Диптих

Казус

На протяжении всей жизни мои взаимоотношения с людьми базировались исключительно на эмоциональной и интеллектуальной общности. Нет, не похожести, а именно общности.

По правде говоря, меня никогда особенно не интересовало, чем именно занимаются мои друзья, где они работают, какое положение занимают. Как истинный представитель творческой профессии (а правильнее сказать, творческих профессий, ибо у меня их две – актёрская и писательская), я, несомненно, отличаюсь определённой эгоцентричностью. Творческие люди, как правило, мало интересуются тем, что напрямую не связано с ними самими. Они живут в своём собственном измерении, своей особой герметической жизнью, в которой остаётся мало места для расчётов и подсчётов, сложений и вычислений.

Эта история произошла много лет тому назад. Я как раз вернулась в Загреб из Москвы с ужасным синуситом. Заботливые друзья посоветовали мне обратиться к одному из лучших биоэнергетиков города, дали номер его телефона. Я немедленно связалась с ним, и вскоре после этого начались мои хождения к замечательному целителю Ивану Чуляку.

В тот день я собиралась к нему в пятый раз. Это был очередной из десяти сеансов, которые мне предстояло пройти. Я бросила взгляд на часы и выглянула в окно. Мой верный водитель Алекс уже ждал меня внизу. В самый неподходящий момент зазвонил телефон. Я нервозно сняла трубку.

– Добрый день! С вами говорят из министерства экономики, – послышался на том конце провода мелодичный женский голос, – можно попросить к телефону госпожу Хржич?

– Я вас слушаю, – довольно нелюбезно буркнула я в ответ и вновь взглянула на часы.

– Госпожа Хржич, – защебетал голос, – господин министр лично попросил позвонить вам. К нему через час из Москвы прилетает его русский коллега, и он просит вас попереводить ему на этой встрече. Если вы не возражаете, мы тут же пошлём за вами машину…

– Нет! – резко отрезала я. – Я не занимаюсь последовательным переводом и с делегациями не работаю, я синхронист. Кроме того, у меня сегодня серьёзный медицинский осмотр. Уже поздно что-либо менять. Вы застали меня буквально в дверях, но я могу дать вам номера телефонов моих коллег, – закончила я свой монолог более любезным тоном.

– У нас есть их номера, – спокойно возвестил голос. – Господин министр просит именно вас присоединиться к нему и его коллеге в прогулке по Верхнему городу.

– Нет. Спасибо, нет. Извините, я должна идти, меня ждёт машина.

– Ах, как жаль, как жаль, – вздохнул голос. – Господин министр будет очень огорчён. Ну что же! Всего вам доброго, госпожа Хржич, и не болейте, – в трубке послышался вначале сухой щелчок, а затем частые гудки.

Я положила трубку и побежала к дверям. Закрывая дверь, я перебирала в памяти разговор: «Лично попросил позвонить… Просит именно вас присоединиться к ним… Будет очень огорчён… Бред какой-то!» – думала я, сбегая вниз по ступенькам.

Вечером того же дня у меня был урок русского языка. В то время я давала частные уроки русского.

– Ну, как дела? – спросила я только что вошедшую в гостиную и удобно расположившуюся в кресле напротив красотку Диану.

– Спасибо. У меня всё хорошо, – ответила она учтиво и тут же задала встречный вопрос: – А что нового у вас?

– Ах!.. – вздохнула я и пересказала ей свой сегодняшний разговор, закончив пересказ тирадой: – Странные какие! Будто у других людей своих дел нет! Тут же срывайся с места и беги! К хорватскому министру, изволите ли видеть, русский коллега приезжает!

– Да! – тут же охотно подхватила мои ламентации Диана. – И вообще, я не понимаю, зачем им переводчик понадобился. Давор Штерн прекрасно говорит по-русски.

– Давор Штерн?..

– Ну да! Давор Штерн. Он же наш министр экономики, разве не так? – недоумённо взглянула на меня Диана.

– Да-да, конечно, – спешно подтвердила я и задумчиво потёрла переносицу.

«Министр экономики… – думала я, пока Диана, заканчивая последние приготовления к уроку, доставала из сумки учебники и тетрадку. – Министр экономики… И вот уже много лет – мой близкий друг».

Почему я не связала Штерна-друга со Штерном-министром?

Всё очень просто: Давор Штерн – человек редчайшей энергетики, умный, талантливый, харизматичный. В Хорватии ШТЕРН – имя нарицательное.

И никакая должность, пусть даже самая высокая, не может с этим сравниться.

Это тот единственный случай, когда не успех красит человека, а человек своей яркой индивидуальностью украшает успех.

Вот потому-то я и не связала двух Штернов.

Да здравствует король!

В тот день вечером я была приглашена на ужин к Ранке и Давору Штернам. У них собиралась небольшая, но очень дружная компания: русский посол в Хорватии Эдуард Кузьмин, его жена Татьяна и я.

Я дружила и со Штернами, и с Кузьмиными. С каждым из них по-разному: Давор тепло относился ко мне (цитирую) потому, что я – русская, Ранка просто симпатизировала, с Эдуардом Кузьминым роднила общая любовь к Высоцкому и к поэзии вообще, а с Татьяной объединяла страсть ко всему красивому, истинно женскому.

Заказав по телефону цветы для Ранки в своём любимом цветочном магазине, я набрала номер Кузьминых, чтобы уточнить время: они, как меня предупредила накануне Татьяна, должны были заехать за мной по пути к Штернам.

Трубку сняла Татьяна.

– Привет, Танюш, ну вы когда за мной заедете? – лениво спросила я.

– А ты сегодняшних газет не читала? – ответила вопросом на вопрос Татьяна.

Не хотелось объяснять, что я газет вообще не читаю. Неприязнь к ним у меня осталась ещё со времён Советского Союза, когда передовицы ведущих СМИ изобиловали подробными отчётами о поголовье скота на душу населения и данными о рекордных тоннах угля, добываемых героями-шахтёрами Донбасса. Поэтому я просто сказала:

– Нет. А что?

– Мы с Эдиком думаем, что они вообще отменят ужин, – скорбным голосом возвестила Татьяна и тут же перешла к делу. – В сегодняшней газете, точно не помню в какой, такая ужасная статья о Даворе вышла… Эдик говорит, что это чудовищно! Такая грязь, такая ложь, такие инсинуации! А самое страшное: почти на всю страницу фотография их дворца в Сельцах… Нет-нет, они определённо отменят ужин, – тяжко вздохнула Татьяна.

– Таня, – взорвалась я, – какой дворец?! У них самый обыкновенный дом, я там несколько раз была. Какой дворец?! С чего ты взяла?! Это дом Ранкиных родителей, Давор с Ранкой его просто достроили. При чём здесь дворец?! – уже почти кричала я в трубку.

– Ну, я не знаю, – смутилась Татьяна, – знаешь, там в газете это всё очень на дворец смахивает.

«Надо же, какой стервец фотогеничный», – с некоторой завистью к хитрюге-дому, прикинувшемуся царскими хоромами, подумала я. Сама-то я в последнее время фотогеничностью не отличалась, в отличие от мерзопакостного строения.