Глава 5

Адвокат просил сразу после встречи со Ждановым набрать его номер и рассказать о результате, что я и сделала по дороге на остановку.

– Юрий Иванович, особо новостей нет. Позвонила, потому что обещала. Вадим Викторович спешил, и мы условились поговорить вечером.

– Хм, а время и место он назначил?

– Да. Его офис в девять часов.

– Ну, это уже неплохо. Обнадёживает, что он готов к диалогу. Хотя не исключено, что Жданов попросту от вас отделался, чтобы в лицо не отказывать, а через час или два вам позвонят и отменят встречу. Или подойдёте к назначенному времени, а его на месте не окажется. Но вы только обязательно идите!

– Думаю, он всё же меня примет. У Вадима Викторовича достаточно своеобразный характер. И если большинству отказать лично – неловко и неудобно, то для него этот способ, наоборот, в самый раз, – непрозрачно намекнула юристу, что Жданов упырь и ему высасывать кровь из человека в непосредственной близости – самый кайф.

Родственники или близкие люди могут навещать подследственного, но не более двух раз в месяц, апеллируя этим фактом, попросила Копылова организовать мне свидание с папой. Адвокат принял это в штыки и всячески отговаривал от визита, пугал тем, что встреча меня в моральном плане опустошит, говорил, что ужаснусь от обстановки следственного изолятора, а внешний вид отца так и вовсе раздавит.

Разумеется, настояла на своём. Мне надо папу обнять и никакие решётки с отвратительным запахом не остановят.

Хоть и не пожалела о своём решении увидеться с папой, но Копылов оказался во всём прав, вышла из изолятора выжатая как лимон и с тяжёлым грузом на сердце.

И дело совсем не в месте, в котором побывала, а в том, что отец меньше чем за сутки, казалось, постарел на десять лет. Когда папу завели в крохотное помещение, я его даже не сразу узнала. Он, словно стал ниже ростом, худее, морщин на лице прибавилось, как и седых волос на голове. Но самые значительные изменения увидела в глазах папы – они потухли, совсем, как будто он не обвиняемый в преступлении человек, а осуждённый и приговорённый к смерти.

Подняв вверх глаза, вновь оглядела шикарное здание фирмы Жданова в восемь вечера, так боялась из-за пробок и непредвиденного форс-мажора опоздать, что на встречу приехала за час до назначенного времени. Прогуливаясь до конца улицы и обратно, убила сорок пять минут, а после вошла в холл.

Пустынно. Кроме двух охранников и уборщицы, что наводит порядок с помощью поломоечной машины, больше никого нет. Если на первом этаже мне показалось малолюдно, то на верхнем так и вовсе, словно всё вымерло. Тихо настолько, что аж в ушах звенит.

Подхожу к приёмной и, занеся кулак над дверью, замираю. Вообще-то, в кабинеты не принято стучать, предполагается, что сотрудник на рабочем месте всегда должен ожидать посетителя, но трудовой день закончен, возможно, данное правило в эти часы уже и не действует.

Какая блин, разница. Почти девять вечера, наверняка в приёмной никого нет. Без стука толкнула дверь.

– Здравствуйте, – ошарашенно смотрю на секретаря, что шустро колотит пальцами по клавиатуре.

– Здоровались сегодня уже, – с улыбкой напомнила мне брюнетка и кивнула на диван. – Присаживайтесь, Вадим Викторович, как освободится, вас пригласит.

Очуметь, это сколько же Жданов ей платит, что она согласна у него тут с утра и до ночи пахать?

Присев на диван, дабы не таращится просто в стену, слежу за секундной стрелкой часов. Проходит минута, за ней другая, уже четверть десятого, а Жданов меня не зовёт.

– Простите, может Вадим Викторович обо мне забыл, и ему стоит напомнить? – обращаюсь к брюнетке, но она даже не успевает для ответа раскрыть рта, как Жданов появляется из кабинета.

– Александра, проходите, – бросает он мне и переводит взгляд на сотрудницу. – А вас, Ульяна Олеговна, я больше не задерживаю.

– Поняла, Вадим Викторович, – отозвалась женщина и судя по тому, как часто под её рукой закликала мышка, она в срочном порядке закрывает все окна и документы на мониторе.

Только сейчас осознала, что присутствие кого-то третьего на этаже, да ещё и так близко, всё это время успокаивало, но Ульяна Олеговна крайне скоро уйдёт, и мы со Ждановым на сотни квадратных метров останемся только вдвоём – как-то нервирует этот факт, если не сказать – пугает.

Так всё. Вадим Викторович хоть и упырь, но всё же не в прямом, а переносном смысле. Хлебнёт жизненной силы, нервы потреплет, но ведь насмерть же, в конце концов, не загрызёт. Я обязана быть смелой и сильной, потому как пугливая размазня отцу ничем не поможет.

В кабинет Биг Босса зашла раньше хозяина, пока мысленно давала себе пинка, Вадим Викторович, находясь возле раскрытой двери, терпеливо ждал, когда же соизволю подняться с дивана.

Ого, хоромы. Да тут при желании можно играть в футбол. Хотя нет, нельзя, здесь мяч таких дел натворит, ведь стены, за исключением той, что примыкает к приёмной, отсутствуют, кругом от пола до потолка одно сплошное окно.

Уверенной походкой прохожу внутрь и присаживаюсь в кресло для посетителей, Жданов же следом опускается в своё директорское.

– Спасибо, Вадим Викторович, за возможность ещё раз с вами поговорить, – произношу вступительное предложение своей тщательно заученный речи. Листок с её точной копией в письменном виде лежит в сумке, у меня там даже маркером помечены места, где следует повысить голос, а где сделать паузу. В общем, даром времени не теряла и на этот раз старательно подготовилась.

Репетируя перед зеркалом речь, искренне считала, что мои слова должны растрогать даже самого чёрствого человека, но Жданов слушает вполуха, с ленцой, ему явно скучно и неинтересно.

– Это всё лирика, – в какой-то момент Вадиму Викторовичу надоело, и он меня перебил. – Вы любите отца и за него переживаете, а ещё, разумеется, он, по вашему мнению, непогрешим. Вынужденно повторюсь, я не судья и не мне решать, виновен Сергей Витальевич или нет. Александра, вы хотите от меня заявление в пользу отца, и я, как деловой человек, готов рассмотреть данную возможность, если вы что-нибудь предложите взамен.

Вжавшись в спинку кресла, растерянно моргаю, потому как догадываюсь, Жданов на что-то намекнул, только вот на что именно сообразить не могу.

Думай, Саша, думай!

Та-а-ак. Вадим Викторович упомянул, что он деловой человек, а такие люди обычно с финансами связаны.

Ему деньги нужны?!

Ой, а сколько у меня есть? Так, на двух картах в общей сложности… ну вряд ли эта сумма Жданова заинтересует, для него – жалкие крохи.

– Александра? – поторапливает мужчина с ответом, а я понятия не имею, что говорить.

Эх, была не была.

– У меня не очень много наличности, но могу под залог квартиры оформить кредит.

Сначала брови мужчины взметнулись вверх, а после он попросту рассмеялся.

Кажется, насчёт взятки я промахнулась.

– То есть вы решили, что мне нужны деньги?!

– А что я ещё должна была решить? – возмутилась я. – Зачем ходить вокруг да около, скажите прямо, что вы хотите?

Жданов обречённо вздохнул и показал на меня указательным пальцем.

– Вас. Александра, я хочу вас.

Судорожно раз за разом прокручиваю в голове фразу и жест Жданова. Вообще-то, он выразился достаточно чётко, но всё равно, должно быть, я его как-то неправильно поняла. В каком смысле он меня хочет? В том самом? Да нет, ну это же дикость.

– Вадим Викторович, а если серьёзно? – пришла к выводу, что Жданов в издевательских целях надо мной подшутил.

– Я предельно серьёзен. У вас больше ничего для меня ценного нет, – заявил он и с предвкушением меня оглядел, словно я какой-нибудь представленный на витрине магазина редкий товар с ярлыком на ухе, где указана стоимость.

– Вы вообще в своём уме?! – настолько резко подскочила на ноги, что кресло из-под меня назад покатилась. В висках набатом стучит пульсирующая кровь, дыхание сбилось, желание рвать и метать захлёстывает всё остальное. Чувствую, ещё чуть-чуть и негодование одержит победу над разумом. И тогда в голову Жданова полетит всё тяжёлое, что попадётся мне под руку, а ещё обрушатся все ругательства, которые только на ум придут. – Это оскорбительно! Вам самому-то не противно подобную грязь предлагать.

Я и не надеялась, что после моих слов Вадим Викторович, густо побагровев, от стыда залезет под стол, но хоть на какую-то неловкость с его стороны всё же рассчитывала.

Какой там, ага, сейчас. Нет, и ещё раз нет.

Сидит, ухмыляется, взгляд стал лишь наглей, в придачу ещё и азарт разгорелся.

– Александра, вы бы обратно присели, – произнёс Жданов убийственно спокойным тоном. – Зачем же так бурно реагировать? Ничего грязного или оскорбительного я не предлагал. Любой мужчина в той или иной степени платит женщине за то, что она находится с ним рядом. Если вам кажется, что одного ходатайства в пользу Сергея Витальевича от меня недостаточно, так и скажите. Этот вопрос открыт к обсуждению.

То есть Жданов думает, я тут с ним, как на базаре начну торговаться?!

Впервые со мной такое, претензий к человеку хоть отбавляй, а высказывать их смысла не вижу. Потому как личность, находящаяся в моральном плане на самом дне, всё равно ни черта не воспримет и не поймёт.

Поправив на плече ремень сумки, молча разворачиваюсь и следую к двери. Разговор, от которого мне и за неделю не отмыться, закончен.

– Александра, не поворачивайтесь к человеку спиной, в чьих силах сделать так, что в течение двух часов с вашего отца снимут все обвинения, извинятся и отпустят домой.

Ну ничего себе как выросли ставки!

– Папа ни в чём не виноват, – не сбавляя шаг, процедила сквозь зубы. – Перед ним в любом случае извинятся и освободят.

– Выйдете из кабинета, и есть огромный шанс, что обратной дороги не будет, – натурально прорычал Жданов, но я всё равно переступила порог, мысленно послала его в лес и громко хлопнула дверью.

Выскочив из здания, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, миновала крыльцо, но и дальше скорость не сбросила, бежала по улице, словно за мной гонится свора бешеных псов, остановилась лишь тогда, когда дыхалка в прямом смысле закончилась.

Наткнувшись глазами на пустую лавку вдоль тротуара, кое-как до неё доковыляла и присела. Ноги гудят, руки трясутся, в горле ощущается неприятный вкус крови, из глаз брызжут слёзы, но при этом всём я, согнувшись и зарывшись лицом в ладони, беззвучно, как сумасшедшая хохочу.

Истерика? Однозначно. И как успокоиться, ума не приложу. Вряд ли мне кто сейчас на голову выльет ведро холодной воды или со всего маху залепит пощёчину.

Как же мне теперь на следующем свидании отцу в глаза смотреть, зная, что могла его выдернуть из-за решётки, но отказалась? Выходит плохая я дочь и неблагодарная, раз не смогла собой ради папы пожертвовать. С другой стороны, в заточении у родителя есть шанс выжить и даже здоровье сохранить, а вот узнай он правду, какой ценой досталась свобода, боюсь – это его точно убьёт.

Да и согласиться на условия Жданова – это одно, а выполнить совершенно иное. Даже в страшном сне не представлю, как мы с ним то самое делаем. Отчётливо помню, как всю передёргивало, когда Вадим Викторович во время праздника касался моей кожи. И это эффект от пальцев. А что же будет, когда в ход не пальцы пойдут?

Вадим

До сих пор таращусь на закрытую дверь и не верю, что эта коза ускакала.

А ведь всё так хорошо начиналось, Александра, широко распахнув огромные голубые глаза, довольно мило, а местами и трогательно, рассказывала, как для неё важен отец, какой он честный, трудолюбивый и всё в этом духе.… Даже пару детских эпизодов ввернула. История про выдранный ниткой зуб забавная, а про больницу откровенная скукота. Собственно на том месте, где Сергей Витальевич уговорил медсестру разрешить ему переночевать в палате дочери, я Александру и прервал.

И дальше всё пошло не по плану. Совсем.

Предполагалось, что Саша сначала смутится, потом возможно расстроиться, затем подумает и поймёт, что другого выхода нет, и как итог согласится.

На деле же вышло – рассвирепела, зашипела, пристыдила, чуть лотком для бумаг мне в голову не запустила (да-да я заметил, как она на него кровожадно смотрела) и впоследствии, виляя задом, ушла.

А ведь Тюрин предупреждал, что не стоит полагаться на дочерние чувства, советовал надавить непосредственно на саму Александру, предлагал подкинуть ей что-нибудь запрещённое в сумку. Как же я ему тогда за столь «чудный» вариант от души врезал по морде … Подставить и закрыть мужика – это ещё хоть как-то въезжает в ворота, но Сашу…

Исключено.