Утро нового дня встретило царевну неласково. Да и началось-то оно в тот час, в какой Алька обычно самый сладкий сон досматривала, с боку на бок переворачиваясь. Только-только петух где-то заголосил, а за окошком едва светать начало – а кто-то уж за плечо трясет.
– Просыпайся, царевна!
– У-уйди, дядько Семен, не хочу сегодня на лошади кататься… – Алька, перевернувшись на живот, сунула голову под подушку, но все равно расслышала какой-то одновременно ехидный и добродушный смешок.
Дядька Семен никогда б над ней смеяться себе не позволил… да и в опочивальню бы к ней не зашел, неможно ведь мужику в девичью-то, и в терем бы вовсе не поднялся… ой! Так она ведь не дома!
Резко распахнув глаза и снова перевернувшись, царевна едва не упала с узкого ложа и рывком села.
– Вот и ладушки, – снова усмехнулся… конечно, никакой не дядька Семен, а вовсе богатырь Савелий – и отступил, задернув за собой занавеску, чтоб царевна без стеснения одеться могла.
Это Светик вчера еще прежде, чем новое ложе для себя, смастерил царевне загородку с занавеской – чтоб ее угол под лестницей от общей передней отделить. А из поселка за лесом он не только овощи привез, но и одежду для высокой гостьи – несколько сорочек и нижних рубах, пару сарафанов, еще кой-какие мелочи, что бабы местные в узелок собрали. Вся одежа крестьянская, конечно, грубого полотна – да всяко лучше, чем свое богатое, да драное платье. Отдавал, краснея и заикаясь, а только Алевтина чуть не расцеловать его была готова за такой подарок. Так она еще ни одной обнове не радовалась. Уж больно не хотелось грязное рванье после бани снова натягивать.
Мысль о том, что ей предстоит, окатила не хуже ледяной воды. Собиралась царевна в это утро, как на бой, и крестьянский сарафан натягивала, как латы. Ну, как дядька Семен говаривал – охота пуще неволи! Небось сама вызвалась!
Первым делом – в умывальню при бане, поплескать в лицо ледяной водой из ушата, разгоняя остатки сонной одури. Потом – можно компоту хлебнуть, собираясь с духом. Завтракать – это потом, так Савелий говорил. Завтрак еще и приготовить надо. На всех. Но сначала – курам зерна задать и козу подоить. Поразмыслив, царевна решила начать с того, что попроще. Куры выглядели безобиднее.
Выйдя во двор, Алевтина обнаружила, что все трое богатырей тоже уже на ногах – кругами вокруг поляны бегают.
Об утренних занятиях Савелий вчера рассказывал, так что куда и зачем так стремительно и дружно мчатся богатыри, она понимала. Но выглядело это такой ерундой, что царевна пренебрежительно хмыкнула.
– Ишь ты… – пробормотала она. – Бегают они! Как будто дел других нет. А ты тут работай за них!
Чувствуя себя единственной здесь, кто занят настоящим делом, Алька зашла в амбар, зачерпнула ковшом зерна и отправилась на задний двор – к курам.
Кур было немного: всего четыре несушки да один рыжий петух, который сидел на околыше заборчика и как раз собирался дальше распеваться. Петух посмотрел на Альку одним глазом, наклонив голову, и чуялось в этом взгляде что-то недоброе.
На всякий случай погрозив ему пальцем, царевна отодвинула загородку заборчика.
– Цыпа-цыпа? – неуверенно сказала она и сделала осторожный шажок за загородку.
Звать кур, как оказалось, не требовалось. С оглушительным кудахтаньем, хлопая крыльями, четыре пернатых снаряда кинулись под ноги Альке и едва не сшибли ее, заставив отшатнуться. Схватившись за загородку, она с трудом устояла, взвизгнула и отскочила в сторону.
– Ой, мамочки! Да что же вас – год не кормили? Да врете вы все, я сама видела, вчера Савелий кормил!
Однако курам, кажется, не было совершенно никакого дела до того, кто и кого кормил там вчера. Куры были сегодняшние и голодные. И куры наступали. С таким свирепым и сосредоточенным квохтанием, как будто собирались разорвать на части и с аппетитом слопать саму царевну.
Мелкими шажочками Алевтина отступила еще немного, прижимая к себе ковшик с зерном.
– Нет, ну… дайте, я зайду, насыплю вам еды… – робко попросила она. – Пожалуйста…
Куры начали обходной маневр, похоже, собираясь взять ее в окружение.
Где-то поодаль послышалось бодрое топанье. Богатыри! Бегут, родименькие! Сейчас они увидят, что творится, и спасут ее от этих чудищ!
Алька с надеждой обернулась. Пробегающий мимо Ратмир только злобно зыркнул на нее. Впрочем, от него она иного и не ждала. Светик и Савелий дружно разулыбались, помахали руками, не сбавляя ходу, и… потрусили дальше.
– А… – царевна растерянно уставилась в удаляющиеся спины. – Как же…
Кто-то требовательно клюнул ее в ногу, царевна снова взвизгнула и отскочила, а потом, разозлившись, пнула обнаглевшую курицу. Та с бешеным кудахтаньем взвилась невысоко в воздух.
И тут на землю перед Алькой, как раз между ней и “обиженной” курицей, спланировал петух. Растопырив крылья и распушив перья на шее, он принялся наступать на Альку с таким видом, будто каждый день ел на завтрак по красной девице. При этом он издавал клокочущие горловые звуки, в коих слышалось отчетливо ругательное.
– Ты… – Алька поняла, что голос у нее вдруг как-то сел. – Ты чего это?..
В этот момент петух наконец прыгнул – все так же топыря крылья и метя клювом прямо в царевнины коленки.
Снова взвизгнув, Алька отскочила и попыталась пнуть уже петуха – на что тот отреагировал новым броском – и на этот раз достал. На царевне были и сарафан, и поддевка, однако и клюв у защитника курятника оказался будто стальным. Завопив, Алевтина, прежде чем кинуться наутек, отмахнулась ковшом – и зерно веером полетело в разные стороны. Куры с радостным квохтанием высыпали из загородки полным составом и принялись склевывать зерно с земли.
Впрочем, этого царевна уже не видела. Потому что, подобрав подол, с воплями нарезала по заднему двору круги, спасаясь от своего преследователя. Петуха не взволновало даже зерно: куда важнее было утвердить свою власть и показать, кто здесь главный, этой наглой девице.
– Я из тебя суп сварю! С потрохами! – вопила царевна на бегу несбыточное.
*
Закончив пробежку, богатыри собирались уже приступить к разминке. Вот только вопли с заднего двора заставляли настороженно оглядываться.
– Надо бы глянуть, как там наша царевна, – как бы между прочим заметил Савелий. Но первым из-за угла выглянул Светик.
– Ой… ну, вроде как… кур кормит.
– Ага, – глубокомысленно покивал Савелий, выглянув следом. – Ну, чего… бегать – оно полезно. Даже девицам.
– А куры-то не разбегутся?
– Да чего ж они – дуры, что ли? Вернутся. Вон, петух загонит. Как царевну выгонит, так и их загонит.
– Как бы она мне грядки не потоптала, – озабоченно нахмурился Ратмир.
Аптекарский огородик Ратмира располагался дальше. Росли в нем исключительно целебные травы – некоторые редкие, а то и вовсе бесценные.
– Да не должна бы, – Савелий пожал плечами и проследил глазами, как царевна, с визгом на бегу лихо перемахнув через очередной невысокий заборчик, умчалась к амбарам, а петух, наконец остановившись, победоносно заклекотал и гордо прошествовал обратно к своей загородке. – Светик, поди-ка, ковшик подбери. Что-то думается мне, не станет наша царевна за ним возвращаться.
*
Забежав за угол амбара, Алька оглянулась, убедилась, что преследователь наконец отстал, и остановилась, наклонившись и уперев руки в коленки, чтобы отдышаться. У-уф! Это что же у них тут – и зверье боевое?! Может, они на петухах сначала тренируются – ну, перед тем как всяким там Горынычам головы рубить? Так предупреждать же надо!
Может, ну его все? Вернуться в дом, швырнуть Савелию гордо ковшик в лицо… ой, нет, ковшик не получится, он на поле боя где-то остался… Ну, без ковшика. Встать эдак гордо, вот как Наинка вечно, задрав подбородок, указания раздает, и объявить торжественно: “Не надлежит царевне…”
Тьфу! Почему-то Альке так и представилась эта фраза Наинкиным голосом. А еще – как презрительно скривится противный Ратмир, который, конечно же, иного и не ожидал. И как искренне и оттого особенно обидно прыснет в кулачок Светик. И как будут хохотать потом все прочие богатыри, когда им все расскажут. Как царевна за курами ходила… ну, или как куры за царевной… бегали.
Ну уж нет! Алька все-таки задрала подбородок, точь-в-точь как Наинка. Не бывать тому! Что там на очереди? Коза? Небось думали испугать царевну? Ха! Да она к лошадям подходить не боялась и даже ездить на них, что ей какая-то коза!
Тем более Савелий говорил, “Милуша у нас тихая”. Что ей тихая коза сделает, в конце концов?
Не давая себе времени на размышления, царевна сбегала, как учил Савелий, вымыть руки, подхватила ведро и решительно направилась к сараю с загончиком, где мирно стояла, меланхолично что-то пожевывая, белая коза.
При виде изогнутых рогов (вчера ведь меньше как будто были! Или так казалось?) решимости у Алевтины несколько поубавилось, но не настолько, чтобы вот прямо сейчас отступить.
Храбрясь, царевна наставила на козу палец и громко объявила:
– Имей в виду, если ты меня забодаешь, это будет цареубийство!
Коза посмотрела на нее со вселенской грустью во взгляде и промолчала.
– То-то же! – торжествующе добавила царевна тоном ниже. – Нечего мне тут!
Чуть дрожащей рукой она откинула крючок, открывая дверцу загона, и шагнула внутрь. Коза не двигалась.
– Ну вот, – подбадривая себя, Алька делала один осторожный шажок за другим. – И совсем ты и не страшная, да? Вооот. Я так и знала. Хорошая славная козочка. Ты, главное, стой вот так, а я тебя дергать… то есть доить буду. Сейчас.
Для дойки у самого заборчика стояла низенькая скамеечка, сидеть на которой можно было только скрючившись в три погибели. Осторожно подтянув скамеечку к козе и поставив под вымя ведро, царевна завернулась крендельком и кое-как уселась. Коза, по-прежнему не двигаясь с места, с усталым любопытством наблюдала за ее манипуляциями.
– Ну вот… как там Савелий показывал? Сначала помять… Как ее мять-то? А потом… потом за вот здесь дергать, да?
Накануне богатырь не только при ней подоил козу, подробно все объясняя, но и дал Альке самой попробовать – осторожно взяться за соски и потянуть. Потом, правда, она руки сразу отдернула, вытирая их о подол, и тут же спрятала за спину. Но теперь-то деваться некуда – Савелия рядом нет.
Наконец решившись, Алевтина крепко зажмурилась, резко выбросила вперед руки и крепко схватила козу за вымя.
Коза от неожиданности подскочила на месте, едва не опрокинув царевну вместе со скамеечкой, и жалобно взблеяла.
– Ой! – Алька сначала испугалась, а потом снова разозлилась. – Ты чего это? А ну не смей ронять мое высочество! Рога обломаю!
На этот раз осторожно она снова взялась за длинные соски на набухшем вымени и медленно потянула. В ведро брызнула тонкая струйка молока. При этом царевна так удивилась, как будто не этого и добивалась.
– Ой! Это что же… получается?! – от радости она снова дернула посильнее, и коза снова подскочила – но на этот раз одними задними ногами, прицельно сбив ведро прямо на царевну. Молока в нем было немного, так что только подол чуть намок, зато Алька на этот раз все-таки опрокинулась со скамеечки. Впрочем, она тут же с рычанием поднялась, а коза, снова жалобно заблеяв, слегка отступила.
*
Когда грязная по уши, покрытая наливающимися синяками и совершенно озверевшая царевна зашла в дом, богатыри успели не только закончить свои занятия, но и приготовить завтрак – котел с кашей уже исходил ароматным паром на столе. Вокруг него были расставлены четыре тарелки – на всех едоков, а мужчины рассаживались по скамьям.
Оглядев безумным взглядом эту картину, Алька шмякнула ведро об пол и уперла руки в боки. На дне как будто что-то плескалось.
– Молочка вам принесла, – свирепо сообщила она. – К завтраку. Чего вам тут еще надо? Полы помыть? Новый дом построить?
Богатыри дружно смотрели на нее и молчали.
– Может, огород прополоть? – разошлась Алевтина. Какие-то вроде бы она видела за амбарами грядки.
– Убью, – негромко, но оттого особенно проникновенно сообщил Ратмир. И едва взглянув на него, Алька как-то сразу догадалась, что предупреждать его насчет цареубийства не стоит.
– Ты бы, царевна, умылась, – кашлянул наконец Савелий. – Вот водичкой холодной ополоснешься, сразу и жить легче станет…
Не говоря больше ни слова, царевна резко развернулась и вышла.
– А зачем ты ей поручил-то вот это все? – несмело спросил Светик у старшего товарища по отряду. – Ну… с козой и вот с курами. Ну, ясно же, царевна все ж, не царское оно дело…
– Совсем без дела оставлять тоже никак неможно, – вздохнул Савелий. – Не то она, чего доброго, и впрямь возьмется восстание поднимать. Я даже не удивлюсь, коли и подымет.
Ратмир, выбравшись из-за стола, подошел к ведру и заглянул в него. На самом донышке и впрямь обнаружилось молоко – правда, какое-то подозрительно сероватое, будто вперемешку с грязью. Не отрывая от него задумчивого взгляда, колдун протянул:
– Я вот тут подумал… может, царевне стоило бы еще немного поспать… и выспаться?
– Немного – это сколько? – крякнул заместитель старшины.
– Ну… – колдун ковырнул носком сапога пол, – пока нужда ее прятать не отпадет?
– Царица осерчает, – с сожалением снова вздохнул Савелий. – Неможно…
О проекте
О подписке