– Может мы сами? – спросила Александра, не желающая выносить на общее обсуждение свою личную жизнь.

– Нет, мой дом, мои правила, – твердо настаивала Елизавета Христиановна.

Александра посмотрела на довольную физиономию своего супруга, которому явно всё происходящее очень нравилось.

– Спать я с ним в одной комнате не буду, – твердо сказала Александра и резко встала из-за стола.

– Сядь, – чуть повысила тон Елизавета Христиановна.

– Елизавета Христиановна, может мы и впрямь сами с Шурочкой все обсудим? – как будто испугавшись гнева Александры, вступился Сычев.

Последняя фраза Игоря Викторовича, просто доконала Александру.

– Какая я тебе Шурочка? Сколько можно повторять, что Шурочка – это жена Владимира, – гневно сказала Александра.

– Ну извини дорогая, – пытаясь выглядеть совершенно спокойным, ответил Сычев.

Александра опять встала из-за стола чтобы уйти.

– Вы хотите знать, что будет дальше, извольте. Спать я с ним больше не буду, но если вы переживаете из-за различных толков в обществе, то там все правила хорошего тона будут соблюдены. Вы, довольны? – с большим самообладанием произнесла Александра и направилась к двери.

– Александра вернись к столу, – крикнула Елизавета Христиановна.

– Спасибо, я наелась, – ответила Александра выходя из гостиной.

– Маменька, ну правда, зачем вы так? – попыталась заступиться за сестру Екатерина, и направилась следом за Александрой.

– И ты туда же, – немного расстроилась Елизавета Христиановна.

– Елизавета Христиановна, да не переживайте вы так, все образуется, – попытался успокоить тёщу Игорь Викторович, оставшись за столом с ней вдвоём.

– Ой, вы хоть помолчите. Кушайте лучше, а то всё стынет, – раздраженным тоном сказала Елизавета Христиановна.

Екатерина осторожно постучала в дверь и вошла в комнату. Александра лежала на кровати и тихо плакала в подушку.

– Чего тебе? Скажи, что ужинать я не буду, – не поднимая головы произнесла Александра.

– Санечка, ну, что за день? Второй раз ты меня с прислугой путаешь, – пытаясь немного развеселись сестру, сказала Екатерина.

– А это ты, – Александра поднялась, села на край кровати и начала вытирать слезы.

– Санечка, хорошая моя, успокойся, – Екатерина присела на кровать рядом с сестрой и обняла ее.

– Ну не люблю я его. Катён, ну что мне делать? Как, дальше жить? – спросила Александра Екатерину, положив голову ей на плечо.

– А раньше любила? – осторожно спросила Екатерина.

– Думала, что люблю. Ведь когда я его увидела впервые на балу, он был такой красивый, в белой форме, загорелый блондин с голубыми глазками. Ведь все дамы, как пчелы, начали возле него крутиться словно он был обмазан мёдом. Он казался тогда таким не досягаемым и тем самым необыкновенно желанным… – Александра старалась быть честной с сестрой.

– Наша маленькая принцесска, увидела новую красивую игрушку и во чтобы то ни стало решила ее заполучить. А наигравшись, как всегда, потеряла к ней интерес? – спросила Екатерина.

– Да…нет…ну не знаю, – Александра отчаянно пыталась найти правильный ответ.

– А что теперь хочет наша маленькая девочка? – спросила Екатерина.

– Я хочу, такого мужчину от которого бы веяло мужественностью. Чтобы, когда он просто смотрел на меня, то замирало бы сердце, а когда подходил близко-близко, то я не могла бы дышать. Когда дотрагивался бы до меня, то по всему телу пробегала бы дрожь, а когда обнимал и прижимал к себе, то я бы хотела, чтобы он никогда не отпускал больше меня. Чтобы здесь в животе мотыльки кружились. Понимаешь? – Александра вопросительно посмотрела на Екатерину.

Екатерина сидела молча и глаза начали заполняться слезами.

– Катён, ты чего? – удивилась состоянию сестры Александра.

– Конечно, я понимаю тебя. У меня с моим Васенькой точно также происходит, как ты сказала, – ответила, улыбнувшись Екатерина.

– Так чего ты плачешь? – спросила Александра.

– Ничего, Васеньку своего вспомнила, и поняла, что так сильно по нему скучаю, – вздохнула Екатерина.

– Вот видишь, и я хочу чтобы так же скучать. Твой Василий Иванович сам своих чинов добился и у Машеньки тоже муж был генералом, а Сычев все чины только благодаря нашей маменьки имеет. Ничего ему не надо, ведет себя, как принцесса персидская, – Александра встала и подошла к окну.

– Постой я сейчас немного не поняла. Ты, про Машеньку вспомнила, это ты что ли мужа старого хочешь? – совершенно серьезно спросила Екатерина.

Александра медленно повернулась и внимательно широко раскрытыми глазами посмотрела на сестру. Екатерина по взгляду Александры поняла, что сказала глупость. Сестры, еще несколько секунд смотрели друг на друга молча, а потом рассмеялись.

В дверь раздался легкий стук и вошла Елизавета Христиановна.

– Катерина у тебя там Илюшенька, что-то капризничает, поди погляди, – сказала Елизавета Христиановна, явно желающая остаться с Александрой в комнате на едине.

Екатерина молча встала с кровати и вышла из комнаты закрыв за собой дверь.

Александра отвернулась к окну.

– Девочка моя, не сердись на меня, – сказала Елизавета Христиановна, присев на край кровати.

Александра продолжала стоять молча.

– Ты думаешь, что мне всё равно, а у меня за тебя больше, чем за остальных, сердце болит, ты же у меня самая младшенькая. И ты всегда должна помнить, чтобы ты не сделала, я всегда буду только на твоей стороне, – голос Елизаветы Христиановны задрожал.

Александра повернулась и посмотрела на мать, увидев мокрые глаза Елизаветы Христиановны, она быстро подошла, присела перед ней и обнявши положила свою голову ей на колени.

– Я с первой минуты понимала, что он не для моей девочки. А что теперь делать то? – Елизавета Христиановна гладила Александру по голове.

– Ничего, как любил поговаривать папенька, прорвемся, – ответила тихо Александра.

– О да это было его любимым выражением, – Елизавета Христиановна улыбнулась и женщины обнялись.

Прошло две недели и наступил день, когда в Доме генерал-губернатора должен был состоятся бал по случаю наступающего нового 1892 года. Жемчужниковы были приглашены в полном составе.

Александра вышла к завтраку, когда Елизавета Христиановна и ее муж ушли. За столом сидела только Екатерина.

– Доброе утро, – сказала Александра входя в гостиную.

– Ну ты горазда спать, так все на свете проспишь, – улыбнулась Екатерина.

– А куда мне торопиться, это у вас у всех заботы, а у меня сплошные серые дни, – с ноткой грусти ответила Александра.

– Ты это брось, и у тебя все обязательно будет хорошо, – настаивала Екатерина.

– Да откуда же этому хорошему взяться? – улыбнулась Александра, села нехотя за стол и налила себе уже холодный кофе.

– Он же уже остыл, надо сказать, чтобы подогрели, – забеспокоилась Екатерина.

– Не надо, – ответила Александра, взяла ломтик хлеба, намазала его маслом, потом посмотрев на свой бутерброд и с такой же неохотой откусила.

– Санечка, сегодня же бал, а ты уже выглядишь, как будто три ночи не спала, – Екатерине совсем не нравилось упадническое настроение сестры.

– Бал сегодня? – искренне удивилась Александра.

– Боже Санечка, да что с тобой происходит, ты ведь всегда такая живая, веселая, – Екатерина очень беспокоилась о душевном состоянии сестры.

– Катён, а для кого стараться? – с безразличным видом ответила Александра.

– Ты маменьке обещала, что в обществе будешь вести себя, подобающе, – сердилась Екатерина.

– В обществе буду, а дома не хочу, – не обращая внимание на возмущения сестры ответила Александра.

– Ну так не пойдет, – сказала Екатерина, встала из-за стола и подошла к Александре.

Александра хотела откусить бутерброд, но застыла, удивившись воинственному виду Екатерины.

– Ты что меня бить собралась? – меланхолично спросила Александра.

– Если надо, то и побью, – с серьезным тоном ответила Екатерина присев рядом с Александрой.

– Интересно посмотреть, – усмехнулась Александра.

– Санечка надо смириться и жить дальше, – Екатерина положила свою руку на руку Александры.

– А если я не хочу мириться? – практически прокричала Александра, резко встав со стула.

– Тогда борись, – так же громко ответила Екатерина, вставая перед Александрой.

– Как? Как бороться? – Александра размякла и заплакала.

Екатерина обняла Александру.

– Мы что ни будь обязательно придумаем, – начала успокаивать Екатерина.

– Да что можно придумать? – спросила Александра посмотрев на сестру.

– Ну конечно твой Сычев сам собой не рассосется. Но надо пока думать, что ты еще встретишь того, кто предназначен тебе судьбой, с кем ты проживешь долго и счастливо, – воодушевленно сказала Екатерина.

– Я не поняла, ты сейчас, что с Сычевым предложила сделать? – немного настороженно переспросила Александра снова присев на стул.

– Да бог с тобой, я даже никаких таких глупостей не предлагала, и ты из головы выкини. Я сказала, что твой принц на белом коне где-то в пути и мы все его обязательно дождемся, а там дальше и будем думать, как быть, – стала оправдывать Екатерина.

– Мне кажется, что у этого принца давно конь сдох и он просто идет пешком, – улыбнулась Александра.

– Не важно, пешком он идет или на четвереньках ползет, самое главное, чтобы двигался в нужном для нас направлении, – успокоила Екатерина.

Александра поднялась со стула и обняла Екатерину.

– Ну вот и замечательно. Будем на бал, собираться? – спросила Екатерина, заглядывая в глаза Александре.

– Будем, – немного повеселев ответила Александра.

Генерал-губернатор Туркестанского военного округа вдовствующий барон Александр Борисович Вревский прибыл в Ташкент тремя годами ранее в сопровождении молоденькой и довольно симпатичной воспитанницы Лазаревской и её гувернантки англичанки мисс Горн. Воспитанницу барон практически сразу же удачно выдал замуж за своего адъютанта князя Александра Александровича Гагарина, а гувернантка осталась и по Ташкенту поползут слухи с возведением её в ранг пассии.

Барон Вревский был человеком мягким и добродушным. Изнеженный роскошью высшего общества Петербурга, он старался в дали от привычной когда-то изысканности окружать себя комфортом, мало заботясь о вверенном ему крае.

При входе на бал, как и положено правилам этикета, всех встречал сам Вревский, но смущение прибывающих, вызывала мисс Горн, стоящая рядом с бароном которая также встречала гостей на правах хозяйки дома.

Первыми вошли Елизавета Христиановна и Екатерина.

–Госпожа Жемчужникова, госпожа Покотило, господин Сычев с супругой, – провозгласил специальный человек проверяющий пригласительные.

– Добрый вечер дамы, – неожиданно для дам поприветствовала мисс Горн.

Жемчужниковы относились к «сливкам» Ташкентской знати, и данная ситуация вызвала у Елизаветы Христиановны недоумение, которое сказалось на её лице.

– Елизавета Христиановна, Екатерина Николаевна, выглядите великолепно, – сразу постарался сгладить ситуацию Вревский, переключая внимание дам на себя.

– Добрый вечер, – так же невозмутимо поприветствовала мисс Горн Сычева и Александру.

Сычев как будто стараясь услужить генерал-губернатору поцеловал руку мисс Горн.

Александра потеряла дар речи от возмущения, и только улыбнулась, по приветствующего её, губернатору.

Пройдя немного вперед, Александра оглянувшись по сторонам, резко выдернула свою руку из руки Сычева.

– Поди прочь, – тихо сквозь зубы произнесла Александра.

– Да что случилось, то? – не понимая спросил Сычев.

– Ты меня позоришь, – так же сквозь зубы ответила Александра.

– Чем? – с наивным взглядом переспросил всё еще не понимающий Игорь Викторович.

–Ты поцеловал руку гувернантке, – возмущенная бестолковости мужа прошипела Александра.

– Но мы же все знаем, кем она приходится барону, – с улыбкой ответил Сычев.

– Да хоть даже императору, она кем-то бы приходилась, она в первую очередь – гувернантка, – ответила Александра и пошла вперед.

– Его Высочество Великий князь Николая Константинович с супругой, – раздался за спиной голос глашатаго и Александра остановилась.

– Ой, давайте без регалий, просто – господин Искандер, – вдруг прервал Николай Константинович, напрочь перепугавшегося глашатаго.

– Господин Искандер с супругой, – не уверенным голосом произнес глашатай.

Князь довольный самим собой, подошел в Вревскому.

Всем стало интересно, как теперь поведут себя барон Вревский и мисс Горн. Наступило молчание.

В Ташкенте никогда и никто не позволял себе забывать, кем на самом деле был Романов Николай Константинович, практически вычеркнутый из императорского семейного древа и лишённый всех титулов, для всех он оставался Великим Князем. И как показала жизнь, очень часто когда-то опальные персоны потом становились во главе государства Российского.

– Князь, Надежда Александровна, рад видеть столь высоких гостей в своем доме, – Вревский поцеловал руку княгине.

Надежда Александровна внимательно посмотрела на мисс Горн и не понимала, что та здесь делает.

– Князь, разрешите представить вам, мисс Горн, – перебил мысли княгини Вревский тем самым введя ее в легкое недоумение.

Гости оживились и пошло перешептывание.

Князь хоть и был опальным, но он все же был монаршей крови, внук Николая I и то, что Генерал-губернатор позволил себе представить гувернантку бывшей воспитанницы, Николаю Константиновичу вызвало у всех присутствующих тихое негодование.

Мисс Горн, совершенно не обращающая внимание на пересуды за спиной, протянула Князю руку для приветствия.

Николай Константинович совершенно со спокойным выражением на лице поздоровался с мисс Горн и тут же резко повернувшись к швейцару взял его руку и стал трясти на глазах у всех, затем с высоты своего роста, так же спокойно огляделся, нет ли еще кого с кем надо поздороваться.

– Идем Наденька, – сказал Николай Константинович, взяв под руку, стоявшую не подвижно всё это время жену, и направился в зал.

После этого все дамы проходящие мимо мисс Горн, с не скрывающей насмешкой и высокомерием смотрели на нее, после чего она вынуждена была удалиться и до конца празднования ее больше никто не видел.

Александра, настроение которой было опять сведено к нулю, ни сказав никому ни слова уехала домой.

По среди ночи Александру разбудила Екатерина.

– Санечка куда ты подевалась? Вставай? – тормошила тихо сестру Екатерина.

– Зачем? Сколько время? – никак еще не проснувшись, потирая глаза спросила Александра.

– Ну как это зачем? Гадать надо, – настаивала Екатерина.

– Гадать? Зачем? – опять спросила не собирающая просыпаться Александра.

–Да что ты заладила, зачем да зачем. Мужа нового кто хочет, ты или я? – спросила Екатерина.

Александра резко открыла глаза.

– Пошли на улицу, только не спрашивай зачем, пошли, – сказала загадочно Екатерина.

Накинув пальто девушки вышли на улицу. В одной руке Екатерина держала сапожок Александры.

– Если сейчас спросишь меня, зачем, я тебя убью, – видя вопросительный взгляд сестры сказала Екатерина.

– Я просто хотела узнать который час? – все еще не понимая, чем они будут заниматься, спросила Александра.

– Три после полуночи. Ты сейчас бросишь через забор сапожок и куда он носом ляжет оттуда жениха и ждать надобно, а у первого прохожего имя спросим, так суженного значит звать твоего будут, – быстро почти шепотом сказала Екатерина, давая сапожек Александре.

– В три часа ночи? – удивилась Александра.

– Бросай говорю, – настаивала Екатерина.

Александра, считавшая всё это бредом, перекинула свой сапожек через ворота, и ответ не заставил себя ждать.

– Ой, – услышали сестры чей-то голос за воротами и сильно удивившись быстро вышли на улицу через калитку.

На улице стоял какой-то мужичок и потирал рукой голову.

Екатерина с Александрой представили картину, которая только что произошла и рассмеялись.

– Барышни вы зачем по ночам черевички кидаете? – немного возмущенно проговорил мужичек.

– Простите нас великодушно, вот возьмите, за причиненное беспокойство, – Екатерина порылась в карманах пальто и найдя немного мелочи протянула мужичку.

– А за это благодарствуйте, – взяв деньги сказал мужичек, поклонился и пошел восвояси.

– Ой, подождите, – вдруг вспомнила Екатерина.

Мужичек остановился.

– А как величать то вас по батюшке? – спросила Екатерина.

– А вам за какой надобностью? – удивился мужичек.

– Свечку в церкви за ваше здравие поставлю, – слукавила Екатерина.

– Николай Мефодич, – ответил мужчина, покачав головой, и посчитав молодых барышень странными , после чего скрылся в ночи.

– Ну вот имя мы теперь знаем, твоего суженного будут звать Николай, – совершенно уверенно произнесла Екатерина.

– Да? И откуда, его ждать? – всё еще не веря, спросила Александра.

– Оттуда, – показав рукой в направлении лежащего на земле сапожка.

– И что у нас там? – иронично спросила Александра.

– Как что? Москва там! – уверенно ответила Екатерина.

Странница.

Люблин не переставал восхищать Николая. Здания в городе, построенные несколько столетий назад, всегда будоражили его сознание на предмет непреодолимого желания их исследования. Но служба отнимала слишком много времени, лишь иногда ему удавалось пройтись через парк, посидеть в нем и подумать о своем.

Вот и в этот январский день, по дороге домой, Николай решил прогуляться по парку.

В парке было удивительно тихо, только иногда скрип снега выдавал приближение редких прогуливающихся посетителей этого заснеженного очарования.

Николай подошел к скамейке, смахнул рукой снег и сел на нее. Ему так хорошо здесь думалось о доме, о родителях и двух сестрах, по которым он очень сильно скучал.

Прошло уже десять лет, как по собственному выбору, после окончания Александровского училища, он служил в Варшавском военном округе.

В двадцать пять он был уже капитаном, в двадцать семь окончил с отличием Николаевскую Академию Генерального штаба, как когда-то пообещал своему отцу, который мечтал, что сын пойдет по его стопам.

Он бы и пошел, ведь все его детство прошло в самом престижном Межевом институте, где преподавал его отец и где они жили в квартире, находящейся там же.

Было бы странно если бы Николай не учился в этом самом институте, после выпуска которого стал бы инженером-землемером, специалисты этой профессии были нарасхват.

Объявленная война Александром II в 1877 году – Турции, всколыхнула патриотизм в Российской Империи и взбудоражила умы неокрепших юнцов.

Бесповоротным решением для Николая посвятить свою жизнь Армии, стал победоносный парад Московского гарнизона, вернувшегося на зимние квартиры.

Был разговор с отцом, чье решение в семье не оспаривалось, и отец поддержал сына, только выдвинул два условия, которые Николай поклялся выполнить.

Первым условием было закончить Академию Генерального штаба, вторым условием, он должен был стать лучшим из лучших среди офицеров.