– Понимаешь, папа, у профессий, в которых главное навык, то есть есть элемент ремесла, очень низкий потолок. Например, хирург может быть только прекрасным хирургом. Ну станет он профессором. Но, согласись, ты ляжешь не к профессору, который читает лекции и пишет работы. Ты к практикующему врачу пойдешь. Который у операционного стола как у станка стоит. И руку себе набил. А вот филолог может заниматься всем и еще научной карьерой. И рост здесь почти неограниченный.

Егор Петрович слушал внимательно – дочь в чем-то была права. Но, самое главное, становилось понятно, что она об этом размышляла. Значит, думает о будущем серьезно.

– Знаешь, как решишь, так и будет, – совершенно спокойно произнес отец, – думаю, ты разберешься.

И к десятому классу Кузнецова «разобралась» – она решила поступать в Красноярский педагогический университет. Выбрала исторический факультет, памятуя, что в случае чего и в школе можно работать, а можно и научную карьеру делать. Или и то и другое разом. Еще Ира любила спорт. Собственно, когда-то он был ее единственным серьезным увлечением. В пятом классе она перешла в спортивную школу-интернат, где и познакомилась с Алиной Новгородцевой. Их дружба была крепкой, но недолгой – Ира не выдержала опеки Алины. Что удивительно, никто не понимал, почему это вдруг весьма средняя и не очень организованная ученица вздумала шефствовать над почти отличницей и активисткой. Новгородцева всем рассказывала, что Кузнецова просто завидует ее успехам в спорте. Этому мало кто верил. Все знали: Кузнецова показывала результаты не хуже, но всегда подчеркивала, что никогда не пойдет в спорт. Родители Иры огорчились, когда узнали, что дочь больше не дружит с Алиной.

– Знаешь, ее отец был удивительным человеком. Его многие знали и ценили. И мама очень приятная. Вообще семья у них была «настоящая». Они ведь из Петербурга к нам приехали, да так и остались. Не все столичные жители на такое способны.

– Алина – хорошая, но с ней тяжело, – вздохнула Ира, – понимаешь, она совершенно не думает о других. Она у себя на первом месте.

Экзамены в педагогический университет начинались в середине июля. Кузнецова еще весной сдала сочинение и историю, набрала максимальное количество баллов, и теперь ей осталось только два экзамена. «У меня еще две недели. Успею все повторить, но затягивать с этим не надо. Вчера весь вечер прогуляла», – сказал себе Кузнецова, перекладывая клубнику из сумки в пластмассовый тазик.

Да, вчера вечером она гуляла с Быстровым Сашкой. Они столкнулись у рынка, рядом с магазином, который держал отец Иры. Егор Петрович вообще-то был инженером по образованию, но в девяностые попробовал себя в торговле, и дело пошло. Не очень круто, но на жизнь хватало. Его мечтой было заработать на новую квартиру семье, но цены на недвижимость росли с безумной скоростью. Ничего не оставалось, как только откладывать – на черный день, дочери на свадьбу, на новую машину. При этом Людмила Михайловна с некоторых пор ставила супругу в пример Новгородцевых, которые смогли себе позволить купить квартиру в Петербурге.

– Что ты хочешь?! – восклицал Кузнецов. – Во-первых, Борис Иванович большим начальником был. Получал очень хорошо. И в деревне они жили – там все дешевле, жилье казенное, а главное, они «Волгу» эту легендарную продали, и купил ее не кто иной, как Белкин. А он денег не жалеет на такие вещи. Он же коллекционер.

– Да, это им повезло, что Белкин эту «Волгу» купил. Тут у нас таких денег нет. А Ира подрастает. Конечно, сейчас приданое не в моде, но вот квартирку бы…

– Вот именно, – вздыхал Егор Петрович.

После таких разговоров он начинал думать, как расширить торговлю, но через некоторое время бросал это занятие. «Надо сказать спасибо, что столько лет торгую. Вон за это время сколько народу разорилось, а я сижу в своем лабазе, и исправно у меня охотники и рыбаки покупают одежду и обувь. Ну и всякую мелочовку для своих увлечений», – думал он. В городе было еще несколько магазинов, держал их главный конкурент Кузнецова, Апашин. Тот был человеком неприятным, но границ не переходил – в торговую тему Кузнецова не вторгался. Егор Петрович, в свою очередь, отвечал тем же. Он понимал, что рано или поздно вопрос с жильем станет остро – дочь росла и становилась красавицей. Было понятно, что замуж она выскочит быстро, разве что ее учеба сможет этому помешать. Кузнецова была упрямой и целеустремленной. И еще она действительно была красивой. Блондинка с вытянутым худым лицом, острым подбородком и очень красивыми синими глазами – она привлекала внимание. «Какой хорошенькой она стала!» – охала иногда мать. «Да уж, что надо!» – гордился отец. Ира рано поняла, что у нее красивое лицо, отличная фигура и что она нравится мальчикам. Сделав это открытие, какое-то время она пользовалась своими «чарами». Дразнила ребят в классе, если родители просили ее купить хлеба, она посылала за ним соседских мальчишек. Причем те еще и жребий бросали, кому идти – желающих было много. Иру это все забавляло. Она даже манеру приобрела – закатывать глаза, словно изумлялась глупости этих мальчишек. Впрочем, такое кокетство продолжалось не очень долго. Однажды, когда она была в седьмом классе, с ней на улице заговорил парень. Приятный, спокойный, доброжелательный. Он что-то спросил, она – ответила, потом они пошли вместе по улице, незаметно как-то он проводил ее до дома. На следующее утро Ира с несколько снисходительной усмешкой обо всем поведала Алине.

– Понимаешь, он, наверное, в классе десятом! – говорила Ира.

– Зачем он тебе сдался? – ревниво спрашивала Новгородцева.

– А что? Ну старше, ну и ладно… – пожала плечами Ира.

К ее удивлению и радости, вечером этот парень ждал ее в переулке у дома. Они опять перебросились словами, а потом парень приобнял Иру за плечи и сказал:

– Слушай, до сессии далеко, может, сходим потусуемся? Прикинь, у меня приятель купил лодку, сегодня обмывать будет. Пошли…

Ира замерла, потом слегка дернула плечом, но парень руку не убрал, а еще крепче обнял ее.

– Ладно тебе, – улыбнулся он.

– Ладно. – Тут у Иры прорезался голос. – Только у меня не сессия, а уроки в школе. Я в седьмом классе.

Парень отпрянул, словно обжегся об Ирино плечо.

– Ты школьница?

– Да, а что, не заметно?

– Вообще-то нет. Ты лет на восемнадцать тянешь.

– Ясно, – кивнула Ира, – а ты в каком классе? В десятом?

– Я в институте учусь. Второй курс. Инженер теплосетей.

– Мы оба трагически ошиблись, – рассмеялась Кузнецова.

– Знаешь, ты расти давай. Вот немного старше станешь, я тебя найду.

– Попробуй…

– А что пробовать? В одном городе живем.

– Договорились. – Кузнецова махнула рукой и пошла в сторону дома. «А он даже очень ничего. Симпатичный и… порядочный», – подумала она, открывая свой подъезд. Эта история послужила ей уроком. Ира поняла, что привлекательна и может нравиться не только своим однокашникам и пацанам из родного дома. Она может привлекать и парней постарше. А потому с этого дня в ее облике и поведении появилась подчеркнутая сдержанность.

– В монахини готовишься, – съязвила Новгородцева.

– Проблем раньше времени не хочу, – улыбнулась Кузнецова.

Но все же, стоя у зеркала, Ира радовалась, что косметика ей не нужна, любимые булки она может есть сколько угодно, а самая выигрышная для нее одежда – короткие юбки и шорты. Кузнецова взрослела теперь с умом. А в школе учительница литературы как-то сказала, что Ира похожа на модель художника Модильяни:

– Модель и возлюбленная художника была рыжеволосой. Мы это видим на портретах его работы. Наша Ира Кузнецова, между прочим, удивительно на нее похожа. Только блондинка.

Ира долго рассматривала подслеповатые портреты и изумлялась, как сквозь время и годы облик одного человека перешел другому. Она действительно была почти копией той парижской красавицы.

И может, этот парень и нашел бы ее, но судьба распорядилась иначе. Ира иногда помогала отцу – то документы в налоговую отвезет, то постоянному покупателю покупку доставит, то просто за прилавком час-другой постоит. И в один из таких дней она нос к носу столкнулась с Сашей Быстровым.

– Отца навещала? – поинтересовался тот.

– Да, помочь надо было. Он спину застудил, тяжело за прилавком.

– А, – сказал Быстров, а Ира рассмеялась.

– Бэ!

– Куда теперь идешь? – не отреагировал на ее ответ Быстров.

Ира растерялась. Вообще-то она хотела зайти в торговый центр в отдел белья. Надо было кое-что посмотреть и купить. Тем более отец только что подкинул ей немного денег.

– Так куда? – повторил свой вопрос Быстров.

– Хотела пройтись, потом в магазин…

– В какой?

– Да что ты пристал? В магазин, и все… – рассердилась Ира.

Она чувствовала себя по-идиотски. Саша Быстров был очень красивым. И спортивным, и отлично одевался. Он вообще отличался от мальчишек-одноклассников. «Это, наверное, потому, что он уже совсем самостоятельный человек – и на соревнования давно ездит, и живет сам. Родители по экспедициям все разъезжают», – подумала Ира, разглядывая Быстрова. Она вдруг почувствовала, что краснеет.

– Ты на солнце сгорела, что ли? – поинтересовался Быстров, глядя на заалевшие уши Кузнецовой.

– Да, – соврала та, – я вообще быстро сгораю.

– Это ты зря, – авторитетно произнес Быстров. – Я вот читал, что солнце очень вредно для здоровья.

– Ага, особенно с нашей зимой. Тут ждешь не дождешься лета, а еще и от солнца прятаться.

– Ну, это же не я придумал, это так специалисты говорят, – пожал плечами Сашка. И Ира поняла, что всегда самоуверенный и высокомерный Быстров смущается.

– Да, я тоже что-то такое слышала. Правда, это касалось солярия. Там эти лампы, они могут быть старыми, – пришла на помощь Быстрову Ира.

– Вот-вот, – оживился тот, а потом добавил: – Но тебе загорать не надо. Ты такая белая… И волосы светлые…

Кузнецова вдруг смутилась. Она вообще не поняла, почему Быстров остановился, и уж точно не уяснила, почему он не пошел по своим делам. Например, к Марине Ежовой. Все знали, что у них отношения. Впрочем, подруга Новгородцева всегда хихикала, когда слышала это выражение. «Какие там могут быть отношения?! Трахаются, и все тут», – усмехалась она. Кузнецова же ничего не говорила – она чувствовала, что между Быстровым и пухленькой, всегда ленивой Ежовой действительно есть что-то значительное. Во всяком случае, это не дружба и не «потусоваться на набережной», не пошлый «интим», который нелеп и опасен в этом школьном возрасте. Ира так как-то и сказала Алине:

– Нет, они любят друг друга. И знаешь, я не удивлюсь, если они поженятся.

– Кто?! – удивилась Алина.

– Быстров и Ежова.

– Ты что, дура?! – грубо сказала Новгородцева. – Вот просто дурой надо быть, чтобы такое сказать. Зачем она ему?!

– Она красивая… И очень… – Кузнецова старалась подобрать слово. – Женственная… нет, про таких пишут, что они сексуальные.

– Точно заболела! – всплеснула руками Алина. – Сексуальная! Господи!

– Ну, хорошо, я не знаю, как сказать, но они как-то смотрятся вместе.

Тот разговор закончился опять долгим ворчанием Новгородцевой, Ира больше молчала – она знала, что Алину не переспоришь. Сама Кузнецова осталась при своем мнении – Ежову и Быстрова можно было назвать парой.

И вот сейчас Саша Быстров не только никуда не спешит, но и старается завязать разговор, смущается и вообще ведет себя совершенно необычно.

– Саш, а ты сам куда шел? – спросила Ира.

– Я?.. Я по делам. А потом тебя увидел. Понимаешь, у меня картридж сдох, новый купить надо, а распечатать работу по истории нужно. И еще…

– Ясно, – улыбнулась Ира. – Тогда нам по дороге, я тоже в торговый центр.

Ира поняла, что белье сегодня купить не судьба, к тому же оно подождет, а поведение Быстрова раззадорило ее любопытство.

– Здорово, пойдем сходим. Кстати, тесты по истории не очень сложные, – серьезно заметил Саша.

А Ира чуть не расхохоталась – Быстров прежде не был склонен обсуждать школьные уроки. Его темами были спорт, музыка и развлечения. Но вслух Ира очень доброжелательно заметила:

– Да, верно. Мне тоже так показалось.

– Я, правда, еще не все сделал, вечером добью.

– Какой ты молодец! Я еще и не начинала, – уже совершенно бессовестно польстила ему Кузнецова.

Быстров даже покраснел.

Они не спеша шли по улице, Ира тайком посматривала вокруг. С одной стороны, хотелось, чтобы их вместе увидели, с другой – ни к чему, чтобы об этом узнала Марина Ежова. Та была неплохой девчонкой, и все знали, что она очень влюблена в Быстрова. Кузнецова даже хотела спросить Быстрова, не обидит ли он Марину, если вот так будет прогуливаться по городу, но потом спохватилась. «Он скажет, что это не прогулка, случайная встреча, которая ничего не значит. И я буду в дурах. Поэтому я промолчу, посмотрю, что будет дальше», – решила про себя Ира. Быстров тем временем стал рассказывать про свои тренировки.

– …в мороз бежать очень тяжело. И многое зависит от физической подготовки. Поэтому нас гоняют здорово. Особенно в экстремальных условиях. Например, в жару. Знаешь, в тридцать градусов кросс бежать – это не очень просто.

– Я себе представляю. Надо быть здоровым.

– Навык и закалку надо иметь. Так говорит мой тренер. Я с ним согласен. Знаешь, я вообще думаю, что закалка или там выносливость – в жизни главное. Если это есть, то остальное фигня.

– А как же знания? Ты же понимаешь, сейчас без знаний – никуда. Ни карьеру сделать, ни денег заработать

– Спортсмены хорошо устроены. Даже если они не в первом эшелоне.

– Мне Алина тоже так говорила. Но я и с ней не согласилась. Вечно спортом заниматься не будешь.

– А ты деньги не фукай, в бизнес их вкладывай.

– Это как актеры. Они любят в ресторанный бизнес свои гонорары вкладывать.

– Откуда знаешь?

– Читала. – Кузнецова почему-то смутилась. Показалось стыдным читать в Сети всякие сплетни об известных людях.

– А я думал, что у тебя знакомые такие есть.

– Откуда? – искренне удивилась Ира.

– Ты красивая. Мало ли, куда поступать собралась.

– Ага, в актрисы! – рассмеялась Кузнецова.

– Ты запросто пройдешь. У тебя внешность подходящая.

– Там еще надо уметь играть. У нас поэтому и кино такое, без слез смотреть нельзя.

Так, за разговором они дошли до торгового центра. Войдя в большие стеклянные двери, очутились в прохладе, в ароматах духов и кофе. Ира давно заметила, что хорошие торговые центры пахли аппетитно и являли собой некое подобие праздника. Исключение составляли выходные дни, когда толпы семей устремлялись сюда что-то прикупить, поглазеть на витрины и засесть на фудкорте. Там дети давали волю капризам, родители потягивали пиво и рассматривали окружающих. Кузнецова терпеть не могла такое времяпрепровождение. Она считала его бессмысленным и вредным. Даже ее мать как-то сказала:

– Знаешь, вот мне много лет, а и я бы хотела так часок-другой посидеть, никуда не спешить, ничего не делать и точно знать, что посуду после этой еды мыть буду не я.

– Мама, я давно говорю, давайте купим посудомоечную машину! – отреагировала на это Кузнецова.

Мать только махнула рукой.

Сейчас в огромном магазине было тихо. Звучала мелодия из отдела нот (был и такой здесь), вкрадчиво шумел пылесос, работающий в рекламных целях, и шуршала машина, протирающая полы.

– Хорошо, – сказала Ира, – ни-ко-го!

– Да, я тоже толпу не люблю, – в очередной раз согласился с ней Быстров.

– Ну что? Ты за картриджем? Это здесь же на первом этаже. А мне, наверное, на второй.

– Так, подожди, я быстро. И вместе пойдем… – сказал Быстров.

Кузнецова растерялась. Быстров набивался в спутники и явно проявлял интерес. «Прощайте, трусы и бюстгальтер! Не при нем же их покупать!» – подумала Ира, а потом неожиданно спросила:

– А где Марина?

Сашка открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ира его опередила:

– Слушай, я не хочу, чтобы она нас увидела. Или кто-нибудь другой из школы. Ведь сплетни пойдут.

– Ирка, ты даешь! – опомнился Быстров. – Что мы такого делаем? В магазин пришли.

– Знаешь, мы с тобой прошли три квартала, сейчас будем здесь тусоваться. Если бы мне парень нравился и я бы увидела такое, я бы не обрадовалась. Да и ты бы тоже.

– Слушай. – Быстров остановился. – Ты бы знала, как меня достали эти разговоры о Ежовой.

– В каком смысле? – удивилась Ира. – По-моему, все так привыкли, что вы вместе, что и разговаривать скучно об этом.

– И что теперь?! Кто говорил, что это навсегда? Маринка – нормальная девчонка, она тоже все понимает.

– То есть вы договорились, что если что – без обид? Ну, она встретит кого-нибудь, ты тихо в сторонку отвалишь? – ехидно спросила Ира.

– Я бы и сейчас уже отвалил, – пробормотал Быстров.

– Ого! Но, знаешь, я не хочу обсуждать ваши с ней дела.

– А я и не обсуждаю. Ты спросила, я ответил.

– Как-то нехорошо получается. У вас какие-то проблемы, а обсуждаешь ты их со мной.

– Да ладно…

– Саш, давай иди за своими картриджами, а я пойду по своим делам.

– Ну, как хочешь… – Быстров пожал плечами, посмотрел в сторону.

Кузнецовой стало стыдно. Она подумала, что скорее всего Быстрову не с кем поделиться своими проблемами. «Действительно, ну не родителям же рассказывать, тем более не ребятам из класса. Да и сплетен он боится». Ира вдруг загордилась тем, что именно ее Быстров выбрал в поверенные.

– Ладно, давай так. Ты свои покупки делаешь, я – свои и встречаемся с «Макдоналдсе» на последнем этаже.

– Да, давай, – явно обрадовался Быстров, – там слопаем что-нибудь.

– Нет, я не голодная. – Ира поспешила отказаться.

Она не знала, есть ли у Быстрова достаточно денег, а самой платить за себя и за мальчика ей казалось неприличным. Ире вообще были чужды идеи и принципы феминизма.

– Ну, колы можно выпить, – сказал Быстров.

– Это можно, – согласилась Ира.

Они разошлись по этажам. Но Ира, поднявшись в отдел, не стала ничего покупать. Сосредоточиться она не могла, и о примерке речи не было. Ее мысли крутились вокруг этой, в общем-то, странной встречи с Быстровым, прогулки с ним и разговоров. В глубине души ей хотелось, чтобы эта встреча была не случайной, а разговор и настойчивость объяснялись не проблемами в отношениях с Мариной Ежовой, а интересом к ней, к Ире. Но пока Кузнецова ни к какому выводу прийти не могла, а потому она рассеянно перебирала белье, висевшее в отделе, и мельком посматривала на себя в зеркало. Ей не очень нравилось, что волосы у нее собраны небрежно и длинные пряди выпали из заколки. Ира их поправила, но так, чтобы не обнаружить желание приукрасить себя. Одета она была просто – в джинсы и футболку. Это одежда была ее любимой – она отлично подчеркивала фигуру.

Ира бродила по магазину и думала о Быстрове: «Зря на него наговаривали. Он не высокомерен. Но, с другой стороны, ему есть чем гордиться – все же чемпион области. Самый способный юниор. Как Новгородцева наша. Кстати, Алина еще та хвастунишка и никогда не упустит возможности упомянуть, что она «надежда лыжного спорта». И ничего. Ей все это прощают. Такая милая слабость. А Быстрову не прощают. Потому что он – красивый. А он действительно хорош». Тут Ира вдруг остановилась. Ей показалось, что уже такое было. Вот так она уже бродила по магазину, а внизу ее ждал Быстров, и на душе было нежно и тревожно одновременно. Она покрутила головой: «Совсем спятила. И все из-за какого-то Сашки».