Ивайр уже говорил ей, что Мерак был колонизирован расой Озакх, что это не родная планета мероканцев. Но оказалось, что есть две версии. По одной, это действительно была древняя раса Озакх, по другой – отдельная Каста, за что-то изгнанная со своей родной планеты, и эта версия, как поняла Анна, была более мила официальной Лиге. В первые века – они носили поэтическое название Время Зверя, – Озакх воевали с местными, мероканскими племенами, которые, оказывается, жили на Мераке и до прихода Озакх; потом вступали с ними в союзы и воевали друг с другом – Анне не терпелось узнать основное, и она многое пропускала, в том числе и теорию возникновения мероканских Каст, – и так образовались теперешние три мероканские расы: коричневая глерванская, голубая гардианская и красная синардийская. Глервана и Гардия были мероканскими материками, между которыми располагался обширный архипелаг Синардий. Ещё был большой, почти с земную Австралию, остров Саис и полярный материк Кхабвана, необитаемый, не смотря на то, что вообще-то Мерак был очень тёплой планетой и полярные шапки у него были совсем крохотные. Судя по тому, что она увидела, Ивайр был голубой расы, хотя что-то в нём было и от синардийца. Видимо, как она и подумала в первый момент, он действительно был метис, что у мероканцев, кстати¸ не приветствовалось – они относились к смешению кровей ещё более нетерпимо, чем когда-то на Земле. «Похваляющиеся теперь своим миролюбием мероканцы, – рассказывал приятный бесполый голос, – жестоко расправились с развивающимися цивилизациями захваченной планеты, навязав порабощённым народам кровавый культ Красного Волка, названный позже культом Мерц, или Порядком Озакх. Демонстрируя показное человеколюбие и равенство, Старшие Дома возвели в культ вендетту, или кровную месть, в которую по сей день вовлекаются при самой незначительной обиде, нанесённой мероканцу, все члены Дома. Во времена расцвета Мерака и Лиги десяти Миров главы Старших Домов любого пола владели смертоносной боевой техникой, превосходящей технику знаменитых кинтанианских клык-офицеров; лицемерно именуя её оружием защиты, так называемые бойцы Теней использовали её, объявляя вендетту за случайную обиду или невольный ущерб. Суровые кастовые рамки мероканского общества, по сей день основанного на унижении одних Каст другими, ограничивают вендетту только извращённым понятием равенства. Младшие Дома не имеют права мстить Старшим, хотя и Старшие не могут посягать на Младших. В случае обиды, нанесённой не равным равному, мероканцы апеллируют к межкастовому Совету, который один может санкционировать месть в таком случае, но только после того, как члены Дома обидчика официально лишат его своей поддержки и прав Силы, признав тем самым его вину. Как видно из этого, процедура объявления вендетты мероканскому Старшему Дому очень сложна и трудноосуществима, поскольку мероканцы не имеют правовой системы и свода законов, кроме порядка Озакха, регулирующего только межкастовые отношения, и традиций, не имеющих законодательной силы, и каждый Дом решает возникшую проблему по своему усмотрению.

Преступление Мерака, приведшее к его падению, – продолжал голос, пока Анна делала пометки на том, чего не поняла и что хотела уточнить, – проистекало из неразвитой правовой системы и изначально несправедливого устройства мероканского общества. Создав межпланетную Лигу Десяти Миров, мероканцы навязали ей собственную систему ценностей и собственные же понятия справедливости. Дом Кайлов, захвативший в последние десятилетия Старого Мерака все рычаги власти на своей планете, продвинулся и в Совет Лиги ДМ, который находился фактически в единоличной власти «судьи» Кайла Пайвара, принявшего решение о геноциде расы Гароды и навязавшего его остальным членам Совета. Он же под смехотворным предлогом отказал в членстве в Лиге ДМ Риполи и Зевре, по сути же – из-за принадлежности риполиан и келтов к нечеловеческим расам. Единственный мероканец, посмевший в открытую выступить против тирании Старших Домов и осудивший расизм, Лавайр Мессейс, был жестоко осмеян Кайлами, по их настоянию осуждён и подвергнут остракизму за то, что не смирился и продолжал выступать в защиту гаран и риполиан. О нравственном подвиге и сподвижничестве Лавайра, отрёкшегося от человеческих пороков и принявшего риполианское имя Л: вар, вы можете узнать, обратившись к соответствующей ячейке архива.

Всё сказанное сопровождалось соответствующим видеорядом: презрительные и высокомерные лица мероканцев, толпы людей, в едином порыве выкрикивающие что-то нечленораздельное, но грозное, и многое тому подобное. Анна отметила мелькнувшее несколько раз изображение эффектно оскалившегося хищника, напоминающего странным образом скорее лошадь, чем волка или кошку, но с клыками, от вида которых мороз бежал по коже. Животное было странной масти: сквозь чёрную шерсть пробивался красный цвет подшёрстка, от чего зверь мерцал, как остывающая лава. Животное было красивое, мощное и грозное на вид.

– Красный волк, – выдал ей компьютер, – хищное животное, обитавшее по всему Мераку вне зависимости от климата и ландшафта. Отличалось высоким уровнем интеллекта, выносливостью, свирепостью и огромной силой, способностью адаптироваться к любым природным условием, но абсолютно не поддающееся приручению. В неволе красный волк отказывался от пищи и очень быстро умирал. Вторая Интравертная каста считает Красного Волка своим тотемом и настолько отождествляет себя с ним, что называет себя кастой Волка. Наиболее агрессивные представители этой касты копируют многие привычки и особенности поведения этого животного, делают себе татуировки этого животного на правом плече и считают это предметом особой гордости. Культ Красного Волка был чрезвычайно популярен на Старом Мераке, и, к сожалению, возрождается сейчас на Корте.

С одной стороны выглядело это достаточно красноречиво: спесивое лицо и величавая осанка Кайла Пайвара, пожилого гардианца с красивыми правильными чертами, пепельными, с голубым оттенком, волосами и серыми глазами Ивайра (тоже Кайла – Анна помнила), жуткий оскал красного волка, брутальные молодые мероканцы с татуировками в недвусмысленно-угрожающих позах, расизм, антагонизм и так далее. Но с другой стороны, Анна сама выросла в тоталитарном государстве и цену подобной пропаганде знала. Всё это буйство кичей ей ещё ни о чём не говорило.

Следующими после мероканцев у Анны шли гуманоиды. Считалось, что это более древняя, нежели все, развившиеся на планетах людей, форма жизни. Они происходили с планет иного типа, и их нельзя было сравнить с каким-либо классом известных Анне живых существ. Они не были ни млекопитающими, ни рептилиями, ни насекомыми; ближе всего они были к земноводным: в том числе и благодаря холодной крови. Всего гуманоидных рас известно было восемь: две древнейшие элитные расы, Сихтэ и Вэйхэ, похожие друг на друга и внешне, и обычаями, и абсолютной нетерпимостью ко всем другим расам и друг к другу; келты – маленькие уродливые существа, не похожие ни на что, с чем могла бы их сравнить Анна; клопы, родные братья серых человечков из земных комиксов и фантастических триллеров; враны, громоздкие блёклые создания, медлительные и непостижимые; бехидже – похожие на оборотней из старых триллеров, но заросшие при ближайшем рассмотрении не волосами, а видоизменённой чешуёй; и Риполи. Приспособленные к низкой гравитации, гуманоиды имели хрупкие бромовые кости, студенистую «рыбью» плоть, и были слишком слабы физически, чтобы соперничать с людьми в бою. Компенсировали они это фантастическими даже с точки зрения наиболее развитых в техногенном отношении человеческих цивилизаций достижениями в науке и вооружении. Они очень ловко обходили опасность применения в космических объектах оружия, создавая различные шокеры, парализаторы и нейтрализаторы. Правда, против кинтанианского карательного отряда, так называемой Челюсти, все эти приспособления оказывались бессильны; но в общем, как поняла Анна, неплохо компенсировали гуманоидам физическую слабость.

Взаимная неприязнь людей и гуманоидов проистекала из страха последних перед грубой физической силой людей и взаимной физиологической брезгливости. Разная биология порождала непреодолимое отвращение с обеих сторон, (Анна вспомнила своё отношение к Вэйхэ), бороться с которым оказалось невозможно. Но, не смотря на патологическую ненависть к людям, серьёзной угрозы для них гуманоиды до Л:вара не представляли из-за их неспособности объединяться. У них не было семей, и вообще, размножение гуманоидов при самом поверхностном знакомстве с этим предметом вызвало у Анны ещё большую брезгливость, и она закрыла этот файл. Хотя не исключено, что человеческий половой акт представлялся гуманоидам ещё более омерзительным? Так же, как привычка есть в компании – для гуманоида поесть при свидетелях было примерно то же, что для человека справить большую нужду при таких же обстоятельствах. Баров, кафе и ресторанов для гуманоидов в природе не существовало; естественно, не устраивали они и званых обедов, пикников с шашлычками и барбекю, считая этот человеческий приём сближения и предлог для общения непотребным извращением. Этих несоответствий было не счесть; если добавить сюда страх перед физическим превосходством людей – мир между этими двумя формами жизни казался почти нереальным. Но он существовал – до Л:вара, сумевшего каким-то образом сплотить вокруг себя сначала риполиан, а потом Сихтэ, келтов и вранов.

Риполиане стояли особняком среди прочих гуманоидов, настолько, что было мнение, будто они всё-таки родичи Агой, и тоже являются какой-то промежуточной расой рептилий. Они были сильнее и выносливее других гуманоидов настолько, что рисковали изучать боевые искусства; у них существовало подобие семей, или кланов, и они изначально тяготели к людям, изо всех сил пытаясь вступить в Лигу ДМ, а потом – фанатично обожая Л:вара. Они были ядром Лиги Л:вара, её боевой силой, и у них возникали серьёзные трения с более древней элитарной расой Сихтэ. Сихтэ, кстати, помогали ей и Заку улететь с Биэлы… Смутные какие-то идеи начали зарождаться в голове Анны. Бросив всё, она бродила по своим апартаментам, пугаясь собственных мыслей и не очень понимая сама себя. Интрига с Гритом, похоже, была намного сложнее, чем казалось Ивайру; а может, он знал больше, чем говорил?.. Кто её создал и использовал и для чего; кто был друг, кто враг? Получалось, что гуманоиды просто боялись людей. И Л: вар, возможно, не был злодеем? Просто у него было собственное понятие о справедливости?.. Она маялась этими мыслями, боялась их, но упорно скрывала от Ивайра. Эта тактика помогла ей на корабле Вэйхэ, поможет, – уверена она была, – и теперь.

Вообще, никогда ещё Анна, натура цельная, не пребывала в таком раздробленном состоянии, как сейчас. Всё вышесказанное было правдой – она не доверяла Ивайру, побаивалась его, и в то же время он ей нравился, ей хотелось общаться с ним, и она откровенно искала сближения. От страха одиночества, из чувства противоречия, из-за всего сразу? Не важно. Она менялась, пока что даже не понимая этого, и избитое сравнение с куколкой и бабочкой подходило здесь больше всего. Ей необходим был маяк, цель, опора, и она отчаянно искала это в себе, в Ивайре, в Л: варе даже! Жадно поглощала информацию о мирах Известной Вселенной, пытаясь что-то отыскать меж строк, и панически боясь ошибиться, ведь от выбора владелицы Грита зависело так много! Она то льнула к Ивайру, пытаясь растопить лёд между ним и собой и сократить установленную им дистанцию; то обижалась на себя за подобное поведение и игнорировала его, то замыкалась в себе, гадая, что же ей делать после того, как Грит выйдет из гипера, и нужно будет принимать решение?.. И снова заходила в тупик, и продолжала поиск и исследования мира, который, возможно, зависел сейчас от её действий, даже не зная того. Но и здесь она заходила в тот же тупик. Ей отчаянно не хватало элементарного понимания, что происходит, кто она, кто её создал: Вэйхэ, забравшие её с Земли, кинтаниане, Сихтэ? Она не удивилась бы, окажись в этом замешан сам Л: вар. Зачем она? Почему ей доверили такое безумное мероприятие, и случайно ли она оказалась наедине с Ивайром? Кто он сам? Правда ли то, что она освободила его волю, или это было сыграно для неё – ведь один андроид уже успешно стал её другом и почти влюбил её в себя? Она присматривалась к Ивайру, когда общалась с ним, пыталась задавать коварные вопросы, но не могла при этом избавиться от неприятного чувства, что он видит её насквозь. При таком раскладе у неё не было ни единого шанса, чтобы вывести его на чистую воду. И были ли они у неё вообще, эти шансы?! Она снова и снова открывала обучающие программы и пыталась изучить расклад сил, всё больше тяготея к Кинтане, как к потенциальному союзнику и вообще… Нравились ей кинтаниане.

Изначально Кинтана называлась Лея, и на ней существовала очень развитая, но и очень разнородная цивилизация, почти как на Земле; множество народов, четыре расы, разный уровень развития, от высокоразвитого до феодального и ниже. Шестьсот лет назад там произошла страшнейшая техногенная катастрофа, чуть не погубившая всю планету. Так вышло, что один взрыв спровоцировал цепную реакцию – Анна не очень поняла, в чём там была суть, но планета отреагировала на серию мощных техногенных взрывов, и начались страшнейшие стихийные бедствия, уничтожившие цивилизацию практически под корень. Самые неразвитые в техногенном отношении расы северо-западных островов уцелели, но мутировали очень странным образом; остатки прочих народов слились с ними, и теперь на Кинтане – новое название Леи, – существовала только одна раса. Различия между её представителями – уроженцами разных областей Кинтаны, – были, конечно, но не существенные. В своё время зализывать раны и восстанавливать планету помогали все развитые миры, начиная с Мерака, и в техническом отношении Кинтана осталась прежней, но вот феодальное устройство общества воцарилось уже благодаря новым хозяевам планеты. Не смотря ни на что, это соседство – космических звездолётов и лордов – оказалось вполне даже гармоничным. Правили Кинтаной лорд Понтифик, верховный жрец, и его супруга, Леди Острова Факиа, которые избирались из ста восьмидесяти двух самых знатных лордов и леди планеты; родство, кровь решали всё. Лорды, правители провинций, были неограниченными владыками над жизнью и смертью своих подданных, скованных кастовыми рамками даже более жёсткими, нежели мероканские. Только знатные лорды могли летать в космос, получать высшее образование, занимать высокие посты и служить в армии; прочим кинтанианам запрещено было даже покидать свою провинцию без дозволения на то своего лорда и его леди. Изучение запретных наук и искусств низшими кастами каралось со всей суровостью. На Кинтане существовала смертная казнь, правда, только для кинтанианских преступников – кинтаниане уважали законы чужих рас.

– Неженатые мужчины из семей этих ста восьмидесяти двух лордов, – рассказывал Ивайр, которого Анна попросила рассказать о кинтанианах поподробнее, – составляют ядро Личной Гвардии Понтифика. Это практически машины смерти, почти не уступающие мне, потому, что обучать и тренировать их начинают в младенчестве. Благодаря мутации у них малая чувствительность к боли, высокая выносливость, у них быстро заживают раны, их трудно оглушить, у них прекрасные слух, зрение и обоняние, и нечеловеческая реакция. Я встречался с ними в бою, и честно скажу – они мало в чём уступают мне, киборгу. Они почти не люди, в том смысле, что мутация наделила их некоторыми способностями, кажущимися сверхъестественными, например, умение видеть и слышать в ультра-диапазоне, светящиеся в темноте глаза, и прочее… странное. Но внешне это самая красивая и высокая из человеческих рас. Ты и сама видела.

– Да уж… – Анна долго ещё пребывала под впечатлением от внешности кинтанианских мужчин: рослых белокурых красавцев с породистыми лицами азиатского типа, от совсем монголоидных до почти европейских, с лёгким налётом азиатского, в той степени, что делает такими красивыми метисов этих рас. Самыми странными были жители северных провинций – они были альбиносами, с коралловыми и почти белыми глазами, белыми кожей и волосами; самыми красивыми – жители юго-восточной провинции Калькхэн, с глазами и волосами цвета мёда или янтаря, с золотистой кожей, чувственными губами.