– Нас учат по методике сайринов, основанной на жестких манипуляциях пси-сферой, но уже признано, что она неполноценна. Они владели тонкой балансировкой пси-сферы, сведения о которой до нас практически не дошли. Уже начаты исследования в этой области, нам теперь читают курс влияния на пси-сферу при помощи внешних факторов. И, как показывает мой личный опыт, удачное сочетание легких воздействий с этими факторами значительно эффективнее силового. Давайте вернемся к началу, – предложила я, проигнорировав ехидный тон командора, и уселась на край кровати, поскольку вариакресло уже занимал хозяин каюты. – Почему вам понадобилась помощь пси-спутника?

– Была большая серия операций, я вымотался, а в последней потерял больше половины своих ребят. Мы нейтрализовали хорошо укрепленный и охраняемый центр планетарной защиты, десантируясь в индивидуальных капсулах прямо сквозь нее. Атаковали тремя группами с разных кораблей. Семнадцать ребят срезало еще в небе, девятнадцать погибли при штурме, да и остальных, включая меня, прилично потрепало… – даже сейчас было видно, как больно от этого командору. – Потери были неизбежны, но это тяжело, и я начал срываться на подчиненных и других командорах. Эстебан предложил приставить ко мне профильного псиона. Не могу сказать, что я был этому рад, но пришлось согласиться, чтобы избежать беды. Избежать не получилось.

– То есть вы согласились вынужденно, но при этом был внутренний протест?

– Хочешь сказать, что я специально его убил?! – возмутился демондр.

– Ни в коем случае. В экспертном заключении о причинах смерти указана его собственная ошибка. Именно из-за такой ошибки в первые годы погибало около трети псионов. Сейчас нас в первую очередь натаскивают на скорость реагирования, но пси-спутник Юнг был из первой волны выпускников, тогда этому еще не уделяли столько внимания, и усталость привела к опозданию с воздействием, все случившееся далее закономерно. А что скажете насчет второго пси-спутника?

– Заносчивый засранец.

Я невольно улыбнулась подобной характеристике.

– Но это ведь не повод его убивать. Мне до сих пор не понятно, почему он погиб.

– Не повод. И не собирался я его убивать, сам не понимаю, как это получилось, – командор заметно нервничал и начинал злиться. Этот разговор был ему крайне неприятен.

– Пожалуйста, успокойтесь, – я мягко послала в собеседника импульс тепла, как будто укутывая пушистым пледом. – Я ни в чем вас не обвиняю, просто пытаюсь понять, что произошло и как мне этого избежать.

– Держаться от меня как можно дальше, – хмыкнул Азгор.

– Какое расстояние вы можете преодолеть за половину секунды в помещении?

– Метров двадцать пять. А что?

– Много.

– Обычно.

– Для меня много. Уйти с траектории не удастся, вряд ли здесь такие просторные помещения.

Несколько секунд демондр ошеломленно смотрел на меня, а потом захохотал. Я удивленно наблюдала за ним. Он веселился искренне, от души, повторяя «уйти с траектории» и снова буквально покатываясь со смеху. В какой-то момент я даже хотела усилить эту реакцию, чтобы позитивные впечатления длились дольше, но не стала. И так удивительно, что измученный морально и буквально задавленный моими коллегами, Азгор все еще способен на подобные всплески. Лучше как можно меньше вмешиваться в его пси-сферу.

– Вот видите, какая я молодец, вы уже смеетесь, а до этого ходили букой, – пошутила я.

– Погоди, ты меня что, заставила смеяться? – нахмурился он.

– Если вы имеете в виду пси-воздействие, то нет, если сказанную глупость, то да. Правда, я этого не планировала, но результат мне нравится. Можем как-нибудь сходить пантомимные анекдоты посмотреть. Тут у вас один эльфринг их неплохо показывает.

– Думаешь, это как-то поможет?

– Уверена! И еще, отзовите, пожалуйста, свой рапорт.

– Зачем? Я же тебе уже все объяснил.

– Да. Вы объяснили мне, что не имели ни малейшего желания убивать своих пси-спутников, что переживаете по этому поводу и беспокоитесь за меня. И, что самое главное, вы хотите разобраться со своими проблемами. Я вам в этом помогу. Отзовите, пожалуйста, рапорт.

– То есть мы все тут дураки, а ты пришла такая умная и сразу во всем разобралась, – по пси-сфере командора рябью разошлось раздражение.

– Я так не говорила. Но уверена, что вместе мы сможем разобраться, если вы согласны сотрудничать. И если будем полностью доверять друг другу.

– Как ты сможешь мне доверять, зная что произошло?

– А что произошло?

Раздражение демондра нарастало, полыхнув вспышкой злости, но злился он на себя, а не на меня.

– Я их убил!

– Это я знаю. И с первым случаем все понятно. Пожалуйста, постарайтесь подробно вспомнить, что произошло прямо перед тем, как вы атаковали второго пси-спутника. Он применял к вам воздействие?

– Нет. Не знаю. Он меня не подавлял.

– А вы вообще можете различить воздействие, если это не подавление?

– Не знаю, наверное.

– Попробуем?

– Нет.

– Хорошо, как скажете.

Демондр удивленно посмотрел на меня, видимо обычно его мнением псионы не интересовались и не учитывали его желание или нежелание при применении воздействия.

– Вот так просто?

– Да. Если вы не готовы, то это не обязательно. Но я всего лишь пытаюсь понять, что ваш второй пси-спутник сделал не так, и как мне не повторить его ошибку. А то, что я вам предлагала, это что-то вроде игры для начинающих псионов. Один проецирует ощущение, второй должен понять, что именно на него проецируют. И над вами я бы подшучивать не стала.

– Подшучивать? – настороженно поинтересовался командор.

– Ну, мне как-то раз спроецировали ощущение острого поноса, а я сама любила поделиться всей гаммой чувств от сунутой в рот ложки горчицы. Я в детстве думала, что это что-то очень вкусное, вот и попробовала, когда родителей рядом не было. До сих пор без содрогания на нее смотреть не могу.

– И я почувствовал бы то же, что и ты в детстве?

– Примерно. Ощущения можно как приглушить, так и усилить, ну и мое восприятие через столько лет может быть несколько искаженным.

Азгор задумался. Я не стала его торопить, с удивлением наблюдая, как тускнеет при этом его пси-сфера. Об этой особенности демондров нам не говорили. Считалось, что такое характерно только для видов, практикующих медитацию, а их было немного.

– Перед тем как это произошло с Гюнтером, я неожиданно почувствовал опасность, исходящую с той стороны, и отреагировал инстинктивно. Но там оказался только контролер, больше никого и ничего не было, и он не представлял для меня опасности. Да, я не люблю контролеров, вас никто не любит. Просто представь, что кто-то весь день таскается за тобой и следит, следит, следит за каждым шагом, каждым вздохом, каждой мыслью. Это невероятно бесит!

Насчет мыслей командор преувеличивал, но я не стала его поправлять, давая выговориться.

– Я понимаю, что у вас такая работа, – продолжил Азгор, – но тем, о ком вы пишете свои отчеты, от этого не легче. Я очень много думал об этом. Мог ли я воспринять как опасность его отчеты, само его существование? Но нет, я вообще о нем в тот момент не думал. И я действительно не понимаю, что произошло.

– Вы рассказывали об этом на комиссии? – негромко поинтересовалась я после небольшой паузы.

– Нет.

– Почему?

– Потому что тех, у кого не в порядке с головой, не просто списывают, а делают дичью в охоте первого круга. Но это был единственный случай! Я специально прошел тестирование, и оно ничего не выявило!

Его смятение с ноткой сомнений буквально пронизывало меня. Я устало прикрыла глаза. Как же тяжело было пропускать через себя такие эмоции и как тяжело ему приходилось все это время.

– Нужно было им рассказать.

Командор ничего не ответил, но пси-сфера начала наливаться злостью. Я развернула голографический экран своего инфоблока и, выведя на него экспертное заключение, подсветила нужный фрагмент.

– Читайте.

– То есть ты думаешь, что это он ощутил опасность, а я почувствовал то же, что он, но атаковал не сам источник опасности, а ретранслятор? Но что он мог заметить такого, чего не заметили остальные, и почему ничего не произошло?

– Потому что опасностью он считал вас.

– Но это ведь произошло до того, как я атаковал.

– Это не важно. Он воспринимал вас как опасность изначально, видимо из-за того, что произошло с его предшественником. У людей есть такая эмоция как страх, которая говорит нам, что что-то представляет угрозу, является опасным, и мы либо атакуем, либо спасаемся бегством. У демондров такой эмоции нет, равно как и варианта с бегством, поэтому вы ощутили это напрямую как угрозу и атаковали, отреагировав на уровне базовых инстинктов. Чтобы прийти к такому же выводу, комиссии не хватило именно той информации, которую вы рассказали сегодня мне. В принципе, характер отдельных записей в дневнике пси-спутника Гюнтера и раньше наводил меня на мысль, что он вас опасается, но до ваших слов я не придала этому значения. Возможно, эксперты даже рассматривали такую версию, но без ваших показаний официально сделать такой вывод были не вправе.

– И если у тебя тоже будет этот ваш страх, то я брошусь и на тебя?

– Во-первых, я не из пугливых, а во-вторых, главное не проецировать его на вас. Я достаточно хорошо контролирую свои эмоции. Так что, будете и дальше пытаться вышвырнуть меня из космофлота, или все же попробуем помочь друг другу?

– Хочешь остаться в космофлоте?

– Хочу.

– Даже зная о риске?

– Хотите сказать, что десантники рискуют меньше?

– Точно нет, – чуть улыбнулся командор. – Ладно, рапорт я отзову, но надеюсь, ты не кончишь так же, как предыдущие. И доверять контролеру я вряд ли смогу, но постараюсь не создавать проблем.

– Жизнь покажет, – пожала я плечами, поднимаясь с кровати и радуясь, что начало диалогу положено. – Пойду все-таки займусь формой, если вы не против. Я всегда на связи.

Оставляла командора я со спокойной душой, ощущая, что в его пси-сфере установилось шаткое равновесие с зарождающимися на песчинках приданной мной уверенности островками спокойствия. Сама же я, как только оказалась в своей каюте, ничком упала на кровать, чувствуя себя бурлаком, который сдвинул баржу, севшую на мель. Работа обещала быть очень непростой. Это только со стороны кажется, что мы таскаемся за подопечными и ничего не делаем. И у пси-спутников хоть только один объект контроля, пусть и проблемный, а пси-корректоры должны отслеживать состояние всего личного состава, своевременно выявляя и устраняя причины возможных срывов. Им столько через себя пропускать приходится, что страшно даже представить.

Минут десять я просто лежала, приходя в себя и стараясь ни о чем не думать, но времени оставалось немного, так что пришлось вставать, доставать из шкафа синтезатор формы и перед его использованием лезть в душ. Ощущения от аэроионного душа были для меня не новы, но я впервые остро почувствовала, как правы были те, кто говорил, что больше всего в космосе не хватает именно привычного на планетах потока воды, смывающего не только грязь, но и эмоциональную усталость. Теперь на ближайшие годы мне придется забыть о нем и о многом другом, если командор все же сдержит слово и отзовет свой рапорт.

И все же возможность закрыть обязательный контракт через пятнадцать лет вместо тридцати была заманчивой. К этому моменту на счету у псиона скапливалась довольно приличная сумма, позволяющая безбедно прожить остаток жизни, если не слишком шиковать, а у тех, кто хотел большего, было достаточно возможностей получить высокооплачиваемую работу в одной из галактических корпораций. Были и те, кто подписывали новый контракт с космофлотом, и таких оказывалось немало.

Я закрепила на шее основное кольцо синтезатора, предварительно защелкнув браслеты-ограничители на запястьях и лодыжках, проверила, что оно сидит плотно, но не давит, и активировала. В первый момент, когда начинает работать синтезатор и из него по телу вниз расползается нанополимер, ощущение такое, будто опрокинул на себя ведро киселя. Но как только вся эта вязкая масса достигает ограничителей, начинается преобразование структуры. В результате через несколько минут на мне был облегающий мундир пси-спутника со всеми необходимыми знаками отличия, включая эмблему "Победоносца". Переставив выше и запустив ножные ограничители, я получила еще и мягкие полусапожки.

Одним из преимуществ ионного душа было то, что его можно было принимать прямо в синтезированном мундире, который так же очищался от загрязнений и любых запахов. Я как смогла осмотрела себя, жалея, что в каюте нет зеркала, и занялась раскладыванием немногочисленных личных вещей, прихваченных с Земли.

Когда на инфоблок пришел вызов от командора, я, надев вирточки, пересматривала предпоследнее видеосообщение, полученное от родителей. Теперь новых не будет очень долго.

– Слушаю, командор, – развернула я входящую голограмму, сняв с головы гарнитуру.

– Ты готова? – лаконично поинтересовался демондр.

– Да. Мне зайти к вам или встречаемся в коридоре?

– В коридоре.

На этом голограмма погасла и вызов завершился. Я постояла пару секунд в задумчивости. Позитивный настрой подопечного, достигнутый во время нашей беседы, успел куда-то испариться, и это было нехорошо. Но заставлять его ждать было еще хуже, и я вышла из каюты, чтобы следовать за командором Азгором, куда бы тот ни направился.

Пункт наблюдения за виртсимуляцией был отделен от помещения, где она проходит, защитным полем и располагался на полтора метра выше. Слева от зоны обзора находился пульт запуска и управления симуляцией, посреди комнаты воспроизводилось голографическое изображение всего происходящего внутри, и оператор симуляции мог дать как общий ракурс, так и увеличить происходящее на отдельно взятом участке. Справа от зоны обзора располагались медицинские мониторы, получающие параметры жизнедеятельности от каждого их вирткоконов. Дежуривший за ними незнакомый медик мельком глянул на меня и продолжил переносить в электронный журнал первичные данные, фиксируемые при подключении, давая допуск каждому из участников к началу симуляции.

Я бы с удовольствием посмотрела, как проходит тренировка космодесантников, но такая возможность мне представится еще не раз, а доложиться пси-лидеру требовалось как можно быстрее. И так прошло уже несколько часов после прибытия на корабль, а я все еще этого не сделала. Как только вокруг командора сомкнулся вирткокон, я отправилась к своему руководству.

Пси-лидеру любого космического корабля полагался отдельный кабинет, расположенный сразу за командной рубкой и имевший два выхода: в центральный коридор и специально оборудованный пси-отсек, где все мы должны находиться во время боевых действий.

Хозяин кабинета был на месте, но сильно не в настроении.

– Я не знаю, как вы сюда попали, и не хочу знать, – жестко сообщил он, как только я представилась. – Мне плевать на вашу родословную, связи и обстоятельства. Третьему классу не место на космическом корабле, и, если бы это зависело от меня, вы уже летели бы обратно. Но вы персонально закреплены в качестве пси-спутника командора Азгора, а это значит, что будете занимать в бою место полноценного псиона, которым вы ни в коей мере не являетесь. Также это значит, что все свободное от исполнения обязанностей спи-спутника время вы будете посвящать развитию своего класса. Если за месяц прогресса не будет, то тренировки с вами я начну проводить лично, и поверьте, вам это не понравится.

Я стояла, вытянувшись в струнку и боясь даже дышать. Да мне это уже не нравится, еще до начала тренировок. Понятно, что он не рад такому хилому пополнению, но меня даже Азгор терпимее принял, хотя у него особо вариантов в общем-то и не было. Но чувствуется, от пси-лидера хлебну я еще лиха полной ложкой, а то и половником.

– Вашим куратором назначена пси-корректор одиннадцатого класса Имани, – продолжил тем временем начальник. – Она дежурит на мостике. Согласуйте с ней план тренировок на ближайшие дни и возвращайтесь к подопечному. И если Азгор опять сцепится с командором Эхлангом, вас ждут крупные неприятности. Выполняйте.

Я отсалютовала ему, как это полагалось, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вышла за дверь, прислонившись спиной к стене, как только переборка закрылась. Зараза, чтоб ему пусто было! Возникло острое желание спроецировать на пси-лидера что-нибудь крайне специфическое, например, ощущение, что внутри тебя ползают твердые кольчатые черви, которое я случайно поймала от одного из пациентов психушки, когда проходила там практику. Штатному псиону тогда пришлось внешнюю блокировку на меня ставить, чтобы в себя смогла прийти. Ладно, нужно успокоиться и идти искать назначенного куратора.

Дверь кабинета пси-лидера открылась.

– Вы все еще здесь? – холодно поинтересовался он.

– Уже нет, – буркнула я, отлепляясь от стены и постаравшись заблокировать свою пси-сферу, чтобы он не мог ее считать. Его собственная блокировка походила, по моим ощущениям, на многометровый айсберг, ни с какой стороны не подступиться. Силен, гад!

– Значит, мне показалось, – констатировал он и вернулся к себе.

Чтоб его! Наверняка считал мои эмоции еще из кабинета. И я тоже хороша, нашла где психовать. Но все равно больше так с собой поступить не позволю, не червяков, так еще что-нибудь оригинальное придумаю, как раз будет о чем на ночь помечтать.

Размышляла я уже на ходу, ориентируясь по карте, послушно высвеченной инфоблоком.

Имани оказалась довольно симпатичной африканкой лет тридцати. Когда я вошла в рубку, она помахала мне рукой, подзывая к себе. Помимо нее здесь находилось еще одиннадцать галактоидов разных видов, включая капитана и одного из командоров. Пультов было значительно больше, но, видимо, не занятые сейчас предназначались для боевого режима. Я вежливо поздоровалась со всеми и подошла к куратору.

– Пси-спутник Зотова, третий класс. Пси-лидер Эстебан приказал согласовать с вами план тренировок на ближайшие дни с упором на развитие класса.

– Да тут хоть развивай, хоть не развивай, выше пятого ты за всю жизнь не прыгнешь, – вздохнула Имани. – Я читала твое личное дело. Как тебя вообще в космофлот занесло?

– Не знаю, честное слово. Я до последнего была уверена, что это какая-то ошибка.

– Ладно. План на две недели я тебе переслала, в основном там индивидуальные занятия. Будут вопросы или проблемы, свяжешься со мной. А сейчас иди, пока демоны из коконов не повылазили.

Времени было еще достаточно, поэтому к виртсимулятору я шла не торопясь. Успею еще набегаться, если Азгор куда-то торопиться будет, а при моем и так невысоком классе любое снижение способностей из-за нагрузки крайне нежелательно.

Когда зашла на пульт наблюдения, демондры на голограмме старательно разносили что-то из наплечных плазматронных пушек размером со средневековые мортиры моего мира. При этом две фигурки размещались у самого края голограммы и были прозрачными, обозначая виртуальную смерть. Еще у семерых разные части тела подсвечивались желтым или красным цветом, обозначая ранения разной степени тяжести.

Вскоре к нам присоединился один из пси-корректоров, следящий в моменты повышенного эмоционального напряжения за состоянием демондров, не имеющих пси-спутников. Ответив кивком на мое приветствие, он всмотрелся в голограмму и отметил имена погибших и раненых. На состояние этих десантников необходимо было обратить особое внимание.

Голографическая трансляция погасла, и коконы начали медленно разворачиваться, выпуская участников симуляции. Первым наружу выбрался Азгор и начал мерить комнату широкими шагами. Хвост при этом выписывал немыслимые загогулины, то свиваясь кольцом, то вытягиваясь струной и напоминая направленное в пол копье, черенком упирающееся в пятую точку.