– Я сяду за руль, – он открыл ей пассажирскую дверцу, но она не шелохнулась, – если ты не готова дать ответ, я не тороплю. У тебя столько времени, сколько пожелаешь,… – он вдруг умолк и задумался, желваки ходили под кожей, – нет, сколько угодно у меня сердце не выдержит, – в голосе звучало волнение, – месяц! И ни днем больше.

Вика не шелохнулась, она поймала себя на том, что её рот до сих пор открыт. Она даже ответить не смогла. Ярослав продолжал внимательно вглядываться в неё. Низко опустив голову, она судорожно сглотнула. Замешательство никак не покидало. Он что, любит её? Неужели это возможно? Какие ещё могут быть причины позвать её в супруги? Крылья радости приподняли Вику над землей и упруго закачали в воздухе. Она перевела взор на пальцы Ярослава, застывшие на стекле машины. Розовые ногти, словно созданные волшебной палочкой ценителя красоты, матово поблескивали на солнце. Как и прежде, они манили к себе. Никогда еще он не походил так на юного мальчишку – неуверенный, с напружиненным телом, с насмешливым взглядом из-под упавших на гладкий лоб прядей спутанных волос. Она увидела каждую маленькую щетинку, отражавшую едва проглядывающее в облаках солнце. Вика вспомнила горячие лихорадочные прикосновения рук, мимолетные и грешные. Как он ласкал её кудри, рассыпал их по плечам, услышала его приглушенный голос, шепот в ту ночь. Чем больше она сомневалась, тем больше ей самой становилось понятно, насколько сильно она верила ему. Что же ей делать? Должна ли она испытать его чувства? Почему он не говорил, что любит? Вопросы туманили разум. Меж тем что-то поднимало её все выше над землей, и она чувствовала разрастающуюся внутри радость. Почему бы ей не отдаться своим чувствам, вместо того, чтобы оглядываться на печальное прошлое?

Да, она мечтала делить с ним жизнь, заботы, мечты, радость! Быть в его тени и в его объятиях. Улыбаться только ему, танцевать для него! Родить кучу детишек и вести хозяйство. Забыть и боль, и страх, и предательства прежних дней. Разве не было у неё права на счастье?

– Я согласна, – Вика перестала дрожать, но ответ ей дался с трудом. Ещё час назад решившая порвать с ним, теперь она хотела петь, смотреть не отрываясь, слушать.

Ярослав по-юношески рассмеялся, как будто бы с облегчением. Это было так трогательно.

– Я уж думал, что мы сегодня не договоримся, – он наклонился и поцеловал её. Губы были требовательными, горячими. Обнял ее нежно, прижал к себе. Трепетно забилось сердце, тепло его рук и груди осветили её. Вика почувствовала его сдержанность, сливающуюся с её упоением, и внутренности, сначала расслабились, а потом взорвались восторгом. Она взяла бутон в кулачок и обвила его шею, почувствовав теплые руки на талии. Какое это счастье – любить! Ярослав стиснул её и, оторвав от земли, закружил. Замелькали машины, столбы, надписи, лестницы. Вика, зажмурилась, брызгая игристой радостью. Ярослав! Она без памяти влюблена! Глупышка! Вика тихонечко рассмеялась. Счастье переполняло сердце. Хотелось петь и куда-то бежать. Она вновь переживала их знакомство, каждый жест Ярослава, каждое сказанное слово, улыбку.

Ах, милый, сделай так, чтобы в твоих объятиях я больше не была покрыта кожурой! Люби меня и позволь мне любить тебя. Заставь забыть о формулах и горечи, будь со мной! Сделай меня беспечной!

Ярослав аккуратно поставил её на землю, коснулся губами щеки, уголков рта. Поцеловал, вливая в губы Вики нежность. Потом ещё и ещё. Снова закружил в самых надежных объятиях в мире и снова вернул на землю. Заглянул в ничего не видящие глаза, взял розу из дрожащих пальцев, достал кольцо. Оно сверкало малюсенькими звездочками, заключающими в себе Викино счастье. Надел на безымянный палец и поцеловал каждую фалангу, не выпуская рук из больших ладоней.

Нет причин сомневаться – она любима! Пусть Ярослав не произнес этих слов вслух, она знала: так оно и было. Он не из тех мужчин, которые повторяли признания каждые пять минут. Ему не шестнадцать. Но его рыжие глаза, наливаясь сладким медом, говорили ей о чувствах, нежные пальцы повторяли, жадные губы убеждали. Почему она сомневалась? Отчего не верила? Глупышка! Ничего, пройдет время, и он признается. Какая она счастливая! Каждая струнка души звенела!

Поскорей бы оказаться в тишине квартиры, задернуть шторы, выключить телефоны и любить. Нежный ветерок шевелил золотые пряди и улетал играть с другими людьми. В вышине неба слышался гул близких самолетов. Теперь, после его предложения, жизненная сила пробудилась в ней и расправила крылья. Она чувствовала их трепет и стремление попробовать себя. Она чувствовала прилив энергии, грудь наполнилась воздухом. Все страхи, которые пожирали её, отступили за горизонт. Какое ей дело до брата-свата?

Небо было чистым, воздух прозрачным. Она вдруг вспомнила, что на дворе весна, снег давно растаял и вот-вот начнется лето. Деревья покроются зеленым пушком, березы покажут первые восковые листочки, зашумят южные ветры. Жизнь! Она прижалась лбом к его груди, вдохнула, коснулась губами ребристой ткани. По его телу пробежала дрожь. Он наклонился к ней, бессвязно бормоча что-то в шею. Её руки скользнули к широким плечам, молчаливо призывая неровным дыханием. Прижимаясь к нему, уступая охватившему желанию, она отвечала на нетерпеливые ласки легкими движениями своего напряженного тела, нерешительная, но уже покорная.

В следующую минуту Ярослав застыл, и Вика услышала ругательство. Он во второй раз открыл ей дверцу, взглядом приказав ничего не говорить. Вика не удержалась и хихикнула. Она села, он втиснулся на сиденье водителя, завел машину, и они тронулись. Задохнувшись от счастья, Вика молчала. Она смотрела и смотрела на него, на строгое лицо, ровный нос, каштановые ресницы, мелкие складочки в уголках глаз и глубокие – у рта, на его уши, усыпанные веснушками, на маленькие волоски, завернувшиеся у шеи, на костяшки пальцев, голубые вены под кожей, еле шевелящиеся суставы кистей. Выше рассудка был её инстинкт, её любовь, которые вели сквозь страх, подобно дороге, проложенной в густом сумеречном лесу. Она не переставала спрашивать себя, в чем заключается могущество этого человека, который будто знал её слабое место и несколькими словами сумел завладеть её душой.

Потом она опомнилась и стала расспрашивать про поездку и полет. Ярослав, как по писаному, рассказал про лондонцев, учебу, достопримечательности, погоду и прочие наблюдения. С юмором отметил нравы, непривычные русским людям, поведал о домах, старинных зданиях, кафе и транспорте. Он сделал для нее несколько фотографий с элементами архитектуры, уличной живописи. Показывал, комментируя. Перемежал свое повествование поцелуями.

Они гнали по шоссе в левом ряду, потом свернули на кольцевую, на удивление не попали ни в одну пробку и болтали, болтали, болтали.

– Мне нравятся старинные дома. Дома, в которых есть история, – Вика смотрела снимки. – Не те, в которых архитектура стандартная. Вот тебе подъезд. И вот четыре квартиры на этаже. Не люблю, когда парадные входы закрыты. Как помнишь, в «Собачьем сердце» профессор Преображенский жаловался? Люблю красивые лестницы, необычные окна. Я вообще старые вещи люблю. Вещи с историей. Приятно, наверное, жить в доме, которому лет сто. Где несколькими поколениями сделаны зарубки на дверных косяках, где лепнина на потолке, балюстрады, сводчатые проемы.

– В следующий раз поедем вместе, – предложил Ярослав. – Даже если я буду много работать или учиться – вечера будут наши. А это здорово.

– Угу. Ты так интересно говоришь. Очень хочется посмотреть. Я была в Лондоне, но очень давно, плохо помню, – Вика положила голову ему на плечо. – Я очень по тебе скучала, – поцеловала шею, – какое счастье, что ты вернулся. Еще немного и я начала бы выть не Луну.

Ярослав погладил её запястье:

– Думал о тебе все время.

Теплое золото, похожее на кромку восходящего солнца осветил её всю. Ярослав держал ладонь, посылая нежность в грудь, губы, низ живота, вены, в сердце. Миллион маленьких электрических импульсов разбегался по тонким цепочкам.

Когда они окажутся наедине, она накинется на него! Вика закусила губу. Ярослав переплел их пальцы и спросил:

– Ты не носишь колец. Это такая принципиальная позиция?

– Нет, – Вика еле качнула головой, – просто они всегда мешаются.

– Надеюсь, мое не будет, – поцеловал ноготки.

Вика подняла руку, любуясь на колечко: оно выглядело сказочно на её пальце. Всё-таки она счастливая! Неширокая ладонь будто бы пропускала свет, отчего становилась ещё уже.

– У тебя изящные руки. Им очень идут украшения.

– Спасибо, – Вике казалось, что она лучится, – ты не первый, кто это говорит, – «Ой, зачем она это сказала?» – Вика смутилась и затараторила: – кольца мне постоянно мешают, руки от них как будто устают. А летом как в том анекдоте. Знаешь?

– Нет, – Ярослав медленно покачал головой, а сам хитрюще смотрел на нее, будто бы спрашивая: «Что, интересно, ты наплетешь мне, моя красавица»?

– Муж собирается на юг. Жена говорит: «Почему кольцо снял?» А он ей: «Дорогая, там такая жара!» Вот и я: летом в кольцах жарко, зимой – и без них руки мерзнут, то забудешь их в гостях, то в раковину упадут. – «Что она молола»? – Вика совсем смутилась. Ярослав растянул губы в улыбке:

– Я все понял. Кто же ещё примерял тебе кольца и делал комплименты?

Щеки Вики зарделись. Ну почему она с ним такая неуверенная?

– Никто, – она изо всех сил постаралась твердо посмотреть на «жениха».

– Никто, значит. Понятно.

Вид у него был недовольный. Они почти приехали: вот сейчас уйдут под стрелку на светофоре, пропустят у дома встречный поток, медленно проползут вдоль многоподъездного дома, припаркуются, бегом окажутся в квартире, и там уже она не будет нерешительной. Вика с нетерпением взялась за ручку, но Ярослав не повернул направо. Он резко перестроился в средний ряд и на перекрестке проехал прямо. Вика некоторое время смиряла любопытство, но, в конце концов, не выдержала:

– И куда же мы? – наклонила кокетливо голову. Ещё один сюрприз?

– В загс, – на лице Ярослава не отразилось ни веселье, ни радость – только озабоченность. Да что с ним?

– Так сразу? – Вика удивилась, и это наверняка опечаталось на лице.

– Боишься? – он не удостоил её взглядом, смотря на дорогу.

– Нет, – протянула она вызывающе.

– В чем тогда дело? – правая бровь поднялась вверх.

У него был потешный вид и Вика рассмеялась. Если час назад она сомневалась в серьезности его намерений, а тремя часами ранее так и вообще думала порвать отношения, то теперь – окончательно расслабилась. Чем больше Ярослав нервничал, тем легче становилось ей. Она разомлела.

– Просто не ожидала.

– У тебя паспорт с собой?

– Да.

– Ты не передумала?

– Нет, – снова усмехнулась. С этим мужчиной за два месяца она смеялась больше, чем со всеми парнями за последние пять лет.

– Мы, и правда, в загс, – голос был холодным.

– Я тебе не верю, – играла она словами, потому что это заставляло его волноваться и выглядело забавно. Вика развернула весь корпус в его сторону и залюбовалась прекрасным профилем. Когда они останутся наедине, он проявит инициативу?

– Я не хочу, чтобы пока я работаю, кто-нибудь…, кто примерял на твои руки кольца, увел тебя. Сразу в загс, – голос Ярослава был категоричным.

– Хорошо, – беспечно пожала Вика плечами, – сейчас сразу женят или еще надо заявление подать?

– Можешь быть спокойна. Пока только заявление.

– Уф, – с наигранным облегчением выдохнула она, его кадык дернулся, и она поторопилась уверить: – Я спокойна. Просто любопытно, – и опять тихонечко рассмеялась.

В Ховринском загсе резко пахло духами, но в остальном было мило: светло, много зеркал и искусственных цветов. Женщина с аккуратными темными волосами спросила дату, на которую они хотели бы назначить свадьбу, дала им бланки заявлений. Вике было сложно поверить в реальность происходящего. Она смеялась, Ярослав оставался напряженным. Она чувствовала его нетерпение. «Давай скорее: напишем и поедем домой», – шептал он. Южное тепло наполняло её. Улыбка не сходила с лица. Она никак не могла сосредоточиться, чувствуя кожей его прикосновения, они заставляли её думать о наслаждении, которое он ей наверняка подарит. Мысли смешались, и она боялась, не торопятся ли они?

У Вики была только одна подружка, которая уже вышла замуж: Катя Крапова (теперь Муравьева). Вместе учились в художественной школе. Так вот: Вика помнила, сколько хлопот было со свадьбой. Молодые полгода носились как угорелые. Только и слышно было: “Не успеваем «то», не успеваем «се»”. Туфли Катька купила в самый последний момент, когда Володя ей сказал: «Босиком пойдешь!».

– Постой, мы не должны легкомысленно относиться к свадьбе, – поспешно вставила Вика, – надо выбрать красивую дату.

– Седьмое июня – прекрасное число, – подгонял он.

– Мы не успеем подготовиться, – волновалась она. Учитывая, что сегодня было двадцать девятое апреля – времени совсем не оставалось.

– Мы все сделаем по высшему разряду – поверь.

– Сомневаюсь, что платье успею сшить.

– Я дам тебе много денег: сошьют за одну ночь.

– Столько еще всего: босоножки, гости, пригласительные, торт, украшения, – голова у Вики шла кругом, – мы спешим писать заявление! – Вика пыталась придать голосу твердость, потому что внезапно отчетливо поняла, что они делают. Нет, её не пугало замужество: она уже любила его и мечтала прожить с ним всю жизнь. Но хорошая свадьба в пять недель не делалась! – Нам потребуется несколько месяцев, – пыталась переубедить она Ярослава.

– Нет, – глаза Выгорского метали молнии, – я все сделаю сам. Туфли, гости, торты, лимузин. Не позднее седьмого июня.

Блаженство, наверное, испарило её мозг. Он мечтал сделать её своей!

– Я не прощу, если всё не будет идеально, – она выкатила строгие глаза.

– Да, моя королева. Ставь подпись и бегом в машину, – он наклонился к самому её уху, – из машины бегом в кровать. Только потом я, может быть, если ты удовлетворишь меня, отвезу тебя в свадебное агентство, где позволю потратить все, что заработал за последний год, – Ярослав вытянул из её рук бумагу, подал работнице загса и уже громче добавил: – это будет идеально.

Вика в который раз глупо хихикнула. Женщина с аккуратной прической проверила бланки, кивнула. Они прыгнули в машину и помчались домой. Там, а алькове любви, сполна насладились друг другом.

Страсть, кипящая в её крови, была подобна лаве, вытекающей из жерла вулкана. Она перемещалась медленно, будто не торопилась, но сжигала всё на своем пути: ломала деревья, испепеляла траву, шипя, вливалась в океан неги. Теперь ничто не удерживало её, она могла следовать своим желаниям, предаваться опьянению той властью, которую он имел над ней. Она упивалась им, как весенняя трава упивается солнцем, ей было мало его гладкого тела, мало прикосновений жадных губ, мало шелка волос, мало ощущений опьяняющей силы груди под ладонями.

Неужели наконец-то она встретила человека, который не боялся ответственности? Который сам принимал решения и любил её? Человека, магнетизм которого был способен превратить её сердце в пластилин? Мамочки, как же она была счастлива!

В этот день время претерпело космические изменения: если вчера оно было растянуто в бесконечность, то сегодня сжалось в миллиметр. Накануне Вика поторапливала часы, умоляя стрелки двигаться быстрее, теперь же у неё не осталось ни секунды, чтобы даже оглянуться на хронометр. Со скоростью перемотанной пленки лопнули и раскрылись почки, выросли зеленые листья на березах и кленах. Трава покрыла все мало-мальски свободное место, цветы раскрасили клумбы, ветры приносили и уносили облака и дожди, опал липовый цвет.

Подготовка к свадьбе запомнилась Вике как сплошной клубок неотложных дел, нервов, спешки, вспышек обид, белого кружева, страсти и нежных чувств. Казалось, что клубок этот катится с высокой горы, оставляя за собой живую нить. Иногда он останавливал бег, и она видела невозмутимо-уверенного Ярослава, коротким движением кончика ручки решающего вселенские проблемы. Он спокойно брал её дрожащие пальцы и вытаскивал из суеты, напоминая о любви – самой главной причине суматохи этих дней. Они катались на велосипедах, гуляли, ели мороженное или ехали на шашлыки.

Только одно не давало Вике покоя. Нет-нет, да проскакивал вопрос: «Почему она? Почему Ярослав выбрал её?» Он ведь так и не сказал ей самого главного. Она требовала от себя отбросить сомнения и хвалила за правильный надёжный выбор, но перед тем как провалиться в глубокий сон на могучей груди, опуская ресницы, Вика беззвучно просила: «Скажи, что ты любишь меня, Ярослав. Скажи, что ты хотел бы жениться на мне, не будь я соседкой, не потому, что я возбуждаю тебя в постели, и не потому, что тебе настала пора взять кого-нибудь в жены, не потому, что ты хочешь, чтобы я стала матерью твоих детей. Мне так это нужно! Скажи, что ты просто любишь меня, и спаси меня от сомнений».

Глава 7. Андрей.

Я, как клавиши, трогаю чувства твои,

И я знаю,…

С. Я. Надсон

Ярослав должен был встретиться с Андреем: он вошел в ресторан и осмотрелся. Потер глаза и постарался стряхнуть оцепенение. Негромкая музыка перемешивалась с вечерними разговорами посетителей, дразнящими ароматами кухни, еле слышным стуком приборов и приглушенным светом.

За последние дни он устал как собака. Окрутить девчонку оказалось не таким простым делом. Он уже стал спрашивать себя: неужели растерял навыки героя-любовника: в последние годы женщины тянулись к нему, как металлические предметы к магниту. Завоевывать их не было необходимости. В отличие от Беловой.