Глава 4

Полина Дементьева была трусихой.

Ее самая главная трусость привела к жутким результатам, и за это Полине предстояло расплачиваться всю жизнь. Бабушка о таком говорила – нести крест. «У всех нас есть кресты, Поленька, которые мы тащим, – произносила Анна Васильевна тонким, чуть надтреснутым старческим голосом. – И все смиряться должны, ибо такова воля Его». Бабушка была очень верующей, в отличие от Полины и ее родителей. «А у тебя какой крест, ба?» – «У меня их несколько, разных. Не хочу о них говорить, они тишину любят. Нельзя о них рассказывать, чтобы не сбили тебя с осознания». – «Это как?» – «Ну вот пожалуешься ты на крест подружке, а она тебе скажет: Полиночка, все путем, не так-то это и важно, прости себя, и не крест это вовсе никакой! А ты еще не осознала, не искупила. Вот как поймешь все о нем: что на нем выстругано, большой он или маленький, тяжелый аль не очень, из осины или из яблони и где его воткнуть, помолиться и дальше пойти – тогда почувствуешь, как искупить, и все отпустишь».

Полинин крест был из обожженного кипариса, практически неподъемный, с криво вырезанными двумя именами; иногда она думала, не добавить ли к ним свое, но потом понимала, что это гордыня. Воткнуть его куда-либо было нельзя. Не насыпали еще тот холм, из которого эта громадина была бы достойна торчать.

Всю свою жизнь с тринадцати лет Полина мысленно спрашивала у бабушки: а вот тут я могу немножечко искупить? А здесь? А возможно, это… Иногда казалось, что крест становится тяжелее; частенько он прижимал Полину к земле. Тогда труднее дышалось, и приходилось пить таблетки, чтобы купировать панические атаки. Или же совершать поступки, которые Анна Васильевна одобрила бы, и мир становился светлее.

На пороге будущего котокафе Полина вдруг ощутила странное.

Она еще не успела осмотреть все помещение, только зашла и выпустила из переноски Искру, деловито похромавшую вдоль стены, только выпрямилась и увидела, как солнечные лучи расчерчивают пол на квадраты, – а уже понимала, что это То Самое Место. Неожиданно кафе, от которого Полина ничего особенного не ожидала, гулкое и не заполненное пока ничем – голосами, книгами, котами, словно обняло ее с порога, прильнуло к рукам: возьми меня, погладь! Ты же ко мне пришла, правда? Ты же останешься?

Эдгар и Андрей что-то оживленно обсуждали, а Полина пошла за Искрой вдоль стены, ведя по ней кончиками пальцев.

Деревянные панели с резьбой. Чистые, выкрашенные в теплый оранжево-желтый цвет стены между ними. Одна стена – контрастная, кирпичи на ней сияют бирюзой Средиземного моря. Справа от входа – стойка с логотипом, витрина для пирожных, за ней пока нагие полки, но подсветка уже подведена. Большой зал, где поместятся и книжные шкафы, и столики из некрашеного дуба, и уютные торшеры. «С писателями встречи можно устраивать, идеальное место, – подумала Полина. – На стену эту бирюзовую – портреты всех котов, что у нас тут будут обретаться, диваны поставим, кресла… Для котов – когтеточки и лестницы вдоль стен с укромными местами наверху, чтобы могли смыться от посетителей. Хорошо, что предбанник большой, там можно оставлять верхнюю одежду, руки дезинфицировать, бахилы надевать. Надо прописать правила… а впрочем, Андрей, скорее всего, уже позаботился об этом.

Деревянные стены, солнце бьет кулаком в окно, еще только начало лета, и завтра купаться, иди позавтракай, Поля, а потом надо прополоть огород, а после, так и быть, беги на речку, Мурка, куда ты, дура…

Искра примерилась, одним прыжком переместилась на барную стойку, даже не покачнувшись, и начала вылизываться.

– Кошка одобрила, – сказал Эдгар, подойдя к Полине, и почесал Искру за ухом. Та продолжила ожесточенно работать языком.

– Стопроцентно да. И я одобряю. Очень хорошее помещение!

– Дело за вами, Полина. Конечно, все нужно согласовывать, однако тут вам дана большая свобода действий. Это ваш проект, и мы в «Стримлайне» хотели бы, чтобы вы чувствовали себя здесь комфортно. Тогда и вайб у пространства получится нужный. Андрей озвучит вам бюджет на обстановку, и вы с ним подберете людей в команду. Хотя кое-кого я вам рекомендую, посмотрите, может, сработаетесь. У вас есть вопросы?

– Миллион, – улыбнулась Полина, – но начнем мы с одного срочного. Нам нужно отыскать и зарегистрировать кошек для кафе. Идея в том, чтобы взять приютских. Я посмотрела в интернете: в Москве и области более сотни приютов, в них – более ста тысяч собак и кошек… Как из этого выбирать?

– Как раз тут вам пригодится человек, с которым я вас познакомлю, – кивнул Ольховцев. – Ее зовут Александра Маковецкая, сценарист, сотрудничает с нами по контракту. Она волонтер, ездит пару раз в неделю помогать в приютах, знакома с владельцами. Поможет выбрать таких котов, которые подойдут для кафе, сведет вас с нужными людьми. Скажу ей, чтобы сегодня же вам позвонила.

Александра, набравшая Полину ближе к вечеру, обладала звонким пионерским голосом и энтузиазмом джек-рассел-терьера. Стоило большого труда уговорить ее не пересекаться прямо сейчас; встречу назначили завтра утром в будущем котокафе. Если Александра понимает в приютских котиках больше Полины, пусть сразу посмотрит, куда нужно заселить будущих звезд, они же бессменные сотрудники. Ольховцев дал Полине ключи, объяснил, как снимать помещение с сигнализации, и разрешил приходить в любое время.

Добрый приятель к этому моменту уже пригнал из Энска Кнопку, поэтому на встречу Полина отправилась с комфортом. В знакомой до последней царапинки машине ехалось легко, даже пробок по утреннему времени не случилось, что можно считать чудом. Искра сидела в переноске. Иногда Полина выпускала кошку в салон, когда передвигалась медленно или застревала в трафике, обычно же соблюдала меры безопасности. Зато болтать с Искрой никто не запрещал.

Если вы говорите с кошкой, то это нормально. Если кошка вам отвечает, возможно, есть повод забеспокоиться.

Искра была прекрасной собеседницей. Полина не выбирала себе кошку: четыре года назад, едва увидев в соцсети объявление о том, что за небольшие деньги отдается породистая кошечка с искривленной задней лапкой, ни секунды не раздумывала. Позвонила заводчице и в тот же день забрала Искру, хотя с деньгами было туго и пришлось лезть в заначку. Уже потом Полина многое читала об ориентальных кошках, узнала о проблемах с желудком, присущих этой породе, и о том, что их не стоит оставлять одних. Ориенталы – кошки-компаньоны, для комфортного существования им необходим человек. Желательно двадцать четыре на семь, но можно, так и быть, урвать для себя пару часиков.

А еще они разговорчивые.

Полина знала, что это многих отпугивает. Ходит за тобой кошка и мяучит – не потому, что ей что-то нужно, а от полноты жизни. Рассказывает тебе свое, кошачье. В лоточке хорошо загребла, птичку красивую видела, сладко спала – все нужно хозяйке поведать! Когда ты работаешь, залезает в кресло и вытягивается у тебя за спиной, грея поясницу. Ориентальные кошки узкие, велосипедные, лапы у них длинные, и если Искра вытягивалась во всю длину, то по бокам свисала с кресла. Андрея это чрезвычайно забавляло.

Полине нравилось, что Искра болтает. Со временем девушка научилась различать оттенки «мя»; получалось временами вести с кошкой осмысленный диалог, и со стороны такое смотрелось забавно. Жаль, что в прямом эфире Искра редко выдавала подобное. Обычно просто сидела или спала, пригревшись на лежанке, и никаких великих навыков дрессировки не демонстрировала.

Полина однажды брала интервью по телефону у Дмитрия Куклачева, сына всем известного Юрия; спросила в числе прочего о том, сложно ли дрессировать кошек.

– Видите ли, Полина, – задушевно ответил ей Куклачев, – дело в том, что дрессировать кошку невозможно, и, как бы вы ни хотели подчинить животное своей воле, у вас это не выйдет. С кошкой можно найти только общий язык путем ласки и добра, и на это уходит очень много времени^[5].

Ласки и добра у Полины было в избытке.

Если бы она не опасалась так показываться людям, может, волонтерила бы, как эта пока незнакомая ей Александра, причиняла добро, развозила подарки по домам престарелых или сажала деревца в парке. Но Полина шарахалась от любой общественной деятельности; страха не было лишь в ее голосе, который летел в любой уголок Земли, а Полина при том оставалась невидима и свободна.

Сейчас она, как выразился Андрей, выходила из зоны комфорта, и первой ласточкой был даже не «Стримлайн» – это оказалась Александра. Здесь и сейчас начиналась настоящая работа.

Полина успела заварить кофе (в кафе уже притащили чайник, чашки и все необходимое, а вот кофемашину должен был выбирать будущий бариста), а Искра – устроиться на стойке, когда дверь распахнулась и взорам Полины и кошки предстало дивное видение.

Отчего-то по голосу Полина решила, что Александра Маковецкая окажется бестелесным ангелом, из тех, на которых любая шмотка из секонд-хенда смотрится люксовой, а когда такой эльф идет по улице, его сопровождает звук невидимых серебряных колокольчиков. Сейчас же у дверей стояла дива дивная: полная девушка с роскошными вьющимися волосами цвета меда. На круглом, как луна, лице выделялись умело подкрашенные изумительные зеленые глаза.

Полина давно заметила: полнота бывает разная. Есть скромная, ненавязчивая, уютная; такими выглядят поварихи в привокзальных кафе, улыбчивые дамы, бабушки в окружении внуков, девушки, относящиеся к себе с нежностью. Есть полнота тревожная: женщина кутается в одежду, как в одеяло, и лишь иногда ловишь испуганный взгляд. Есть агрессивная, напоказ: вот я и все мои складочки, обтянутые тонкой трикотажной блузкой, смотрите и принимайте меня такой, какая я есть! И конечно, есть спокойная: «Я существую, привет».

Полнота Александры была естественна настолько, насколько это возможно. Маковецкая сделала всего несколько шагов – а Полина уверилась, что так, наверное, смотрелась баронесса Галина Адеркас, позировавшая Кустодиеву для его знаменитой «Купчихи за чаем». Три грации Рубенса склонились бы перед Александрой в почтительном поклоне и немедленно приняли бы ее соображать на четверых. Маковецкая, одетая в шелковое, ниспадавшее аристократическими складками летнее платье, не шла, а плыла, и притом не читалось в ней ни купеческой неторопливости, ни расслабленности. Она вся была – энергия, причем сконцентрированная. И сейчас концентрация сошлась на Полине.

– Привет! Я Саша. – Маковецкая протянула руку, пришлось пожимать. – Очень рада познакомиться. Эдгар мне вкратце рассказал о проекте, я в восторге. Сделала бы победное сальто, но не умею.

Она говорила быстро, обезоруживающе открыто, и это Полине понравилось. Настолько явные экстраверты были не по ее части (обычно она терялась под их напором, разве что это не происходило во время эфиров – тут-то Полина ощущала себя всемогущей), однако Александра не пыталась ее продавить. Говорила, что думает, – такое всегда заметно.

– Я тоже рада. Перейдем на «ты»? Кофе будешь?

Столов в кафе пока не было, и они устроились на пластиковых стульях у барной стойки, с которой сверху, будто воплощенная Бастет, внимательно взирала Искра.

– О боже, апельсин с ушами! – охарактеризовала кошку Саша. – Ничего себе лопухи! А потрогать можно?

– Можно, только дай ей сначала тебя обнюхать.

Искра к новой знакомой отнеслась благосклонно. Позволила и погладить себя, и уши потрогать. Уши ориенталов – тема отдельная, и еще заводчица, продававшая животинку Полине, сетовала, что голова у котенка задалась, а вот ноги подкачали. Роскошные оранжево-розовые лопухи торчали по бокам узкой Искриной морды, создавая впечатление, что кошка посылает сигналы в космос. И принимает, чего уж там.