– Не спрашивайте, – Гржельчик криво улыбнулся. – В теории все выглядит просто, – он вытащил из кармана носовой платок и разложил на столе. – Это – ткань пространства. Мы хотим, допустим, попасть из левого верхнего угла в правый нижний. Можем идти десять лет, – он изобразил путь движением двух пальцев. – А можем сделать вот так, – он сложил платок по диагонали. – Между углами больше нет расстояния. Прокалываем и попадаем, куда надо. Время, которое требуется ГС-кораблю, тратится не на путь, а на свертку пространства и проделывание дырки в нем.

– Мне все равно непонятно, как…

– Я же говорю, не спрашивайте. Никому не понятно. Кто может постичь бред сумасшедшего? Я назвал создателей ГС- корабля психами, помните? Это не шутка и не оскорбление. Отношение к психам нынче сильно изменилось. Приюты для душевнобольных стали получать большие государственные субсидии. Нормальный человек никогда не придумал бы ГС-корабль, для этого нужна нечеловеческая логика, сдвинутые по фазе мозги.

– То есть сейчас мы летим с помощью того, что и объяснить-то невозможно? – ошарашенно проговорил Шфлу.

– Еще хуже. Мы идем с помощью того, что противоречит всей современной науке, – капитан пригляделся к выпавшему в осадок вампиру и намекающе постучал ногтем по бутылке. – Ну что, будете спирт?

Шфлу молча потянулся за стаканом.

Чай остыл. Салима поболтала в нем ложечкой и отложила. Чай можно пить в двух случаях: если он горячий или если он ледяной. Едва теплый чай – это не чай.

– Младшие эмиры и шейхи недовольны увеличением ГС- флота, сестренка, – сказал Фейсал. – Они говорят, их деньги идут не туда.

– А куда бы они хотели их пустить? – улыбнулась она. – На новые дворцы или новые яхты?

– Салима, ну подумай сама, – снисходительно обратился к ней брат, – зачем Земле столько ГС-кораблей? Мы же ни с кем не воюем.

Это не эмиры жалеют денег. Это братец нашел повод покритиковать сестру.

– Ты прав, Фейсал, – нежно ответила она, слегка прикрыв глаза. – Мы ни с кем не воюем. А почему?

– Нам ни от кого ничего не надо! – гордо заявил он.

– И верно. А почему на нас не нападают те, кому что-то нужно от нас?

– Потому что боятся, – уверенно проговорил Фейсал. – У Земли самый многочисленный и хорошо вооруженный ГС-флот… О-ох, шайтан!

– Не поминай, – кротко промолвила она. – Накличешь.

Обязательно накличет. И, возможно, будет думать, что это его сорвавшееся с языка слово все решило. Милый, наивный, суеверный Фейсал! Они придут. Больше им обратиться не к кому. Но придут лишь тогда, когда нужда в силе Земли перевесит тысячелетнюю ненависть. Когда то, что название их расы служит на Земле ругательством, именем темного духа, средоточия зла и скверны, потеряет значение. Когда станет настолько плохо, что…

Но не сейчас. Нельзя пить едва теплый чай. Надо дождаться, пока вода закипит.

Есть и правда в словах Фейсала. Для того, чтобы отвадить коршунов, хватило бы вдвое меньшего военного флота. Но вой на будет. Война нужна, ибо без нее не приобрести ни богатства, которое само просится в руки, ни славы, плоды которой будут защищать Землю и поддерживать ее престиж еще сотни лет. Войны не избежать, когда другие дерутся на границе сектора. Ей быть по-любому.

Но не сейчас.

Салима никогда не торопилась. Поспешишь – людей насмешишь. Надо уметь ждать. Надо уметь выбрать время и место. Она умела.

Она дала убийцам своей семьи полгода. Не суетясь, ездила в гости к лордам и иностранным послам, заводила знакомства. Держалась скромно, глаз не поднимала, говорила тихо и незаметно, исподволь подталкивала ситуацию к нужному ей разрешению. Кого-то соблазнить остатками нефти, кого-то – портами, кого-то – территориями, а кого и трепетом ресниц. Впрочем, тогда она еще плоховато контролировала мимику и на переговоры с по-настоящему серьезными людьми надевала паранджу. Очень удачный ход: сослаться на национальные традиции и не заботиться о том, что кто-то прочтет ненужное по твоему лицу. А заодно заработать репутацию безобидной религиозной девушки, пекущейся лишь о брате, который всегда был у нее на руках. Она вызывала сочувствие, умиление, даже восхищение. И она сумела этим воспользоваться. Раздать кучу намеков и ни одного обещания. Получить деньги, авианосец, пару сухогрузов и секретную тогда еще технологию ВЭСБ – высокоэффективных солнечных батарей.

Она ждала полгода, пока убийцы доводили страну до предела. Чайник должен был закипеть. Все это время нефтяные пожары не стихали. Правители в Абу-Даби менялись каждый месяц, и каждый раз была резня. Народ озверел от голода и произвола властей, которые хотели раздавать приказы и собирать налоги, но ничего не могли предложить погорельцам, безработным, покалеченным в бесчисленных стычках.

Законный эмир на руках у сестры явился в свое государство вовремя. Столица упала к его ногам, завидев сухогрузы с зерном. Еще несколько месяцев самолеты расстреливали банды, называвшие себя войсками эмиров и шейхов, еще несколько раз приходилось отбивать морские порты у привыкших к безнаказанности пиратов, еще почти год понадобился, чтобы потушить нефть, но народ принадлежал Фейсалу с первых же дней. Его признали эмиром, а Салиму – регентом после раздачи продовольствия и одной-единственной коротенькой речи. В ней Салима объявила о том, что угодно новому эмиру: покарать виновных в убийстве правящей семьи, обеспечить всех честной работой, потушить пожары и, лишь слегка пожалев о сгоревшей нефти, застелить пустынные районы, где целыми годами не бывает ни облачка, солнечными батареями.

Конечно, по кредитам пришлось платить, и немало. Но время и для этого было выбрано правильно. Страна поднялась из руин, обеспечивая электроэнергией дождливую Европу, присоединила другие государства полуострова, так и не сумевшие самостоятельно решить похожие проблемы, заработала авторитет как никогда умеренной и продуманной внешней политикой, привлекла новые зарубежные инвестиции. Салима раздала долги, вручила Фейсалу коды доступа к системам обороны и вышла замуж за короля Саудовской Аравии – четвертой женой, – завершив тем самым объединение региона.

Фейсал был недоволен этим браком. Официально считалось, что это Эмираты вливаются в состав Аравии, и гордость его страдала. К тому же, что за честь отдать сестру четвертой женой? Лучше бы она стала первой женой пока еще холостого принца-внука. Фейсал так и не научился тому, что все надо делать вовремя. Принц-внук обретет власть лет через сто, если доживет и переживет разновозрастных принцев-сыновей, а Аравия нужна сейчас. С точки зрения Салимы, брак оказался удачным. Муж был умнее брата и не считал слабостью в чем-то послушать жену, успешно и без подсказок правившую семнадцать лет. Рано умер – это да, недостаток, но он был намного старше Салимы, которая в свои тридцать два года считалась при нем молоденькой невестой. После его смерти главенство в регионе перешло к Фейсалу, и он наконец перестал ворчать. Хотя бы по этому поводу.

Одиннадцать лет назад она купила у Тсеты технологию ГС-кораблей с неограниченной лицензией на производство и ремонт. Это было ее первое решение планетарного масштаба. Критиков хватало и помимо Фейсала. Глупо тратить мировой бюджет на эфемерные технологии, пеняли практичные американцы, нужно было приобрести готовые корабли: две-три штуки, чтобы не обременять налогоплательщиков. Надо было покупать у Ханта, сокрушалась осторожная Европа. Тсета и Хант спорили о приоритете, каждая сторона стояла на своем, и дело не дошло до войны лишь потому, что обе высокоразвитые цивилизации хорошо понимали: сцепившись, они, во-первых, подадут дурной пример, во-вторых, уронят свой авторитет, и в-последних, неминуемо ослабят друг друга, и победителем в итоге окажется третий, кто бы формально ни подписал капитуляцию. Европа боялась, что Хант, выиграв в споре, объявит лицензию Земли недействительной. Русские кричали: Хант ли, Тсета – все едино, но можно же подождать три-четыре года, пока технология перестанет быть новинкой, и стоимость упадет. Прошло четыре года, и критики заткнулись. Тсета уступила Ханту патент на общую конструкцию, оставив за собой патент на ходовую часть. Цена технологии выросла почти вдвое, поскольку ни один из правообладателей не желал снижать свой доход. Хант попытался получить с Земли отчисления за общую конструкцию, но получил отказ, дважды аргументированный: во-первых, уже совершённые сделки обратной силы не имеют, а во-вторых, мы изменили общую конструкцию, и вашему патенту она не соответствует. А когда у кораблей, купленных кое-какими мирами, в свое время сэкономившими на технологии, начал отказывать то один узел, то другой, обнародованная Хантом и Тсетой стоимость ремонта открыла глаза даже самым упертым противникам «опрометчивого» решения Салимы.

Лишь одно слегка огорчало. В системе Земли нет своего источника траинита, а значит, грозный на вид флот целиком зависит от внешних поставок. Добро, если удается дружить с поставщиками, но, когда речь идет о военной мощи, не стоит слишком рассчитывать на друзей. Политическая ситуация изменится, и вчерашние союзники станут противниками. Полностью полагаться можно только на себя, на собственные ресурсы.

Земле нужен свой траинит. Но по простому пути – отнять у слабого приглянувшееся месторождение – она не пойдет. Сил хватило бы, однако авторитет дороже. Земля – оплот и гарант мира. Каждый координатор, вступая в должность, клянется, что под голубым флагом Земли не бывать войне. Даже ханты относятся к землянам с уважением, ценя их принципиальность во внешней политике и закрывая глаза на внутрипланетные противоречия, время от времени обостряющиеся. Стоит протянуть руку к лакомому куску, отпихнув хозяина – и уважению конец. Ханты осудят, презрительно поджав губы, а шитанн немедленно заорут на всю Галактику, что они давно предупреждали об агрессивности и бесцеремонности землян, и, того гляди, многие цивилизации решат, что Шшерский Рай был прав. И что тогда? Воевать против всех, кто сочтет своим долгом избавить Галактику от психически неуравновешенной и опасной расы? Или с позором отступить, покаяться и не казать больше носа из системы?

Нет, Земля не будет пороть горячку. Надо просто выждать. Чайник уже на огне.

Эйзза поправила юбку. Вместо изодранной формы младшего персонала на ней была розовая кофточка докторши со странными застежками – кругляшки и дырочки – и юбка, немного не по размеру, зато яркая и красивая. Земная одежда ей понравилась. Судя по взглядам, бросаемым на нее мужчинами, нравилось и им. Эйзза поднялась со стула и налила Стейрру еще красного вина. Он поблагодарил кивком, золотые косички зашуршали по воротнику.

– Как ты думаешь, – спросил он, – вернемся мы к своим?

Прошло уже восемь дней с тех пор, как они попали на крейсер землян. Корабль то скользил по пространству, то прокалывал его, неспешно двигаясь по своему маршруту. Эйзза стала привыкать. Поначалу она боялась землян – особенно рыжую докторшу, отчего-то невзлюбившую хирра Шфлу, и капитана. Капитан сказал ей о своих желаниях, и они ее поразили. Ни одному из шитанн, кого она знала, такое никогда не приходило в голову. Она не понимала, как быть. Должна ли она выполнить его желания, как бы они ни пугали, или можно отказаться? Будь он шитанн или ба, все было бы проще. Никто не учил ее, как вести себя с землянами. Однако кое-что о землянах она слышала. Что они жестоки и необузданны, что любят убивать, и не просто так, а мучительными способами. Желания капитана полностью подтвердили эти слухи. Но потом он почему-то передумал. И только теперь, спустя семь дней, до девушки дошло: он пошутил.

Земляне постоянно шутили. Нарочно говорили неправду и смеялись этому. Эйзза неплохо знала хантский, но разговаривать с ними было трудно: слова вроде знакомые, а смысла не понять. Они и меж собой так же разговаривали. Злыми они не были, просто чужими и странными. Еще более непостижимыми, чем шитанн или ба.

– Не знаю, Стейрр, – вздохнула она. – А зачем нам домой? Пока мы ходили в космос, наши родные прожили жизни и умерли. К кому возвращаться?

Домой Эйззе не хотелось. Она смутно понимала, что когда-нибудь придет пора оставить космос, выйти замуж, рожать детей… Когда – она не задумывалась. Думать – дело шитанн. Хирра Ччайкар все устроил бы, подобрал бы ей хорошего мужа. Он не бывал особенно нежен, не читал ей стихов, но он был из ее клана, он отвечал за нее, он не бросил бы ее на произвол судьбы.

– Красавица, – позвал один из землян, – отдай бутылку! Мы тоже хотим, – и засмеялся.

Они все время смеялись. Похоже, разговор с кетреййи сам по себе казался им забавным. Эйзза подошла, налила вино в его стакан.

Компания землян, к которой они прибились, начала служить в десанте не так давно. Все молодые, чуть старше кетреййи, а некоторые даже младше. Раньше, по рассказам и картинкам, Эйзза представляла себе землян на одно лицо: хмурые, лопоухие, сероволосые. А они оказались совсем разными, как и шитанн с кетреййи. Среди них были светлокожие, как сумеречники, и темные, как жители дневной стороны; с большими глазами, как у закатных кланов, и узкоглазые, как уроженцы полуденной зоны. Только прически у всех одинаковые: короткие стрижки одного образца. На Земле нет настоящих кланов.

Полет протекал спокойно, и бойцы скучали, от нечего делать играя в азартные игры и смотря видео. Земляне пытались научить кетреййи играть в карты, но быстро отступились.

– А вы-то во что играете, когда скучно? – спросил самый дотошный из землян, плечистый и скуластый Бадма.

– Ну, кто дальше плюнет, – начал перечислять Асст, – в какой руке ключ, как веревку развязать…

Земляне посмеялись и перестали звать их в игру. Оставалось смотреть фильмы. Фильмы были красивые, с впечатляющей музыкой, будящей в душе противоречивые чувства, но Эйзза почти ничего из них не понимала. За редким исключением – как, например, сегодня. Голографическая девушка-землянка занималась любовью то с одним, то с другим голографическим мужчиной, а один раз – с женщиной. Вот это было совершенно понятно. Кетреййи оживились, даже молчаливый Анцелл прокомментировал происходящее:

– Тот, второй блондин все делает неправильно. Не доставит он девушке удовольствия.

– Что он говорит? – заинтересовался Бадма.

Эйзза перевела, и земляне, как обычно, рассмеялись.

– Пусть покажет, как правильно, – подмигнул бледнолицый Стефан. – Девушка у нас есть.

– Где у вас девушка? – недоуменно спросил Асст. Среди бойцов были только мужчины.

– А вот же, Эйзза, – подсказал Стефан.

И Эйзза, и Анцелл, и остальные кетреййи воззрились на него округленными глазами.

– Что вы! – пролепетала Эйзза. – Ему со мной нельзя. Мы ведь одной расы.

Как такое могло прийти землянам в голову? Наверное, они не понимают. Они думают совсем по-другому, каким-то иным способом.

– Странные у вас обычаи, – промолвил Стефан. – Как правило, все наоборот. Некоторые цивилизации даже запрещают секс с представителями чужих рас.

Вот это как раз странно, подумала Эйзза. Что тут может быть плохого?

– А как вы тогда детей рожаете? – вмешался Бадма. – У кетреййи с шитанн или ба не может быть детей, разве не так?

– Детей заводят в браке, – объяснила девушка. – А брак заключают внутри расы. Но если кетреййи не женаты, они не занимаются любовью друг с другом.

– А с вампирами, значит, можно? – фыркнул кто-то на заднем плане. – Держу пари, именно вампиры это дурацкое правило придумали.

– Почему? – спросил въедливый Бадма, проигнорировав реплику.

Эйзза беспомощно подняла глаза к потолку. Кетреййи трудно отвечать на вопрос «почему». Их этому почти и не учат. Простейшие причинно-следственные связи: упадешь с высоты – убьешься, съешь несъедобное – отравишься, не более того. Важнее выучить, что можно и что нельзя. Память у кетреййи неплохая. А вот логика – не очень.

Девушка все же попыталась ответить, припомнив все, что ей известно.

– У двух кетреййи может получиться ребенок. А если они не подходят друг другу как родители? При заключении брака это проверяется. Не должно быть больных детей, или с плохой наследственностью, или плохо обеспеченных, или рожденных не вовремя.

– Держу пари, – фыркнул все тот же голос, – уж вампиры-то, в отличие от этих глупых милашек, знают, что такое контрацепция. Трахаются, небось, друг с другом без зазрения совести.

Земляне заулыбались.

– Неправда! – обиделась Эйзза. – Шитанн соблюдают те же правила, и еще строже. Им даже влюбляться в своих нельзя. Несчастная любовь опасна для их душевного равновесия.

– Обоссаться, – протянул голос. – Чувствительные кровососы! Несчастная любовь полезна для выработки характера.

– Вам, может, и полезна! – вскинулась Эйзза. – А у шитанн характер и так хорош. Да, они чувствительные, нежные, ранимые… И они любят нас!

– А мы – их, – мрачно добавил Стейрр, уловив, о чем речь. – Будете оскорблять шитанн – в морду дадим.

Анцелл и Асст кивнули. Никто из землян не засмеялся. Странно.

– Нас больше, – вкрадчиво заметил Стефан.

– Мы не умеем считать, землянин, – криво усмехнулся Стейрр и стянул косички, торчащие в разные стороны, резинкой на затылке. Кажется, это была шутка: кетреййи все-таки учили считать в пределах пары десятков. – Но мы хорошо знаем, кому обязаны тем, что умеем. Нам все равно, сколько вас.

Анцелл сгреб Эйззу себе за спину, расправил плечи, заслоняя ее. Асст давно был готов к драке. Повисло молчание, нарушаемое только сладкими стонами не выключенной голограммы.

Бадма и Стефан переглянулись и с непонятным выражением посмотрели в левый угол – туда, откуда доносился язвительный голос. Справа поднялся со своего места чернокожий офицер, подошел, раздвинув своих здоровенных подчиненных, встал перед кетреййи. Он и сам был не меньше, уступая Бадме разве что в плечах, но превосходя в росте.

– Вы молодцы, ребята, – сказал он негромко. – И девочка ваша – умница. Кое-кому из нас тоже не мешало бы получше помнить, чем и кому они обязаны, – он на секунду обернулся и смерил кого-то невидимого уничтожающим взглядом. – Успокойтесь, никто не хотел вас обидеть. Вилис неудачно пошутил.

Эйзза передернула плечиками. К некоторым вещам она, наверное, никогда не привыкнет. Например, к шуткам землян.

– Мир? – предложил офицер, протягивая руку.

Кетреййи заколебались. Они просто не знали, что означает этот жест. Но Эйзза уже видела, как поступают земляне. Она вылезла вперед из-за спины Анцелла и вложила свою ладошку в громадную жилистую лапу.

Приготовившийся к крепкому пожатию офицер моргнул и остановился в последний момент, чтобы не раздавить хрупкую ручку девчонки. Хмыкнув, он поднес ее ладонь к губам и аккуратно поцеловал.

– Давайте фильм смотреть, – он кивнул на голограмму. – Много интересного пропустили, – глаза его вдруг стали хитрыми и веселыми. – Расскажешь мне, Эйзза, что та девица делает неправильно? Похоже, вы, кетреййи, удивительно хорошо в этом разбираетесь.

Польщенная Эйзза согласно уселась рядом с ним и стала комментировать действие. Земляне смеялись, но она не обращала внимания. Хохочут – значит, все в порядке, драки не будет.

Солнце отражалось от ледяных вершин, и они сияли ослепительно-белым светом. Воздух был холодным, а солнце – горячим. Салиму всегда поражал этот контраст, характерный для горной Европы. Ко всему можно привыкнуть, но она не успела: ей нечасто приходилось бывать в этом регионе, вполне благополучном и не требующем пристального внимания. В основном она приезжала сюда не по делам, или не только по делам. Вот и сейчас она взяла с собой сыновей. Старшему уже двадцать, и говорят, что он вылитый отец в молодости. Королем Фархаду не стать, ведь у него полно сводных братьев, но это и к лучшему: власть – не удовольствие, а тяжкий труд и огромная ответственность. Салима знала это по себе и не желала своим детям такой судьбы. Порывистому юноше власть была бы в тягость, ему подавай романтику космоса… Младшему, Фахиму – семнадцать. В этом возрасте ее брат получил власть, толком не понимая, как ею распорядиться, и едва все не испортил, попытавшись поссориться с ее мужем. Салиме отрадно было думать, что сын уже проницательнее брата, лучше разбирается в мировых тенденциях, и невыносимо горько, что она не смогла сделать из Фейсала мудрого и самодостаточного правителя.