1.1

С папкой для акварели в одной руке и с цветочным горшком в другой я выхожу на школьный двор. Свежий воздух, которым так славится наш Березовый остров, больно ударяет по ноздрям. В нем слишком много кислорода.

Все, что нужно знать про Березовый остров, – это крошечный город, в котором никогда не случается ничего интересного. Здесь до сих пор читают бумажные газеты и разносят сплетни со скоростью света, стоит только кому-то оступиться. Островитяне все про всех знают. А если не знают, то обязательно допридумывают. Наши спальные районы больше похожи на кладбища живых людей, выходящих из своих склепов ради одного – добраться до работы и вернуться обратно. Березовый остров – место, где вдовцы не имеют права на счастье и должны хранить верность почившему супругу до конца своих дней. Место, где нужно жить по кем-то придуманному плану. Место, откуда, уехав однажды, больше не возвращаются.

И последнее. Сакральный вопрос, на который местные жители ищут ответ всю свою жизнь: а что скажут люди? Вот он, наш ориентир, оглядываясь на который мы принимаем решения. Или точнее Остров сам принимает решения за нас.

От того еще удивительнее, что в таком месте, как Березовый остров, появилась средняя школа искусств, которая абсолютно не вписывается в пейзаж захудалой провинции. Взрослые, как будто гордясь, называют ее хеллинкой – по имени бессменного директора Михаила Хеллина. А ученики – хелл-хаусом. Потому что мы проходим те же круги школьного ада. Просто с песнями и танцами. Параллельные классы разделены не по буквам, а по направлениям. Танцор, музыкант, художник, писатель, актер – выбирай, кем ты хочешь быть. Или кем тебя видят взрослые.

Откуда? Откуда в крошечном городе столько талантов? Может, это все волшебный воздух Березового острова? Секрет прост – на самом деле школа искусств не для детей с выдающимися способностями. Она для родителей, которые хотят запихнуть своих отпрысков хоть куда-нибудь, чтобы те не шатались по улицам, где им могут предложить наркотики. Дополнительные занятия, профильные уроки, кружки, мастер-классы – все это призвано отвлекать нас от познания окружающего мира, а не развивать таланты. Впрочем, владение художественными кисточками или барабанными палочками лишним не будет, – оправдываются взрослые, подавая заявку на поступление ребенка.

До конца перемены остается совсем немного времени, а нам с Крис надо еще многое обсудить. Поэтому я прибавляю шаг. Хотя с моими короткими ножками это непросто. Крис, конечно же, давно в курилке и наверняка злится, что я опаздываю. Но нет. Замечаю еще издалека: она что-то наговаривает на свой телефон и выглядит вполне довольной.

В метре от подруги – Тим. Вот это попадос. Не хочу его сейчас видеть. По крайней мере, пока не поговорю с Крис. Тим томно затягивается сигаретой, а затем выпускает идеальную пару дымовых колец. Девочки пищат от восторга. Фу, как же бесит.

Делаю вид, что совсем не замечаю ни Тима, ни его фанаток, и гордой походкой дефилирую по воображаемому подиуму под звуки «Whole Lotta Love» Led Zeppelin в моей голове. Порыв ветра срывает капюшон, кудри цвета колокольчик рассыпаются по плечам. Кажется, я уже собрала все взгляды в курилке. Только это еще не все. В самый неподходящий момент я вдыхаю аромат цветка, и он щекочет ноздри. Нет-нет, только не сейчас. Но катастрофа неизбежна – и я чихаю. Мой драконовский чих звуковой волной разносится по всему городу, а на глазах наворачиваются слезы.

– Будь здорова, – говорит Тим, поворачиваясь в мою сторону.

– Ага, – отвечаю я, даже не взглянув на него.

Вот это стыдоба. Позорище, позорище, позорище.

Подхожу к Крис и пытаюсь плечом вытереть слезы, не замечая, как размазываю тушь по щекам.

– А это моя лучшая подруга – Софа, – говорит Крис в камеру и обнимает меня так, чтобы я тоже влезла в кадр. – Она художница. Просто запомните это лицо. Очень скоро ее полотна будут висеть в Лувре. – Крис поворачивается ко мне и спрашивает: – Или где вы там все мечтаете висеть?

Молча улыбаюсь в камеру и краснею от смущения. Это прямой эфир, и Крис тут же получает вопросы.

– Как мы подружились, если в разных классах? – Крис зачитывает вопрос и сразу отвечает: – Мы живем в одном подъезде и знаем друг друга с детства.

Я все так же молча киваю в камеру.

– О, спасибо. Это красная тушь Bad Doll, – говорит Крис в камеру, а затем поворачивается ко мне: – В комментариях спрашивают, чем я так круто накрасила глаза. – И снова смотрит в камеру: – Спасибо, спасибо. Вы прям засыпали меня комплиментами. На самом деле такие стрелки делаются очень просто. Хотите сниму видео? Ладно, ребят, мне пора. Нам с подругой еще нужно обсудить, кому же ее парень посвятил свою новую песню.

Крис машет в камеру рукой, а затем останавливает эфир. Я со всей дури шарахаю ее папкой для акварели. Шарахнула бы по башке, но не достаю, поэтому удар приходится на плечо.

– Ты вообще нормальная? – спрашиваю полушепотом.

– Да чего ты? Он все равно ничего не услышал.

– А если посмотрит?

– Не посмотрит.

– А если кто-то из наших это смотрел?

– Не смотрел. Не ссы.

Крис прячет телефон в карман джинсов и достает пачку с сигаретами. Она протягивает ее мне, но мои руки заняты. Крис вытаскивает сигарету, прикуривает и затягивается, а затем длинным ногтем с потрескавшимся лаком сбивает пепел на землю.

– Не смылось? – она трогает мои колокольчиковые кудри.

– Не смылось.

– Ну, может, еще смоется? – она проводит пальцем по щеке и стирает размазавшуюся тушь.

– Может.

– А это что? – еще одна затяжка и она наконец-то замечает цветок.

– Стоял на моей парте.

– Ой, у фиолетовой девочки появился тайный поклонник.

– Я тебя сейчас еще раз стукну.

– А может, и не тайный, – она взглядом косится в сторону Тима.

– Колокольчик, – делаю вид, что не понимаю дурацких намеков. – Это не фиолетовый, а колокольчик.

Ставлю горшок на землю и протягиваю Крис записку. Она внимательно ее изучает и возвращает мне.

– Что скажешь?

– Пфф, это точно не он? – Крис снова косится в сторону Тима.

– Нет.

– Уверена?

– Нет!

Выхватываю сигарету из рук Крис, затягиваюсь, и тревога хотя бы на мгновенье меня отпускает.

– Я ни в чем уже не уверена. Но вряд ли это в духе Тима. Он скорее напишет песню, где всему миру расскажет, какая ты… нехорошая девочка.

– Так ты все-таки думаешь, что песня про тебя?

– Если она не про меня, я убью его.

Боковым зрением все это время слежу за Тимом. А он смотрит на нас прямо в упор и даже не скрывает этого.

– Я нашла новое классное место для вечерних посиделок, – говорю я и нарочно повышаю голос, чтобы Тим точно услышал. – Это заброшенная стройка в конце нашей улицы. В прошлом году там начали строить магазин или что-то типа того, но ничего так и не сделали. Место огорожено, но есть лазейка, – я смотрю на Тима уже открыто и добавляю еще громче: – Сегодня вечером пойду туда писать. Отличное тихое местечко. Придешь? – спрашиваю у Крис ради приличия. Не хочу, чтобы она приходила. Хочу, чтобы пришел Тим. Как бы случайно.

Тим тушит окурок сигареты о ржавую рабицу забора, отделяющего школьный двор от внешнего мира, натягивает на плечо чехол с гитарой и подходит к нам, гремя металлическими цепочками на потрепанной косухе. И Крис не успевает ответить на мой вопрос.

– Эй, – говорит он, поправляя курчавую челку, которая постоянно падает на глаза.

Рукав косухи подпрыгивает вверх, и я замечаю у него на запястье резинку-пружинку для волос. Все еще носит.

– Эй, – отвечаю я.

– Есть ответы на тест по алгебре?

– Нет, я свои уже отдала, – говорю я и смотрю на Крис.

– Я тоже, – говорит она.

И это чистейшая правда. У меня нет ответов. А не то, что я обиделась и теперь не хочу помочь. Да, порой я сильно злюсь на Тима. Но хочу, чтобы у него все было хорошо.

Тим отхаркивается, затем плюет в сторону и говорит почти равнодушно:

– Ясно.

Замечаю у него на шее что-то похожее на бинт, заклеенный пленкой.

– Что это? – спрашиваю и тянусь рукой, но Тим уворачивается.

– Эй, про личное пространство слышала?

Натягиваю рукав байки, чтобы скрыть широкий кожаный браслет, который маякнул, пока я пыталась дотронуться до Тима.

– Так что это? – спрашиваю я.

– Подрался с твоим тайным поклонником.

Тайным поклонником? Я бросаю взгляд на цветочный горшок. Неужели он что-то знает?

– Твое наказание закончилось? – спрашивает Тим.

– Откуда ты знаешь про наказание? – я делаю вид, что не знаю, что знаю, что он знает.

– Твоя подруга сказала, – и он кивает в сторону Крис.

– Ааа, – протягиваю я.

Конечно же, я в курсе, что Крис, пусть и случайно, но проболталась про мое наказание Тиму, когда они пересеклись на физре. Она соврала ему, что я сбежала на свидание и вернулась позже установленного времени. Вот только Крис тоже не знает всей правды. Версия для подруги – плохие оценки за контрольные. На самом же деле родителей вызывали в школу, потому что я сказала психологу, что меня бьют дома – вот откуда синяки. И та решила вызвать родителей на серьезный разговор. Дома никто меня не бьет, я соврала. Итог – две недели без телефона, чтобы у меня нашлось время подумать о своем поведении.

– Телефон вернули? – спрашивает Тим.

– Ага.

– Наверное, соскучилась по соцсетям?

– Ага.

– Уже заходила?

– Ага.

– Нашла что-нибудь интересное?

– Да вроде бы ничего не пропустила за эти две недели.

– Ясно.

И Тим уходит, не прощаясь. Даже не улыбнувшись в качестве «пока». Вот же придурок!

«Ведь эта песня про меня?» – хочется крикнуть ему вслед. Но я не кричу. Мне страшно услышать ответ. Я боюсь не того, какой паршивой кажусь со стороны. А того, что это кто-то другой так искромсал его сердце или что там у него в грудной клетке. Кто-то, кто значит в его жизни больше, чем я.

– А что это сейчас было? – спрашиваю я у Крис.

Сама перебираю в голове варианты, у кого же еще могут быть ответы на тест.

– Тим впервые за последний месяц заговорил с тобой. Или уже за два месяца?

– Нет. Я про камеру.

– А, это. Я завела блог.

– Блог?

– Ну да.

– Зачем?

– Чтобы развлекаться.

– Классно! Будешь снимать свои танцы на видео?

– Какие танцы, Соф, успокойся. Это никому не нужно.

– Так как же ты хочешь стать популярной, если не будешь показывать свой танцевальный талант? Сама же говорила, что k-pop популярен. А ты круто танцуешь.

– Есть куча людей, еще круче танцующих. Зачем кому-то смотреть на мои конвульсии?

Крис как всегда. То ли напрашивается на комплименты, то ли и правда недооценивает свои способности.

Я достаю телефон и пишу Диане из параллели: «У тебя есть ответы на тест по алгебре?» – «Да». – «Можешь сфоткать и прислать мне?» Меньше чем через минуту ответы на тест снова у меня, и я отправляю их Тиму. Я делаю это не потому, что люблю его, а потому, что могу сделать. Это важная разница.

– Буду дурачиться на камеру, делать макияж и рассказывать о своей крутой жизни, – говорит Крис. – Вот что интересует публику, а не твои восхитительные таланты. Ты все еще думаешь, что талант может принести славу? Пфф… Люди хотят знать, что ты ешь и с кем спишь. Им нужна только чужая крутая жизнь и лучше в самых грязных подробностях.

– Ты – ученица средней школы искусств, – говорю и передаю Крис сигарету. – У тебя нет крутой жизни.

Хотя понимаю, что должна сказать совсем другое: «Ты – танцовщица! Талантливая танцовщица! И если не это, то что тогда может быть важнее?» Но эту мысль оставляю при себе. Крис все равно меня не послушает. Никто не послушает. Пока я не добилась всемирного успеха, я – лишь пустое место. И изо дня в день должна доказывать этому миру, что имею право быть здесь. Когда мои картины будут висеть в Лувре, только тогда мои слова начнут растаскивать на цитаты под видом дико мудрых мыслей. Даже если я скажу откровенную чушь.

– Ну, об этом мы не будем рассказывать, – отвечает Крис. – Запомни: люди видят тебя такой, какой ты позволяешь себя видеть. Поняла? Говоришь, что успешный художник. И они ведутся на это. Правда никого не волнует. А скажешь, что не выиграла ни один тупорылый школьный конкурс, прослывешь неудачницей.

– Что по сути так и есть.

– Ой все, не хочу больше слышать этого нытья.

Школьный двор наполняется едва слышным звонком на урок, но мы продолжаем стоять в курилке. Крис не спеша тушит окурок все о тот же ржавый забор и выбрасывает его в импровизированную урну из банки кофе с надписью Lavazza, а затем говорит:

– Так с чего ты взяла, что песня про тебя?

– Как минимум, он знал, что сегодня закончится мое наказание и мне отдадут телефон.

– И?

– Я буду в сети и смогу услышать песню.

– И?

– Выкладывать песню раньше не было бы смысла, потому что я бы ее не услышала вместе со всеми.

– Очень слабый аргумент. Я могла бы дать тебе свой телефон, чтобы ты послушала песню.

– Тогда почему он не выложил ее раньше или позже? Почему именно сегодня?

Поднимаю цветочный горшок, и мы с Крис возвращаемся в школу. У самых дверей я торможу и оглядываюсь по сторонам. Школьный двор уже опустел. Но меня не покидает ощущение, что кто-то смотрит.