Глава 9. Первый бал и ненужные новости

На бал, первый свой бал в качестве леди Айд, идти не хотелось. Даже в чудесном платье. Но избежать этого было совершенно невозможно.

Когда парикмахер закончил возиться с прической Тьяны и ушел, леди Фан, наблюдающая за приготовлениями, отпустила горничных. Сама она тоже была полностью готова – ей на это требовалось удивительно мало времени.

– Что с тобой, девочка? – она подошла, положила руки на плечи племянницы. – Что тебя огорчило?

– Ничего, тётя. Это глупо, поверь.

На этот раз её волосы слишком сильно стянули. И следовало сказать об этом сразу, чтобы быстро поправить, она отчего-то не сказала. Теперь уже не поправишь, но ничего, ощущение неудобства скоро должно пройти. К этому привыкаешь.

– Эсс Хойр утверждает, что мы, женщины, хотим, чтобы нас любили. Даже если не собираемся любить сами, – сказала она.

– Может быть, и так, – тётя посмотрела с интересом, – он полагает, что мужчины этого не хотят. Ладно, его право. Но при чем здесь твоя грусть?

– Я не знаю. Правда, не знаю.

– Ты усомнилась, что твой муж полюбит тебя? Сама же при этом любить не собираешься, и считаешь, что тут ты в своем праве? Да, есть отчего огорчаться.

– Тётя, я разве говорила такое?

– Ты ничего не говорила. Так что же случилось?

– Я их случайно подслушала… – и она быстро пересказала всё, это оказалось несложно, потому что запомнила она почти дословно.

И не хотела, а запомнила.

– Так. Девочка, твой муж нравится мне всё больше, – с улыбкой сказала леди Фан, – а что тебя огорчило, я не поняла. Так что же? Просто то, что они говорили о тебе? Или слова герцогини? Но я пока не ждала бы от неё чего-то иного. Сожалею, но это так.

– Я тоже не ждала.

– Значит, твой муж и герцог. Знаешь, мужчины между собой иногда говорят о женщинах так. Отцы и старшие братья считают нужным поучать младших в этом вопросе. Валантен ведь много младше герцога. Это всё достойно улыбки, и не более того, дорогая. К тому же, лорд Айд не стал откровенничать. Ты разве никогда не слышала, как твои кузены, к примеру, небрежно рассуждают о девушках? Я надеюсь, они не делали этого слишком небрежно.

– Нет, – Тьяна тоже улыбнулась, – не слишком. Но… тётя, они, то есть Валантен и герцог, обсуждали, посетит он меня сегодня или не посетит. Валантен… не посетит. Но почему он говорил об этом с братом? И… почему?

Леди Фан не выдержала, рассмеялась.

– Он просто ответил на вопрос. Возможно, потом передумает. Но лучше бы не передумал. Видишь ли, отчего-то недалекие мужчины считают, что если женщине и бывает больно первый раз, то уж во второй он может ни в чём себе не отказывать, а она должна испытать восторг. Но любая рана обычно заживает дольше одного дня. Скорее всего сегодня тебе тоже будет больно, и придётся потерпеть, и может пойти кровь. Ты этого хочешь?

Тьяна не ответила, потому что не знала ответа. Вчера ей было не только больно. Было ещё кое-что, ради чего она могла бы и перетерпеть некоторые неприятные моменты. Но… ей, да, не хотелось, пожалуй.

Действительно, так очевидно. А она даже не подумала о самом простом объяснении.

«Ты малец несмышленый, чтобы я тебе такое объяснял, а, старший братец?»

И что имелось в виду под «миндальничать» и «не миндальничать», теперь тоже стало понятно.

Да, конечно, то, что они говорили вот об этом… О ней…

Тьяна отвернулась, чтобы тётя не видела её покрасневших щек. Теперь бы ещё суметь без смущения посмотреть на герцога.

Они ведь говорили не с ней и не для неё. И о любой женщине можно сказать в точности то же самое. А она… да, она нежная фиалка.

Тётя отошла, присела на край кресла.

– Тин, – тихо сказала она. – Сложно, конечно, судить о том, кого не знаешь. Но вот что я думаю. Любой другой мужчина был бы достаточно хорош для того, чтобы ты с чем-то смирилась, как и любая женщина – по его мнению. А Валантен Айд, должно быть, полагает… Я хочу сказать, что, возможно, он пытается быть для тебя лучше, чем кто-то другой, хотя бы в том, что в его силах. Он не желает допустить, чтобы тебе с ним было плохо или больно. Если это так, то тебе могли бы завидовать многие женщины, Тин.

Тьяна смотрела недоверчиво.

– Тин, вы пока ничего не должны друг другу, – добавила леди Фан, – кроме того, что написано в договоре. Радуйся, если можешь, и не придумывай причины огорчаться. А любовь… её вообще никто и никому не должен. Мало ли чего хочется. Мир стоит на том, что люди помнят свои долги и обязанности, – она встала, подошла к зеркалу, поправила платье, поёжилась, словно откуда-то потянуло холодком.

Нет, не потянуло. За окном стоял теплый летний вечер.

Женщина из зазеркалья вдруг взглянула на неё с упреком, и скорбная складка легла меж её бровей.

То, что она объяснила сейчас этой девочке – это ведь правильно?

Ну, да. Нежная фиалка…

Ничего, она повзрослеет. Она и без того не так уж наивна. Но лучше бы ей взрослеть быстрее. Одно дело, выйди она замуж за сына соседей, и совсем другое вот так. Богатое герцогство Нивер, родство с королевским домом, титул, пусть и недоступный лично ей, но обещанный её сыну – это всё не обещает покоя и безопасности.

Леди Фан было тревожно. И причины ясны, тут и гадалка с бубном не нужна.

Гадалка с бубном. А хорошо бы спросить у такой гадалки. Их ответы трудно бывает понять, но иногда и удаётся. И леди Фан знает одну такую, у которой точно следовало бы спросить. Конечно, про секреты заклятья лорда Айда тетка Айнора ничего не скажет, но это и не интересно. Леди Фан не интересно, во всяком случае.

Только когда ещё получится с ней поговорить?..

В дверь постучали. Им пора.

Музыка, волна ароматов, сияние свечей в огромной люстре. Свечи здесь горят так долго, не иначе эсс Хойр посодействовал. Тётя Элла, кажется, размышляет о чем-то своём. А взгляд герцога – внимательный, и одобрительный, пожалуй.

– Не перестаю восхищаться вами, дорогая невестка, – это так искренне прозвучало.

– Благодарю, ваша милость, – и в ответ на поощрительную улыбку она поправляется, – Кайрен.

Он её родственник, брат мужа, но для неё было бы естественно обращаться к нему официально ещё много лет… всегда, может быть. Он герцог Нивер.

Она… она теперь невестка герцога.

Леди Айд приглашают на каждый танец, сначала герцог, потом лорд Вилен, племянник графини Каридан – он не уехал. Это и понятно, зачем ему менять планы?

– Тьяна, позвольте представить вам моего жениха. Лорд Клайд Каридан. Дорогой, это леди Айд, супруга моего брата…

– Миледи, я счастлив, – молодой человек в синем шёлковом костюме кланяется.

– Очень приятно, милорд.

Тьяна привычно ожидает ещё немного пустых любезностей, но он молчит, рассматривает её с улыбкой, с осторожным интересом. Ему лет двадцать или немного больше. У него приятное лицо, даже красивое, пожалуй, и серые глаза, а во взгляде, брошенном на невесту – теплая ласка и легкая горечь. А как посмотрит на Уну второй сын короля Кандрии, кто знает?

– Тьяна, позвольте Клайду потанцевать с вами, пожалуйста. Не надо, чтобы всё время со мной…

– Миледи, – он с поклоном протянул ей руку, она подала свою.

Танцевать так танцевать.

Где-то в середине круга, кланяясь в очередной фигуре медленного менуэта, Тьяна так отчетливо ощутила щекотку между лопатками, что едва не обернулась. Потом обернулась, подгадывая движение к фигуре танца, и увидела напротив, в нескольких шагах, картину, изображающую черного дракона над одиноким замком. Старую, темную от времени картину.

Окно для подглядывания скорее всего за одной из картин, где же ещё? Но – за этой ли? И где отверстия, посреди полотна, где-нибудь на раме?

Еще поклон, смена кавалеров, и снова щекотка между лопатками… Когда рядом опять оказался Клайд Каридан, они, танцуя, как раз подошли к той картине близко. Тьяна не удержалась и внимательно оглядела полотно. Ничего не видно. Нужно приблизиться ещё…

– Всё правильно, миледи, – тихо сказал лорд Клайд, – именно здесь. Если вы, конечно, имеете в виду… – они обменялись понимающими взглядами.

– Пошутить над Валантеном мне всегда в радость, миледи, – шепнул он, – мне от него тоже доставалось. Если выйти из зала с этой стороны, там коридор, третья дверь, и Ривер точно где-то поблизости. Он не захочет пустить без доклада. Как бы вам помочь? Скрутить Ривера и выломать дверь? Там только задвижка.

– Ничего не надо, – улыбнулась Тьяна, – благодарю вас. Проводите меня, пожалуйста, вон до тех кресел, у меня что-то кружится голова.

Она вовсе не была уверена, что поступает как надо. Но то, что Валантен прятался от неё на праздновании их свадьбы, тоже было неправильно. И она вовсе не обязана поступать только правильно, и никак иначе – в договоре об этом ни слова, во всяком случае. Значит, можно расслабиться и не обдумывать каждое слово и каждый шаг.

У двери в коридор ей преградил дорогу стражник.

– Я леди Айд, жена Валантена Айда, – сказала она твердо, – мне нужно пройти.

Если бы ещё и чувствовать себя так же уверенно…

Её пропустили.

Ривера нигде не было видно. Третья дверь оказалась приоткрытой, Тьяна толкнула её. Они оба были там, Ривер и Валантен, оба повернулись на звук её шагов.

– Миледи! – воскликнул Ривер, а Валантен махнул рукой, приказывая ему уйти.

Тьяна осталась.

Они стояли друг напротив друга. В его глазах была то ли растерянность, то ли… но сердитым он не был точно.

– Тьяна, – сказал он, наконец, тихо, – это заговор против меня?

– Похоже на то, милорд.

– От Кариданов можно ожидать…

– Я виновата не меньше. Вы не хотите меня видеть, милорд? Я нарушила ваши планы?

– Тьяна. Мне очень приятно вас видеть, – он осторожно улыбнулся.

– Тогда я могу присесть? – она пересекла комнату и села в кресло, – а можно попросить у вас немного лимонада? – она показала на кувшин на столе.

– Это вино, Тьяна, – он налил ей в стакан, – очень легкое, но вам не стоит увлекаться. Всё же попробуйте. Это из наших виноградников. Оно из лучших в Грете.

Она отпила немного из стакана. Вино было золотистым и пахло фруктами и совсем немного медом. Вкусное вино.

Валантен подошёл к двери, приоткрыл, что-то сказал, вернулся и стал позади Тьяны, за креслом.

– Сейчас принесут лимонад, – сообщил он. – Вы понимаете, миледи, в том, чтобы очаровывать женщин, я полная бестолочь.

– Я понимаю, – охотно согласилась она, развеселившись, – но теперь есть я. Упражняйтесь сколько угодно. Или я не гожусь вам в этом качестве?

– Вполне годитесь, – он улыбался, она слышала это по голосу, – даже более того. Очаровать вас, должно быть, увлекательная задача, миледи. Поможете мне её решить? Я хочу сказать – подсказывать будете?

Он принял её игру.

– Подсказывать? – она стремительно обернулась к нему, едва не вскочив, он мягко удержал её, вынудив снова отвернуться.

Она ощутила еле уловимое прикосновение к волосам, к завиткам, выпущенным из причёски. И подчинилась. Эта его блажь, чтобы она не смотрела на него… очень странно, конечно, но если ему так проще…

Его туфли валялись в углу, из мягкой дорогой кожи и устрашающе большого размера, и чулки там же. Значит, он пришёл сюда, зачем-то одевшись как подобает. И снял всё это, чтобы не мешало. И наполовину расстегнул камзол, была слишком видна рубашка, отделанная тонким кружевом. Рядом с женой необязательно застегиваться на все пуговицы. Он и не стал.

– Мне не хотелось бы сильно вам докучать, – начала она, соображая, что можно сказать, – правда, не хотелось бы. Говорят, вы любите одиночество. И чтобы вам не мешали. Но всё же мне бы хотелось видеть вас чаще, чем теперь. Перед свадьбой вы устроили нам свидание. А после свадьбы вам уже не хочется свиданий? Видеть меня иногда в спальне – этого достаточно?

– Как вам сказать, Тьяна… – кажется, он ощутил легкое замешательство.

– Я понимаю. Тогда вам хотелось уговорить меня отказаться от помолвки. А теперь, получается, не о чем уговаривать? – это сошло бы за речи очаровательной простушки, если бы не лукавый взгляд, который она бросила на него через плечо.

– Не о чем уговаривать?.. – повторил он, – нет, причины я придумаю, конечно.

– Вот видите. Так почему бы нам иногда не встречаться, чтобы поговорить, и выпить кофе, например. Я хочу узнать вас получше, раз вы будете отцом моих детей. Как-то странно заводить детей с незнакомцем, вы не находите?

– Хм. Даже не знаю, что тут возразить, – и опять она почувствовала легкое прикосновение к волосам, – то есть вы не боитесь узнать меня получше?

– Боюсь ли я? – она опять чуть не обернулась, но его руки на мешали, – мы вроде это уже выясняли. Милорд, вы сказали как-то, что не кусаете юных эссин. Вы солгали? Или кого вы кусаете?

– Хм. Никого, Тьяна.

Она прикусила губу, чтобы не спросить, кого он выбрасывает в окно…

– Так вы ничего ужасного не вытворяете тайком от всех под покровом ночи? И готовы поклясться в этом?

– Нет, Тьяна. Клянусь честью Айдов, – кажется, он сдерживался, чтобы не смеяться, но улыбался определенно.

Это было даже интересно, догадываться по голосу, что он чувствует, смеётся или нет.

– Тогда чего мне нужно бояться? Если я вышла за вас замуж и задолжала вам детей, это должно означать, что я вам доверяю и не боюсь?

– В идеале конечно. Но в нашем случае…

– Вы мне солгали. Вы все-таки кого-то кусаете, должно быть.

– Тин, я пытаюсь понять, вы постоянно смеётесь надо мной?..

Она вздохнула:

– Совсем немного, милорд. Но сказать всё это серьезно мне отчего-то трудно. Говорить это со слезами на глазах вроде бы нет повода. Остается так. Вам не нравится?..

– Как раз нравится. Продолжайте, миледи. Хотите ещё вина?

Она согласилась. Лимонад им нести все равно не торопились, а пить хотелось.

Валантен опять налил немного вина в стакан и подал Тьяне, оставаясь позади.

Опять прикосновение к волосам…

Он забавлялся её локонами, но трогал их почти неуловимо.

– У вас дивные волосы, Тьяна. Но их испортили такой прической.

И она почувствовала, как выскользнула одна шпилька, другая… медленно.

И третья тоже, все шпильки, державшие на волосах фероньерку с изумрудной подвеской: золотая цепь с крупными плоскими звеньями, подвеска в виде капли с изумрудами, из шкатулки, присланной Тьяне к балу от герцогини и тщательно проверенной колдуном.

– Мне казалось, было красиво.

– Ужасно. Возможно, мой вкус оставляет желать… но ужасно, правда, – Валантен погладил пальцем её шею, от завитков на затылке до выреза платья, – если их освободить…

Он бросил фероньерку и шпильки на стол, и потянул следующую шпильку.

– Милорд, – попробовала обернуться к нему Тьяна, он опять не позволил.

– Не беспокойтесь, миледи. И не возражайте, мы всё потом поправим. Позовем парикмахера, горничных.

Ещё одно на сегодня испытание парикмахером Тьяна охотно уступила бы кому угодно. Но она подчинилась, сидела не шевелясь, пока он не спеша вынимал шпильки из её прически, и локоны распадались. Иногда его пальцы, словно забывшись, проходились по её шее, и приятная щекотка разбегалась легкой дрожью по спине и плечам. Освобожденные волосы, до этого слишком перетянутые прической, рассыпались под его руками, кожу головы покалывало. Затейливую плетенку из волос по бокам, на которую ушло больше всего труда, Валантен распустил также не торопясь, пропуская волосы между пальцами. На мгновение его ладонь мелькнула перед её лицом – гладкая коричневая кожа, короткая бурая шерсть с тыльной стороны, темные, почти черные когти. Вспомнилось, как эти когти вдруг удлинились, оставив борозды там, на берегу, покрытом смесью песка и мелкой гальки. Она отчетливо вздрогнула от этого воспоминания, его ладони тут же легли ей на плечи.

– Что такое, Тьяна?

– Ничего, милорд. Совсем ничего.

Она сказала ему, что доверяет. Значит, не надо думать о таком. Какая разница, есть ли у него страшные когти, если эти когти лишь иногда царапают песок и гальку?

Только песок и гальку.

– Вот так гораздо лучше, – сказал он наконец, – у вас действительно чудные волосы, Тьяна. И их так много.

– Согласна. Мне тоже так больше нравится. Кстати, ваши волосы тоже длинны и их много, но вам не нужно делать прически – да вы просто счастливчик, милорд.

– Странно, это как-то не приходило мне в голову, – похоже, он опять смеялся.

И вдруг сказал:

– Я весь день думал о вас, Тьяна. Вспоминал. Кажется, и минуты не было сегодня, когда я не думал о вас.

– Вы ждали вечера, чтобы со мой увидеться, – сказала она, чуть запнувшись.