– А я по салу, – ее муж Николай Павлович намазал черный хлеб тонким слоем горчицы и положил сверху прозрачные ломтики сала, потом, немного посомневавшись, подцепил с тарелочки дольку чеснока.

– Так, господа и дамы, попрошу всех быть аккуратнее, на завтра у нас запланированы мероприятия, – попытался взять под контроль ситуацию заместитель постоянного представителя по экономическим вопросам Илья Дмитриевич, как вдруг его взгляд упал на вазочку с маринованными грибами, – ой, маслятки, – простонал он, – Лариса, Геннадий, мои поклоны вашим батюшке с матушкой за домашние разносолы.

***

Разговор за столом продолжался.

– Какие планы на время пребывания? – спросила Наташу Галина Васильевна.

– Мы с мамой много чего запланировали. Хочу посмотреть Статую Свободы, сходить в Метрополитен и Бруклинский музей, да и просто погулять по улицам Нью-Йорка, – ответила та.

– Лариса, надо, чтобы Натали примерила платье, банкет уже через неделю, – обратилась Галина к Наташиной маме.

– Что за банкет, что за платье? – завертела головой девушка, переводя взгляд с одной женщины на другую.

– В конце недели будет банкет, гуляет вся международная тусовка, связанная с разработками ниобия. Аленке для банкета купили платье, а она поправилась, расшить наряд нельзя, вот пытаюсь теперь кому-нибудь пристроить, – Галина Васильевна погрозила пальцем дочери, которая тянула с блюда уже далеко не первый домашний пирожок.

– Да, ладно, Галь, пускай ест, – Лариса махнула рукой, – Аленка классическая русская красавица, голубые глаза, белая кожа, румянец, а полнота придает ей только дополнительный шарм. Да и в кого ей быть худышкой? Ты сама пампушечка.

– Ага, от этого и страдаю, когда хожу по магазинам, – вздохнула Галина, – восемьдесят кэгэ при метре шестьдесят пять – это много.

– Не мало, – согласилась Лариса, – но у тебя такая конституция: шестой номер груди и крутые бедра. Все килограммы рассредоточены по нужным местам, на боках не висят и тебя нисколько не портят, – женщины увлеклись обсуждением главной проблемы, как сохранить фигуру.

– Наташка у тебя просто красавица, – шепнула Галина Ларисе.

– Да, еще и умница. Ой, Галь, как же я хочу, чтобы она познакомилась с каким-нибудь обеспеченным иностранцем, в Союзе скоро нормальных мужиков не останется. Их всех наших знакомых, кто заграницу выбрался, домой вернулись единицы, – понизила голос Лариса.

– А у отца на работе никого нельзя присмотреть? Контора вроде серьезная.

– Да брось ты… сама знаешь – или пьют, или стулья вытаскивают друг из-под друга, – Лариса перешла на шепот.

– А у нас по-другому что ли?

– Нет, хочу, чтобы Наташка встретила нормального иностранца, с квартирой, с деньгами и с ориентиром по жизни, – Лариса вздохнула, – жалко, если такая умница достанется какому-нибудь дураку.

***

Когда Наташа засыпала, она загадала заветное «на новом месте приснись жених невесте». Ночью ей снились самолеты, «крылатая чайка» и черно-белые фотографии Джона Кеннеди и Никиты Хрущева.

США, Нью-Йорк, отель Пенсильвания, суббота 23 мая 1987 года

Настал день банкета. Для его проведения арендовали залы в отеле Пенсильвания. Мероприятие обещало быть грандиозным.

Вечером к отелю стали съезжаться красиво одетые гости. Они выходили из роскошных лимузинов, дамы поправляли меха и украшения, мужчины небрежно демонстрировали дорогие часы. Отель был украшен цветами, горело множество люстр, освещая все вокруг, как днем. Всюду сверкала позолота.

Среди всего этого великолепия Наташа немного растерялась, но ее вовремя подхватил под руку молодой и очень симпатичный сотрудник постпредства Игорь Николаевич. На мероприятии он был один, его жена гостила у родителей в Союзе.

– Не тушуйся, выглядишь отлично, спину держи прямо, подбородок приподними, нос кверху, – давал он ей наставления, пока они поднимались по лестнице.

Банкет начался с официальной части, приветственных речей и докладов с трибуны, к счастью, не очень утомительных и длинных. После официальной части был фуршет, затем начались танцы. Наташу и Аленку пригласили на медленный танец два молодых иностранных консультанта. Девушки кокетничали с молодыми мужчинами, после танца убежали в дамскую комнату, чтобы поделиться впечатлениями.

Когда они вернулись в зал, к Наташе сразу же подошел немолодой полный мужчина с лысиной и пригласил на танец.

У него оказались влажные липкие руки, к тому же во время танца Наташа почувствовала, как он пытается прижаться к ней, ей стало противно. Она отстранилась от него, холодно извинилась, сославшись на головную боль, и ушла. По дороге она остановилась, чтобы поздороваться с начальником отца Ильей Дмитриевичем и его супругой Екатериной Андреевной.

Краем глаза она заметила, что мерзкий дяденька с потными ладонями идет следом за ней. Не оборачиваясь в его сторону, она вежливо улыбнулась собеседникам и медленным шагом направилась в сторону выхода. Но, выйдя из зала, прибавила шаг, и в дамскую комнату уже не вошла, а влетела.

Там было прохладно и приятно пахло лавандой, Наташа выдохнула, «уф, теперь можно немного расслабиться». Услышав сбоку шуршанье, она посмотрела в сторону. На высоком пуфе напротив зеркала стояла маленькая девочка лет пяти и пыталась справиться с выбившейся из прически прядью золотистых волос. На мраморной столешнице перед девочкой стояла крохотная сумочка из белой лаковой кожи, такими же были и туфельки. Отдельного внимания заслуживало доходящее почти до щиколоток пышное платье из светло розового шелка с рукавами-фонариками, кружевным воротником и такой же кружевной отделкой по всему подолу, край которого был заправлен сзади в тонкие ажурные колготки.

Наташа подавила смешок и поздоровалась, – привет, как дела?

– Привет, – ответила девочка, – спасибо, хорошо, как твои дела?

– Спасибо, хорошо, меня зовут Нэтэли, – представилась Наташа.

– Очень приятно, а меня Элизабет, – малышка вложила тонкие пальчики в протянутую для приветствия руку.

– Мне тоже очень приятно, Элизабет, ты здесь с кем-нибудь из взрослых?

– В дамской комнате я одна, моя семья в зале.

– Одна? – Наташа очень удивилась.

– Ну, да, я сказала взрослым, куда иду, они меня отпустили.

– Какая ты самостоятельная малышка, – сделала ей комплимент Наташа, – а может быть тебе нужна какая-нибудь помощь?

– Я не могу поправить волосы? – Элизабет наклонила головку.

Наташа аккуратно подхватила тоненькой шпилькой выбившуюся прядку, вставила ее в искусно уложенную прическу и прикрепила цветочек, – теперь все в полном порядке.

– Спасибо, – девочка приготовилась слезть с пуфа.

– Элизабет, подожди, еще нужно поправить твое платье, ты нечаянно заправила его край в колготки.

– Ой, – малышка завела ручки назад, и ее личико залил нежный румянец. Она судорожно начала вытаскивать из колготок платье. – А теперь? – повернулась она боком.

– Теперь порядок. Тебе еще что-нибудь нужно?

Девочка отрицательно помотала головкой.

– Тогда подожди меня, пожалуйста, мы выйдем вместе и пойдем искать твоих.

***

Через пять минут обе вышли из дамской комнаты, Элизабет доверчиво держала Наташу за руку.

– Как выглядят твои родные и как их зовут? – спросила девушка.

– Мою бабушку зовут Дженнифер, она очень красивая, дедушку зовут Пол, он высокий, у него белые волосы, папу зовут Мэтт, он высокий, у него темные волосы, брата зовут Майки, он противный и обижает меня. Наша фамилия Престон.

– Да, задача… – тут Наташа увидела проходящего мимо Алексея.

– Леш, помоги мне найти семью Престонов, – она в двух словах изложила ситуацию с Элизабет.

– Так, стойте здесь, на ступеньках и смотрите в зал. Когда найду их, подам вам знак.

Алексей, ловко маневрируя в толпе и иногда обращаясь к гостям, прошел почти до противоположного конца зала и уже оттуда помахал рукой.

Девочки, крепко держась за руки, пробрались сквозь толпу, и подошли к большой шумной компании.

– Дженни, – Элизабет подвела Наташу к стройной темноглазой женщине среднего роста, одетой в парчовое темнозеленое платье, – познакомься, это Нэтэли.

– Дженнифер, – представилась женщина, протягивая девушке ухоженную руку с длинными ногтями, в свете многочисленных люстр заискрились ее драгоценности.

– Пол, – высокий седой мужчина с пронзительными серыми глазами галантно пожал Наташе кончики пальцев, – я дедушка этого ангела, – кивнул он на Элизабет, – и по совместительству муж бабушки ангела. Спасибо, что помогли нашей внучке.

Наташа вежливо поздоровалась, отметив, что светской даме не понравилось слово «бабушка».

– А где папа? – спросила девочка.

– Они с Майки отошли, скоро будут, – ответил ей Пол.

– Теперь я спокойна за Элизабет, всего доброго. Пока, малышка, – Наташа нежно погладила девочку по головке, – не уходи далеко от семьи.

– А ты куда? – та вдруг схватила ее за руку.

– Не знаю, а ты куда? – Наташа вопросительно посмотрела на Алексея.

– Я голоден, Аленка с подружками ждет меня в фуршетном зале, пойдем с нами? – шепнул тот по-русски.

– С удовольствием, – прошептала ему она и уже громче ответила Элизабет, – в фуршетный зал.

– Можно, я пойду с тобой? – тихо попросила девочка и вопросительно посмотрела на Дженни и Пола, они вопросительно посмотрели на Наташу, та кивнула головой, они, в свою очередь, согласно кивнули Элизабет.

***

В фуршетном зале было немноголюдно и тихо, столы пустовали. В основном гости подходили к столу с алкогольными напитками, что-нибудь выбирали и с бокалами возвращались в большой зал. Стол с закусками изобиловал множеством деликатесов.

За круглым столом, сервированным на десять персон, уже сидели сестра Алексея, красавица Аленка, и две девочки, дочки других сотрудников постпредства: хохотушка Оля и ее подружка Ирусик.

Наташа представила всем Элизабет.

– Мы будем называть тебя Лиза, хорошо? – предложили девочки, малышка согласно улыбнулась.

Девочки выбрали закуски и уселись за стол. Лизе для высоты подложили на стул диванную подушку.

Вдруг, откуда ни возьмись, рядом со столом нарисовался приставучий дяденька и, положив свои влажные ладони, одну на плечо Аленки, другую на спину Наташи, похотливо зашептал, – вот вы где, красавицы, как насчет следующего танца?

– Все танцы девушки обещали мне, – громко, чтобы слышали сидящие за другими столами, заявил Алексей, – а вы, – он уставился мужику в глаза, – если будете приставать к несовершеннолетним девочкам, попадете в полицию.

– Я подтверждаю слова молодого человека, – отчетливо произнесла Наташа, – вы пристаете к несовершеннолетним. Немедленно уберите свои липкие руки и ступайте вон, иначе я позову секьюрити.

Лицо дядьки посерело и покрылось красными пятнами, он поспешил ретироваться.

Наташа засмеялась, – не дипломатично, конечно, но мы поступили правильно.

– Он весь вечер клеится к Аленке, надо его подкараулить в туалете и надавать по мор… – распалился Лешка.

– Тихо ты, – негромко и по-русски произнесла Ирусик, – успокойся, он уже ушел. Веди себя прилично, – она мило улыбнулась паре за соседним столом.

– Лиза, запомни, вот таких дядек, которые пристают к маленьким девочкам, надо громко пугать полицией, – наставительно сказала Аленка Лизе, та с пониманием кивнула в ответ.

Пока все переговаривались, к столу подошел темноволосый кареглазый мальчик и поздоровался.

– Это Майки, мой брат, – представила его Лиза.

– Присаживайся, – по-свойски махнул ему рукой Лешка.

Мальчуган заулыбался и пошел к фуршетному столу. Вернулся он с креветками в кляре.

– Ух ты, где взял? – заинтересовалась Оля, – когда мы подходили, их не было. – Она подхватила тарелку и метнулась в сторону расставленных блюд.

– Лёлик, и мне креветок принеси, – громко шепнула ей вдогонку Наташа.

– И мне, – следующей была Аленка.

– И мне, – поддавшись стадному чувству, пискнула Лиза.

Оля вернулась с полной тарелкой и поставила ее на середину, – налетай.

– Мы с Аленкой оказались за столом с какими-то иностранными шишками, короче, во время обеда я боялся даже пошевелиться, чтобы не опозорить ни себя, ни родителей, и остался голодным. Еще и воротничок этот жесткий, голову не повернуть, – тихо произнес Лешка и, слегка ослабив узел галстука, потер шею.

– Ага, и я стеснялась, и тоже осталась голодной, – подтвердила любительница покушать Аленка и сразу же подцепила креветку.

– А ко мне за столом прицепилась с разговорами какая-то столетняя бабусяка, я тоже ничего не ела, под бдительными взглядами папеньки и маменьки вела светские беседы, – с интересом разглядывая тарелку с тарталетками, наполненными разными начинками, потерла руки Ирусик.

– А с нами сидело руководство какой-то консалтинговой фирмы, они весь обед расспрашивали меня про житьё-бытьё в Союзе, причем это было больше похоже на перекрестный допрос, чем на дружескую беседу. Короче, и мне было не до еды, – сказала Наташа, девчонки подтверждающе закивали.

– А ты тоже проголодалась? – обратилась Наташа к Лизе.

– Нет, мне просто захотелось пойти с тобой.

– Тебе что-нибудь положить?

Лиза пожала плечиками, – спасибо, ничего не надо.

– Она ничего не ест, и все время молчит, – вступил в разговор Майки.

– А ты дразнишься и обижаешь меня, – ответила ему Лиза.

– Почему ты ничего не ешь? – ласково спросила Лизу Аленка.

Малышка снова пожала плечиками.

– А почему молчишь? – спросила Ирусик.

Лиза уткнула глаза в тарелку и промолчала.

Девочки переглянулись, Лёлик подняла кверху глаза и шутливо скорчила скорбную гримаску.

– У тебя красивая прическа, мама сделала? – спросила Ирусик Наташу, та в ответ угукнула.

– Наташина мама делает классные прически, она укладывала и мои волосы, – Аленка повертела головой в медных локонах.

– А твоя мама классно шьет, если бы не ее мастерство, пришлось бы мне на бал идти в тыкве, – ответила Наташа.

Все засмеялись.

– Почему в тыкве? – не понял Майки.

– Вы знаете сказку про Золушку? – спросила детей Наташа.

– Нет, – пожали оба плечами.

Взрослые удивленно переглянулись.

– У тебя тоже очень красиво уложены волосы, кто тебя причесывал? – Ирусик посмотрела на Лизу.

– Мастер из салона Sharm, – тихо ответила Лиза.

– У, Sharm – это круто, целая сеть по Нью-Йорку, – авторитетно заявила Лёлик, которая жила с родителями в Америке уже несколько лет.

– Очень красивая прическа, – оценили все девочки.

– Мне нравятся длинные волосы, но с ними такая морока, я предпочитаю короткие стрижки, – Ирусик тряхнула короткой стрижкой, достала из сумочки зеркальце и погляделась в него.

– А я с короткой стрижкой становлюсь похожа на мальчика, – Наташа посмотрелась в свое зеркальце.

– Это потому, что ты высокая и худая, – пухленькая Аленка засунула в рот креветку и сразу схватилась за пирожное.

– Какое у тебя красивое зеркальце, – Элизабет потянулась к Наташе.

– Спасибо. А у тебя какое?

Лиза открыла сумочку, все девочки с интересом уставились на ее содержимое – зеркальце, расческа, кружевной платочек…

– А что в этом шелковом мешочке? – ткнула пальчиком Аленка.

Лиза медленно развязала шнурок, бережно достала из мешочка маленькое фото в рамке и протянула Наташе, та с интересом посмотрела, на фото были изображены молодые мужчина и женщина.

– Это твои папа и мама? – спросила Наташа, Лиза утвердительно кивнула, – какие красивые! Можно показать фотографию девочкам? – малышка снова кивнула.

Фотография пошла по кругу, девочки внимательно разглядывали ее.

– А они здесь?

Лиза молчала.

– С кем вы пришли на этот вечер? – ласково спросила Лёлик.

– С бабушкой, дедушкой и папой, – вместо Лизы ответил Майки.

– А где ваша мама? Она осталась дома?

Лиза молчала, опустив голову, Майки погрустнел.

– У нас нет мамы, наша мама умерла, – тихо произнес он, его голос дрогнул. Было видно, что мальчик с трудом сдерживает слезы.

За столом воцарилась тишина.

– Ребята, мы не хотели вас расстроить, нам очень жаль, – Алексей потрепал Майки по плечу, – а ты, если хочешь поплакать, поплачь, не стесняйся.

Майки еще сильнее сжал губы и упрямо дернул головой. Лиза сидела молча, все так же низко наклонив голову, с кончика ее носа сорвалась слезинка. Наташа придвинулась ближе к девочке.

– Иди ко мне, милая, – тихо сказала она и обняла Лизу за плечи, та подняла на нее огромные голубые глаза.

– Поплачь, Элизабет, тебе станет легче.

Лиза уткнулась в Наташу и заплакала, все грустно молчали.

***

Первым тишину нарушил Алексей.

– Когда я был маленький, ну, почти, такой как ты, – он посмотрел на Майки, – нашу маму положили в больницу. Это потом я узнал, что операция по удалению аппендицита – пустяки, а тогда слово «аппендицит» наводила на меня ужас. Я представлял, что мама умрет, и плакал. А Аленка меня успокаивала, – он улыбнулся и кивнул сестре.

Аленка тепло на него посмотрела и кивнула в ответ.

– … она всего на два года старше меня, но тогда мне казалось, что она очень-очень взрослая, и я искал у нее поддержки, – продолжил он рассказ, – наш папа целыми днями работал, а по вечерам ездил к маме в больницу, Аленка одна вела хозяйство. По утрам будила меня, кормила, одевала, и мы с ней шли в школу, я в первый класс, а она в третий. После продленки она меня забирала, мы шли в магазин, покупали продукты, Аленка готовила ужин, кормила меня, потом проверяла уроки. Поздно вечером возвращался отец, Аленка встречала его и тоже кормила. Потом она мыла за всеми посуду и убирала кухню. Утро снова начиналось с того, что Аленка подходила ко мне и ласково гладила по голове, совсем как мама. И тогда я понял, что моя сестра – это очень родной для меня человек. И мы с ней перестали ссориться. Через две недели к нам смогла приехать бабушка, но к тому времени уже и маму выписали из больницы. Такие вот дела, – тихо закончил Лешка и положил руку Майки на плечо. – Ты старший брат, и ты должен заботиться о своей младшей сестре, а она будет заботиться о тебе. В трудную минуту надо всегда держаться вместе и помогать друг другу, понял?

Майки вытер слезы и кивнул.

Аленка тихо продолжила, – я не очень хорошо помню свое детство и начальную школу, только отдельные моменты… но те две недели запомнились на всю жизнь. Раньше мы с Лешкой постоянно ссорились и даже дрались. Брат дразнил меня пончиком и жиртрестом, я его в ответ называла дистрофиком и скелетом. Но тогда мне было его очень жалко, он был такой маленький, беззащитный, и так нуждался в любви. Он подходил ко мне, садился рядом, прижимался и начинал громко плакать и звать маму, а я его обнимала и говорила, что все будет хорошо, хотя сама боялась еще больше, чем он. Я вдруг поняла, что на мне лежит огромная ответственность, потому что я старше. И от того, что мой брат считал меня сильной, я действительно становилась сильнее. С тех самых пор мы по-настоящему подружились, теперь мой брат – это мой лучший друг.

Воцарилась пауза.

– А у меня в прошлом году умерла бабушка, – вдруг вздохнула Лёлик, у нее навернулись на глаза слезы. – Она была такая добрая, такая хорошая. Мне иногда кажется, что она не умерла, а продолжает жить в Москве, и когда мы приедем домой, она, как всегда, выйдет нас встречать.

– У меня живы и родители, и бабушки с дедушками, – тихо сказала Ирусик, – даже не представляю, что их вдруг не станет. Когда умерла бабушкина сестра, мне было очень жалко моих двоюродных братьев, они горько плакали…

Все сидящие за столом рассказывали свои истории об утрате близких. Майки прижался к Алексею и внимательно слушал. Лиза перестала плакать, она сидела и крепко держала Наташу за руку.

– Мне тоже об этом страшно думать, – вздохнула Наташа, – сейчас у меня есть бабушка с дедушкой, и даже прабабушка, а вот прадедушка умер.

– Что такое прабабушка и прадедушка? – не понял Майки.