– Большего? – язвительно произнесла она. – Мне просто повезло, что меня подобрали именно вы. Хотя я до сих пор не понимаю, почему вы это сделали?

– Что «это»?

– Ну, опеку оформили. Вы тратите на меня свое время, деньги, все мне покупаете, возите меня отдыхать и ничего не требуете взамен.

– Ты забыла? Мы с тобой одной крови. Фактически мы с тобой семья. Свои люди. А своим всегда нужно помогать и любить просто так. Когда-нибудь ты мне поможешь. Ведь подашь мне стакан воды?

Алена скептически улыбнулась:

– Вы не скоро состаритесь. Вы долго будете молодым и сильным.

– Льстишь, но приятно, – усмехнулся он. – Так что ты там о работе говорила?

– О работе? Ах, да! – оживилась она. – Студентам медицинского училища можно работать в больнице санитарами. Мне девчонки-медсестры сказали, когда я в больнице лежала.

– Тебе нравится медицина? – удивился он.

– Мне нравится. Помогать людям – это здорово. Ведь они в большинстве своем хорошие.

– Н-да? Может быть. Тогда тем более тебе нужно перевес-тись в лицей. А поступать ты будешь в медицинский университет. Я тебе помогу.

– Вадим! Я хотела, чтобы…

– Вот почему человек всегда все делает наоборот? Сначала он спешит стать взрослым, а потом вздыхает о прошедшем детстве. Тратит здоровье ради денег и тут же тратит деньги на то, чтобы поправить здоровье. Думает о будущем с таким нетерпением, что пренебрегает настоящим, из-за чего не имеет ни настоящего, ни будущего. Так и ты. Прошу тебя, слушайся меня. Я тебе плохого не посоветую.

– Я знаю. Только у вас должна быть своя жизнь, а я… Я только буду мешать вам.

– Мы теперь с тобой живем вместе, и я несу за тебя ответственность, – улыбнулся он. – Спасибо за ужин. Все было очень вкусно. Вообще, ты молодец.

Алена зарделась от его похвалы и довольно улыбнулась:

– Вадим, я много чего умею готовить. Меня наша соседка, Галина Дмитриевна, научила. Я часто по вечерам бывала у нее, когда нужно было переждать момент, то есть спрятаться, – пряча неловкость, пробормотала она.

– Теперь все позади. Тебя никто не тронет. Но твоя основная задача не кухня, а учеба, – произнес он с улыбкой.

– Я все успею. Я постараюсь не доставлять вам хлопот.

– Вот и отлично! – проговорил Вадим и прошел в гостиную, где включил телевизор.

Алена навела порядок на кухне и отправилась в свою спальню, по пути заглянув в гостиную:

– Вадим, спокойной ночи!

– И тебе, котенок, приятных снов!

Алена в ответ на его пожелание шутливо передернула плечом.

Вяземский переключился на канал НТВ, чтобы посмот-реть последний выпуск новостей, но вместо этого сидел и вспоминал разговор с психологом. Он познакомился с ней в больнице, когда та приходила к Алене. Вернувшись сегодня в офис после посещения рынка, он чувствовал раздражение от общения с Аленой, поэтому предпочел посоветоваться со знакомым специалистом. Она напомнила о том, о чем ему и без нее было известно. Ведь ни для кого не является секретом, что в геометрии общения существуют две позиции, из которых происходит диалог: вертикальное общение и горизонтальное общение. То, что происходит сейчас у них с Аленой, – это естественный процесс обесценивания, который часто имеет место у подростков, желающих выйти из вертикальных отношений в горизонтальные. Ничего необычного в этом нет. Алена не одна такая. Ее поведение – результат естественного этапа роста подростка. Поэтому однажды у них возникает желание уйти в «самостоятельное плаванье» и почувствовать собственную автономию, устранившись от вертикального родительского доминирования. Ведь он, по сути, сейчас выступает для нее в роли отсутствующего родителя.

С маленьким ребенком проще. Для него родители представляются практически богами или волшебниками, являясь одновременно источником рога изобилия и благ цивилизации. Они обеспечивают его пищей, теплом, материализуют вещи, и здоровый ребенок заинтересован в том, чтобы родители о нем заботились. Он точно знает, что взрослые имеют больше знаний об окружающем мире и потому слушаться их всегда полезно. Даже если ребенок шалит – он всего лишь подсознательно проверяет компетентность родителей, чтобы в очередной раз убедиться в их заботе и почувствовать их силу. Пока ребенок не вырос до размеров взрослого человека, его бунт носит символический характер, имеющий цель – проверить иерархию в семье.

Подросток же, став соразмерным взрослому, старается более убедительно доказывать свое право на равенство, мягко или жестко стремясь понизить авторитет родителей, чтобы опустить их до своего уровня – и в итоге выйти в горизонтальные отношения, становясь равным им.

У них с Аленой пока до этого не дошло, но внутренне он был уже готов к этому. Ее поведение в больнице, скорее всего, можно объяснить еврейской пословицей в защиту собственной стабильности: «Не надо делать мне как лучше, оставьте мне как хорошо».

Она совершенно искренне не хотела принимать помощь от него и предпочитала довольствоваться тем, как у нее обстоят дела. Теперь ему было понятно, что это нежелание принимать чужую заботу было продиктовано ее неуверенностью в нем самом. Кроме того, он сам в тот момент не знал, насколько она не уверена в своей действительности, чтобы быть готовой улучшать ее по чужому совету, пока не познакомился с родителями Алены.

В самый первый день, когда Алена впервые переступила порог этого дома, он сказал ей, что его мнение – это информация, которая существует сама по себе, и она вправе с ней не соглашаться. Сказал, чтобы она знала: ее несогласие не будет поводом с его стороны относиться к ней хуже, то есть с меньшей симпатией. Если ему удалось донести эту мысль до Алены, то они смогут найти компромисс и бесконечно наслаждаться общением, с любопытством выслушивая мнения друг друга, но при этом оставаясь свободными от необходимости в обязательном порядке соглашаться с близким человеком.

У Вяземского не было опыта общения ни с детьми, ни тем более с подростками, и теперь до него начинал доходить смысл предупреждения следователя Никонова, когда тот пытался убедить его в том, что воспитательный процесс – дело не шуточное. Он и сам теперь это понял. Здесь одними деньгами проблему не решишь. Это труд. Долгий, упорный, кропотливый труд.

Он с трудом отвлекся от своих мыслей на новости, а потом отправился спать.

* * *

Алена никак не могла привыкнуть к своему ласковому прозвищу. Она много к чему пока еще не привыкла. По ночам она просыпалась от звенящей тишины в квартире и долго не могла заснуть, вспоминая прежнюю жизнь – с пьяными скандалами, громкими криками и битьем посуды. Сама того не замечая, она принималась натужно вздыхать, не зная, куда деться от горьких воспоминаний. От ее громких, почти старческих вздохов просыпался Вадим и тоже потом долго не засыпал, думая о том, что пришлось пережить ей в своей такой короткой еще жизни.

Утром за завтраком Вадим сообщил Алене о том, что через неделю едет в командировку в Германию.

– Надолго? – В ее синих глазах застыла тревога.

– Нет. Три, от силы четыре дня, – принимая из ее рук чашку с кофе, сказал он. – Но ты не бойся, с тобой побудет Светлана Ивановна. Дашина бабушка. Помнишь ее?

– Хорошо, – согласилась девочка. – Я помню. Она мама Андрея Николаевича.

– Правильно. – Он допил кофе и поставил чашку. – Все. Тороплюсь. У меня с утра встреча назначена. Будь умницей, котенок.

– Буду, – вздохнула Алена. – Возвращайтесь быстрее из командировки, пожалуйста, – смущаясь, проговорила девочка.

– Я еще никуда не уехал, – со смехом произнес он, но, увидев ее большие серьезные глаза, добавил: – Я постараюсь.

Неделя пролетела незаметно. Вяземский уехал в командировку, и в тот же день в их доме появилась Светлана Ивановна, невысокая, плотная женщина, выглядевшая гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет. У нее была аккуратная, стильная стрижка на темных волосах, неброский макияж и ухоженные руки. Она пришла с утра, вознамерившись навести порядок в доме Вяземского и приготовить обед для девочки. Ей нравился Вадим. Нравился своим чувством юмора, своей открытостью, эмоциональностью и добрым нравом – всем тем, чего так недоставало ее сыну. Правда, сын утверждал, что на работе он совсем другой: жесткий, требовательный и бескомпромиссный. Оформив опеку над девочкой-подростком, он сильно удивил своих друзей, у которых его поступок не вызвал особого одобрения. Светлана Ивановна прошлась по квартире, обнаружив кругом чистоту и порядок. В приготовлении обеда тоже не было необходимости, и она спокойно уселась перед телевизором дожидаться Алену. Та пришла из школы около двух часов и, переодевшись, побежала на занятия.

– Куда ты так торопишься, Алена?!

– Светлана Ивановна, я скоро, – крикнула на бегу Алена. – Я хожу на занятия в школу танцев.

– О Господи! Вот оглашенная! – Она снисходительно улыбнулась, покачав головой.

Алена вернулась спустя пару часов уставшая, но довольная. Приняв душ и переодевшись, она села возле гостьи.

– Давай корми меня, поухаживай за мной, – со смехом потребовала Архипова.

– Ой, извините, – смущенно зарделась девочка. – Пойдемте.

Она быстро накрыла стол для обеда, усадив гостью.

– На какие танцы ты ходишь? Расскажи-ка мне.

– Испанские танцы. У меня сегодня было только третье занятие. Очень интересно. Хочу научиться танцевать фламенко.

– Н-да? А на соревнованиях по бальным танцам танцуют еще пасодобль.

– Ой, Светлана Ивановна, это очень сложный парный танец. Он такой броский и эмоциональный, – мечтательно произнесла Алена. – Вообще, пасодобль – типично мужской танец. В нем основной акцент делается на движения партнера-тореадора, а партнерша просто следует за ним, изображая его плащ. Это не очень интересно. Пасодобль требует большой выразительности и музыкальности, а также постоянной практики, начиная с самого начала обучения танцам. Кроме того, он требует физических сил, ведь при его исполнении работают все мышцы тела. В этом танце все позы закрытые, но это компенсируется выразительными, трогательными движениями рук, которые играют в нем гораздо большую роль, чем в других танцах.

– Вам в студии преподают еще и историю танца? – удивилась Светлана Ивановна.

– Нет, конечно. Я много читала об этом в интернете.

– Даже так? – Собеседница посмотрела на Алену внимательным, заинтересованным взглядом. – Но ты все же выбрала для себя фламенко.

– Да! Фламенко мне нравится больше. Это необычный и очень яркий танец, – уверенно произнесла девочка. – Его называют не только цыганским, испанским, но и арабским танцем. Ведь он вобрал в себя весь непревзойденный сплав художественных танцевальных форм всех народов, когда-либо проживавших в Испании в течение всей ее тысячелетней истории. Во фламенко очень четко различаются мужской и женский танец. У мужчин – подчеркнутая работа ног, быстрые ритмичные движения, сопровождаемые стуком ступней и каблуков, – так называемое сапатеадо, передающее дух борьбы, отчаянного сражения, отваги и гордости. Тогда как у женщин все построено на непрерывном, плавном, мягком движении рук. Именно этот контраст и столкновение дает фламенко жизнь, неповторимую и яркую, какой мне представляется сама Испания, – произнесла Алена с мечтательным взглядом. – У этого танца есть такое понятие, как дуэнде. Это душа исполнения фламенко, без которой станцевать его невозможно, – сообщила Алена с горящими глазами. – Это тот внутренний огонь, тот дух, который живет внутри исполнителя, вы понимаете, Светлана Ивановна? Искусство исполнения фламенко кроется не в мастерстве, не в профессионализме танцора, а именно в силе внутреннего духа, которая заставляет вступать его в поединок с самим собой, со стихией музыки и ритма.

– Как поэтично! Никогда не думала, что можно так восхищаться танцем. Ты обязательно научишься танцевать фламенко. У тебя это получится, – убежденно произнесла Светлана Ивановна.

– Вы думаете?

– Конечно. По-моему, в твоей душе есть такая сила. Ты страстная натура, душа моя.

Алена смутилась от похвалы Светланы Ивановны.

– Вадим записал меня еще в студию обучения игре на фортепиано.

– Куда? – обомлела Архипова. – На фортепиано? Чудеса. Я удивлена. На Вадима это так не похоже. Что бы это могло значить? – задумалась она, но всего лишь на секунду. – Знаешь, обычно такое бывает у матерей, которые таскают своих детей по музыкальным школам, бальным танцам, стремясь дать им прожить ту жизнь, которая в свое время не досталась им самим. Сами же они готовы довольствоваться тем, что попробуют «пожить красивой жизнью» опосредованно. Но Вадим? Откуда у него это? Нереализованные возможности?

– Скорее, нереализованные желания, – поправила ее Алена и улыбнулась.

– Главное, ты поняла меня. Ну и ладно. Ты можешь не заниматься тем, что тебе не нравится.

– Я буду заниматься музыкой, если у меня и нет на это особого желания. Я не хочу огорчать Вадима. Это такая малость, которая не очень меня затруднит. Он для меня делает намного больше, хотя и не обязан, – рассудительно заметила девочка.

– Вот как? Ну, что же, это твое дело.

– Да. Светлана Ивановна, вы лучше научите меня печь пироги. Помните, вы нас угощали своей выпечкой на старый Новый год?

– Помню. Возьми бумагу и записывай.

Зазвонил сотовый телефон Алены. Она узнала номер Вадима.

– Привет! У меня все хорошо. Да, со Светланой Ивановной. В школе? Все нормально. Мы завтра с классом едем в океанариум. Да, в тот, что на улице Марата.

Они еще поговорили немного и распрощались.

– Мы едем с классом в океанариум, а Вадим предложил мне съездить с ним туда вечером, после его возвращения из командировки. Он говорит, что в десять часов вечера водолаз начинает кормить там акул и других хищных рыб, которые находятся в бассейне на втором этаже. Вадим сказал, что это очень захватывающее зрелище. – Она сидела с горящими глазами и смотрела перед собой.

– Очень хорошо, – поддержала Светлана Ивановна, радуясь за девочку.

– Хочу посмотреть, как кормят акул. Хищники меня всегда чем-то притягивают. – Она хлопнула ладонями по коленям. – Ну что, вернемся к нашим баранам, то есть к пирогам.

– Ты уже все записала.

Они долго еще обсуждали тонкости пекарского мастерства. Потом Алена ушла заниматься, предоставив гостье полную свободу действий, и та с удовольствием принялась названивать приятельницам, коротая время до начала любимого сериала.

– Привет, моя дорогая. Нет, я сейчас не у себя дома. Я у Вадима Вяземского, компаньона и друга моего Андрея. Ты должна помнить его. Высокий такой, темноволосый красавец с боль-шими карими глазами. Ну, вспомнила, наконец-то!

– Что ты там делаешь?

– Я присматриваю за его девочкой. Он оформил опекунство над девочкой-подростком. Чудная девочка, я тебе скажу. Отличная маленькая хозяйка, очень хорошо учится. Да, еще она ходит на испанские танцы. Мечтает научиться танцевать фламенко.

– Удивительно.

– Что удивительно, Вера?

– Да все! Поступок вашего Вадима меня удивляет и девочка…

– Так бывает. Иногда.

Светлана Ивановна хорошо ладила с Аленой, не докучая ей нотациями и поучениями. Три дня до приезда Вадима пролетели незаметно. Он приехал из аэропорта Пулково поздно вечером и проводил Светлану Ивановну, вызвав ей такси.

– Ну, как дела? – спросил он с улыбкой Алену.

– Все нормально. Как хорошо, что вы приехали, – смущенно призналась она, стараясь не демонстрировать своей искренней радости, но глаза ее выдавали. Они сияли бурным восторгом.

– Я тебе привез сувенир. – Он подал ей большую коробку. – Открывай! – нетерпеливо потребовал он.

Алена распаковала коробку и, сняв крышку, застыла на месте, прижав руки к груди. Казалось, она даже дышать перестала на какое-то время. Вяземский насторожился.

– Алена! – окликнул он ее, осторожно касаясь плеча девочки.

– Это мне? – охрипшим от волнения голосом спросила она, недоверчиво взглянув на Вадима.

– Нравится?

Она переводила восхищенный взгляд с фарфоровой куклы на Вадима и обратно.

– Мне никто не дарил еще таких подарков. Никогда, – рас-троганно произнесла она, бережно прижимая коробку к себе.

– А Дед Мороз?

– Нет! – Она запнулась и, не глядя на него, продолжила, еле разжимая губы: – Когда я была маленькая, мне говорили, что я плохая девочка и что Дед Мороз к плохим девочкам не приходит. У меня никак не получалось стать хорошей, хоть я и очень старалась. Потом я к этому привыкла и больше никогда его не ждала.

– Правда? Значит, подарок кстати! – заключил он. – Я долго думал, что тебе купить…

– Красивая! Спасибо, Вадим! Я очень рада. Наверное, это именно то, чего мне так не хватало. – Она подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, неловко поцеловала его в щеку.

Он впервые за их совместное проживание уезжал на несколько дней из дома, и оба успели соскучиться друг без друга. Алена весь вечер ходила за ним по пятам, поминутно обращаясь за чем-нибудь.

– Вадим, а вы сегодня никуда не поедете?

– Нет. Куда я должен ехать? – с улыбкой поинтересовался он.

– К Жанне. Только она почему-то не звонила.

– Мы расстались с Жанной, – мимоходом сообщил он, убирая дорожную сумку в шкаф.

Алена испуганно посмотрела на него и молчала, боясь сказать что-нибудь невпопад и обидеть его.

– Наверное, это из-за меня? – Ее большие, красивые глаза наполнились тревогой.