вы расстались в неплохих отношениях, и в принципе, в следующий раз будет легче. Вот они секреты – в чашках выпитого кофе.

О КРИТИКАХ И САМООЦЕНКЕ

– Критики в вашей жизни были?

Конечно, и очень много. Первые критики – это слушатели, от них бывают отзывы. Большинство приятных и за это спасибо. Пишут в соцсетях, если ты кому-то понравился, запомнился. Это придает сил. Но есть и люди, которым ты не понравился. И они тебя тоже найдут. Но если человек постарался, написал, что не очень-то ему нравится эта Задора, то и за это ему спасибо – лишь бы не проходил мимо. Есть же такое мнение: любите меня, ненавидьте – только не будьте равнодушными, потому что это страшнее всего. Я к замечаниям от слушателей отношусь совершенно спокойно. Такая критика чаще направлена просто на то, чтобы поругать. Более неравнодушна – к критике моих коллег. Часто прошу знакомых из сферы радиовещания послушать мой эфир и сказать свое мнение. И эту критику очень жду. В такие моменты замираешь от волнения – ведь специалисты тебя по-другому оценивают. И когда говорят: «Ты что заболела? Какой-то песочек еле уловим в голосе» – ты понимаешь, что от уха профессионалов действительно ничего не утаишь. Критика от коллег, как правило, конструктивная, ты за ней тянешься. Она говорит не просто: «Это плохо», она к чему-то тебя приводит, помогает самосовершенствоваться.

– Сравниваете себя с коллегами-журналистами?

Так нельзя делать, но, конечно, сравниваешь себя с теми людьми, на которых равняешься. Иногда сравниваешь себя в каких-то интервью, например, российских коллег с музыкантами, которые приходили и к тебе. И понимаешь: ну да, там получилось лучше. Может быть, какие-то приятельские моменты сказываются, о которых я не знаю, может быть, должен быть другой подход. Стараюсь поменьше этого делать, можно же загнать себя в депрессию, когда посмотришь: вот он классный журналист, вот у него успех, у него эфиров и просмотров вон сколько, а у моих что? Но если так сильно себя сравнивать, это как раз и обрубит твои крылья. Это к вопросу о 18-летних, которые ничего не боятся, ни с кем себя не сравнивают.

– Каким видится новое поколение журналистов?

Они слишком наглые, на мой взгляд, хотя попадаются весьма толковые специалисты, но их не так много. Большинство – очень смелые, напористые, самоуверенные. Я вспоминаю коллег, которые более опытные, уже взрослые, много лет работают на радио. Когда они приходят устраиваться на радиостанцию, то приносят с собой кучу идей и работ, чтобы показать свой опыт: «Посмотрите, я вот что-то умею». Молодежь часто ничего не имеет за душой, но открывает дверь с ноги: «Мы классные, мы сечем фишку, нам надо сюда». С одной стороны, это хорошо, в плане продвижения себя, потому что такие смелые и решительные всё равно впереди благодаря своей наглости и хватке. Но иногда немножко даже неприятно за то, что профессионалы, которые больше думают и взвешивают, остаются позади тех, кто меньше заслуживает быть на том или ином месте. Я сейчас не про себя и ни про кого-то конкретного, это общая тенденция в последнем поколении журналистов. Даже если смотреть на стажеров и практикантов, которые приходят набираться опыта. Далеко не все готовы бесплатно бегать на пресс-конференции, делать какие-то материалы ради опыта.

О ТАЛАНТЕ, УСЕРДИИ И РАЗОЧАРОВАНИИ

– Наверное, каждый, кто чего-то добился, проходит сложный путь?

Я бы не сказала. За годы работы на радиостанциях я встречала много людей, которые изначально совершенно не из этой области, которые просто имеют классный голос. К примеру, с нами сотрудничает Виталий Василевский. Его основная работа в школе, он завуч и учитель музыки. Он вел какие-то мероприятия, где-то с кем-то познакомился, услышали его шикарный голос и начали приглашать озвучивать ролики сначала на телевидение, потом и на радио. Оказалось, что у него еще и голова на месте, и шутит он офигенно. Совершенно случайно – он не собирался работать на радио – его притащили туда. В радиоэфир можно прийти, состоявшись в другой профессии. Если нет опыта, можно для спокойствия и уверенности закончить курсы, их сейчас много, хотя не в них счастье. Если в тебе есть какой-то талант, если тебе дано, то ты сможешь работать. Может быть, даже и лучше иметь еще какую-то дополнительную специальность, например, быть экономистом и стать корреспондентом отдела новостей.

– Так что же важнее в журналистике: талант или усердная работа?

Сложный вопрос. С одной стороны, ты научишься писать тексты, если будешь много-много писать. На журфаке не скажут, как нужно писать, но подскажут список ошибок. Например, нельзя писать «на сегодняшний день». И если ты усердный, добросовестный работник, ты всё это освоишь и будешь писать тексты. Особенно новости. Там не нужно творчество, там не нужен талант. Там нужно хорошо мыслить, знать свою сферу и знать правила построения текста. Всё-таки терпение и труд всё перетрут. Если ты – умный человек, если ты хочешь стать хорошим журналистом, в работе с информацией тебе это будет под силу. В работе с художественными текстами, конечно, без таланта не обойтись.

И я вот сейчас порассуждала и думаю, что талант важнее. Нужно, чтобы что-то было дано. И, кстати, рынок СМИ такой переменчивый. Сегодня ты нужен кому-то, а завтра – сокращение: «Прости, ты хороший человек, хороший специалист, но наша компания больше не может выделять деньги на твою зарплату, мы желаем тебе успеха в других местах» – и ты оказываешься безработным. Ты снова ищешь себя не потому, что ты не умеешь работать, а потому что вот так сложилось, такой этап у тебя в жизни. Если у тебя есть талант, ты все равно выйдешь, вернешься, ты выплывешь, будешь в профессии. Даже пока ты без официальной работы, ты найдешь себе кучу подработок. Тебя сама судьба будет вести, выбросит на нужный берег. Сколько было таких случаев. Ушел из профессии, пошел видеокассеты продавать, а потом хоп и вернулся, хотя казалось, что тебя с этой профессией ничего уже не связывает. Всё равно многие возвращаются, потому что там где-то заложено, внутренний стержень, он выравнивает и ты приходишь к тому, что должно быть.

– Были когда-нибудь мысли о том, что пора уходить из журналистики?

Уходить не думала никогда. Но не так давно был момент, и он уже закончился, когда я пошла «налево» зарабатывать деньги. У меня был опыт работы в свадебном салоне – 2,5 года я была владычицей платьишек. Конечно, в журналистике не заработаешь больших денег. Ты заработаешь на жизнь, ты можешь даже очень неплохо жить, но заработать на жилплощадь, например, этой профессией что-то не получается. И ищешь способы, где еще помимо основной работы можешь подзаработать. Мне в какой-то момент показалось, что свадебный салон – это прибыльно, и мне нужно открыть свой собственный. Ошибкой было то, что я не собиралась уходить из профессии, я хотела заниматься параллельно. В любом случае, полноценно на двух стульях не усидишь. Я столько литературы перевернула, столько изучила всего! Мне удалось даже научиться шить, и я сшила несколько свадебных платьев. И вот когда меня понесло в шитье, я поняла, как много времени это отнимает и что я ухожу совсем в другую сторону – меня одолела жуткая депрессия. Я так загрузилась: разве этого я хотела? И поняла, что это не то. Это не мой путь. Я закрыла дело и ни на день не пожалела.

– Что посоветуете начинающим журналистам и тем, кто давно в профессии?

Не расслабляться! Когда ты находишь свою зону комфорта, это мешает. Ты приводишь себя в то состояние, которое устраивает тебя, начальство, слушателя. Такая фишка катит, и ты видишь, что это хорошо. И ты в этом состоянии стараешься застыть, замереть, чтобы не качнуться. И это здорово мешает тебе развиваться. Потому что в какой-то момент ты всё равно попадаешь в другие обстоятельства, новые для тебя, и там приходится сложно. Поэтому коллегам я желаю чаще попадать в новые проекты и новые обстоятельства, которые делают нас еще сильнее и позволяют ощутить тот мандраж, которого не хватает. Мне хватает, я всегда нервничаю. А многие коллеги говорят, что у них проходит это чувство, а хотелось бы снова испытывать ту тягу к микрофону, ощущение мления.

Тем, кто хочет попасть на радио, надо работать над собой всегда, над своим голосом, если уже есть хорошие данные, поддерживать это. Если вы на верном пути, рано или поздно вы сядете к микрофону и покажите всё, чему научились за эти долгие годы ожиданий.

Хотелось бы пожелать всем состояния тех 18-летних, смелых, наглых, бесшабашных, которые не видят знака «Стоп», и красная лампочка над дверью их никоим образом не останавливает. Наверное, этого состояния журналистам, которые уже с опытом и давно работают, не хватает, чтобы двигаться дальше и продвигаться. Тех самых крыльев, когда «ничего не знаю, ничего не вижу, я – клевый, я вам нужен и у меня все получится». И получается же.

И еще маститые журналисты думают, что их самих должны находить и звать. Я недавно общалась с бывшей телеведущей, которая сейчас не работает в эфире, говорю: «Белтелерадиокомпания объявила кастинг, не хочешь сходить?» Она: «Так меня никто не зовет». А кто тебя позовет? Ты придешь на кастинг и увидишь, сколько там стоит человек – все классные и имеют опыт. Их никто не звал, они сами пришли. А ты будешь дальше сидеть, и про тебя все забудут. Этим действительно страдают профессионалы. Надо от этого избавляться.

Февраль 2017г.