Цитаты из книг автора «Наталья Осояну»

Слово, потерянное и найденное, пульсировало в ее сознании. Ст

Соль тяжела, пепел легок, но ветер уносит прочь и то и другое. Что же остается? Пустота? Нет, память. О волнах и слезах, о костре и тепле; о тех, кого больше нет. О, широк океан, но не бесконечен, и на неизведанных берегах ждут унесенные ветром призраки… Есть в этом мире нечто хрупкое и прочное одновременно: уничтожить его – мечом ли, огнем – как будто не стоит труда, но пройдет время, и посреди пепелища возникнет то, чего не может быть. Приглядись-ка – что ты видишь?Ты видишь надежду. Знай и помни: не горит она в огне».

Она размышляет: магусы – как фрегаты – могли бы жить вечно, но не живут. А люди – как магусы, только их дары спрятаны очень-очень глубоко.

Во-первых, вы вечно что-то ищете. Во-вторых, бо́льшую часть времени понятия не имеете, что именно.

А разве ты сможешь поведать мне что-то по-настоящему интересное? О главном я уже знаю – ведь на самом деле ты все мне рассказал тогда, сорок лет назад, но я не понял, потому что был слишком мал и боль потерь меня слишком сильно измучила. Я неверно истолковал твои слова. И мне… – Он ненадолго замолчал и покачался на каблуках, словно вдруг забыл, что собирался сказать. – Мне не нужны подробности того, как все было, что ты чувствовал и каким образом потерпел неудачу. В таких историях самое важное – финал, а он давно известен.

– Даже в пустых словах есть смысл, – возразил Сандер, – особенно если одинаковые слова говорят люди, которые уже давно не видели друг друга. Это ведь неспроста, верно? Совпадений не бывает. У всего, что с нами происходит, есть какая-то цель.

– Когда проживешь хотя бы половину того срока, что отмерен мне, музыкант, – проговорил человек-кракен, – то любовь, а вместе с ней и ненависть станут для тебя пустыми словами. С годами они покрываются плесенью и пылью, и с этим уже ничего нельзя поделать

котором есть место для всего – для добра и зла, для любви и ненависти, для сбывшегося и несбыточного. Птица там тоже поместилась – и с той поры он носит ее с собой.

Ошибаешься, мог бы сказать ей юноша, но он лишь улыбнулся и, подняв руку с зажатым в ней отцовским ножом, вонзил его себе в грудь, одним ударом взломав реберную клетку и обнажив свое живое бьющееся сердце. Человеческое сердце, в

любой финал, даже самый хороший, убивает сказку. Она по-настоящему живет, только будучи незаконченной. Так и мы живем… пока живы.