София тоже засмеялась, чувствуя себя полной дурой в глазах этого сильного и уверенного в себе мужчины.

– Я сейчас поеду. Тебя подвезти? – неожиданно предложил ей Клим.

– Да, – поспешно выпалила она и тут же мысленно послала в свой адрес тысячу проклятий.

– Хорошо, тогда жди меня около машины. Я сейчас попрощаюсь со всеми и подойду.

София послушно кивнула и пошла в сторону выхода. Она подумала, что, возможно, ей тоже стоит попрощаться, но окинув взглядом гостей, поняла, что им нет до нее никакого дела и вряд ли кто-то вообще заметит ее отсутствие. Ни Дениса, ни Костю она не увидела.

Дойдя до ворот, София осознала две вещи: во-первых, она не знает, какой у Клима автомобиль, а во-вторых, совсем не знает и самого Клима, но зачем-то собирается сейчас с ним уехать.

«Дура!» – в который раз за вечер подумала она про себя и, поежившись от ночной прохлады, обхватила плечи руками.

– Софийка, ты куда? – раздалось у нее за спиной.

В метре от нее стоял запыхавшийся брат.

– Я поехала домой.

– Не понял, – удивился Костя. – Дай мне еще пару минут.

– Меня подвезут, – нерешительно ответила она.

– Кто? – еще больше удивился Костя.

София тяжело вздохнула. Раньше она никогда так не поступала и всегда ставила Костю на первое место, но тут, в этом незнакомом доме, она вдруг почувствовала что-то необъяснимое, едва уловимое, что-то очень хрупкое, но в то же время невероятно сильное, то, что вынуждало ее оставить Костю одного и уехать куда-то в ночь с мужчиной, которого она видела впервые в жизни…

– Куда ты собралась? – настойчиво повторил брат, взяв ее за предплечье.

– Меня довезет Клим, – выпалила она, отдернув руку.

– С ума сошла! – зашипел он на нее.

Костя покраснел, и даже в сумерках девушка видела, как надулись на его шее вены и гневно заблестели глаза. София смотрела на самого близкого на свете человека и не знала, что ответить. Она прекрасно понимала, что брат злится и нервничает, потому что боится за нее, но ничего не могла с собой поделать, настолько сильно ее тянуло к тому незнакомому мужчине.

– Костик, со мной все будет хорошо, – попыталась она его успокоить, хотя сама не была до конца в этом уверена. – Я уже все решила, ты никак не сможешь повлиять на ситуацию.

– Тот человек, про которого я тебе говорил, это Клим, – выпалил брат в надежде, что это образумит его сестру.

– И?

– И?! – передразнил ее брат. – Ты понимаешь, что он не дружит с законом? Сильно не дружит…

– А как же «он какой-то настоящий, честный, несмотря на свою нечестность» – не твои ли это слова?!

– Не будь дешевкой! – разозлился Костя.

– А ты не будь придурком! – парировала София.

– Я ему сейчас скажу, что ты никуда не поедешь!

– А я скажу, что уже взрослая девочка и сама буду решать, с кем и куда мне ехать! – выпалила она в ответ. – Что бы ты мне сейчас ни сказал, я все равно уеду с ним!

– Это действительно того стоит? – спросил Костя поникшим голосом.

София ничего не ответила. Она понимала, что тот прав. Тысячу раз прав, но ничего не могла с собой поделать. Костя посмотрел на нее в последний раз, грустно и разочарованно, и, развернувшись, растворился в тени незнакомого дома.

Клим подошел к ней через пару минут. Он был еще больше погружен в свои мысли и, казалось, совсем не замечал, что его кто-то ждет. Растерявшись, София последовала за ним к машине и села рядом на переднее сиденье.

Мужчина посмотрел на нее так, словно видел впервые.

– А-а-а… – протянул он.

Девушка в который раз почувствовала себя полной дурой и уже хотела выйти из машины и вернуться к брату, которого ненароком обидела.

– Только заскочим в одно место, – сказал Клим куда-то мимо нее.

София кивнула, понимая, что ему не интересен и не нужен ее ответ. Она злилась на себя, что побежала за ним по щелчку, бросила брата, а теперь неуютно жалась на пассажирском сиденье рядом с этим напряженным и замкнутым мужчиной. Она посмотрела на него украдкой и невольно залюбовалась его четким профилем, словно высеченным из камня, плотно сжатыми губами и длинными красивыми пальцами, которые с силой сжимали руль. София догадывалась, что что-то случилось, что-то очень серьезное, что выбило этого сильного мужчину из равновесия.

– Что-то не так? – не выдержала она, нарушив пронзительную тишину.

Мужчина пожал плечами.

– Ты нервничаешь… – произнесла она куда-то в темноту.

Клим улыбнулся.

– Снаружи я нервничаю всегда больше, чем внутри. Даже сам удивляюсь, какой там штиль – ни намека на бурю. Ты знаешь, мне дед всегда говорил: «Самое главное – это холодная голова». Он знал, что я часто испытываю гнев. Гнев – это чувство Богов. Гнев подчиняет людей. Злость – это чувство людей. Со злостью можно справляться, а вот с гневом – нет. Потому что гнев этот не твой, а того, кто стоит у тебя за спиной и защищает.

– Твой дед был очень мудрый. Вы с ним общаетесь?

– Уже нет, к сожалению.

София кивнула, продолжая любоваться его четким профилем.

– Его сбила свадебная машина. Представляешь? Для кого-то этот день был самым счастливым в жизни, а для моей семьи стал очень грустным… Жаль, что мои дети не успели с ним познакомиться.

При слове «дети» у Софии екнуло в груди.

– Я, когда на секунду задумался, нужны ли мне дети, – продолжил он, – сразу деда своего вспомнил и так живо представил, как он мне говорит, не одобряя: «Что ж ты, пес, наслаждения только пришел получать? Мы зря, что ли, все тут выживали, чтобы ты, засранец, наш род решил оборвать?»

Клим усмехнулся. София молчала. Ее сердце по-прежнему больно сжималось, а в голове пульсировали грустные и тревожные мысли. Она ехала по темной дороге с совершенно незнакомым ей мужчиной, которого видела впервые в жизни, а знала как будто уже целую вечность. Она слышала, как ее разум пытается достучаться до здравого смысла и предупредить об опасности и боли, которая неизбежно постигнет ее душу. Слышала, но никак не могла противостоять. Она чувствовала свое дрожащее сердце и понимала, что что-то в нем сейчас зарождается, что-то очень важное и хрупкое, что-то такое, чем не захочется делиться ни с кем, чтобы ни в коем случае не расплескать…

Клим сбавил скорость, внимательно озираясь по сторонам. Увидев нужный адрес, он удовлетворенно кивнул, припарковал машину и набрал чей-то номер.

– Здравствуй, ты дома? Это Клим.

Ему что-то ответили.

– Я подъехал, – сказал он тихо, но уверенно, и начал выходить из машины.

– Ты езжай пока, – бросил он Софии. – Я позвоню.

– У меня же нет с собой прав, – пролепетала она.

– Все равно езжай, не жди.

С этими словами Клим вышел, оставив ее одну в авто.

Девушка тяжело вздохнула, перелезла, не выходя из машины, на водительское сиденье и, отъехав буквально метров двадцать от дома, приготовилась ждать, а ждать она умела… Видимо она в какой-то момент уснула, потому что не сразу услышала, как кто-то стучит в окно автомобиля. Открыв глаза, София увидела Клима и его холодные глаза.

– Можешь вернуться к дому? Нужно кое-что в машину положить.

Смутившись, она завела двигатель и медленно подъехала.

Клим был не один. Рядом с ним стоял высокий широкоплечий мужчина. В темноте было практически невозможно различить черты его лица. Он вручил Климу какие-то свертки, которые тот убрал в багажник, затем пожал ему руку – уверенно и твердо и, кивнув, зашагал в сторону своего дома.

Попрощавшись, Клим сел в машину и очень внимательно посмотрел на девушку. На секунду в его взгляде что-то поменялось, словно его случайно коснулся луч солнца, на мгновенье озарив мягким светом.

– Когда я был еще мальчишкой, я думал, что люди способны полюбить лишь однажды, – произнес он тихо и задумчиво. – Я был уверен, что у меня так и будет, но ничего не вышло. Я расстроился и долго не мог с этим смириться. А потом случайно увидел один фильм – «Бронкская история». Хорошая такая криминальная драма. Там один из главных героев сказал потрясающую фразу, которая крепко засела в моей голове: «В жизни позволено иметь только трех женщин. Они появляются, как великие боксеры, раз в десять лет. Мои три были в шестнадцать. Так тоже бывает…» До сегодняшнего дня в моей жизни, София, было две женщины…

Девушка встретилась с ним взглядом и ничего не ответила. Она почувствовала, как ее тело моментально охватила странная дрожь, отчего руки начали предательски трястись, и ей пришлось поспешно сцепить их вокруг коленей, чтобы Клим ничего не заметил. Все ее сознание и последние остатки здравого смыслы разрывало от миллиона вопросов, которые она, как бы ни хотела, не смела задать этому странному мужчине с холодными глазами.

Ей было безумно интересно, кто те две и правильно ли она поняла, что, возможно, по какой-то нелепой случайности она стала той самой третьей. Она мучилась от незнания, какая у него семья, и, конечно же, понимала, что если есть дети, то обязательно должна быть и супруга. Она сгорала от любопытства, какие у них отношения, и чувствовала, как больно сжимается ее сердце от того, что, скорее всего, хорошие. Она терялась в догадках, почему он к ней подошел и имеет ли для него эта встреча хоть каплю того значения, которое имела для нее. Она корила себя за слабость в который раз за этот вечер, но так и не могла обуздать ни своих чувств, ни эмоций, потому что просто напросто влюбилась за какие-то считанные минуты, а может быть, даже за секунду. Так странно, отчаянно, безрассудно. И сейчас, сидя рядом с этим мужчиной с холодными глазами, ей больше всего на свете хотелось кричать о своем чувстве. Громко, неистово, безумно. Но вместо этого она робко спросила: «Где ты был?»

– У друга.

– У друга? – переспросила София.

– У друга, – улыбнулся Клим. – Мы просто не общались с ним раньше.

– Так бывает?

– Видимо, да.

– Ты видел его впервые в жизни? – зачем-то уточнила девушка.

– Да, – ответил он задумчиво, глядя перед собой в темное лобовое стекло. – Он мог не пускать меня к себе в дом. Мог переодеться и выйти со мной прогуляться, мог, в принципе, отказать во встрече и вообще не открыть дверь. Но он решил иначе и пригласил меня на свою территорию, потому что бесстрашен, а таких мало. А еще он нагрузил мне полбагажника каких-то солений, варенья и зелени. И это так по-настоящему, без пафоса, когда человек проявляет заботу не только о тебе, но и о твоих близких, показывая чистоту своих намерений. Словно он передал привет, сделанный своими собственными руками, в знак того, что не собирается никого обманывать.

– Чем он занимается? – осторожно спросила София, пытаясь понять, как далеко может зайти в своих расспросах.

– Он подполковник, – продолжил Клим. – Очень порядочный мужик – в баню с проститутками не ездит, откаты не берет. Участник боевых действий. Я его хотел расспросить, но он не захотел рассказывать. Обмолвился, что было ранение, контузия, смещение позвонков, грыжи… Часто приходилось с вертолета спрыгивать в полном снаряжении – автомат, бронежилет… Все тяжелое. У меня тоже есть грыжи в позвоночнике. Намучился я с ними. И вот я еду сейчас и думаю… Мне понятно, почему у этого человека – а он еще и старше меня на десять лет – проблемы со спиной. А вот что же такое тяжелое ношу я, что моя спина не выдерживает?

София промолчала, потому что понимала, что этот вопрос он задает самому себе…

– Под тебя копают? – вместо этого выдохнула она, внутренне сжавшись. Она все еще не понимала, где предел и как сильно он может перед ней раскрыться.

– Причем как-то бессовестно, – констатировал он. – Но сегодня я понял, что у них на меня ничего нет. Они пытаются впаять мне такие примитивные схемы, что мне даже смешно. Чушь полная. Это все равно что ты превысил скорость, а на тебя вешают встречку в нетрезвом состоянии и пытаются самими грязными методами найти доказательства, твоего нарушения. Эти люди могут подкинуть и оружие или наркотики, потому что они хотят говорить на подлом языке, но это же все неправильно. Так? Мы же цивилизованные люди!

София кивнула.

– Я знаю этот подлый язык лучше всех их вместе взятых, и я вижу, что мой новый друг – случайный гость в этой гнилой системе, и он не хочет никого подставить или подсидеть, потому что не знает их языка, а я знаю. Один мой хороший товарищ рассказывал, как можно заставить человека забыть про кого-то, сбив фокус внимания. Чтобы он начал думать о том, почему рано утром его жене какой-то парень на улице плеснул в лицо стакан воды с криком: «Кислота!» Либо еще раньше в подъезде кто-то схватил ее сзади за шею и выбрил полоску на голове, чтобы налысо пришлось стричься. А можно канистру из-под бензина закинуть на участок с запиской «Крепко спишь?» или ассенизаторщиков к нему отправить, чтобы слили все свое говно через забор на участок. Так, чтобы он от вони еще долго не мог избавиться. Можно из морга человеческую руку взять, срезать отпечатки и подложить ему в машину, чтобы совсем сон потерял. Да сотни вариантов! Это я еще без уголовщины говорю. Нельзя со мной на таком языке разговаривать! Они нюхом чуять должны. По-хорошему надо. Честно. Тогда и у меня рука не поднимется на подлость какую-то, – закончил он, крепко сжав руль.

Девушка заметила, как он закусил губу и как побелели костяшки его пальцев.

– Этот твой хороший товарищ ты и есть? – спросила она тихо.

Клим ничего не ответил.

– Зачем ты все мне это рассказываешь?

– Потому что знаю, что могу доверять, – произнес он чуть слышно.

– Так бывает? – прошептала она в ответ.

– У меня да, – все так же тихо молвил Клим и слегка коснулся ее колена…

…От воспоминаний о Климе у Софии навернулись слезы. Время, может быть, и лечит, но делает это крайне медленно. Она закрыла глаза, свернувшись калачиком под одеялом.

Девушка слышала, как хлопнула входная дверь. Видимо, мужчины наговорились, и скоро Олег поднимется в их спальню, и лучше ей к этому времени уже спать крепким сном, чтобы не заниматься любовью втроем: она, Олег и призрак Клима…