Моё одиночество длилось недолго, и на пике краха нашего «банковского» бизнеса я стала жить с молодым человеком. Мы давно знали друг друга. Тогда я снимала квартиру, он переехал ко мне, всё случилось быстро. Он был городским из интеллигентной семьи, но уже с опытом тюремной жизни. Отбывал в колонии-поселении полтора года из-за аварии – погибла женщина под колёсами его автомобиля. Авария произошла восьмого марта, около дома погибшей. Когда я спросила его: «Как ты живёшь со знанием того, что убил человека?» Он ответил: «Я не убивал, за рулём была подружка». Я посмотрела ему в глаза, надеясь увидеть отражение, как было на самом деле, но ничего не увидела. Больше мы никогда не говорили об этом.
Когда мои дела стали совсем плохи, мы съехали со съёмной квартиры к моей маме, потому что бабушка категорически не приняла его. Она называла его тюремщиком, хотя никто ей не говорил, что он там был. Сейчас я понимаю её, и сама вижу прошлое человека.
Позже мы поселились в квартире моего отца, которая пустовала много лет и находилась в тихом районе, практически на окраине города. После развода с мамой отцу дали маленькую квартирку, в ней он появлялся изредка, даже не всегда, когда приезжал в город. После всех скитаний небольшая квартирка стала моим первым в жизни счастливым домом, раем на земле. У меня была душевная связь с местом жительства. Именно там я поняла, что такое свой дом и полноценная семейная жизнь.
Мой второй муж был хорошим хозяином, а я – хозяйкой так себе. Первое время у нас не было денег, но мы были очень счастливы. У него был дорогой музыкальный инструмент – труба в красивом футляре, он с детства занимался музыкой, два года армии служил в музыкальном оркестре. Мы продали эту трубу и жили на эти деньги какое-то время. Практически сразу начали заниматься всем понемногу, в основном, купи-продай, обрастали совместными вещами: купили машину, два телевизора, микроволновку, музыкальный центр. В то время это всё имело ценность.
Новые предметы быта делали меня счастливой, как в детстве, когда мы с родителями распаковывали коробки и радовались. Я влюбилась в своего мужа безумно – глядя на него, душа трепетала от того, что он мой. Он раскрывал меня как женщину, рядом с ним я ощущала тихое счастье. Я была рядом с ним, как за каменной спиной, на своём месте. Он был замечательный муж и отец, моя дочь называла его папой. Моей внутренней гармонии мешало одно обстоятельство: душевное беспокойство – долг висел надо мной. Но муж хорошо знал мою партнёршу, даже слышать не хотел о долгах, зная ситуацию изнутри, говорил: «Ты ничего ей не должна. Машина и деньги от залога аренды съёмной квартиры достались ей». Но я-то знала, что должна вернуть рано или поздно.
Мы жили, не расписываясь, гражданским браком. После официального замужества я поняла, в каком случае надо выходить замуж, это стало для меня ответственным решением. Через какое-то время я начала замечать, что с мужем творится что-то неладное. Возвращаясь домой со смены – он тогда работал сутки через трое в аэропорту в подразделении своего отца, спал сутками, весь мокрый. Выяснилось: любимый мужчина – наркоман. Он сидел на игле и делал себе уколы, когда уходил на работу. Находясь в заключении, пристрастился к наркотикам, чтобы облегчить тюремную жизнь. В то время ни проблема наркомании, ни сами наркоши мне не были знакомы, поэтому поначалу не осознавала печаль своего положения, но каждый день стала жить в страхе, в каком состоянии он вернётся домой.
Наркоманы хитрые, он обманывал меня, а я ненавидела его, когда он был под дозой и тогда переживала всю гамму чувств: от любви до ненависти, мы ругались. Но в каком бы состоянии он ни был, он никогда не обижал меня ни морально, ни физически. Моё сердце разрывалось на части от горя. Мы прожили с ним почти три года, я боролась, но не смогла победить – оказалась слабее наркотиков.
Мы расстались. Всё нажитое имущество разделили по-честному – пополам. Он ушёл, ушёл глубоко на иглу и за пару последующих недель после расставания стал совсем другим. Расставание увеличило его дозу. Высох, почернел. Меня не было в городе эти пару недель, но каждую минуту я думала только о нём. Когда вернулась в город, он сразу приехал ко мне. Не могла жить без него, мы сошлись, и тогда я первый раз увидела его настоящую ломку. Он не мог перебороть себя – ему нужна была доза. Я сказала: «Если уйдёшь, дверь закроется для тебя навсегда». Он ушёл.
Я закрыла за ним дверь, и моя жизнь остановилась, каждый его шаг вниз по лестнице был ударом в сердце. В глазах помутнело, воздуха не хватало, я сползла по стене на пол. У меня не было сил плакать, я поняла: это конец, конец нашей жизни. Я была разрушена.
У меня началась депрессия, кусок не лез в горло, я таяла на глазах. Этот мужчина гнездился у меня везде: в голове, сердце, груди, животе, руках и ногах. Я не принадлежала себе, не могла избавиться от него. Стараясь вырвать его из себя, заводила романы, делала так, чтобы он узнал, что у меня другой мужчина. Но никто мне не был нужен. Телесные прикосновения мужчин для меня были недопустимы. Я перестала наряжаться, вместе с желанием хорошо выглядеть у меня пропал вкус к жизни и самой себе. До сих пор я не чувствую того драйва от красивой одежды, который был раньше.
У любого горя есть последствия. Мне тогда хотелось сесть в автомобиль и уехать от себя, от него, но не было нужных дорог, всюду был тупик. В итоге мы с ним встречались ещё в течение года, я обманывала себя, скучала по нему. Моя любовь остывала годами. Спустя десяток лет, когда я случайно встретила его, поняла: всё утихло, прошло, но узнав, что у него родился ребёнок, почувствовала, как это сильно задело меня. Я грустила несколько дней, для меня эта новость оказалась потерей тайных надежд, которые, видимо, скрывались даже от меня самой глубоко внутри. Потому что я знаю, что как отец он замечательный. Информация о ребёнке оказалась неправдой, но к этой новости отнеслась спокойно, уже было всё равно.
Настоящая любовь не проходит никогда, теперь я это точно знаю. У меня были романы, но никого не любила такой любовью… Не знаю, единственная ли Он настоящая любовь всей моей жизни? Время покажет, ведь я прожила уже большую часть жизни.
Профессия – психолог
Решение стать психологом я приняла, когда еще состояла в отношениях с гражданским мужем. Поступила на факультет психологии университета, на заочное отделение и окончила его. Шесть лет училась, и мне всё нравилось – я чётко видела себя в этой профессии. Много читала, изучала все направления и особенности психологии.
Изначально в нашей группе было более сорока человек, но получили диплом только восемь. Все предметы в университете были связаны с психологией. Сейчас я мало что применяю на практике, но эта база дала основы для профессионального развития. Так же отметила разницу между преподавателями вуза и своего дорогого училища.
В училище преподаватели были заинтересованы в каждом студенте, а в университете профессорам до нас не было дела. В училище, если дают старт, то обязательно ждут на финише – вот что такое люди спорта. Тренеры – люди особенные. Когда я вижу на пьедестале чемпиона, знаю, что за его спиной стоит выдающийся человек, а может, и целая команда. Тренеры закаляли наш дух посредством тренировки тела, учебная база в училище была очень сильной. К сожалению, наш спортивный факультет давно закрыт, многих преподавателей нет в живых, но я всегда помню их, как особую касту людей.
Как психолог наблюдаю отсутствие профессиональной психологической базы в большом спорте. Тренеры не понимают прямой связи психологических проблем/травм с ожидаемым результатом. К сожалению, моральное и физическое насилие тренера и сверстников – «нормальная ситуация» (беру в кавычки) в профессиональном спорте.
Вуз был другим миром, но я знала, что это – мой мир. Тяжёлое расставание выбило меня из колеи на какое-то время. Попереживав, я взяла себя в руки и занялась бизнесом, через три месяца купила себе старенькую «восьмёрку». Учёба и работа отвлекали меня от горя, постепенно приходила в себя. Училась и одновременно много работала, вечером всегда читала, но старый долг никуда не делся и висел над моей головой.
Мы встретились с партнёршей по сомнительному бизнесу и договорились о сумме долга, который я должна ей выплатить. В течение года я погасила долг, сумма была равнозначна стоимости небольшой квартиры в Москве. Это был счёт оплаты моей глупости. Когда я отдала последний транш, мне стало хорошо: словно обрела внутреннюю свободу. Больше не вступаю в сомнительные сделки.
Если бы мы жили с мужем, я бы никогда не вернула этот долг, потому что возврат выглядел, как воровство из семейного бюджета. Противоречивость обстоятельств часто ставит меня в тупик. Тупик – тюрьма, в которой надзиратель – совесть. Чувства, установки, ценности разрушают любого и подвергают сильным испытаниям.
Позже мой гражданский муж женился на моей партнёрше по бизнесу, она верила в то, что рядом с ней он перестанет употреблять. По слухам, она даже приковывала его к батарее в наручниках. Они прожили около десяти лет, и он ушёл к другой.
…Когда я пришла в себя, всё встало на свои места. В университете начались весёлые приключения: у сокурсников появились клички и звания. Конечно, обороты были не те, что в училище, но нам было хорошо. Во время сессии я жила в шестикомнатной квартире друзей. Квартира была шикарной, а хозяева – супружеская пара старше меня – учёные, которые ранней весной уезжали жить на дачу до поздней осени. Я жила в их квартире, куда постоянно приходили мои гости. Эта квартира была для меня местом, куда я всегда спешила.
Мы собирались большой компанией на кухне, засиживаясь до утра за огромным столом. Однажды на ужин купили две пачки пельменей, на правах хозяйки я взялась их приготовить. Рецепт – проще некуда: переложить пельмени из пакета в кастрюлю, можно сразу из двух пачек, это зависит от количества едоков (нас было много), залить холодной водой, накрыть крышкой, поставить на плиту, а когда закипят, попросить кого-нибудь помешать. Я так и сделала, попросила подругу Мовчу помешать пельмени. Когда та увидела наш ужин, то заорала: «Ё……! Кто её пустил к плите?» Девочки достали более или менее уцелевшие пельмени и пожарили их, было вкусно. Я тогда даже не знала, как их правильно варить.
Мы окончили вуз и разъехались по разным городам и странам, и иногда я получаю забавные сообщения: «Скучаю по пельменям…». Но на самом деле, конечно, каждый скучает по нам самим, тогдашним. Эта шестикомнатная квартира была для меня интеллектуально-развлекательной базой. Я училась у хозяев смотреть на всё с разных точек. Сергей – кандидат технических наук, бывший заместитель декана кафедры гидрогеологии Томского политеха, бизнесмен, сделал состоянии на воде и туалетной бумаге, как шутят друзья. Всегда с гордостью рассказывает о своей деятельности, но не о капиталах и обороте, а о том, сколько детей родилось «в его компании» за время её существования – после декретного отпуска женщины возвращаются на свои рабочие места; сколько студентов он выучил – компания оплачивает учебный отпуск.
Сейчас они живут в красивом загородном доме, но так и остались для меня завгаром Серёгой и кастеляншей Ленкой. Сергей написал и издал несколько книг, Лена вырастила удивительной красоты сад-огород. Мы по-прежнему собираемся у них за столом, только уже меньшим составом. Как-то на одной из встреч Сергей сказал: «Многие люди живут в стране иллюзий и глубоко ошибаются по поводу себя. Бывает, смотришь на человека, и возникает вопрос: что у тебя в голове? Ведь в жизни всё есть как есть. Ни больше, ни меньше…»
Выражение «есть как есть» я хорошо усвоила и применяю его в работе. Так называется моя третья книга, и многие спрашивают: «Она про еду?!»
В трилогии «Атлант расправил плечи» одна из книг называется «А есть А». А это не Б и не В, «А есть А». Но для многих «А» – может быть всё что угодно…, только не А.
В сентябре мне позвонил Сергей: «Как дела?» – «Все мои дела под одеялом в субботу в шесть утра!» – отшутилась я. «А-а-а-а, – протянул Серёга, – у вас ещё рано. Но ничего, у меня серьёзное объявление: в ноябре приглашаю на свой юбилей. Не планируй ничего на это время, я тебя жду, позже получишь официальное приглашение. А теперь переворачивайся на другой бок и спи». Он ещё что-то болтал, но я уже сбросила звонок. У меня не получилось поехать на юбилей, но я позвонила имениннику в день его рождения пораньше и поздравила его. Я знакома с программой их мероприятий, это классический вариант. В ресторане соберётся человек пятьдесят минимум: сокурсники, коллеги, друзья, родственники. Знакома со многими, это – деловые люди. Весёлое мероприятие растянется на пару дней. Начнётся всё красиво – в ресторане с тамадой, приглашёнными артистами, конкурсами, танцами, а оттуда все переедут в загородный дом. Дом будет красиво оформлен. В каждой комнате соберётся компания по интересам, где-то будет играть гармонь, в другой – гитара, все будут подпевать Сергею или кому-то еще, в зале будет гореть камин, стол богато накрыт: Лена не только «кастелянша», но и изумительная хозяйка, и кто-то будет петь под караоке. В одной из комнат будет попеременный сон–час. Потом – русская баня, ныряние в снег, чай и тишина…
А после настанут будни, все наденут костюмы, повяжут галстуки и вернутся в повседневную жизнь.
В вузе я с большим удовольствием слушала лекции, нам преподавали разными стилями и методами, было много тренингов. Но, конечно, преподавателей я не забуду никогда. Одна из них – профессор-психиатр, гениальный специалист. Половина нашей группы была отчислена за несдачу психодиагностики, которую она преподавала. У неё практически невозможно было получить зачёт. На тот момент она частенько напоминала нам, что отработала в психдиспансере двадцать четыре года, и её пациенты умнее нас. Она всегда носила плащ красного цвета, мы её так и звали – «Красный плащ». А она называла нас «дебилами и дураками».
О проекте
О подписке