Глава 2

Никто тебе не враг, никто тебе не друг, но всякий человек – твой учитель.

Конкордия Евгеньевна Антарова

– Я вас до Клина подброшу, ладно? А там дойдете до ближайшей автозаправки и попроситесь к кому-нибудь. Если повезет, до Питера на одной машине домчитесь, – улыбался в зеркало заднего вида молодой мужчина лет тридцати – тридцати пяти.

Он выглядел цивильно – в костюме, с короткой стрижкой, тщательно выбритый, на бандита не похож. Лицо такое простое, как мама говорит, деревенское. Я плохо представляю, что значит деревенское лицо, но, наверное, именно так оно и выглядит – нос картошкой, глаза серо-голубые, губошлеп. В целом наш водитель внушал доверие. К тому же Кирилл вел себя очень по-деловому, уверенно и открыто, и это вселяло оптимизм. Я сразу же проверила, чтобы дверь открывалась, – если что, буду прыгать на ходу, как в кино. Написала эсэмэску Ярику, что еду в джипе в сторону Клина. Страх опять накрыл с головой. Мне вдруг показалось, что Кирилл и этот водитель знакомы, что они договорились, завезут меня в какое-нибудь стремное место и убьют. Мамочки! Пожалуйста, пусть все будет хорошо! Что же делать? Как быть? Может быть, выпрыгнуть из машины, пока мы не набрали скорость? Как же страшно! Зачем, ну вот зачем я поперлась в Питер таким идиотским способом?!

– Только высадите в светлом месте. Не хотелось бы, чтобы нас по асфальту размазало. – Кирилл все пристраивался на переднем сиденье. У него никак не получалось снять рюкзак: ремень зацепился за складку и лямка не соскальзывала.

Наконец-то, избавившись от ноши, он закинул ее назад ко мне и подмигнул, широко улыбнувшись. Я постаралась растянуть губы. Вышло криво, со всем на улыбку не похоже. Что же так страшно-то, аж челюсти сводит. Кир поправил пальто и жизнерадостно выдал:

– Холодно на улице. Осень. Того гляди, дождь пойдет.

– Да, погода шепчет: «Займи, но выпей», – захохотал дядька.

Я испуганно глянула на Кира. Не надо было садиться в эту машину. Ох, не надо! Ездят же тут другие машины, попроще, а на таких джипах только бандиты рассекают. Ну, все, я попала! Прощай, Ярик. Передавай привет маме. Между тем Кирилл сидел абсолютно спокойный.

– Нет, на трассе нельзя, – покачал головой. – Вот до Питера доберемся, там уж оторвемся. Сеструхе моей приспичило на концерт съездить. Заодно решил ей мир показать, а то дома сидит, всего боится. А вы сами в Клину живете, да?

Зачем он назвал меня своей сестрой? Зачем рассказал про концерт? А если они у меня билет отберут? Мамочки! И на улице уже темнеет. Надо удрать от них на светофоре. Есть же тут какие-нибудь светофоры по пути? Сбежать – и пусть едет один. Да что же это такое, почему так страшно?

– Нет, у меня там строительная контора, – не замечал мой перепуганный взгляд водитель. – Несколько бригад мастеров. Езжу контролирую, чтобы не налажали. А ты сам давно хитч-хайкингом занимаешься?

– Я не профи, – развалился Кирилл на сиденье. Кажется, уж он-то точно не переживает, что этот бандит с нами что-то может сделать. – Так… Ездил раза три-четрые. В Архангельске был, в Минск мотался и в Севастополь. По Крыму покатался с друзьями. Но мы компанией ехали, человек десять. Разбились на пары и соревновались, кто быстрее. Весь Крым потом прошли-проехали.

Ой, а у водителя прыщ на носу! Влюбился кто-то. Надо же… А мама говорила, что прыщи только у подростков бывают. Кстати, вот у Кирилла нет прыщей, значит, он уже не подросток. Интересно, а сколько ему лет?

– Где мои семнадцать лет? – вздохнул водитель, словно подслушав мои мысли, и протянул руку. – Володя.

– Кирилл, – ответил он рукопожатием. Володя опять посмотрел на меня в зеркало.

Кир повернулся ко мне. Многозначительно расширил глаза.

– Варя, – тихо-тихо пробормотала я.

– Первый раз, – лыбился Кир. – Боится сильно.

– Да чего нас бояться? – ухмыльнулся дядька. – Я сам стопил всю юность. Потом встретил Катьку, и теперь при бабе, при конторе и без всякой романтики. Скукотища… А то, бывало, выходил из офиса вечерком на трассу, поднимал руку и, эх, катил до самого Магадана.

– Что, прямо в костюме и без вещей? – ехидно ухмыльнулась я его вранью.

– Нет, ну я в костюме редко хожу. Просто сегодня переговоры были, – принялся Володя смешно оправдываться. Ага, так я тебе и поверила.

– Круто! – восторженно закивал Кирилл. – Магадан… Моя мечта… Я летом, может быть, съезжу. Всю жизнь хотел побывать на Магадане.

– Ага, ты только учти, что идти надо по федеральным трассам. Лучше лишний круг сделать километров в триста, чем по проселку пешком пятьдесят пройти, – принялся наставлять его Володя. – Это у нас триста километров до фига, а у них там за Уралом не расстояние.

Вот врет и не краснеет. Я уткнулась носом в окно. Деревеньки какие здесь ухоженные. Дома большие, кирпичные. Дорога сама по себе узкая, как-то вот тесно мне на ней в такой большой машине, хочется плечи расправить. А поселки солидные – сразу видно, что здесь живут богатые люди. Эх… А для нас с мамой тысяча рублей уже много. Если она узнает, что я уехала в Питер, то не сносить мне головы. Но маман сейчас у кого-то на даче, вернется в воскресенье, нельзя же упускать такой шанс. Лишь бы Птица не подвела. Это у Ярика кличка такая. У нее фамилия Сокол. Вот ее ребята Птицей и зовут. И мы с девчонками иногда. Темнеет уже. Зачем я поехала вечером? Ведь можно было отправиться в путь ранним утром. А сейчас, Кирилл прав, когда в полумраке ничего не видно, никто не остановится. Страшно очень. Вдруг этот Володя завезет нас куда-нибудь, отберет деньги и билет на концерт! Нет! Билет я ему не отдам. Пусть забирает деньги, но билет не отдам. Как мудро подметила героиня одной книги: «Помолиться бы, да прогрессивные барышни не молятся». Еще и не умею… В кармане завибрировало и затренькало. Боже мой! Это мама!!! Вспомнишь про нее, она и появится! Что делать?!

– Заткнитесь все! – рявкнула я от страха на мужскую половину. Они недоуменно замолчали. Я нажала «Принять вызов» и самым беззаботным голосом, на какой только была способна, прощебетала: – Да, мамочка, привет!

– Варвара! Почему я звоню домой и не могу до тебя дозвониться? – строго зарычала маман мне в ухо.

– А я у Ярика. Мне скучно одной, вот я к Ярику и пошла. Ну, ты же знаешь, я не люблю одна сидеть. К тому же совсем не поздно. Время детское.

– Ты в машине? Вы куда-то едете? – продолжала допрашивать она.

– В ветклинику. Брат Ярика крокодила приволок домой, говорит, пальчик вывихнул. Вот мы с Ростиком сейчас в клинику и едем. Мам, я тебе потом перезвоню, хорошо? А то мне говорить неудобно. Все, маман, бай. Целую тебя! – И я быстро нажала отбой.

Фу, вроде бы отбрыкалась. Мама не должна догадаться, что я уехала в Питер, а то убьет с особой жестокостью. Она у меня строгая. Ее хлебом не корми, дай только поучить меня жизни. А я и сама большая, сама все знаю. Сколько можно меня опекать?

Мы минут пять ехали молча. Володя сосредоточенно рулил, Кирилл, видимо, злился, потому что периодически кидал на меня осуждающие взгляды. Я лишь пожала плечами – ну я-то тут при чем? Это же мама виновата…

– Это мама, – невинно хлопая ресницами, пояснила я, чтобы хоть как-то оправдать свое выступление. – Мы с Кириллом уехали, ей ничего не сказали. Кирка взрослый, мать на его тему не парится, а меня блюдет, словно я драгоценность какая. Просто она ругаться сильно будет…

– А чего не сказала, что ты с ним? – понимающе улыбнулся Володя.

– Просто… Просто… – мялась я, судорожно соображая, как бы соврать правдоподобней. – Просто она Ярику больше доверяет. Мать говорит, что в ней ответственности больше, чем в Кирке.

– Н-да? – приподнял Кирилл бровь. Володя покосился на него с подозрением.

– Да у них в семействе все чокнутые, – делано развеселилась я, нервно дергая бегунок на куртке. – Ну, я ж тебе рассказывала! Соколы называют своих детей Славами. Типа будет их ждать великая слава. Старшего зовут Ростислав, в честь Ростроповича. Он вечно в дом животных таскает. Среднего – Вячеслав, в честь хоккеиста… Тихонова. Он рисует классные граффити и совершенно не хочет учиться. Потом вот ждали Ярослава, а родилась девочка. Ну, Антон Палыч, отец их, и решил, что если родилась девочка, то это не повод называть ее другим именем. Так вышла Ярослава, в честь Ярослава Мудрого. А самого мелкого зовут Станислав, в честь Станислава Лема. Все Славы, кроме Ярика. Поэтому мама скорее доверит меня Ярику и их ненормальному семейству, чем брату.

– Какие сложные у вас отношения в семье, – уважительно кивнул водитель.

– Э-э-э-э… – промычал Кир. – Да… Витиеватые… Мамы… Они всегда с такими тараканами в голове… – Смешно всплеснул руками.

– Да, женщины существа странные, – поддакнул Володя. – Вот взять хотя бы мою Катьку. Я ей давеча говорю, зачем тебе билеты в Турцию, да еще за самолет такие деньги платить, когда можно бесплатно доехать. Покидал купальники и зубную щетку в рюкзак и поехал. Дня три-четыре, если не торопиться, и на месте. А ей, видите ли, комфорт теперь подавай. Раньше ее комфорт мало интересовал, а сейчас остепенилась, цаца.

– А она что, тоже автостопом ездила? – опешила я.

– Ну, конечно! Мы с ней всю Россию и Европу исколесили. Потому и люблю, что на нее положиться можно, – с большой гордостью в голосе произнес он.

Я помялась и все-таки отважилась спросить:

– А что такое… хитч… Как его? Хай… Пар… Ну…

– Хитч-хайкинг? – улыбался дядька. Я кивнула. – Это значит путешествие на попутках. Автостоп – так привычнее?

– Да, – с благодарностью посмотрела на него. – И вы вот до самого Магадана доехали? Страшно было? С Катей, да?

– Нет, без нее. Весело было, хотя первый раз тоже очень боялся. Все переживал, нервничал, от всех шугался, а потом ничего, привык, даже во вкус вошел. Знаешь, Варвара, самое главное – это верить людям. Хороших всегда больше. Мы как-то с другом решили пройти по берегу Баренцева и Белого морей по Кольскому полуострову. Это больше семисот километров! Он журналист-эколог, а я просто так увязался, не хотелось сидеть летом в городе. Ты не поверишь. Вот идешь по берегу, вокруг ни души на многие сотни километров. Какая природа! Какая красотища кругом! Животные непуганые смотрят на тебя с интересом – типа, что ты за зверь такой странный. А потом набредаешь на маяк. До ближайшего селения километров тридцать, воды нет, никого нет, живут натуральным хозяйством, воду им привозят. Людей всего – два человека – баба Маня да дядя Игнат. И вот ты стучишься в избу и говоришь: «Люди добрые, пустите странников переночевать». И ведь пускают! Баню истопят, ужином накормят, спать положат. И ничего им от тебя не надо, кроме доброго слова и новостей с Большой земли.

– Что же вы ели? – подалась я вперед.

– Так что Бог посылал, то и ели. Ягоды собирали. Рыбу ловили – пару штук выловишь и целый день сытый. Икру я тогда ложками ел. Как в анекдоте было: денег нет даже на хлеб, приходится икру так есть.

– А спали как?

– Находили заброшенные охотничьи домики или прятались в блиндажах и землянках. Пару раз ночевали в закрытых городах. Вот там страшно. Представляешь, стоит город. Много пятиэтажек. Детские площадки. Школа. Больница. И тишина. Только птицы щебечут. Окна выбиты. Качели ржавые. Я тогда много думал о том, что через много лет мир будет выглядеть вот так… пустота… Это, правда, очень страшно – пустой город. И природа медленно обживает территорию человека. Хотя, знаете, у меня один раз такой случай был… Еду, значит, в Пермь. Вроде бы недалеко и ничего такого трудного. Да только завез меня мужик в какую-то деревню, которой и на карте-то нет. Говорит, что тестю сейчас тут мешок картошки закинет и домчит меня, куда скажу. Выходит из дома ну чистый терминатор – высокий, крупный мужик, борода по грудь, как лопата, глазки маленькие, словно червячки у меня в душе поковырялись, кулачищи, как моя голова каждый. И говорит: «Ну что, Трофимушка, привез ты мне мяска на ужин?» – «Привез, – отвечает водила. – Привез. Уж не взыщи, какой попался». И так Трофим этот лебезит перед мужиком, так в глаза заглядывает и на меня плохо косится. Я ручку на себя дергаю, чтобы выйти, а машина не открывается. Ох, сел я тогда на измену. Решил, что без боя не сдамся. Буду до последнего вздоха сопротивляться. А Трофим берет топор… Машину так обходит… – Володя все понижал и понижал голос, переходя на зловещий шепот. – Я уже сижу ни живой ни мертвый. Говорит, мол, подсоби картошечку в дом перенести. Дверь мне открыл. Я выхожу, понимаю, что бежать надо, а у самого ноги как приросли. Ужас! Говорю: «Мужики, вы чего? Вы в своем уме? Это ж не по-людски!» А Трофим так мерзко ухмыляется: «Родителям надо помогать…» Открыл багажник. Я чуть в обморок не упал. Думал, там труп. А там… – Володя вдруг зычно заржал. Я вздрогнула и дернулась. Кирилл похлопал меня по пальцам, впившимся в спинку его сиденья. – Представляете, у этого гада в багажнике поросенок лежал и мешок картошки! А поросенок тот – ну чистый труп. Я с тех пор свинину не ем вообще. Все время вспоминаю тот поросячий трупик в багажнике. Нет, ну вот нормальный мужик? Какого черта на меня так плотоядно коситься надо было, а?

– Он вас потом обратно-то отвез? – робко спросила я.

– Конечно! Накормили настоящей сибирской похлебкой из печи и рано утром отвезли до Перми. Доверять надо людям, Варька.

Я поежилась. Кирилл хохотал вместе с Володей. Утробным голосом подвывал: «Родителям надо помогать…» – и закатывался, жмуря глаза, из которых текли слезы.

– Понимаешь, Варвара, – снова начал поучать меня Володя, изредка поглядывая в зеркало. – Мир такой огромный, мы не знаем, есть ли добро, есть ли зло, что истина. Но когда ты вот так выходишь на трассу и едешь, куда зовет тебя сердце, то ты познаешь мир. С какими чувствами ты его познаешь, так он к тебе и относится. Живи с добротой в душе, Варя.

Володя высадил нас около заправки. Дал тысячу рублей на дорогу и пачку сигарет. Кирилл оставил ему пачку жвачки и записал какой-то адрес и телефон, куда можно будет в Питере обратиться, если что-то пойдет не так. Они назвали это странным словом «вписка». Черт, я стану такой умной на этой трассе. Столько слов уже узнала, о существовании которых даже не подозревала. Электронные часы мигали двумя точками, показывая, что времени всего лишь шесть часов двадцать восемь минут. После теплого джипа холодный ветер пробирал до костей. Я застегнула молнию на куртке и сжалась. Кир зашагал к колонкам, надеясь с кем-нибудь договориться, я семенила следом.

– Варьк, а, Варьк, – тянул он с улыбкой, выпуская дым колечками. – Ты в следующий раз, когда врать будешь, придумай историю более правдивую.

– А что я не так сказала? – насупилась я.

– Ну хотя бы то, что Ростропович был Мстиславом.

Я не удержалась и рассмеялась:

– Надо будет сказать об этом Антон Палычу. Придется им еще одного сына рожать, а то такой конфуз с Ростиком вышел. И ведь парню девятнадцать лет, а он считает, что назван в честь Ростроповича.

– Ты правду, что ли, сказала? – покосился Кир на меня.

– Конечно! Кстати, надо Ярику позвонить, рассказать, что мы лечим крокодила. Нельзя, чтобы наши показания расходились.

Пока Кирилл искал нам машину, я позвонила подруге и ввела ее в курс дела относительно вывиха пальчика крокодила. Ух, как знатно Ярик шумела, что я впутала ее в это дело. Потом вроде бы успокоилась и попросила слать эсэмэски при любой возможности. Сказала, что они с девочками за меня сильно переживают. Я, правда, не сомневаюсь, что Женька обязательно скажет что-то ядовитое по поводу моей выходки. Она вообще такая вся из себя разумная, что лишний раз пальцем не пошевелит, если не подгонит под это обосновательную базу. Логичнее всего было бы посовещаться с ней насчет поездки. Уверена, Точка бы придумала, как за минимум денег доехать с максимальным комфортом. Но… Хорошая мысля, как известно, приходит опосля. А вот Настька бы осудила, что поехала автостопом, значит, буду не готова к встрече с кумиром. С другой стороны, если бы я нафуфыривалась, как Анастасия, то на концерт бы не попала вообще. Пришлось бы вести за собой грузовик всяких мазей, теней, помад, лаков, духов, шмоток и огромное зеркало… Поэтому реально обо мне переживает только простая, как пять копеек, Птица, а Настя и Точка всего лишь глумливо прикидывают, как я могла поехать автостопом не при полном параде и без денег в кармане. Все равно я их люблю. Они мои самые лучшие подруги. С ними весело и очень интересно. Вообще я не знаю, что делала бы без моих девчонок. Мы такие разные, и иногда кажется, что у нас нет ничего общего, кроме школьных занятий. А потом ты понимаешь, что без их совета не можешь принять решения, потому что одна голова хорошо, а четыре круче! Что в кино без подруг мучительно скучно. Что в кафе в других компаниях не интересно, а в школе мы одна банда, с которой связываться себе дороже. А уж какие корки отмачивают мои девочки! Эх…

– Варя, а он хорошенький? – спросила Ярик загадочным голосом.

– Ты знаешь… – Я посмотрела на Кирилла со своего пригорка. Сильный ветер опять трепал полы его расстегнутого пальто. Интересно, он хоть когда-нибудь застегивается? На улице так холодно, а он – душа нараспашку. – Кир похож на демона. Прекрасного принца ночи.

– Ты смотри там осторожнее со своим демоном. Они, знаешь ли…

– Птица, не умничай. Я очень осторожна. Все, меня зовет мой трубадур. Дальше поедем на большой фуре. Номера прибалтийские, не скажу точно, не вижу, далековато. Пожелай мне ни пуха.

– Оторвись там на концерте. Удачи тебе, подружка.

Я спрятала трубку в карман и сбежала с горки вниз. Кирилл все так же улыбался, подсаживая меня в кабину к водителю. Как же мне повезло… Он не демон. Он мой ангел. Ангел-хранитель.