Цитаты из книг автора «Наталия Волкова»

Все Олино оживление как испарилось, плечи поникли. Она закусила нижнюю губу и стала швырять вещи в спортивную сумку, как есть, не складывая. Потом уселась на стул, подхватила Сашку и стянула с нее домашнее платье, которое тут же полетело вслед за другими вещами. Она все делала порывисто и случайно заехала Саше ногтем по подбородку, та дернулась и заплакала, а на подбородке осталась красная полоса.

Он приложил листок к стеклу, чтобы нам было лучше видно. И я узнала! Это был Ромкин рисунок, который он нарисовал в первый день в клубе. И я вспомнила, как он сказал, что снег бывает разным. Я подняла голову и замерла, будто впервые в жизни увидела снег. Он был не черным и не белым. Он действительно был разноцветным.

Яков Семенович сгреб нас с Гришкой и крепко прижал к себе, а потом отвернулся и одним прыжком заскочил в вагон, не оглядываясь. Внутри вагона он остановился у окна и грустно смотрел на нас. Я достала телефон, чтобы проверить, сколько осталось до отправления поезда. Пять минут. И тут пришла смска. «Ленка открыла глаза и улыбнулась!» – Ленка улыбнулась! – заорала я, и мне

Ленка улыбнулась! – заорала я, и мне было все равно, что на меня оглядываются люди и странно косятся проводницы

Мы стояли на перроне и не знали, что говорить. Вроде бы все уже сказано. Мы пообещали Якову Семеновичу, что обязательно закончим проект, представим доказательства и добьемся, чтобы Старцева никогда и никто больше не называл предателем. А себе я пообещала, что обязательно докажу невиновность Якова Семеновича, только пока непонятно как. Но ведь и со Старцевым сначала было непонятно.

просьба: расскажите всем о нашем проекте, о невиновности Старцева, защитите его. Давеча Виталик говорил: какая, мол, разница, что было семьдесят лет назад, кто там прав, а кто виноват, предатель он или нет. Что надо уже успокоиться. Так вот правда важна и через семьдесят лет, и через сто. И даже если это уже не нужно Старцеву, это нужно вам. И успокаиваться нельзя. Потому что, если мы успокоимся, если оставим все как есть, значит, согласимся, что так правильно. Вот именно, подумала я. Я и не собираюсь успокаиваться. И если Яков Семенович сам не намерен себя защищать, то мы-то на что?

Но документов у меня опять никаких нет. Так что и тут меня сейчас обвинят в хищении.

Нельзя так уезжать! Вы что, хотите, чтобы Виталик и папа его чувствовали себя победителями? Мол, вот они какие, выгнали человека и живут себе припеваючи? – Стась, я правда устал. Мне очень полюбился ваш тихий город, и мне было очень хорошо с вами. И я… правда, буду очень скучать. Но ничего не поделаешь… У меня к вам есть только одна

Но это же несправедливо. Надо доказать.

стал обвиняемым. Потому что он записал на диктофон, как передает мне тридцать тысяч и как я прошу больше. В суде-то он сказал, что весь ремонт сделал за свой счет, а я вымогаю.