Илья, дав подзатыльник младшему брату ушёл на кухню.

– Мааам… – пожаловался Дмитрий, потирая рукой голову.

– Ну всё. Можно пять минут спокойно посидеть? – возмутилась Надежда Марковна.

Марк Петрович, убрав свою тарелку в сторону положил сверток на стол и стал медленно развязывать тесемку.

Все затаили дыхание.

Убрав в сторону тесемку, Марк Петрович развернул сверток.

– Что это? Можно? – спросила Надежда Марковна.

Марк Петрович положительно кивнул головой и присел на стул.

Надежда Марковна, осторожно достала из свертка маленькую белую сатиновую рубашечку, украшенную кружевами. По краям подола и рукавов были вышиты разноцветные цветы шелковыми нитками, оно очень напоминала платье для девочки.

– Какая прелесть, это же ручная работа, – осторожно рассматриваю рубашечку сказала Надежда Марковна.

Все сидели молча и только Елена Марковна почему-то улыбалась.

– Лена! Так, у вас все-таки будет малыш? – спросила, улыбаясь Надежда Марковна.

– Ооо, Михаил поздравляю!!! – Сергей Валентинович протянул руку Михаилу Леонидовичу для поздравления.

– Лена??? – в глазах Михаила Леонидовича были только вопросы.

– Да вы что все с ума по сходили, нет, нет и еще раз нет, – стала возмущаться Елена Марковна, отвечая каждому по очереди начиная с мужа.

– А что вы ещё молодые, – попытался вывести на чистую воду Сергей Валентинович.

– Это скорее ваш Илья обрадует, что вы скоро станете бабушкой и дедушкой, – Елена Марковна махнула головой в сторону входящего Ильи.

– Теть Лен, вы что такое говорите, да ещё при родителях? – стал возмущаться Илья.

Надежда Марковна с Сергеем Валентиновичем строго посмотрели на Илью.

– Это моя, – громко сказал Марк Петрович, прервав семейные дознания.

Все удивленно посмотрели на Марка Петровича.

– Это моя, – тише повторил Марк Петрович.

– В смысле? – не удержалась Елена Марковна.

– Я никогда вам не рассказывал, про себя, время было другое, а теперь как бы стало можно, перестройка…– ухмыльнулся Марк Петрович и глубоко вздохнул.

– Ну как это не рассказывал? Мы прекрасно знаем, что ты вырос в детском доме и кто твои родители ты не знаешь, – начала успокаивать Надежда Марковна, взяв за руку отца.

Марк Петрович высвободил свою руку и нежно похлопал по руке дочери.

– Знаю, – многозначительно сказал Марк Петрович, осторожно развернув лист бумаги и протянул Надежде Марковне.

– Что это? – Надежда Марковна осторожно взяла пожелтевший лист бумаги, который казалось сейчас развалится на мелкие кусочки у нее в руках.

– Можно сказать мои метрики, – улыбнулся Марк Петрович.

– Я не понимаю, – Надежда Марковна и правда не понимала.

– Да ты будешь уже читать, или ждешь пока мы все здесь лопнем от любопытства? – возмутилась Елена Марковна.

– «Кулешов Марк Петрович родился пятнадцатого марта одна тысяча девятьсот восемнадцатого года в деревне «Подберезье» Самарской губернии, мама – Надежда Савельевна, десятого февраля одна тысяча девятисотого года рождения, папа – Петр Игнатьевич, родился двадцать седьмого декабря одна тысяча восемьсот девяносто пятого года. Мой дорогой сыночек Маркушечка, мне надо дождаться твоего папу с фронта поэтому ты уезжаешь сейчас один, я не знаю встретимся ли мы снова, но обещай мне стать счастливым. Мама так сильно любит тебя, помни всегда об этом. Написано двадцать четвертого сентября одна тысяча девятьсот двадцатого года», – прочла Надежда Марковна и подняла глаза на отца.

– Дайте мне тоже посмотреть, – протянул руку к записке Дмитрий.

– Осторожно, – Илья перехватил записку из рук матери и в очередной раз дал брату подзатыльник.

– Мааам, – завопил Дмитрий.

– Да вы прекратите сегодня или нет? Иди проверь на кухню может чайник вскипел, – строго сказала Надежда Марковна, посмотрев на Дмитрия: «А ты чего молчишь?» – теперь досталось и Сергею Валентиновичу.

– А что я? Я могу только обоим подзатыльники отвесить, – откинувшись на спинку стула спокойно произнес Сергей Валентинович.

– Ну прямо Макаренко, – рассмеялся Михаил Леонидович.

– Вот всегда так, – пробурчал Дмитрий и шаркая ногами пошел на кухню.

– Папа, что это? Нет. Откуда? – спросила Надежда Марковна.

– Я не мог об этом никому рассказывать, хотя очень хотелось, но время не позволяло, – тихо ответил Марк Петрович.

– А мама знала? – спросила Елена Марковна.

– Конечно, – улыбнулся Марк Петрович.

– Давно? – Елена Марковна пристально посмотрела в глаза отцу.

– С самого начала. Вы же знаете маму, Танюшка, она была такая принципиальная, честная. Как я мог скрывать от нее? – Марк Петрович провел ладонями по лицу.

– Так меня назвали в честь бабушки? – спросила Надежда Марковна.

– Да, – ответил Марк Петрович.

– Прекрасно, – сказала Надежда Марковна, разведя руками.

– Чайник закипел, – услышали все голос Дмитрия из кухни.

– А давайте будем пить чай с Илюшкиным тортом, – предложил Марк Петрович.

– И это всё? Ты ничего больше не хочешь рассказать? – удивилась Елена Марковна, передавая лист бумаги отцу.

– Этот разговор не для застолья, а вот в кресле за чашечкой чая, с удовольствием, – улыбнулся Марк Петрович.

– Илья иди чайник завари и несите торт, а мы здесь на столе немного приберем, – сказала Надежда Марковна.

– Дед, без меня ничего не рассказывай им, – крикнул скрывающийся за дверью Илья.

– Хорошо, – усмехнулся Марк Петрович.

«Заяц».

Ранним утром, двадцать пятого сентября одна тысяча девятьсот двадцатого года, товарный поезд прибыл по расписанию на станцию «Платовка», для разгрузки содержимого вагонов, в одно из самых больших, находящихся на отрезке Оренбургской железной дороги, зернохранилище.

– Савченко, идем поезд принимать, – сказал громко, молодой человек наблюдавший за станцией через окно.

Молодой человек был лет двадцать семи, не высокого роста, но довольно крепким на вид. Поставив стакан чая в железном подстаканнике на стол, и сняв кожаную кепку с гвоздя на стене, посмотрел на полуспящего на скамейке, одетого в солдатскую шинель, обеими руками прижимающего к себе винтовку, мужчину лет пятидесяти.

– Савченко, – почти крикнул молодой человек.

– А? Что? Так точно, – еще не проснувшись, соскочил со скамейки солдат.

– Смотрю я на тебя Савченко и диву даюсь, как ты до своих лет то смог дожить? Пошли, – усмехнулся молодой человек.

– Константин Тимофеевич, ты не серчай то на меня, на минуточку просто отключился, – догоняя, мелким шагом сзади, оправдывался Савченко.

– Где начальника поезда носит? Каждый раз их искать надо, – возмутился Константин Тимофеевич.

– Да вон мужичок идёт. Наверное, он? – показывая рукой в начало поезда радостно сообщил Савченко.

Мужичок, был лет сорока пяти, плотной комплекции, и на начальника поезда совсем не похож, больше походил на заведующего какого ни будь большого продуктового магазина, держал под мышкой потертый кожаный портфель, и всё время снимал кепку, протирая свою лысеющую голову носовым платком.

Когда мужчина подошел и представился Стефаном Арсентьевичем, все вместе, втроём пошли вдоль поезда проверять пломбы на вагонах.

– Так что, Стефан Арсентьевич, говорите без происшествий доехали? – спросил Константин Тимофеевич, мужчину.

– Без происшествий, Слава Богу! – ответил Стефан Арсентьевич и перекрестился.

– Бога нет! – утверждающе заметил Константин Тимофеевич.

Стефан Арсентьевич промолчал, только подумал про себя: «Ага, вчера был, а сегодня уже нет. Интересно куда это он подевался? У всех он есть, только у каждого свой».

– Что это? – спросил Константин Тимофеевич, смотря на последний вагон поезда.

– Вагон вскрыт, Матерь Божья, – испугано произнес Стефан Арсентьевич, снимая фуражку с головы и протирая лоб носовым платком.

– Да что вы со своим Богом то? Савченко быстро дежурного по станции приведи, акт надо составлять, – нервно скомандовал Константин Тимофеевич.

– Слушаюсь, – крикнул Савченко и насколько мог быстро, мелкими шагами, побежал с сторону станции придерживая винтовку.

– А вы говорите без приключений, – пожурил, Константин Тимофеевич, мужчину.

Савченко добежал до комнаты, где должен был сидеть дежурный милиционер, но того там не оказалось. Разведя руки в стороны и резко опустив их, Савченко выбежал на перрон. В конце перрона он заметил фигуру милиционера, опиравшегося локтем о стену, в просвете виднелась фигура девушки.

– Витька, а ну подь сюда, живо, – крикнул Савченко подзывая рукой молодого человека.

Высокий, лет двадцати пяти, милиционер, предварительно извинившись перед девушкой, быстро подошел к Савченко и навис над ним.

– Степаныч, какой я тебе Витька? Я, Виктор Александрович, уполномоченный, …– сквозь зубы выдавливал каждое слово милиционер.

– Хватит лясы точить, там ЧП, в конец поезда беги заждались уже небось тебя. Уполномоченный Виктор Александрович …– скомандовал Савченко, показывая рукой направление.

Виктор Александрович, быстрым шагом пошел по указанному направлению, а Савченко быстро передвигаясь, опять такими же мелкими шажками, старался не отставать.

– Что произошло? – не доходя до группы людей спросил Виктор Александрович.

– Да вот вагон вскрыт, – показал рукой на задвижку двери вагона Константин Тимофеевич.

Добежавший из последних сил Саченко уперся головой об вагон чтобы перевести дух и отдышаться.

– Когда? Кто? – спросил Виктор Александрович, снял фуражку, поправив свои, как смоль, черные волосы, вновь одел её.

– Да чтоб мы так знали, как ты нас об этом спрашиваешь, – ответил иронично Константин Тимофеевич.

– Когда поезд пришел? – спросил Виктор Александрович.

– Сегодня, – ответил Константин Тимофеевич.

– А по точнее, – не унимался Виктор Александрович.

– Сегодня двадцать пятого сентября, по новому летоисчислению, одна тысяча девятьсот двадцатого года, в пять часов двадцать четыре минуты, – словно читая по книге ответил Константин Тимофеевич.

– Там кто-то есть, – тихо произнес Савченко тихо отходя от вагона.

Виктор Александрович подошел к вагону и приставил ухо.

– Все в сторону, – сказал Виктор Александрович, доставая из кобуры револьвер и показывая рукой всем отойти.

Все сделали шаг назад, но прятаться никто не стал.

– Выходи, руки вверх, а то стрелять буду, – громко крикнул Виктор Александрович.

– Витька, а вдруг это просто крысы? – тихо спросил на полном серьёзе Савченко.

– Ага, сами вагон открыли, зашли и сами с обратной стороны закрыли, чтоб не дуло. И какой я тебе Витька, сколько можно говорить? – рассердился Виктор Александрович.

– Да помню я, помню, уполномоченный, Виктор Александрович, – буркнул Савченко и отошел в сторону.

– Выходи по-хорошему, а то стрелять буду, – повторил громко Виктор Александрович.

Из вагона никто не выходил.

Тогда Виктор Александрович, резко толкнул рукой дверь вагона и когда она открылась все были сильно удивлены.

На полу вагона среди мешков с пшеницей сидел малыш, укатанный в большой пуховый платок, из-под которого виднелись кружевные рукава белой рубашки, и теплые шерстяные носки, одетые на маленькие ножки.

Малыш посмотрел на людей, открывших вагон, но не сдвинулся с места и продолжал собирать зерна, рассыпанные на полу и ложить их маленькой ручкой себе в рот.

– Вот тебе и крыса Савченко, – рассмеялся Константин Тимофеевич.

– Так это не крыса, это же во всех отношениях форменный «заяц», – рассмеялся Савченко.

– Ну слава Богу, – произнес Стефан Арсентьевич, протирая платком вспотевший лоб.

– Вот Бог ваш тут, уважаемый товарищ Стефан Арсентьевич, совсем ни причем. Накладная где? Мешки все на месте? Уверены? – строго сказал Константин Тимофеевич.

– Не знаю, – пожав плечами, осторожно ответил Стефан Арсентьевич.

– Так залезайте в вагон, и пересчитывайте мешки, пока мы с этим «зайцем» разбираться будем, и не дай, ваш Бог, хоть одного мешка не будет хватать, – сказал Константин Тимофеевич и посмотрел на малыша.

Стефан Арсентьевич перекрестился и что-то тихо пробормотал себе под нос.

Первым в вагон поднялся Виктор Александрович и подал руку Стефану Арсентьевичу.

– Эй… уполномоченный, ребетёнка то давай сюда, – крикнул Савченко.

– Ты мне покомандуй еще, – возмутился Виктор Александрович.

– Он прав, надо с ним что-то решать и чем быстрее, тем лучше, – поддержал Константин Тимофеевич.

Виктор Александрович взял малыша и протянул его Константину Тимофеевичу.

– Не, не, не. Я этим управлять не умею. Савченко бери безбилетника и идем, надо в Оренбург позвонить, что такой ценный груз сейчас им доставим, – Константин Тимофеевич пошел быстрым шагом.

– А как доставлять то будем, это же не посылка? – Савченко старался не отставать.

– Вот ты и доставишь, – ответил, не поворачиваясь Константин Тимофеевич.

– Что значит я? – Савченко застыл на месте.

Павел продолжал идти, не обращая внимания на вопрос.

– Ты чей будешь то? – спросил Савченко у ребенка.

Малыш, на каком-то понятном только для него языке, что-то пролепетал.

– Понятно с тобой всё, – сказал Савченко малышу, а потом крикнул Константину Тимофеевичу вслед, быстро уходящему вперед: «Константин Тимофеевич!»

– Савченко, догоняй, – не оборачиваясь ответил Константин Тимофеевич.

Пока Савченко тяжело дыша, добрался до единственной скамейки, стоявшей на перроне, Константин Тимофеевич уже звонил по телефону объясняя кому-то о происшествии.

– Маленький, а тяжелый какой, – сажая ребенка и поставив винтовку рядом, сказал Савченко буквально рухнув на скамейку.

– Ты давай, Савченко, не расслабляйся, минут через пятнадцать – двадцать, почтовый пройдет Московский, стоять будет минуту, я договорился, – сказал Константин Тимофеевич, подходя к мужчине.

– И как я с ним, и куда потом там? – Савченко был озабочен.

– Да здесь часа полтора от силы ехать, к начальнику станции подойдешь, там тебя будут ждать, отдашь и назад, – пояснил Константин Тимофеевич.

– А назад как? – не унимался Савченко.

– Ножками, ножками Савченко, – Константин Тимофеевич рассмеялся и зашел назад в помещение.

Савченко задумался, прикидывая сколько времени ему понадобиться на обратный путь.

– Вот свалился же ты на мою голову, – Савченко достал из кармана шинели сахар, завернутый в платок и один кусочек протянул малышу.

Малыш схватил двумя ручками сахар и стал жадно его обсасывать.

– Ты хоть знаешь, как тебя зовут то? – спросил Савченко погладив малыша по голове.

Тот, не отрываясь от приятного занятия покачал положительно головой.

– Ну и как тебя зовут? – спросил Савченко.

– Масусечка, – ответил малыш, и продолжил облизывать сахар.

– Марусечка? – удивился Савченко: «Так ты же вроде как парень?».

– Масусечка, – повторил малыш, строго посмотрев на мужчину.

– Ну ладно, ладно, серьёзный какой. Мне оно то без разницы, это тебе с этим жить, надеюсь мамка твоя знала, когда тебе имя чудное давала, – пожал плечами Савченко.

– Мама? – сказал малыш и начал смотреть по сторонам, его глазки намокли, и нижняя губёшка начала дергаться.

– Ты мне это брось, даже не сей, ну дурак старый, ляпнул не подумав, – Савченко понимал, что сейчас малыш начнёт плакать, ситуацию спас подошедший Константин Тимофеевич.

– Чего расселся, хватай мальца, и за мной, у почтового здесь остановки нет, сейчас тормозить будем, поэтому у тебя одна минута, – крикнул Константин Тимофеевич и побежал вперед по перрону, держа в вытянутой руке красный флажок.

Савченко быстро встал, повесил на плечо винтовку и взял на руки малыша.

– Ту-ту, – показывая пальчиком на приближающийся поезд сказал малыш.

– Ага, сейчас с тобой ту-ту, а потом дядя своими ножками топ-топ, – догоняя Константина Тимофеевича, специально громко говорил Савченко.

– Савченко, вот не стыдно, ты же солдат непобедимой Красной Армии, а жалуешься малышу? – Константин Тимофеевич дошел до края перрона и повернулся лицом к приближающемуся поезду, вытягивая руку с флажком.

– Кто жалуется? Это так мысли в слух…– вздохнул Савченко поравнявшись с Константином Тимофеевичем.

– Да не переживай ты так, попросил я там местное начальство, что бы тебя на поезд посадили, – рассмеялся Константин Тимофеевич.

– А вот за это благодарствую, – Савченко воспрял духом.

Приближавшийся поезд начал резко тормозить, окутав паром стоявших на перроне людей.

– Что случилось? Почему остановились? – спросил мужчина лет сорока в синей форме железнодорожника, из первого вагона, обращаясь к машинисту.

–Так вот же, – машинист показал рукой вниз на белые клубни пара.

– Что ты мне голову морочишь? – в голосе железнодорожника слышалось раздражение.

– Начальник станции «Платовка» Поздняков Константин Тимофеевич, – пар стал рассеиваться, и железнодорожник увидел людей.

– Вы должны знать, что у вас нет полномочий останавливать наш поезд, – строго сказал мужчина спускаясь вниз.

– Знаю, но ситуация не предвиденная, надо вот моего Савченко с вместе с этим мальцом, до Оренбурга подбросить, их там будут ждать, и вот, – Константин Тимофеевич протянул железнодорожнику бумажную ленту телеграфа.

– Хорошо, садитесь только быстро, – сказал железнодорожник, прочитав текст на ленте и поднялся в вагон.

– Ну все Савченко давай, одной ногой туда, другой обратно, – усмехнулся Константин Тимофеевич, похлопав мужчину по плечу.

Савченко забрался в вагон и поезд тронулся. Константин Тимофеевич какое-то время стоял на перроне провожая взглядом, уходящий поезд с чувством удовлетворения, а потом вспомнив о незакрытом вагоне, где сейчас должны были находится Виктор Александрович с Стефаном Арсентьевичем, быстрым шагом направился в конец стоявшего на втором пути поезда.

Записка.

– Товарищ солдат просыпайся, подъезжаем, – сказал железнодорожник, осторожно теребя Савченко за плечо.