Глава 9

Стоило только молодой семье пересечь двор с двумя небольшими дорожными сумками в руках, как сразу разнёсся слух: «Светка выгнала беременную дочь с мужем».

С большим усердием за дело взялась тётя Люда Бубенцова. С самого утра у дозорного пункта обсуждались все возможные причины переезда молодых.

– Говорю вам, Светка выставила их вещи на лестницу и заперлась в квартире со своим новым хахалем. Надька весь день под дверью упрашивала мать впустить её, – на ходу придумывала Людмила.

– Да нет, – возражала пожилая соседка тётя Маша. – Они сами ушли, потому что Светка материла их на чём свет стоит. А Надька ведь беременная, и не может слушать трёхэтажный мат. А ну как ей дурно сделается?

– А я думаю, – вступал в разговор пенсионер Иннокентий Фёдорович. – Я слыхал, Вовка побил Светкиного полюбовника. Отдубасил так, что ребра сломались. Побёгли скорую вызывать, а полюбовник-то убёг.

– Да где вы такое слышали? – налегала тётя Люда, руки в боки. Она не могла позволить, чтобы кто-то придумывал новости за неё. – Если не знаете, Фёдорыч, то и нечего повторять всякую ерунду. Если бы Вовка кого-то побил, я бы уж точно знала.

Фёдорович притих под напором авторитета Людмилы.

– И правильно сделали, что ушли.

Это включилась в разговор восьмидесятилетняя бабушка Фаня. Она шамкала беззубым ртом и потрясала сморщенной рукой.

– Надя хорошая девочка, я её с детства помню, как она маленькая ишо была. Чего ж ей с этой непутёвой Светкой сидеть?

– А Надька сама, что ли, подарок? Яблоко от яблони недалеко падает, – отвечала Людмила.

– Да, видно, поцапались, ежу понятно, – не унимался Фёдорович.

– Фёдорыч, вы совсем оглохли? Говорю, на лестнице весь день стояла, а он – поцапались, да поцапались, – налетела на него Людмила.

Тот снова притих.

– Что за семейка, никак не могут жить по-человечески, – сетовала тётя Маша.

– Где уж им. Такие люди. Не одно, так другое. Это уже навсегда, – сделала заключение Людмила.

Так и крутили они со всех сторон, все возможности обсуждали, да ходы просчитывали. Кто-то отходил, кто-то подходил, но тётя Люда не оставляла своего поста.

Ближе к вечеру показалась Зоя Семёновна. Она шла с работы с двумя полными авоськами в руках. Разговоры затихли.

– Семёновна! – остановила её Людмила. – Что, новые квартиранты у тебя?

– Какие квартиранты? – не поняла Зоя Семёновна.

– Ну как же? Сын с невестушкой, – сделала Людмила сладкое лицо.

– Разве это квартиранты? Они у себя дома, – в той же манере ответила женщина.

Видно, догадалась, что до её появления беседа шла о Володе с Надей. Поставила сумки, чтобы отдышаться, а заодно и ответить, как полагается.

– Ну что невестушка? – растянула Людмила рот в улыбке, которая открывала несколько пустых мест среди зубов.

– Да что там невестушка, дай Бог каждому, – улыбнулась в ответ Зоя Семёновна. – Вот сейчас приду, ужин готов, в квартире чистота, бельё выстирано. Чего ещё желать? Поужинаю, да завалюсь на диван, сериалы смотреть. Ни забот, ни хлопот,– она взялась за сумки. – До чего работящая девочка, что лучше и не пожелаешь.

Бубенцова не сразу решила, что ответить на такое неожиданное признание.

– Ну-ну, – только и смогла выдавить она.

Зоя Семёновна пошла дальше. Когда отдалилась на приличное расстояние, дискуссия продолжилась.

– Думаете, всё так, как она говорит? – Людмила проводила женщину подозрительным взглядом и с ехидством заметила: – Я считаю, она сильно приукрасила. Не может быть, чтобы Надька была работящая.

– Почему же, она и мне как-то сумку помогала нести, – откликнулась тётя Маша.

– И мне, – задумчиво произнёс Фёдорович, стараясь не разозлить Людмилу.

– Ну, помогла, а вы сумки потом проверили? Может, она стащила что-нибудь, а вы и уши поразвесили, – и немного погодя добавила: – Все-таки, наверное, приврала.

– Да нет. Я Зою знаю, она врать не станет, – вступилась тётя Маша.

Людмила понимала, что проигрывает, и решила обязательно докопаться до истины.

Глава 10

Надя словно оказалась в другом мире. В новом жилище – атмосфера уюта и тепла. Трудно поверить, что люди так живут всегда. Внимание сначала пугало. Надя не понимала, чем заслужила хорошее отношение. Не верила поначалу, но постепенно привыкала. Здесь она почувствовала, что можно жить иначе. Жить и не стыдиться. Каждый день казался лучше другого. Хотя все они были почти одинаковыми.

Вечерами, перед тем как заснуть, Надя думала – вдруг всё закончится?

Тогда снова придётся идти домой, к матери. От этой мысли Надя вздрагивала, открывала глаза и долго смотрела в потолок.

Сначала она робела и постоянно спрашивала разрешения. Немного погодя освоилась и перестала это делать.

Зоя Семёновна всякий раз говорила:

– Не нужно обо всём спрашивать. Хочешь включить телевизор – включай. Хочешь, есть – ешь. Ты у себя дома.

Надя смущалась, но слушалась. Иногда замечала внимательный взгляд свекрови. Это настораживало. Казалось, вот сейчас сделай она что не так, и Зоя Семёновна рассердится и прогонит. Но ничего такого не происходило, и Надя успокаивалась.

Как-то, вытирая с подоконника пыль, она зацепила горшок с цветком. Тот упал на пол и разбился. Дрожащими руками Надя убрала осколки. От страха перехватывало дыхание. Два часа не находила себе места.

– Говори уж, что стряслось? – с порога спросила Зоя Семёновна.

– Я ваш любимый цветок разбила случайно, – тихо сказала Надя и потупила взгляд, но спохватилась и добавила: – Я куплю новый.

– Только-то, – улыбнулась Зоя Семёновна. – Ничего страшного. Наплюй. Не очень-то я его и любила.

– Так вы не злитесь на меня? – приободрилась Надя.

– С чего бы это, глупая? Ты ведь ничего плохого не сделала, а случайно разбила цветок. Ты же не специально?

– Нет.

– Ну, вот и всё, – заключила Зоя Семёновна.

В благодарность за такое отношение Надя платила уважением и исполнительностью, не давала Зое Семёновне даже прикоснуться к домашней работе.

Тревога и напряжение Нади уходили под напором душевного тепла свекрови. Здесь было добро. Надя чувствовала себя ребёнком, которого любят. Старания её не остаются незамеченными. Надя привязалась к свекрови, хоть и побаивалась немного.

Порой задумывалась о матери. Иногда видела её из окна, пьяную, с друзьями. Иной раз Надя представляла, как могла сложиться жизнь, если бы Вовка не женился. От таких мыслей становилось страшно. Она с ребёнком и рядом мать. Что она смогла сделать? Что изменить? Ничего.

Со временем, наверное, стала бы такой же. А её ребёнок бегал бы на улице, как когда-то бегала Надя. Когда думала об этом, то мысленно благодарила Володьку, ведь он не дал этому случиться.

Однажды Надя со свекровью управлялись на кухне. Внезапно Надя подошла к Зое Семёновне, взяла её руку и быстро поцеловала.

Женщина чуть не отпрыгнула.

– Ты что это удумала? – выкрикнула она.

– Спасибо вам, – сказала Надя.

– Вот дурочка, – Зоя Семёновна обняла невестку, а Надя обхватила необъятную талию свекрови.

Прошла минута, но эта минута длилась долго. Они стояли как мать и дочь, которые глубоко любят друг друга, и каждая была по-своему счастлива. Это был момент, который навсегда их сблизил. Одна эта минута изменила всё.

Живот рос. Новая жизнь пробудилась и напоминала о себе. Новые ощущения каждый день. Надя округлилась, похорошела и выглядела теперь совсем не так, как раньше.

Но ведь кроме свекрови был ещё и муж – Володька. Надя не испытывала к нему тех чувств, которые должна бы испытывать. Она любила его как брата и сторонилась. Чувствовалось, что он тоже не воспринимает её как жену, скорее, как младшую сестру, которой требуется забота.

С тех пор как поженились, Володька не прикоснулся к ней, будто боялся. Надю это не тревожило. Конечно, если бы он хотел, она бы не отказала, ведь теперь она его жена. Но он – не хотел.

Казалось, если она плохо будет выполнять свои обязанности, то Володька разведётся с ней. И снова мысли о возвращении домой. Нет. Этого нельзя допустить. Всеми доступными средствами Надя старалась задержаться здесь как можно дольше и не испортить то, что есть.

Но иногда она замечала, как он задумывается. Володька никогда не упрекал, не говорил ничего такого, что могло насторожить. Сложно было определить его настроение. Порой он был весёлым и общительным, иногда злым. Надя почти понимала, почему он такой, но старалась избегать плохих мыслей. Ведь если она ответит себе на этот вопрос, то жизнь здесь станет невыносимой. Казалось, что-то летает в воздухе, и очень скоро отравит их существование. Она ждала. И это пугало. Она терпела, молчала и угождала.

Вечерами они гуляли. Это было уже не так, как раньше. Тогда их ничего не заботило.

Они болтали о всяких пустяках. Теперь – больше молчали. Лишь пара фраз, и только.

Прошло лето. Жаркие дни сменились свежими тёплыми. Осень, ещё не показала краски, но её аромат уже заполнял воздух. Больше всех времён года Надя любила осень. В это время она грустила, но грустила с вдохновением. Думала о будущем, и оно почти всегда представлялось счастливым. Осенью просыпались мечты и надежды. Всё, что Надя хотела – это уголок, где могла бы жить и не зависеть ни от кого. Жить тихо и свободно.

Сентябрь зачастил дождями. Но именно дождь и серое небо так любила Надя. В такие дни её нельзя было удержать дома, она любила гулять под дождём. Останавливал только сильный ливень. Тогда Надя садилась у окна и долго смотрела, как бушует непогода.

В сентябре пошёл восьмой месяц беременности.

Однажды утром Надя открыла глаза и увидела Володьку. Он сидел на стуле напортив и смотрел на неё. Едва она собралась сказать – «Доброе утро», как он поднялся и вышел из комнаты.

И вот тогда Надя по-настоящему испугалась.

Глава 11

В дверь позвонили. Света открыла один глаз, второй открыть пока не удавалось. Встала с кровати. Пошатываясь, вышла в прихожую. Дёрнула входную дверь.

На пороге Надя. Или кто-то похожий. Второй глаз наконец открылся. Светка внимательно осмотрела дочь. Она уже не похожа на ту бледную худую Надю, которая так раздражала. Румяное лицо, аккуратно собранные волосы, курточка, большой живот.

– А, это ты, – равнодушно протянула Света, повернулась и пошла на кухню.

Вытянула из кучи грязной посуды кружку, налила воды и жадно стала пить. Надя проследовала за матерью.

– Я тебе продуктов принесла, – она поставила на табурет большой пакет.

– Наконец-то вспомнила, что у тебя мать есть.

– Я помню об этом всегда, – Надя, медленно выкладывала на грязный стол продукты.

Мать заметила, что и разговаривает дочь как-то иначе. Спокойно. Снисходительно.

Это злило.

– А чего не навещаешь? Порядочная, что ли, стала? Я вижу, ты там неплохо устроилась.

– А чего мне сюда ходить. Посмотри, какая тут грязь.

Заляпанные стены, по углам повисли серые ткани паутины, грязная посуда. В углу – строй пустых бутылок, на полу мусор. За несколько месяцев здесь стало ещё хуже.

– Когда-то тебя это не смущало, – Света разорвала пакет с сосисками, достала одну и откусила половину.

– У меня не было выбора, – Надя поискала глазами, взяла тряпку, протёрла табурет и села. – Я пришла помочь тебе убрать в квартире.

– А если я не хочу?

– Мама, так нельзя. Посмотри вокруг, как можно жить в таких условиях?

Надя облокотилась на стол и посмотрела на мать. Худая неопрятная женщина, что стояла напротив и ела сосиски одну за другой, вызывала только жалость. Давно не крашенные, грязные волосы блестели сединой. Много новых морщин легло под глаза. Почти серая кожа обтягивала худое тело. Почему она стала такой? Что мешало ей быть нормальной?

Ничто уже ей не поможет. Ну, уберёт она в квартире, перемоет посуду, принесёт продуктов, а через день всё будет снова, так, как сейчас. Образ жизни матери не менялся годами.

– С каких это пор ты такая добрая стала? Смотрите, пришла тут, Мать Тереза местного масштаба. Сама как-нибудь управлюсь! – Светка злобно жестикулировала перед лицом Нади.

– Так жить нельзя, – повторила Надя задумчиво.

– Да что ты заладила, нельзя да нельзя? Живу, как могу, и не перед кем отчёт держать не собираюсь. Ты что, пришла морали мне читать?

– Неужели ты не понимаешь, то, что ты делаешь – плохо, – Надя показала на бутылки.

– А что тут такого? Человек уже и выпить не может? – пожала плечами мать. – Ты сама-то давно ли такой правильной стала? Пришла тут. Меня учить не надо – уже учёная.

Разговор этот был бесполезен. Мать никогда не изменится. Надя решила, что доброе отношение поможет. Но, ошиблась.

Она встала. Мать посмотрела на большой живот и немного смягчилась.

– А ты, как вообще? Свекровь не обижает? А то я могу…

– Не обижает.

– Так ты заходи. Поболтаем.

– Как-нибудь зайду, – Надя грустно посмотрела на мать.

– И поесть захвати, – поспешила напомнить Света.

Никто из них не догадывался, что это была их последняя встреча.

Глава 12

На станции техобслуживания, где работает Володька, есть традиция. Каждую пятницу после работы мужики идут в ближайшую забегаловку, отдохнуть от рабочей недели. Каждый раз звали с собой и Володьку: «Хватит, мол, под каблуком ходить, пора показать, кто в доме хозяин». Поначалу посмеивались над ним. Шутили по поводу быстрой женитьбы. Он обижался.

От посиделок с мужиками Володька отказывался, чувствовал ответственность перед Надей. Но в ту пятницу решил плюнуть на всё и немного расслабиться. Уговорили.

В заведении, за бокалом пива, заботы словно улетучились. Сиди, попивай холодненькое, да слушай анекдоты. За пару часов Володька захмелел. В голове туман, в теле приятная истома. Словно ничего не тревожило, незначительные угрызения совести, отступили и уже не возвращались.

Когда распрощались, побрёл Володька домой неверной походкой. Как проделал он этот путь, осталось загадкой, но инстинкт вёл в нужном направлении.

Около одиннадцати вечера Володька стоял возле квартиры и хлопал по карманам, пытался найти ключи. Но тут дверь открылась, и Надя в домашнем халате вышла на лестничную площадку. Остановилась и испуганно посмотрела на Володьку.

– Что смотришь? – громко сказал он.

Надя молчала.

– Чего уставилась? – повторил Володька.

– Ничего, – голос её дрогнул.

Надя повернулась, чтобы зайти обратно, но Володьку это задело, и он схватил её за руку.

– Куда пошла? – дёрнул на себя.

– Вова прекрати, заходи домой. Люди услышат, – попыталась вырваться Надя.

– А мне плевать! – неожиданная, горячая волна ненависти затуманивала ему рассудок. Володька тряс Надю, как маленького цыплёнка. Злое и обидное чувство подкатило и не отпускало.

Резко Надя попыталась выкрутиться, оступилась, и в следующее мгновение уже катилась вниз по лестнице.

К Володьке вдруг вернулось сознание. Он отрезвел моментально. Кинулся вниз.

Надя лежала без движения. «Я убил её!» – пронеслось в голове.

– Надя, Надюша, – тряс он её за плечи. – Надюша, очнись.

Но она не приходила в себя. С безумным взглядом он сидел и пытался привести её в чувство, но безвольное тело, словно игрушка, болталось в его руках. На её щеке показалась кровь. И Володька в страхе отступил.

Скрипнула дверь подъезда, послышались шаги. Медленно, отдуваясь, кто-то поднимался по лестнице. В пролёте показалась Зоя Семёновна. Она засиделась у приятельницы, выпила пару рюмочек коньяка и теперь возвращалась в хорошем настроении.

От того, что она увидела, лицо исказилось.

– Вовка? – грузность её тела вдруг пропала и она влетела на лестничную площадку, как большая птица. – Что ты сделал?

– Мама, – Володька сидел, как ребёнок, которому требовалась помощь. – Я не знаю, как так получилось.

Женщина склонилась над Надей. От Володьки пахнуло перегаром.

– Ты что пил? Пил?! – повторяла она, а он беспомощно смотрел на неё. – Быстро неси её в квартиру! – скомандовала мать.

Володька подхватил тело Нади.

Её уложили на кровать. Зоя Семёновна позвонила в скорую. Володька сел, уронил голову на руки и боялся пошевелиться.

– Что я наделал? Что я наделал? – без конца повторял он.

Надю увезли в больницу. Рано утром Гороховы тоже были там. Доктор, сказал – пришлось срочно делать операцию. Надя в реанимации, ребёнок в интенсивной терапии. Угрозы жизни мальчика нет. У Нади состояние нестабильное.

На вопрос: «Что случилось?» – Зоя Семёновна ответила, что Надя оступилась и упала с лестницы. Но когда говорила, старалась не смотреть доктору в глаза.

Тихо сидели Гороховы в комнате ожидания. У каждого свои мысли.

Володька клял себя за происшедшее. Не мог поверить, что такое натворил. Ведь он никогда не был злым и жестоким. И не мог понять, откуда взялась эта ненависть. Пытался дать себе ответит на вопрос – «Зачем?». Но не мог ответить. Просто винил себя во всём.

Он не подпускал мысли, что давно не дают покоя. То, кем была Надя до знакомства с ним. Что она делала, как жила. Это грызло его изнутри и отравляло разум. А что если она опять станет «такой»? Если, она только прикидывается, а сама затаила что-то плохое? Может, он совершил ошибку, когда решил жениться на ней?

Он много над этим думал. Но когда приходил домой и видел Надю, все дурные мысли сразу улетучивались. Да, она действительно другая. Не может быть, чтобы в этой маленькой тихой девушке было что-то плохое. И Володька успокаивался на время.

Но стоило ему выпить, и коварные мысли с новой силой завладели умом. Злость и обида толкнули на грубость. А когда Надя открыла дверь, ему показалось, или он почувствовал укор в её взгляде. Конечно, падение – это случайность. Если бы он не схватил её, и она не была такой маленькой и хрупкой, и если бы… Он терзал, и терзал себя, не в силах думать ни о чём другом.