Отправившись к гессенскому двору, Виктория Аделаида познакомилась братьями Людвигом и Генрихом, а также c их сестрой Анной, кандидаткой в жены принцу Уэльскому Эдварду. Анна ей показалась глупой и некрасивой, зато оба брата буквально очаровали и внешним видом, и манерами, и умом. Обоих она пригласила в ближайшее время приехать в Виндзор, а заодно на знаменитые скачки в Аскоте. Людвиг в то время вздыхал по Марии Баденской, но перспектива стать членом королевской британской семьи для, в общем-то, по большому счету, худородного юноши заставила его забыть о недавней влюбленности. Королеве он понравился, принцессе тоже, расставаясь, Алиса подарила ему свою фотографию, где она не выглядела такой уж дурнушкой, а это явно хороший знак. В разлуке они стали переписываться. На немецком, поскольку английский беспечный Людвиг знал плоховато.

Осенью того же года объявили о помолвке, а на Рождество Людвиг снова приехал в Англию, и серая мышка почувствовала, что ей очень весело с этим немецким котом. Когда через четыре дня после Christmas он уезжал, она плакала. Можно было считать, дело сделано.

Обручение состоялось 30 апреля 1861 года, а свадьбу назначили на 1 июля следующего года. Виктория считала, что Дармштадт должен построить для молодоженов новый дворец. При этом приданое, по просьбе королевы назначенное Алисе премьер-министром лордом Пальмерстоном, составило 30 тысяч фунтов. Деньги немалые, но и не великие, и дармштадтцы обиделись. Наследство старшей сестры, которой уготовано было стать королевой Пруссии и кайзериной Германии, было в десятки раз больше.

В 1860 году художник Эдуардо Мориа написал парадный портрет Алисы, а в 1861 году Франц-Ксавье Винтерхальтер написал изумительный в своей красоте и изяществе ее портрет, уже невесты, в белом кружевном платье с открытыми плечами и спиной. Оба живописца нашли в ней ту красоту, которой не видели другие, которую не передавали и фотоаппараты. Сравнить портреты работы Мориа и Винтерхальтера со снимками той же поры – небо и земля. На фотографиях – грустная, блеклая девушка, словно пришибленная, придавленная какой-то безысходной тоской и ничуть не красивая.

Недоволен приданым был и отец, считая, что мышка могла получить и побольше. К этому времени Альберт уже мучился постоянными болями в животе, которые с каждым месяцем все обострялись и обострялись. Он был весь поглощен подготовкой к II Всемирной выставке, но в ноябре слег, не в состоянии продолжать любимое дело.

Алиса постоянно находилась при страдальце, даже перешла из своей комнаты в смежную с покоями Альберта. Он гораздо теплее относился к ней, чем мать. Впоследствии Алиса писала: «Чем старше я становлюсь, тем совершеннее, возвышеннее и благороднее стоит пред моею душою облик моего отца. Жизнь, с такою радостью и смирением отданная только служению долгу, является во всяком случае чем-то невыразимо прекрасным и великим. И каким он был всегда нежным, любвеобильным и ясным! Я никогда не могу говорить о нем с другими, которые его знали, без того, чтобы слезы, как и сейчас, не выступали на глазах. Он был и остался моим идеалом. Я никогда не знала никого, кого можно было бы поставить с ним рядом и который был бы так любим и достоин удивления».

Ухаживая за отцом, она то и дело играла на пианино его любимую мелодию «Прочный оплот – это наш Бог». И Альберт уходил к Богу. За неделю до кончины сообщил дочери, что смерть его близка. А еще через пару дней тайком признался ей, что проклят, потому что однажды совершил некую слабость и попустительство в вере. Что именно он имел в виду, никто так и не узнал. Скончался принц-консорт 14 декабря 1861 года. Врачи констатировали брюшной тиф, но в дальнейшем это вызвало большие сомнения. В XIX веке эпидемии тифа известны были после наполеоновских войн, потом в 40-е годы во время Великого голода в Ирландии, когда особенно пострадала Англия. Но в начале 60-х никакой эпидемии тифа не наблюдалось, и, скорее всего, дедушка принцессы Эллы скончался от рака желудка.

В том же году скончалась и бабушка Алисы – Виктория Саксен-Кобургская, но смерть родной матери была для британской королевы гораздо меньшим ударом, нежели внезапная кончина любимого мужа. Алиса как могла старалась ее утешить, постоянно держала ее за руку, долгое время спала в комнате королевы.

Траур объявили на весь следующий год. Никаких увеселений, при том, что в викторианской Англии они и так не выплескивались через край. Логично было предположить, что и свадьбу отложат до 1863 года, но что-то подсказывало убитой горем королеве – не стоит медлить. И 1 июля 1862 года, холодным и ветреным днем, свадьбу сыграли. Скромно, тихо и больше похоже на поминки, чем на веселое торжество. Сама же королева Виктория писала: «Что-то я не припомню более грустного дня». В медовый месяц Алиса и Людвиг отправились всего на неполных две недели, и вскоре проливным дождем их встречал Дармштадт.

Древнее название города Дармундештадт, что означало «место для переговоров». Ландграфство Гессен-Дармштадт было образовано в 1567 году. В 1806 году после роспуска Священной Римской империи его преобразовали в Великое герцогство Гессен со столицей в Дармштадте. Ко времени приезда сюда Алисы и Людвига в городе проживало порядка 30 тысяч жителей.

О Дармштадте прекрасно написал известный германист Юрий Иванович Архипов: «Город, роднее которого поискать в целом мире. Не самый, может быть, пышный да величественный, зато наш. Не только непритязательным уютом своим, слегка меланхоличным и сонным, но тем прежде всего, что подарил нам двух императриц и двух великих княгинь. Притом две из этих четырех дармштадтских вошли в сонм русских православных святых. Недаром нам в слове „Дармштадт“ слышится слово „дар“… От вокзала к центру города, на восток, ведет прямая и необычно широкая для Германии Рейнская улица. Собственно, она и задает основание оси, на которой или вокруг которой и сосредоточены почти все интересующие нас объекты. Первый из них – Луизенплац, просторная площадь, где высится „Длинный Людвиг“ – ландграф Людвиг (дедушка нашей императрицы Марии Александровны), которого Наполеон сделал великим герцогом Дармштадт-Гессенским.

Уже на следующей по ходу движения площади находится великогерцогская резиденция, так называемый Старый замок. С правой стороны к эклектичному каре припадают П-образные корпуса „типового“ для XVIII столетия дворца.

Рядом стоящее здание ныне занято архивом (где тысячи единиц хранения, относящихся к наследию обеих принцесс, как и многих их родственников). Прежде то был городской театр, который десятки раз посещали юные Елизавета и Александра. А полувеком раньше здесь, в этом театре, великий князь Александр Николаевич, будущий самодержец Александр II, впервые увидел местную принцессу Марию, свою будущую жену Марию Александровну…»

Дармштадт расположен неподалеку от Франкфурта-на-Майне, и сейчас от этого крупного города до него можно доехать на электричке за 20 минут. А в XIX веке волею судеб он оказался особым образом связан с Россией. Здесь русский помещик Шеншин влюбился в дочь местного бюргера Шарлотту-Елизавету Беккер, тайком увез ее в Россию, женился на ней, и в результате на свет появился знаменитый русский поэт Афанасий Фет.

Уроженками Дармштадта были принцесса Вильгельмина, первая жена императора Павла Петровича, в Православии Наталья Алексеевна, и принцесса Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария Гессенская – российская императрица Мария Александровна, супруга государя Александра II.

Во второй половине столетия другие события свяжут Дармштадт с Россией, о чем будет рассказано далее.

Итак, молодожены Алиса и Людвиг прибыли в Дармштадт, где их весьма радушно встречали жители. Дальше началась сказка про то, как из королевских дворцов юная принцесса попала в простой дом. Только, в отличие от большинства подобных сказок, принцесса была не избалованная, да и король Дроздобород притащил её не в лесную хибару, а во вполне благоустроенное жилище. Тем не менее разница между Виндзором и Дармштадтом оказалась существенная. Великий герцог выделил молодоженам большой, но обычный дом, выходящий окнами на обычную улицу, с которой при открытых окнах доносились голоса прохожих и грохотанье повозок. Здесь они и начали свою лишенную роскошеств семейную жизнь.

Какие же они оказались разные! Людвиг – высокий, широкоплечий парень, веселый, залихватский, пышущий здоровьем. Алиса – тихая, с вечно будто заплаканными глазами, грустная. Даже на свадебных фотографиях она выглядела так, словно отец ее умер не полгода назад, а только что.

Первые дни были полны счастья. 24 июня 1862 года Алиса писала матери: «Когда я говорю, что люблю своего мужа, то этого едва достаточно; здесь и любовь и уважение, какие увеличиваются с каждым днем и часом, и какие и он, со своей стороны, выражает мне так нежно и любовно. Чем была моя жизнь раньше в сравнении с настоящею!.. Это – такое святое ощущение быть его другом, чувствовать такую уверенность, и когда мы вдвоем, то имеем тот мир, какого никто не может ни отнять от нас, ни нарушить. Моя судьба действительно благословенна, но все же что же я сделала, чтобы заслужить такую горячую и усердную любовь, какую дает мне мой дорогой Людвиг! Я восхищаюсь его добрым и благородным сердцем больше, чем могу сказать. Как он меня любит – ты знаешь, и он будет тебе хорошим сыном. Каждый день он читает мне „Westward Ho“, и я нахожу это восхитительным и интересным. Я всегда так нетерпелива, пока не услышу его шагов по лестнице и не увижу его милого лица, когда он возвращается домой».

Постепенно полного жизни Людвига она стала считать слишком громогласным и прямолинейным, чуть ли не солдафоном. Он и впрямь любил армию, любил командовать. «Я приказал!» – его частое выражение. Дармштадт она воспринимала как изгнание. Денег не хватало даже на то, чтобы устроить приличные рождественские праздники, гардероб у Алисы не отличался разнообразием. Даже в Лондон на свадьбу брата пришлось ехать не в новом платье. Принц Уэльский Эдвард женился на принцессе Александре Датской. В Лондоне 5 апреля 1863 года Алиса в присутствии матери родила свою первую дочь Викторию. Событие произошло прямо в пасхальное воскресенье, что рассматривалось как очень добрый знак. При крещении она получила полное имя Виктория Альберта Елизавета Матильда Мария Гессен-Дармштадтская. А в семье ее стали звать Вики.

Доктора посоветовали матери кормить ребенка грудью, что возмутило королеву Англии: «Алиса ведет себя как грязное животное. Только самки животных сами выкармливают детенышей, но не королевская дочь!»

Вернувшись в Дармштадт, Людвиг и Алиса наконец-то удостоились получения настоящей резиденции, им выделили небольшой дворец в Кранихштайне, к северо-востоку от Дармштадта. Там они поселились с новорожденным младенцем, и там же появилась на свет вторая дочь – героиня этой книги.

Она родилась 1 ноября 1864 года по григорианскому календарю, и полное имя, полученное от родителей, звучало так: Елизавета Александра Луиза Алиса Гессенская. Но в обиходе сразу стало звучать короткое и звучное – Элла. Как вздох морской волны, набежавшей на берег. Более величественное, чем птичье Вики, как звали старшую сестренку.

Имя «Елизавета» считалось в Дармштадте особенным. Так в XIII веке звали родоначальницу герцогов Гессенских – Елизавету Тюрингскую, прославленную в лике святых за свои благочестивые дела и милосердие. Дочь венгерского короля Андраша II, она вышла за ландграфа Людвига Тюрингского. Ее супруг, будучи крестоносцем, погиб во время похода в Святую землю. А она, воодушевленная францисканскими идеалами милосердия и нестяжательства, помогала несчастным, кормила бедноту, построила большую больницу. Для нас, русских, приятно и то, что одним из прапрадедов Елизаветы Тюрингской по материнской линии был киевский князь Владимир Мономах.

Несмотря на недовольство королевы Виктории, младенца Эллу тоже, как и всех остальных детей, Алиса сама кормила грудью, не прибегая к услугам кормилиц. С самого раннего возраста девочки учились помогать по хозяйству, сами одевались, прибирали за собой постель, подметали комнаты. Во-первых, потому, что к этому была приучена воспитанная в викторианском духе Алиса. Во-вторых, потому, что особых средств на содержание большого штата слуг не имелось в наличии. И не было у детей отдельных комнат, все жили по двое. Так, Елизавета все свое детство и юность провела в одной комнате со старшей сестрой Вики. Та очень любила читать и даже вела учетные записи всех прочитанных книг, вовлекала младшую сестренку в мир литературы.

«Девочка воспитывалась в глубоко верующей христианской семье», – читаем во множестве биографий Елизаветы Федоровны. «Это была очень сплоченная и дружная семья». И тут мы подошли к вопросу, поставленному в названии первой главы книги – так ли это? И так, и не так. Или не совсем так.

Да, соблюдая викторианские традиции, они регулярно посещали церковь, вели скромный образ жизни, не роскошествовали, оставались добропорядочными. Но ходили упорные слухи, будто Людвиг уже с первых лет совместной жизни с Алисой начал испытывать к ней супружеское охлаждение, нередко отсутствовал где-то по ночам, не вдаваясь в подробные объяснения, где был и что делал, и по возвращении не спешил наведаться в их общую с женой спальню. Уже на второй год брака, опять-таки, по слухам, возможно, лживым, у него появились любовницы, с которыми он встречался в покоях отцовского дворца, и герцог Карл якобы не возражал против интрижек веселого и добродушного сына. Разумеется, для детей Алисы и Людвига подобное, если оно и было на самом деле, хранилось в глубокой тайне. Хотя возможно, что это были лишь сплетни, распускаемые дармштадтцами, так и не полюбившими дочь королевы Виктории в первые годы ее жизни в их городе. Мария Баттенбергская вспоминанла: «Она была иностранкой, приехавшей из далекой Англии, и никак не могла ужиться с дармштадтскими родственниками. Мне было жаль ее».

У Алисы и Людвига продолжали рождаться дети, то есть супружеский долг исполнялся по-христиански. Но большую часть времени они предпочитали проводить вдали друг от друга. Жизнерадостный Людвиг любил армию и балы, любил где-нибудь в гостях отплясывать до упаду, нравиться окружающим. Печальная Алиса любила тишину и уединение, а затем увлеклась медициной и много времени проводила в ее изучении и опытах.

О Боге она писала постоянно как о чем-то незыблемом в ее душе: «Всегда и беспрестанно я чувствую в своей жизни, что это – моя опора, моя сила, какая крепнет с каждым днем. Мои мысли о будущем светлы, и теплые лучи этого света, какой является нашим спутником в жизни, разгоняют испытания и скорби настоящего». «Я чувствую потребность молиться. Я охотно пою духовные песнопения с моими детьми, и каждый из них имеет свое любимое песнопение». Впоследствии сын Алисы и Людвига Эрнст-Людвиг вспоминал: «Мои родители были глубоко религиозными людьми, хотя и не фанатиками. Начиная от Филиппа Великодушного наша линия Гессенского Дома становилась все более лютеранской, что облегчало понимание англиканской и православной религии. Все мы ходили в церковь приблизительно раз в две недели, мои бабушка и дедушка бывали там каждое воскресение».

Но почему же тогда прусская императрица Августа в свое время обозвала Алису ни много ни мало – законченной атеисткой!

Все дело в ее дружбе с популярным тогда теологом Давидом Фридрихом Штраусом, опубликовавшим в 1835 году свою книгу «Жизнь Иисуса», сделавшую его европейски знаменитым. В ней он доказывал избыток мифотворчества в Евангелиях, что «Новый Завет» нельзя беспрекословно воспринимать как истину в последней инстанции, ибо написан он не самим Иисусом Христом, а гораздо позже его учениками, учениками учеников. То есть, как сказали бы мы теперь, испорченный телефон. Это бы еще куда ни шло, но главное, что возмущало христиан – утверждения Штрауса о необоснованности божественного происхождения Иисуса Христа, проще говоря, он утверждал, что Иисус не является Сыном Божиим, а человеком, хоть и великим, хоть и помазанником Господа. Штраус утверждал, что отделяет исторического Иисуса от догматического. Церковники возмущались, что само такое отделение является богохульством и ересью.

Штраус отрицал все сверхъестественное, связанное с Иисусом – непорочное зачатие Девы Марии, чудеса, описанные в Евангелиях, сам факт воскресения Христова. Основываясь на новых опытах медицины, ученый утверждал, что Иисус мог обладать неким особым даром влиять на людей и даже исцелять, но не как Сын Божий и мессия, а как медиум, коих к середине XIX века известно было немало.

Словом, это учение Штрауса входило во множество других подобных позитивистских учений, превращавших христианскую веру в чисто человеческое поклонение великому историческому персонажу, проповедовавшему всеобщую любовь.

Алиса Гессенская познакомилась со Штраусом лично, стала с ним дружить и постепенно разделять его взгляды, никак не укладывающиеся в русло традиционной христианской религии. Учение Штрауса, собственно говоря, превращало религию в учение, а верующего – в думающего и отрицающего все сверхъестественное, на чем способна основываться только религия. Такое восприятие Христа не является атеизмом, но уже и не вполне христианство, а некий христизм, как марксизм, ленинизм, сталинизм, троцкизм, маоизм и так далее.

Штраус часто бывал в гостях у Алисы, а Людвиг не разделял ее увлечений. Единства во взглядах на Иисуса Христа у них явно не стало.

Как видим, здесь далеко не так всё просто. Если о семье королевы Виктории и принца-консорта Альберта можно говорить как о вполне христианской, в данном случае подобное суждение не совсем точно.

Но меняет ли это отношение к главной героине? А если бы она была не из «глубоко верующей христианской семьи», а из семьи явных атеистов, мусульман, иудеев, буддистов? Разве это умаляло бы ее будущие достоинства? Ничуть. И даже напротив, увеличивало бы их. Подвиг Марии Египетской становится более величественным, когда мы знаем, кем святая была до обращения ко Христу. Или преображение Савла, гонителя христиан, в Павла, одного из столпов христианства. Или наш князь Владимир, креститель Руси. Да подобных примеров великое множество. Тем и прекрасна широкая и многоцветная палитра образов канонизированных святых!

Теперь, по возможности исчерпав тему первой главы, перейдем к детству и юности главной героини книги, а заодно и к следующему весьма распространенному суждению -