Глава 4

Увы, то маленькое вчерашнее объявление оказалось пророческим – госпоже Арфель Льефф и правда пришлось отправиться в лес. Кто мог подумать, что следом за делегацией оборотней прибудут и сборщики налогов?

«Но самое главное, кто мог подумать, что в этот раз налог будет взят натурой», – злилась Арфель. Но, увы, в Империи не спорили не только с оборотнями, но и со строгими магами в синей форме сборщиков налогов.

И если так подумать, то для Арфель даже выгоднее было отдать им все свои запасы лесного страстоцвета, вернее, его колдовского подвида. И все бы ничего, да только зверье в лесу всякий раз с ума сходило, едва только мимо Ондиниума проезжали оборотни.

«Неделя – слишком мало, – думала Арфель и продолжала собираться. – Но если не соберу сейчас – придется ждать до следующего года. Или покупать в аптеке, но там и качество так себе, и цены невероятные!»

Откуда у Империи появился такой интерес к страстоцвету, Арфель не знала, да и не хотела знать. Госпожа Льефф предпочитала держаться подальше от всего, что хоть как-нибудь походило на высокую политику. И на низкую. Да вообще, на какую угодно политику.

«Хорошо, что Каэль отправилась навестить семью дражайшего супруга, – подумала госпожа Льефф тяжело вздохнула. – И как жаль, что я не смогла пойти с ней. Все-таки слишком уж недобрый был у нее взгляд. Как бы чего не вышло».

Так или иначе, но сборы вскоре были закончены, Каэль не вернулась, на улице стремительно теплело, и если Арфель собиралась идти в лес, то выходить нужно было сию секунду. Бросив последний тоскливый взгляд на улицу, госпожа Льефф направилась к лестнице.

«Все же есть свои плюсы в наличии богатых родственников, – рассуждала Арфель и стремительно шагала по сыроватому, но надежному подземному ходу. – Иногда они, желая откреститься от нежеланных потомков, совершают истинные чудеса!» А чем, как не чудом, можно назвать тот простой факт, что дом Арфель имел собственный тайный ход? Да, он был довольно короток и выходил отнюдь не в лес, но ей хватало и того, что тайный переход заканчивался у большого камня за городской стеной. Что интересно, никто и никогда не замечал ее, выходящую из этого хода. Даже если кто-то устраивал пикник неподалеку – все они смотрели сквозь Арфель. Очевидно, этот тайник устроил невероятно сильный маг.

От городской стены до любимой опушки госпожи Льефф два часа неспешного хода. За это время травница успела собрать с десяток ягод волчьего стревня, найти два соцветия лунника засушливого и полюбоваться танцем крупных мохнатых бабочек.

– Вам повезло, что я травница, а не артефактор. – Она шутливо погрозила дивным созданиям пальцем. – Вот кто не пожалел бы вас и засушил.

За этих двух бабочек можно было выручить порядка пяти золотых, а это весьма и весьма внушительная сумма. В деревне можно дом купить, и даже останется немного на не самую захудалую козу. Но Арфель не настолько нуждалась в деньгах, чтобы губить редчайших мохнатых бабочек. Она даже немного злилась на чудных созданий – за то, что они так назойливо и так неразумно приближаются к ней.

– Вот же глупые,– ворчала госпожа Льефф и взмахами левой руки пыталась отогнать от себя бабочек. – Улетайте же! Неизвестно, кто может отказаться в этом лесу!

Увы, несмотря на всю красоту и полезность, лесные мохнатые бабочки не понимали человеческую речь и продолжали назойливо кружиться вокруг Арфель.

Травница никогда не умела долго злиться, да и к тому же ей и без того было чем заняться – она вышла на свою любимую полянку, где в изобилии рос страстоцвет.

– Повезло, – наморщила нос Арфель, – но не слишком. Большая часть уже отцветает. Эх, а без него ведь не обойтись.

Она трудилась до тех пор, пока солнце не встало в зените. И тогда, разогнувшись, она с ужасом ощутила незнакомую, тянущую боль в животе. Мимолетную, но какую-то… Пугающую?

– Что за глупости? – Она прижала руку к животу. – Несвежая сметанка?

Немного отдохнув, госпожа Льефф собралась в обратный путь – закинула за спину потяжелевшую корзину, подобрала холщовый мешок (попались такие чудные коренья, ну просто грех не собрать) и поискала взглядом перекрученную и иссохшую ветку арндалового дерева. Из этой ветки выйдет прекрасный амулет.

«Может, даже получится собрать накопитель», – подумала Арфель и двинулась в сторону города.

Корзина казалось какой-то непривычно увесистой, хотя уж к чему, а к переносу тяжестей госпожа Льефф была привычна с отрочества.

«Нет, мне определенно необходим выходной», – подумала она и остановилась. Спустила с плеч корзину, отложила мешок и прислонила к стволу палку.

– Все равно мне все это нужно, – она расстроенно топнула ногой. – Ну что происходит-то?!

Низкое, горловое рычание стало ей ответом. Никто из живущих в Ондиниуме не способен спутать рокочущий волчий рык с собачьим или каким-то иным.

Арфель за доли секунды левитировала себя на вершину кряжистого дуба. И уже оттуда осмотрелась. Внизу, рядом с ее вещами, стояли волки. Белоснежные волки.

– Вас не существует, – обвиняюще произнесла Арфель. – Белых волков не бывает. Настолько белых волков не бывает!

Но волки, как и бабочки, человеческую речь не понимали и потому не могли устыдиться своего слишком странного окраса. Покрутившись по поляне, белые «несуществующие» волки забрали вещи Арфель и исчезли в зарослях. Травница проводила их пораженным взглядом, после чего, не стыдясь, откровенно и многословно пояснила мирозданию, как сильно она, Арфель Льефф, огорчена. И куда пойдут жаждущие ее настоек люди, поскольку в лес она, Арфель Льефф, больше не сунется. Ни за что!

Илуор нид Энтан

Он прикрыл глаза, досчитал до десяти и вновь посмотрел на статуи волков-охранителей. Ничего не изменилось. Вместо трех прекрасных, великолепных статуй перед Илуором стояли калеки. У левого волка – волка, олицетворяющего собой зоркость, – глаза съехались к переносице. У правого, символа абсолютного слуха, уши были практически не заметны (зато голова раза в три больше, чем нужно). Но больнее всего было смотреть на центрального охранителя. Тут Илуор даже не мог понять, что его смущает больше – общая придурковатость морды, вывернутые в разные стороны лапы или закрученный каралькой хвост. Как у собаки, прости Отец.

– Это что? – коротко, на выдохе, спросил нид Энтан.

– Охранители, – удивился Риэл и широко улыбнулся, демонстрируя миру сломанный левый клык. – Мой вожак, что-то не так?

Илуор внимательно посмотрел на побратима, затем на трех уродцев-охранителей и, тщательно сдерживая ярость, процедил:

– Во-первых, я еще не вожак. Во-вторых, присмотрись внимательнее.

Пожав плечами, Риэл подошел ближе и тут же сдавленно выругался:

– Это как это? Это кто ж это? Да какая ж тварь посмела осквернить!

Нид Энтан пожал плечами и сделал несколько шагов назад. Фигуры охранителей тут же приняли прежний благородный вид.

– Иллюзия, – задумчиво произнес Илуор. – Думаю, стоит навестить вороньего жреца.

– Да уж, – хрипло выдохнул Риэл. – Надо знать, кто такую погань сотворил. И никто, главное, ничего не заметил. Кроме тебя, мой вожак.

Илуор поморщился от прозвучавшей в голосе побратима подобострастности и поправил его:

– Риэл, я еще не вожак.

– Ты мой вожак, Илуор. Мой побратим. Никто, кроме тебя, не достоин встать у корней Великого Древа.

Нид Энтан предпочел промолчать. В Ондиниуме что-то произошло. Что-то, что изменило его отношение к предстоящим состязаниям. Иногда Илуору казалось, что он оставил в человеческом городе что-то бесценное. Что-то бесконечно важное. Но что? Та смешная травница наверняка уже ищет себе супруга – Риэл должен был передать ей амулет. Девка, с которой он провел ночь? Да с чего ему интересоваться той, чьего лица он не запомнил. И запаха. В памяти не осталось ничего, как, впрочем, и всегда после нежданного гона. Спасибо Риэлу, что увел бойцов и скрыл позорный срыв.

Легко перевоплотившись, Илуор помчался вперед. Он устал от двуногой формы, от любопытных взглядов и от сдержанного отвращения тоже. Как будто люди предпочли бы главенство демонов.

"Ради свободы, о претендующий на рогатую корону, любое разумное существо готово пойти на беспрецедентные меры", – в виски ударилось прохладное мысле-послание жреца.

"А разве они не свободны?" – ответно рыкнул Илуор и остановился. Обратное перевоплощение заняло чуть больше времени. Ровно столько, чтобы жрец успел сложить свои черные крылья и принять вид убеленного сединами старца.

– Отец-Ворон, – нид Энтан склонил голову, – я шел к тебе.

– Равно как и я шел к тебе, – кивнул старик. – Наши охранители ушли.

– Или их украли, – хмыкнул Илуор. – И я больше верю в…

– Это произошло на моих глазах. Они стряхнули с себя мраморную пыль, потянулись, как после долгого сна, и убыли.

– Это безумие.

Старик пожал плечами и разумно заметил:

– Это не первый раз, когда охранители просыпаются. Они защищают перевертышей. Сколько раз белая троица спасала нас? Предупреждала о вероломном людском нападении? О мировых катаклизмах?

– Люди готовятся разорвать наш альянс, – с горечью произнес нид Энтан. – Но им потребуется не меньше двух десятилетий, чтобы действительно закрыть границы от демонов. Они не потянут войну на два фронта.

– Что ж, значит, причина иная, – развел руками Отец-Ворон. – И тебе предстоит ее найти.

– Я не обладаю всеми полномочиями Вожака, – напомнил Илуор и добавил: – Может быть, Кавиш справится лучше. Что? Я сильнее, но он куда хитроумней.

Признавать это было горько, но тощий пегий волк действительно был зверски умен. Он много лет провел среди людей, обучался в их университетах и даже стал основателем какой-то кафедры.

– И трусливей, – с горечью произнес Отец-Ворон, – Кавиш взял за себя человечку. Сплел с ней судьбы по древнейшему обычаю. А ты знаешь, что Вожак не может поставить рядом с собой слабую кровь. Именно поэтому в доме рид Аверрим вовсю готовят свадебные пироги. Вместо состязаний ты пройдешь иное испытание. Ведь другого претендента у нас больше нет.

Илуор стиснул зубы и сдержал ярость. Хотя больше всего на свете ему хотелось обернуться, найти Кавиша и передавить его вероломное горло. Сейчас, когда кризис так близок, он предпочел трусливое бегство. В центре Серого Дола могут жить только кшэртрии, и то пока их щенкам не исполнится по пять лет. Потом женщин отправляют к подножию одиноких холмов. Прекрасный уютный город, вокруг лес, озера и ягодные поля. Рай, если говорить человеческим языком. Беззащитное брюхо, если смотреть на вещи трезвым оборотническим взглядом.

– Я призову его, – усмирив гнев, сказал Илуор. – Когда пройду испытания и рогатая корона примет меня – я призову Кавиша на место своей правой руки. Его женщина останется у подножия холмов. Если она будет в тягости – значит, будет жить здесь. Ему не удастся отсидеться в тиши и покое.

– Вот и славно, – кивнул Отец-Ворон. – Ты не можешь поддаваться чувствам, Илуор нид Энтан. Твои чувства могут слишком дорого обойтись для всего Серого Дола.

– Да. – Он криво улыбнулся и, спохватившись, спросил: – Так что со статуями?

– Мы решили скрыть уход охранителей, – с усмешкой ответил старик. – Чтобы не разводить панику. Иллюзию нужно на что-то зацепить, но на что? Мой ученик вылепил охранителей из гипса. Получилось не очень хорошо, но иллюзия держится.

– Я отправлю свой отряд обратно, – неожиданно произнес Илуор. – Пусть спрячутся среди людей, слушают и смотрят. Я не хочу верить, что Империя могла снюхаться с демонами, но иной причины не вижу.

– Жаль, что мы не можем подумать, что охранители просто решили размять лапы, – скрипуче рассмеялся Отец-Ворон. – Мой ученик ищет в старых свитках. Он уверен, что недавно читал что-то захватывающее об охранителях, но вспомнить не может. Увы, у него раздражающая способность много читать и быстро забывать.

Илуор коротко кивнул и развернулся в сторону города. Нужно отнести дары невесте, и так уже безобразно затянул с этим.

Ноздри пощекотал нежный аромат сушеных трав, и оборотень раздраженно тряхнул головой. Маленькая травница из далекого города не пара оборотню. Да и оборотень ей тоже не пара. Ни к чему мучить себя. У всего есть цена, а за мирную жизнь своего народа он, Илуор нид Энтан, готов отдать многое. Всё.

Арфель Льефф, травница

В город Арфель вернулась к ночи. В окнах ее дома горел свет – Каэль уже увернулась, – и из приоткрытой входной двери тянуло ароматом свежей выпечки.

Уставшая, измученная травница улыбнулась и на секунду прислонилась к фигурной калитке. Всю долгую дорогу по лесу Арфель кидала вокруг себя слабые колдовские импульсы, чтобы точно знать, что рядом нет никого крупнее полевки. И вот сейчас она стоит перед своим домом, домом, в котором ее ожидает сладкое печево. Домом, на крыльце которого лежат украденные волками вещи.

– Когда моя жизнь успела превратиться в это? – вопросила госпожа Льефф и решительно шагнула вперед. – Надеюсь, вы нигде тут не спрятались. В моем доме нет места волкам. Даже белым.

Она искоса осмотрела свой двор, но ни среди цветов, ни среди хвойных растений никаких волков не обнаружила. Вот и славно.

– Я хотела собрать людей и идти тебя искать, – глухо раздалось откуда-то с крыши дома.

– Каэль?

– Ага. Но потом увидела твои вещи и решила, что ты просто пошла куда-то погулять. Вот только почему меня с собой не взяла? Ты уж прости, в дом я их не затащила – меня не покидало ощущение, что, едва я коснусь их… – Каэль прервалась, нервно хохотнула и решительно добавила: – Переволновалась, наверное. Ничем иным это гадкое ощущение я оправдать не могу.

Арфель задрала голову и попыталась рассмотреть, где именно устроилась подруга. Но Каэль не зря училась на факультете практической магии – распознать засевшую в засаде колдунью было решительно невозможно.

– Ты поэтому устроилась на крыше? Потому что перенервничала? – Госпожа Льефф покачала головой и добавила громче: – Спускайся осторожно, там доски гнилые. Я тебе сейчас такое расскажу – ахнешь.

– А чего не чинишь? – с интересом спросила Каэль и завозилась, явно планируя спускаться.

– Я травница, а не плотник. Только не говори, что мне ради гнилых досок нужно мужа завести, – тут же предупредила подругу Арфель. – Неравноценный обмен получится.

Подобрав свои вещи, госпожа Льефф кое-как затащила их внутрь и устало выдохнула. Ну вот и все, она дома, ничего перекупать не придется. А там уже и лес успокоится, и она забудет этот милый волчий инцидент. И, судя по запаху, в этом ей помогут булочки с корицей.

– Неравноценный, это точно. – Нна лестнице появилась Каэль. – Представляешь, мой драгоценный муженек по-прежнему не хочет разводиться, но хочет продать наш дом.

– Ты в нем не живешь, – пожала плечами Арфель.

Каэль закатила глаза:

– Да я его скорее сожгу, чем дам ему поживиться. Пошли, у меня уже и настой готов, и булочки.

Кивнув, госпожа Льефф последовала за подругой. И на кухне, сидя перед огромным блюдом со сладкой выпечкой, Арфель поймала себя на мысли, что не отказалась бы от огромного куска мяса. Желательно – прожаренного, но в крайнем случае можно и с кровью.

Арфель так удивилась своим нежданным желаниям, что даже замерла на пару мгновений.

– Да-да, – самодовольно пропела Каэль, – хвали меня, восхищайся мной.

И госпожа Льефф тут же рассыпалась восторженными комплиментами. Но перед глазами все равно стоял огромный шмат жареного мяса, щедро посыпанный зеленью.

Что, впрочем, не помешало госпоже Льефф споро уничтожать булочки и в промежутке рассказывать подруге историю своей лесной прогулки. Арфель ошиблась лишь в одном: Каэль не ахнула, она крепко выругалась и покрутила пальцем у виска:

– То есть ты оставила дипломированного боевого мага в городе, а сама отправилась в лес. Отправилась в лес, прекрасно зная, что аура оборотней сводит с ума все зверье? Я в восхищении, честно. Это такая запредельная тупость, что даже мой муженек немного меркнет.

И вот что удивительно, Арфель и сама успела подумать о том же, но когда это сказала подруга, то травница обиделась чуть ли не до слез. Особенно горько было оттого, что возразить толком было нечего.

– Ну ты не боевой маг, – буркнула наконец Арфель и отложила надкушенную булочку. – Ты маг-практик.

– Только потому, что наша Империя боится давать женщинам права боевых магов, – фыркнула Каэль. – А так я вхожу в десятку лучших. Неофициально. Иначе с чего бы меня дергали в столицу? Они хотят и на елку влезть, и ничего не ободрать.

– Кстати, да, зачем тебя в этот раз вызвали? – заинтересовалась Арфель.

– Они хотели навязать мне целую группу юных оболтусов, но при этом отказывались признавать мои боевые качества. Они сказали: «Нет, мы просто хотим, чтобы вы научили их тому, что знаете и умеете. Это не равно тому, что мы признаем ваши боевые заслуги». И я несколько недель учила их печь пироги, варить компоты и супы. После чего была с позором выставлена. Мол, посиди в своем Ондиниуме и подумай над тем, как некрасиво ты поступаешь.

Арфель с искренним восторгом смотрела на разъяренную подругу:

– Как ты решилась на это?

– А разве у меня был выбор? Я не становлюсь моложе, с годами мне будет все тяжелее и тяжелее отстаивать свою точку зрения. В том числе и в отношении своего супруга. Ты думаешь, что, когда я стану старой и дряхлой, он внезапно станет добрее? Ты ведь знаешь, что расцвет колдовской силы у женщины приходится на промежуток между тридцатью и сорока годами?

– Разумеется, – фыркнула Арфель. – Жду этого расцвета со страшной силой.

– А к концу жизни мне придется довольствоваться жалкими крохами, – криво улыбнулась Каэль.

И госпожа Льефф тяжело вздохнула. Она даже смутно не представляла, как будет справляться под конец жизни. Если ее магия в итоге станет еще меньше, чем сейчас.

– Нам не обязательно думать об этом сейчас, – подытожила госпожа Льефф.

– Тебе – да, – хмыкнула Каэль. – У тебя надежная броня. Внутренняя.

Арфель покраснела.

– Ты же ее не потеряла? – тут же нахмурилась подруга.

– Мне просто не нравится, когда ты об этом говоришь. С моей, кхм, «броней» все в порядке. Если я, конечно, ни о чем не забыла, – ехидно пошутила Арфель.

– Первый раз, как правило, незабываем. Либо в хорошем смысле, либо в плохом, – фыркнула Каэль. – А вообще, если вернуться к истории о белых волках, то это могла сработать твоя магия. Сама говоришь, что она вроде как раскачиваться начала. Ты вполне могла внушить им оттащить вещи.

– И не заметить этого? – усомнилась Арфель.

– Ну либо это волки-волонтеры, спасающие травниц, – вскинула брови Каэль. – Я предпочту верить в случайное внушение. Спать?

– Я вначале отмоюсь, потом спать.

И уже в постели, закрывая глаза, Арфель подумала, что не отказалась бы от таких «волонтеров». Это ж в какие лесные дебри она могла бы безнаказанно забраться!

«Хотя медведь был бы предпочтительней. На него сесть можно было бы», – подумала она и уснула.