а тот – молниеносно закрутил роман с 20-летней крошкой, одной из… Втюхался как подросток, не отрывается от неё, не отходит ни на шаг. «Кристина – как Кристина» – решили они с Саней – ни какой-то уникальности, ни врожденного благородства, ни выразительности – обычная сраднестатистическая красотка, «олененок» с претензией и амбициями. Впрочем, так всегда было – и с Саниной Дашей, как и с его пресловутой «бедой» Оксаной. Да и милашная деловитая Валя, помнится, несмотря на калифорнийскую красоту, набор статусов, несомненный ум, и, вроде бы, адекватность, у друзей восторгов не вызывала. Что-что, а по бабам они друг от друга одобрения дааавно не ждут. И как только один влипает, остальные – только молча вздыхают. Все понимают, трезво оценивают,

но молчат…

Алена Апина – Ой. Леха, Леха.mp3

А тут – молча вздыхают вдвойне: как видеть Богиню+друга – проигравшей?? Поверженной! Они с Саней все это время с самого начала проекта прониклись её игрой и теперь по-доброму жалели восхитительную, безграничную, и в чем-то уже такую родную и понятую диву, покорительницу, источительицу природного шарма, с которой через столько уже прошли, свою победительницу, теперь лишь беспомощно наблюдающую стремительность «увода» своего «избранника», сразу отмеченного фаворита. Буквально на глазах, бестолковой девчонкой… Обидно было все: сам факт, внезапность, скорость, внеплановость,

возраст… Сложнооспоримая заурядность избранницы.

Оба знали – Таня ждет Женю в этот раз как любимчика, как своего «муз»а! И, не взирая на ощутимую, казалось бы (если смотреть строго на цифры) разницу в возрасте, она полноправно рассчитывала на безобидный, но яркий завлекательный флирт, подпитывающий эфирные и сценарные интриги. На ИСТОООРИЮ… Это была её, её добыча! Её пища для сердца и творчества. У неё были на этот расчет все основания, она зашла в проект с ожиданиями, видами, и драйвом победительницы – она подобное уже проходила.

Он ооочень нужен ей для вдохновения, для куража. Хотя бы номинально, на помечтать! Тем более скоропостижно освободившийся в реальности – открытая дорога! А тут – такой обидный поворот… Женя оказался слишком серьезным для фривольных игр.

Она, конечно, жадно смотрела на кастингах ещё на двух экзотических брюнетов, горрррячих, с восточными корнями,

но когда те сошли с дистанции отборов, и потерялись из поля зрения, он остался последним «оплотом», ключевым чаянием «пчеломатки» этого «улья» на персональный азарт зажженных эмоций на предстоящий этап. И тут – такая «клетка».

Да, сейчас эта хищщница – явно истощала…

Не секрет, в свое время примерно так же она ревновала и Саню – горячего, эффектного, дерзкого и заряженного…

и фатально несвободного. К его несравненной (по его заученным словам) возлюбленной и молниенсно-сожительнице, которой тот по никому не ясным причинам был беззаветно предан, мысли о которой нес по жизни как знамя, в каждом слове… и это подогревало до кипения их с романтически амбициозной и женственно-сокрушительной Дивой профессиональные взаимоотношения.

Но умная и опытная Таня всегда видела Сашкин темперамент, как бы тот ни старался и как бы ни научился его сдерживать. И умело на нем сыграла, не уступив Сашиным заверениям в преданности избраннице. И да, было у них взаимное физическое влечение, трансформированное в небывалую страсть, но в союзе постановщика/провокатора/зачинателя, и исполнителя – телестного ретранслятора эмоций. Она играла на его нервах, заряжая его… Не исключено, что именно потому она и пощипывала морально, и дразнила, шпыняла и браковала талантливого, огненного и неуемного Саню – видела его насквозь и знала, «на какие кнопки нажимать»…

И отчасти добилась своего. Он стал смотреть на наставницу не просто с послушностью и преданностью – с экстатическим почтением и сбитым дыханием, с небывалом замесом чувств, тревог, надежд и интриги во взгляде, не смея притрагиваться, приближаться или надеяться, но с восхищением и огоньком в глазах совершенно окрыляющим, надрывным. Это была чистая энергия возбуждения! Они даже умудрились погрызться тогда за кулисами – Таня с Дашей… на столько сильна была концентрация напряжения в воздухе… Подлинного, ощутимого!

Как они обжигали друг друга, как искрили!

Потом у них, у Тани с Сашкой, все это перегорело, отшлифовалось в чистую добрую дружбу, так и не перейдя никаких черт. Просто Таня знала, как мужиков «объезжать» – через психофизику и концентрацию воздушно-капельной вирусной похоти, и делать своими послушными исполнителями —

никто не оставался в накладе. А Тане.. ей разве нужно было много? Только полное безоговорочное поклонение, через которое она воплощала в человеке свои творческие идеи, пропитав их неподдельным накалом страстей. Она добилась своего, и успокоилась.

И с Женькой бы так было, если б…

было… б.

Но тот – то ли по наивности, то ли сперепугу, отказался замечать неприкрытые притязания проф-кокетки, мечты всея их мира, и уткнулся, как бульдозер в скалу, в какую-то довольно среднестатистическую ровесницу. Банальщина. Променял свои «фигуры высшего пилотажа» – на запускание «воздушных змеев»…

Вот и не случилось тут магии, такого как тогда с Саней нерва, надрыва – не получилось. Женя просто спрятался в своем скоропостижном, заурядном на всеобщий вкус, романе, в новых эротических гостинично-саунных переживаниях – от того, что ему было тут предначертано. Самой судьбой по имени Медиа-Хайп… Высокое Искусство через Низкие Помыслы.

Татьяна была полностью раздавлена… таким профессионализмом. Златика, который поистине восхищал своими хореографическими возможностями и техническими характеристиками, как и актерски-трансцендентными. Это – Природа, Дар. Даже не учившись ни одного дня в хореографическом, он поражал профессионалов, даже более опытные, подкованные и профильно образованные друзья гордились им. Своим творением, которого «подобрали» незаметным подростком, и выставили в сердцевинку своего детища. Такой вот незаконченный у них инженер… Технааааарь! Во всех смыслах!

Саня-то тогда, в свою пору, изо всех сил изображал холодность к подобным Таниным играм и концентрированному, пропитанному подтекстами вниманию. А вот Женька – не изображал. С Татьяной Женя был почтенно вежлив и прохладно умеренно нейтрально-восторжен. И совершенно рассеян, оставив дружбу с Богиней – привилегией своим бывалым друзьям. А сам – унесся в своё.

Ну и что, казалось бы… Вон Саня – наконец-то холостой!

Но разве сердцу истинной Женщины – прикажешь? Разве чувства подлинной Богини – убедишь?

Вот и сейчас Таня разбито косилась на трогательные мультяшные милования сладкой парочки, собравшейся в почти уже общий гостиничный номер, но начавшей – заранее.. И это – на контрасте с прочей магнетической холодностью и неприступностью Жени, его железным непроницаемым благородным искрящим магнетическим самоконтролем, изводили ее ещё больше неудовлетворенностью то ли женского эго, то ли чего-то еще. От искренне влюбленного тогда в свою занобу, но горррячего Сашки она-то отдачу ооох как чувствовала… В свое время… Разбередииииила… И чего ей теперь-то на него свободного не переключиться? Но блин, Лёооошка… Это – сила. Иногда его называли «эфиром». Словом не из области телевизионной, а из области непостижимых веществ.

Назар отследил ее взгляд.

– Забудь. – вздохнул он.

Им не было необходимости что-то друг другу объяснять.

– Да, ты прав. Уже пора. Все уже почти закончилось. Осталось пару дней, неделька. Последний рывок. И все. Прочь отсюда. К морю.

Она знала, что он – видит все насквозь. И доверяла ему безраздельно. Никита Товин объединял в себе для нее своими проявлениями в разные моменты – сына, о котором хочется позаботиться, отца, чью заботу принимаешь безраздельно, желанного мужчину, артиста, из которого так приятно и легко лепить, равноправного коллегу, у которого всегда есть идеи и свежий взгляд, и божество, у которого просишь прощения за совершенное и несовершенное, разрешения и помощи, в которого – веришь. Ей нравилось обниматься с ним, чувствовать тепло, слушать совсем не внушительный, вкрадчивый, своеобразный голос с окутывающим теплом дефектом речи. Его улыбки никогда не были требовательными. Она считала его привлекательным и сексуальным несмотря на всю его своеобразность, но влечения к нему было ровно столько, чтоб подпустить его максимально близко в теплое объятие, но не столько, чтоб фантазировать о нем. Ну ладно, не столько, чтоб желать его болезненно. Лишь пунктиром, в приятной дозировке. Ей нравилось хотеть его – это не обжигало. Даже когда она игриво, будто нечаянно, царапала ему спину под нижней кромкой майки над резинкой тренировочных штанов, и слышала отдачу в ответ. Теплый, ласковый Назар всегда оказывался рядом в самый нужный момент – просто фей а не человек! Голос, запах, чистые вибрации его оказывали на нее релаксирующий, почти лечебный эффект. Человек – свежий воздух. Она могла даже плакать, прижавшись к нему. Или засыпать. Татьяна вздохнула и позволила его невесомым рукам увести себя от созерцания того, что она никак не могла принять.

* * В темноту…

Она брела не разбирая дороги, чувствуя, что если отлепится от Никитки то просто упадет. Павильон давно опустел – уже почти перевалило за полночь. Последние дни они выходили отсюда, бывало, и в 3 ночи. Если б не исцеляющая энергетика нескольких ее ребят помощников, она давно б уже сломалась. И морально и физически. Никита забрал у нее стаканчик с давно остывшим кофе, к которому она прилепилась, словно держалась за спасительную веревку, без которой ее унесет в океан, и поставил куда-то на подоконник. Чуть царапнул ее обычно начисто выбритой, в отличие от его перманентно бородатых друзей, щекой. Звуки коридора, заставленного декорациями, стихли за спиной, и она была рада, что просто не одна. Она спросила что-то незатейливое про его лодыжку, потом – про то, что замерз, и получила успокоительные отмашки. С Этим мальчиком…

Нет, так можно было обращаться, да что там, так можно было думать о ком угодно кроме Никитки. Под стать ей, он казался человеком без возраста, наделенным несравнимым с другими – опытом. Впадая в эзотерические мысли, она думала о нем «древняя душа». Смотря ему в глаза, ей не требовалось включать свой отработанный магнетизм – его не нужно было удерживать рядом с собой, растрачивая ресурсы и душевные силы. С ним было не страшно. В этой темноте.

Странным образом ожидаемый вкус и ощущение сигареты во рту заменило ей другое ощущение и другой вкус. Такого с ними еще не бывало,

и первый раз, особенно когда к тому не шло, обычно хотябы… удивляет ощущениями,

но не в этот раз. Они с Назаром были так близко эти минуты, что ее не шокировал этот поцелуй – он подействовал вроде курительного затяга.

Сначала.

А потом она вдруг забыла где находится. И кто с ней. Волна чистых ощущений, не приравненных ни к чему, упала на нее, и завертела. И болтала, болтала ее в вибрациях и энергиях потока и полета. Вне времени, вне мыслей, вне решений.

Просто прижаться. И проникнуть. И нет ничего больше.

Сплин – Выхода нет..mp3

Когда она оторвалась от столь знакомого и нейтрального минуту назад Назара в этом темном укромном уголке темного пустого коридора, она со всей обескураживающей и беспомощной ясностью поняла, что Никита теперь – ее любовник. Не в экзальтированной эротической игре флирта, в которую все вовлеченные участники и зрители безусловно верят. А в банальной реальности, в которую не верит никто. Вероятности отпали, остались голые факты. Это – полный переворот. Ничего еще не случилось, но обреченность не оставила шансов. Можно сколько угодно искусно притворяться женщиной, красить губы красным, и цокать шпильками, играть свою гендерную роль,

но в один момент ты ею просто становишься, и на тебе нет ничего, нечем прикрыться. Путь в номер казался теперь неизбежностью. Без слов, договоренностей, без осознаний и решений. Без единого образа в голове. В полной невесомости.

Sandra –  Step for a minute.mp3

Она как заколдованная передвигала ногами. Сколько, куда? Потом салютнув защелкнувшемуся замку, стягивала одежду – свою, чужую – без разбору. Хохотала как одержимая беззвучно, взвизгивала и кусала чужую шею, прислушиваясь к каждому шороху чужой…(???)… соседней эмоции. Никитка оказался еле слышным в эмоциональных проявлениях – очень тонким, к нему нужно было прислушиваться. Но при этом – очень чутким, умеющим, как обычно, настраиваться на чужую волну – приемником и ретранслятором, усилителем. Все его действия оказались воздушно-невесомыми, очень своевременными! Ей угадывалось, что она нагая в шифоне на ветру на верхушке острой скалы, не обжигаемая холодом, не сжигаемая прямыми лучами. Согретая, развеянная, распростертая в бесконечности.

Шея и волосы под пальцами, дыхание, и опять запах, запах. Человек-горячее упругое тело… Мужчина – затейливый орнамент, что выползает побегами на шею, в котором зашифровано что-то непостижимое. Узоры, узооррыы… Чудесный, чудесный партнер. Почти нереальный, эфемерный, как привидение.

И ооочень быстрый. Не в плане собственном, а в плане ее реакции. Она ни с кем никогда так быстро не улетала. Ей некого было тут стесняться, не перед кем было выставляться, завлекать, оправдывать или нагнетать ожидания, некому было угождать. Не с кем было играть. Не от кого было чего-то ждать. Писать историй. Просто сеанс не то физиотерапии,

не то спиритизма.

Михаил Веселов – Тонем.mp3

* * *