Глава 2

Самая непредсказуемая погода случается именно на Кубани. Ещё вечером с неба падал снег, под ногами на замёрзших лужах хрустели льдинки, а утром наступила весна. Температура воздуха за одну ночь поднялась на двадцать градусов. Метеорологи уверяли, что это из-за пришедшего с пустыни циклона, но всем казалось, что ночной порой нахальная весна просто прогнала загостившуюся зиму. Лиля не поверила своим глазам, когда посмотрела на градусник, висящий за окном. Пришлось срочно менять тёплую куртку на свитер и пиджак, зимние сапоги на осенние. Стоило выйти во двор, как в лицо пахнуло тёплым воздухом, настоянным на талой воде. Яркое солнце уже успело растопить большую часть снега и теперь по канавам вдоль дороги текли целые реки. Лиля ощутила, как её рюкзак на спине дёрнулся вверх. Она обернулась.

– Давай сюда свою ношу. Понесу, как делал это прежде. – Денис снял с её плеч рюкзак. – Ты чего, кирпичи в него положила?

Лиля не сопротивлялась. Хочет тащить её рюкзак? Пожалуйста. Тем более что сегодня он действительно тяжёлый: после уроков она собиралась зайти в библиотеку.

– Там книжки. Хочу вернуть, я и так задержала их на пару недель. Библиотекарша точно ругаться будет.

Денис носил её рюкзак с первого класса. Он заявил, что ему нужно тренироваться, а переноска тяжестей на расстояние самое лучшее упражнение. Его помощь Лиля оценила, когда переехала с мамой в новую квартиру и пришлось самой таскать рюкзак в школу. Ей показалось: полгода носки этого квадратного монстра натёрли плечи до мозолей, сделав их острыми и костлявыми. Также она поняла, как здорово идти в школу пешком, успевая по дороге обсудить новости, поболтать, поссориться, а затем помириться с Дениской. От нового места жительства до школы Лиля теперь добиралась на автобусе, полном по-утреннему хмурых, часто не выспавшихся людей, спешащих на работу. Тратила она на поездку почти сорок минут. Кроме раннего утреннего подъёма и неудобств в пути, внезапно выяснилось, что она скучает по общению со Смирновым. Ей не хватало того времени, что имелось на переменах. Лилю утешало одно, Рыжик, кажется, тоже тосковал, он даже прекратил издеваться и подшучивать над ней. Лиля всё чаще вспоминала слова дедушки Левы, сказанные им о Денисе.

– Опять поссорились? Что же вы всё время делите?

– Дениска меня постоянно задирает и насмехается надо мной, – пожаловалась она. – Не принимает меня всерьёз.

– А вот тут ты не права. Денис настоящий друг. Он никогда не сюсюкался с тобой, как это делают остальные, зато всегда молча заступался за тебя. Вспомни, за все ваши прегрешения и баловство доставалось именно ему, Денис всю вину брал на себя. Это ты вечно пряталась за его спиной и не признавалась в своих шалостях.

– Дед, если ты это знал, почему ничего мне не говорил?

– Ты панически, до обморока, всегда боялась кары за проступки, да так, что вся белела от страха. – Лев Романович вздохнул. – Я это видел и переживал. Не понимаю, почему ты так пугалась наказания, ведь тебя ни разу никто даже по попе не шлёпнул, и в угол, как всех нормальных детей, не ставили. Достаточно было повысить голос или просто прикрикнуть, как ты тут же заливалась слезами. Все сразу начинали чувствовать себя монстрами, обижающими маленькую несчастную девочку. Я, как и другие, невольно очаровывался твоим милым личиком, а вот Дениска, думаю, видел тебя насквозь. Он понимал: ты просто трусишка. Также он осознавал, что ты вовсю пользуешься своим обаянием. Но, даже раскусив тебя, я, например, сделал это позже, Денис всё равно грудью становился на твою защиту. Вот это я и называю настоящей дружбой, быть всегда на одной стороне, а если потребуется, сказать правду в лицо.

– Не так уж часто ему попадало из-за меня, – буркнула Лиля.

Неприятно узнавать, что твои уловки стали известны. Она действительно страшилась наказания. Это был какой-то иррациональный страх. При одной мысли, что её могут ударить или запереть в комнате одну, Лиля ощущала удушье и панику, поэтому она научилась ловко избегать конфликтов, пользуясь своей внешностью. Но беспокойная натура и жажда приключений не позволяли ей оставаться пай девочкой. В тандеме с Денисом она осуществляла все свои выходки. В их паре она была предводителем, а он исполнителем.

Лиля хихикнула.

Денис, перепрыгнув лужу, осведомился:

– Что тебя так развеселило?

– Я вдруг вспомнила, как мы намазали клеем лавочку.

Засмеявшись, Денис машинально провёл рукой по ягодице. Будто она до сих пор помнила боль от ремня, которым его отхлестал отец.

– Да уж, клей оказался отличным. Баба Варя не смогла отодрать юбку от досок, пришлось её снять и в одних панталонах добираться до дома.

Эта лавочка находилась как раз на середине пути между домом старушки и магазином. Пожилая женщина всегда присаживалась на неё отдохнуть. Ни Лиля, ни Денис никак не ожидали, что юбка бабы Вари, сшитая из плотной шерстяной ткани, намертво прилипнет к доскам лавочки, а последствием их злой шутки станет унижение безобидной старушки. За этот поступок Лилю лишь отругали, а Дениса отец наказал так, что он неделю не мог нормально сидеть.

– Так почему ты вернулась на Луговую? – поинтересовался Денис. – Отчим не нравится?

Лиля нахмурилась. Хорошее настроение пропало.

– Почему не нравится. Нормальный дядька. Просто они только поженились, не хочу быть свидетелем их нежничанья. Мне от этого не по себе.

– Может, ты просто ревнуешь к нему свою маму? – Денис с высоты своих метр восемьдесят пять склонился к ней и на секунду заглянул в лицо.

Перед ней промелькнули зелёные глаза, нос с веснушками и рыжий ежик волос.

– Не думаю. – С этой стороны Лиля не рассматривала возникновение своей неприязни к Виктору Ильичу. Что если она, действительно, банально ревнует?

Денис повесил оба рюкзака на одно плечо, подхватил Лилю на руки и вместе с ней перешагнул через поток воды, льющийся поперёк дороги. Опустив её на сухое место, хмыкнул.

– А ты набрала пару килограммов. Сколько теперь весишь?

– Ошибаешься. – Лиля одёрнула куртку, поправила юбку. – Как весила сорок семь так и вешу. Очевидно, что это ты за зиму ослаб, ничем не занимался: только валялся на диване или торчал у компа.

Вынырнувшая из проулка графитового цвета «Мазда» остановилась возле них. Дверца автомобиля открылась, из неё выбралась Ольга Захаровна. Обняв дочь, она поинтересовалась:

– Как ты? Всё в порядке?

Лиля отстранилась.

– Что со мной может случиться? Мам, меня всего сутки не было. Чего ты примчалась?

– Я рассказала Виктору, что ты добираешься в школу пешком, а по такой погоде это проблематично. Он настоял подвезти тебя, но мы немного опоздали.

Виктор Ильич опустил стекло.

– Здравствуй, Лиля. Здравствуйте, молодой человек. Садитесь, мы доставим вас в школу.

Лиля кивнула Денису. Мол, спорить бесполезно. Давай залезай.

В машине вкусно пахло булочками с яблоками и корицей. Ольга Захаровна протянула дочери пакет.

– Возьми. Перекусишь на перемене.

Лиля, забрав булочки, фыркнула.

– Неужели думаешь, я голодная?

– Не думаю. Но надеюсь, ты рада. Это ведь твои любимые булочки. Виктор Ильич специально встал пораньше, чтобы приобрести их в пекарне.

– Спасибо, – пробормотала Лиля, укладывая пакет в боковой карман рюкзака. – Лучше остановиться здесь, – посоветовала она, увидев подъездную площадку возле школы.

Прощаясь, Ольга Захаровна снова обняла дочь, чмокнула её в щёку.

– Может, передумаешь и вернёшься?

– Без тебя Олечка чувствует себя потерянно, – добавил Виктор Ильич. – Мне не хочется, чтобы она грустила. Лучше, когда семья в полном составе.

Лиля вздохнула. Даже такой лёгкий нажим, заставляющий её изменить решение, был ей неприятен.

– Нет уж. Ваш медовый месяц должен быть настоящим. Мама, хватит за меня переживать. Я давно выросла. Если что, Дениска за мной присмотрит.

Денис кивнул, соглашаясь с её словами.

Ольге Захаровне ничего не оставалось, как попрощаться с дочерью.

Проводив взглядом автомобиль, Денис почесал в затылке.

– Этот Виктор Ильич вознамерился стать тебе настоящим отцом? Это даже не смешно, ведь ты давно не ребёнок. Что-то мне твой отчим не нравится.

– Мне тоже, – вырвалось у Лили. – Но важнее то, что он нравится маме.

– Это да. – Денис взял Лилю за руку. – Побежали, а то не успеем переодеться на физкультуру.

Дверь на входе в школу была распахнута настежь. Охранник, бросив взгляд на опаздывающих учеников, покачал головой. В классе на удивление было тихо, все сидели на своих местах и что-то усердно писали.

Екатерина Михайловна, классный руководитель одиннадцатого «А», стояла у доски.

– Васильева, Смирнов, быстро на свои места. Даю вам пятнадцать минут на заполнение анкеты.

Лиля и Денис, прошмыгнув в конец класса на камчатку, обнаружили на столе листочки с вопросами.

– Опять? – скривился Денис. – Мы же уже писали, кто, куда намерен поступать и кем собирается быть. Кому это интересно? И почему нет урока физкультуры?

Преподаватель усмехнулась.

– А вот не надо опаздывать, тогда бы вместе со всеми порадовался тому, что Геннадий Павлович заболел. Вместо физкультуры я проведу урок черчения, пока же отвечайте на вопросы.

Лиля быстро набросала ответы в анкете. Рассеянным взглядом обвела класс. Скоро её одноклассники, будто перелётные птицы, разлетятся по всей стране. Благодаря Елене Михайловне одиннадцатый «А» постепенно превратился в самый дружный класс в школе. Им очень повезло с учительницей. Всю себя посвящая детям, она, в самом деле, являлась педагогом от бога. Ей было не в тягость по выходным ходить с ними в походы, на каникулах ездить в интересные места, на экскурсии. Она ухитрялась каждому ученику уделить внимание, понимала, кто чем дышит, и вовремя направляла по правильному пути. В классе не было даже намёка на булинг, на издевательства или какого-либо глумления одних школьников над другими. Конечно, ссоры и размолвки случались, но все конфликты быстро разрешались и не имели продолжения. Елена Михайловна научила их главному: быть людьми. Её авторитету способствовала и необычная внешность учительниц. Она одевалась в джинсы, свитера или рубашки мужского покроя, носила короткую стрижку, имела пирсинг в брови и носу, а на шее тату с японским иероглифом, означающим слово «свобода». В школу Елена, как её называли ученики, приезжала на мотоцикле. Школьники гордились и уважали свою учительницу, не имеющую любимчиков. Благодаря ей, четверть класса собралась поступать в педагогический институт на разные специальности. К Лиле одноклассники с первого класса и до выпуска относились как к младшей сестре, немного снисходительно, покровительственно, но любя. Она так и не смогла с этим ничего поделать. На её жалобы, что ребята смотрят на неё как на ребёнка, а ведь ей столько же лет, как и им, Денис ответил:

– Что сказать, выглядишь ты несерьёзно. Недаром семиклашки и восьмиклашки принимают тебя за свою. Как говорит твой дед: маленькая собачка до старости щенок.

Лиля обиделась на сравнение с собачкой, однако признала правоту друга. Мальчишки ровесники не обращали на неё внимания, ей никто не писал записок с признаниями в чувствах, не дарил валентинок и цветов. Она получала лишь утешительные открытки с сердечками в день влюблённых и веточку мимозы на Восьмое марта. Лиля и сама ни разу не влюблялась, школьные годы провела, ощущая лишь дружеские чувства к сильной половине человечества.

Собрав анкеты, Елена Михайловна оглядела учеников.

– До весенних каникул ещё двадцать дней, но уже сейчас предлагаю обсудить, куда поедем отдыхать. Я предлагаю Домбай. Посоветуйтесь с родителями и сообщите мне. Это наша последняя совместная поездка, давайте создадим воспоминания, которые останутся с вами на всю жизнь.

Лиля не заметила, каким грустным взглядом смотрел на неё Денис, но едва она повернулась в его сторону, он тут же сделал вид, что разглядывает рисунок в альбоме.

***

Под предлогом, что нужно готовиться к экзаменам, а делать это лучше всего в компании с Денисом, Лиле удалось отложить возвращение в квартиру на полтора месяца. Мама звонила каждое утро и вечер, забрасывала вопросами, а в конце разговора каждый раз тревожно спрашивала: всё ли у неё в порядке? В выходной она и Виктор Ильич наведывались к Васильевым проведывать беглянку. Так произошло и в эту субботу. Не успела Лиля с книжкой в руках расположиться в шезлонге, сделанном дедушкой из тополиных досок, как зазвенели колокольчики, повешенные над калиткой. Чертыхаясь, она набросила на себя сарафан из набивного ситца. Неизвестно кто заявился в эту обеденную пору, но вдруг вздумает пройти в сад, а тут она в стареньком линялом купальнике, ставшем ей тесным, развалилась на солнцепёке, как ленивый сурикат.

– Привет. Чем занимаешься? – Ольга Захаровна цепким взглядом окинула дочь. Увидев лежак, стоящий между двух сливовых деревьев, покачала головой. – Весеннее солнце очень жгучее. Вредно загорать в полдень. Надеюсь, ты не устраивала такой солярий ежедневно? Куда только бабушка смотрит.

Лиля вздохнула. Ну пошло-поехало. Будто она несмышлёныш и за ней до сих пор нужен глаз да глаз.

– Привет, мам. Во-первых, я всегда загораю до десяти утра и после четырёх вечера. Во-вторых, сегодня облачно и солнце без конца скрывается за тучами. В-третьих, тень от ветвей слив скоро ляжет на шезлонг. В-четвёртых, за полмесяца я загорела достаточно, чтобы не повредить свою шкурку. Могу добавить ещё в-пятых, апрель не такой уж жаркий месяц, на улице всего двадцать шесть градусов.

Ольга Захаровна замахала руками.

– Хватит, хватит. Тебя не переспоришь. Виктор Ильич купил тигровые креветки и сёмгу. Будем готовить их на мангале. Устроим праздничный ужин.

– Праздничный? В честь чего?

– Ты наконец возвращаешься домой. И никаких больше возражений, я уже устала слушать твои выдумки. Можешь мне объяснить, почему с тех пор как появился Виктор Ильич, ты больше не хочешь жить со мной? Это из-за него? Или есть другая причина? У меня такое чувство, что выйдя замуж, я потеряла тебя.

Лиля внутренне ахнула. Она понимала рано или поздно мама заметит её отчуждение, но ужасно не хотелось ничего ей объяснять. Что у неё имеется? Только подозрения в ненормальном отношении к ней отчима. Что он такого сделал? Просто смотрел на неё. Это озвучивать глупо и необъективно.

– Мама, с чего ты взяла, что я не хочу с тобой жить. Виктор Ильич тут совершенно ни при чём. Просто я всю жизнь провела здесь, к квартире до сих пор не привыкла. К тому же мне не хватает моего лучшего друга Дениса. А ещё отсюда удобнее ходить в школу.

– Это правда? И никаких других причин нет?

– Нет.

– Тогда, пожалуйста, не расстраивай меня. Собери вещи, после ужина поедешь с нами.

– Ну, мама! Разве мои доводы неубедительны? Можете по выходным навещать меня, как делаете это сейчас.

– Ты моя дочь. Я скучаю по тебе. Перед отъездом на учёбу хоть немного побудь со мной.

Лиля поняла, что мама всерьёз на неё обиделась. Делать нечего, придётся покинуть улицу Луговую.

– Хорошо. Вернусь с вами.

Лицо Ольги Захаровны просветлело.

– Вот и ладно. Как соберёшь вещи, Позови Дениску на креветки.

Лиля поплелась в дом. На площадке для барбекю Виктор Ильич уже разжёг мангал. Увидев её, он помахал рукой. Лиля молча кивнула.

На кухне дедушка и бабушка разглядывали огромных полосатых креветок, лежащих в белом пластиковом ящичке, рядом на подносе масляно поблёскивали розовато-оранжевые куски сёмги.

– Твой отчим старается нас порадовать, – заявил Лев Романович, трогая толстый бок креветки.

Лиля буркнула.

– Наверно, хочет подлизаться к вам.

Елена Петровна, поправив лёгкую косынку на шее, укоризненно посмотрела на внучку.

– Не стоит так говорить. Мы ему никто, но он к нам уважительно относится. И как я заметила, терпеливо и по-доброму к тебе.

Лиля упрямо поджала губы.