– Ты, конечно, уже знаешь, что тебе придется весь путь пройти босиком? Таковы здесь правила… – пожал он плечами, заметив мой недоуменный взгляд. – Если поступишь иначе – тебя не примут и все твои старания пойдут прахом.

Я заглянула во внимательные прозрачные глаза своего собеседника. Не знаю, действительно ли существовали такие правила или они только что родились в голове Лео, но километры пути босиком по камням и леднику – суровое испытание. Наверное, он надеялся, что услышав такое, я сочту это безумием и отступлюсь. Но он ошибался – я уже давно отсекла внутри себя все пути к прежней жизни.

Стоя молча перед Лео, я пыталась быстро просчитать, что именно нужно взять с собой при внезапно изменившихся условиях, и, конечно же, не предполагая идти на попятную.

Но он затянувшуюся паузу воспринял по-своему.

– А ты думала, что будет легко? – сарказм, прорывающийся наружу, обличал внутреннее состояние моего собеседника, всеми силами желающего склонить меня к здравомыслию. – У тебя не должно быть иллюзий относительно твоей дальнейшей судьбы, если ты хочешь ступить на этот путь!

Ничего не оставалось, как опустить глаза, ведь я понимала: мне – только пятнадцать, и в глазах Лео я – ребенок, что вполне дает ему право наложить свое попечительское вето на мои планы, хотя официальным попечителем он мне никогда не был. В прошлом – Лео просто забрал меня после трагических событий, произошедших в моей жизни и, воспользовавшись неразберихой тех лет, вывез из страны в Индию, а затем – в регион, называемый Южным Тибетом.

Это можно расценивать по-разному, смотря с какой стороны посмотреть…

По сути – он меня похитил, а по факту – спас, присваивая в настоящем – а может, надеясь, и в будущем – право распоряжаться моей судьбой.

Но ведь тогда никто не просил его так поступать!

Это во мне главенствовали эмоции. Конечно, я была благодарна Лео за все, ведь не увези он меня тогда, вполне логично можно предположить, как сложилась бы моя судьба. Вероятно, сменила бы несколько детских домов, поскольку родственников у меня не осталось. А на удочерение какой-нибудь семьей, полагаю, не стоило и надеяться – ведь на тот момент мне было почти пять, а детей такого возраста не особо желают принимать в семьи, предпочитая скорее совсем малюток. Тем более – я была еще тем сорванцом…

Как ни прискорбно это признавать, но сейчас я понимала стремления Лео: он был другом нашей семьи, работал с моим отцом и считал своим долгом позаботиться обо мне, раз я осталась сиротой.

Тем более – он не понаслышке знал, что такое горе. У него самого личная жизнь не сложилась, точнее – сложилась трагически: его жена Катя погибла, как раз в тот год, когда родилась я.

Времена тогда были все еще бандитские, группировки держали многое под своим контролем, рэкет процветал, особенно в регионах нашей большой страны.

Лео на тот момент владел небольшим судоходным бизнесом и часто получал угрозы в свой адрес. И вот однажды, теплым июньским вечером, когда они с женой возвращались с премьеры спектакля, киллер у подъезда расстрелял их джип.

Охранник успел среагировать, Лео уцелел, а вот Катю спасти не удалось, она скончалась в больнице от многочисленных ранений. Весь ужас был в том, что она была на последнем месяце беременности.

Лео рассказывал, что они с женой очень ждали этого ребенка, ведь за год до этих трагических событий погиб их единственный сын – Паша. Ему было всего четырнадцать лет, он разбился на мотороллере друга, залетев где-то в Сокольниках под припаркованный грузовик.

По рассказам Лео, Катя не могла больше иметь детей после первых родов и…

О, чудо!

Спустя столько лет Господь подарил семье счастье, впрочем, которое тут же и забрал.

Не знаю, зачем мне все это рассказывал Лео, но частенько, когда мы совершали с ним пешие прогулки в окрестностях монастыря, он с теплотой и нежностью утопал в воспоминаниях о жене, рассказывал, какой необыкновенной была его Катя. По всей видимости, нынешняя подружка Гита так и не смогла заполнить ту пустоту, которая образовалась в его душе после гибели жены.

Говорят, что в жизни каждого мужчины есть лишь одна королева, остальные – фаворитки…

Наверное, этими воспоминаниями, этими разговорами он не давал прежде всего себе забыть ее образ, улыбку, привычки. Но вот к чему об этом слушать мне – я не понимала; пожалуй, Лео хотел, чтобы память о его Кате жила таким образом и во мне.

Безусловно, я сочувствовала, что жизнь так обошлась с ним, и не сомневалась, что его жена была замечательной женщиной, но, к сожалению, у меня была своя грустная история, и мне было о ком нести память через всю жизнь…

Вздохнув, я подняла глаза. Мне не хотелось сейчас ругаться с Лео или разочаровывать его, но он никак не мог понять, что как прежде – уже не будет. С каждым днем я чувствовала, как из маленького щенка превращаюсь во что-то более крупное и угрожающее – в волчицу-одиночку, желающую поскорее оказаться на воле, где можно вдоволь поохотиться на того, кого трудно назвать человеком…

– Ну вот и чудесно, – Лео дружелюбно похлопал меня по плечу, ошибочно расценив мой вздох, как окончательное смирение. – Знал, что здравомыслие возобладает над глупыми причудами и ты передумаешь! – он снова заулыбался. – Ведь чтобы добраться до вершины, тебе пришлось бы принять вызов гор! А это, знаешь ли – не шутки.

Я мягко отстранилась, чувствуя, как ногам, пусть и босым, не терпится пуститься в путь, и твердо произнесла:

– Лео, ты не понял меня… Я – не отступлюсь.

Он буквально спал с лица, видимо, с ясностью осознав, что за десять проведенных в монастыре лет я не изменила ни одной мысли, не пересмотрела ни одного желания.

Мы снова уставились друг на друга, пока он не развел руками.

– Умерь свой пыл воображения, Тая. Посмотри вокруг – это реальный мир.

Вот об этом я и думала: «Лео так просто не сдастся, то была просто пауза перед очередным сражением».

– О чем ты? – мои брови сдвинулись в недоумении.

– Кем ты себя возомнила? Ниндзя, самураем, супергероем из комиксов?! Или кем, черт побери?!

Я вглядывалась в мужчину, тщательно пломбирующего свой гнев внутри раздраконенного самообладания, и молчала.

– Вот и получай! И знаешь – это лишь начало. – Лео назидательно поднял указательный палец. – Учти, что ты подвергнешься жестким испытаниям. И никогда не сможешь завести себе друзей, а цена ошибки или слабости будет – жизнь! Ты будешь цеплять врагов везде, где бы ни находилась, как бродячий пес цепляет на свой хвост репейники, – Лео перевел дыхание и подытожил. – Если выберешь этот путь, то он будет чреват в будущем разочарованием и душевными муками, тебе не сойти с него до смерти.

– Мои душевные муки исчерпали свой лимит в глубоком детстве, и ты это знаешь, – сдержанно произнесла я.

– Тая, пойми, я не хочу, чтобы ты взрастила в себе зверя!

– Он давно уже пустил во мне корни.

– Тая…

– Лео…

– Давай не будем… – одновременно произнесли мы и, прервавшись, замолчали.

Лео пытался запугать меня, но ему это не удавалось…

Я смотрела на него с сочувствием. Как же далек он был от действительности, рассматривая сейчас ситуацию со мной как глупые шалости взбалмошного подростка, которые легко можно пресечь всякими страшилками вроде темной комнаты или крокодила-мутанта. Несложно представить, какую он выстроил цепочку у себя в голове на мой счет, но явно недооценивал, что происходит на самом деле.

Его сбивали с толку и мой юный возраст и абсолютно не агрессивная внешность: бровки домиком, чуть оттопыренные уши, обритая голова, как у всех здесь, и большие печальные глаза под густыми ресницами. А немногословность, которая всегда ассоциировалась у него скорее с податливостью, и монастырское воспитание прекрасно завершали образ безобидного доброго создания, не держащего за спиной гранату.

Лео не приходило в голову, что однажды запрятав свой замысел глубоко в сердце, я пронесла его через годы, минуя каким-то удивительным образом кордоны монастырского влияния. Проще говоря – он недооценивал и меня, и всю ситуацию.

И мне хотелось заявить ему об этом. Но не для того, чтобы самодовольно ткнуть в ошибки, а для того, чтобы упредить его самого на будущее, что подобное доверие, подобная недальновидность опасны, а внешность – зачастую обманчива. Конечно, не здесь, не в этой ситуации, не со мной. А где-нибудь там, в его кругах, где как раз вокруг бродит много голодных шакалов, а окрестности бытия напичканы минами. Там, где такие ошибки могут очень дорого стоить, не разгляди он вовремя волка за пушистой овечьей шкуркой.

Как, возможно, не разглядел мой отец…

– Я просто желаю тебе другой судьбы, Тая.

– Какой? Достичь просветления? Здесь? Среди заснеженных вершин и пожилых монахинь?

– Не обязательно.

– А какие у меня есть еще варианты? – делая вид, что торгуюсь, я пыталась хоть на время сбить Лео с толку.

Ведь он пользовался подобными приемами в отношении меня, почему я не могла себе позволить того же?

– Ну… – он замялся. – Не знаю, может, выйти замуж, создать семью. Тая, ты же – девушка, неужели не хочется, чтобы парни приглашали тебя на свидания, задаривали цветами, ухаживали? – это заявление прозвучало до смешного серьезно.

– Замуж? – искусственно хохотнула я. – Полагаю, что за степного волка?

– Хорошо, – Лео выставил вперед ладони. – Признаюсь, я действительно хотел, чтобы ты осталась здесь навсегда, может, это и эгоистично, но в таком случае мне было бы спокойно. Теперь я не против рассмотреть варианты… Скажем, отправить тебя учиться в престижный университет в Веллингтоне или Сантьяго. Как ты на это смотришь?

– А почему не на Луну? – удивилась я, услышав про самые удаленные точки от Москвы.

– Тая, ну что ты все переворачиваешь! – не выдержал Лео. – Я хочу, чтобы ты была как можно дальше…

– От чего? – с подозрением склонила я голову.

– От всего, что может нести угрозу, – тут Лео резко замолчал и ушел от дальнейших объяснений. – В общем, выбирай, что пожелаешь, на том и порешим, – улыбка надежды коснулась его губ.

– Уже выбрала, – я устала от недопонимания, поэтому мой тон был сухим и даже грубым.

– Тая, но это же смешно, – также устав от спора, Лео запрокинул голову назад. – Ну где ты видела девушек-самураев? И с чего ты взяла, что у тебя получится?

– Разве я сказала, что хочу быть самураем? – пожав плечами, я устало опустила веки. – Лео, все не так. Ты не понимаешь…

– А как, Тая? Чего ты хочешь?

– Тебе известно, чего я хочу. Мои желания не изменились, они по-прежнему те же.

– Наивность на грани слабоумия, – на выдохе произнес он.

– Можешь оскорблять меня сколько хочешь, но это не делает тебе чести.

– Ты просто не знаешь, чем заесть свою боль.

– Ошибаешься…

– Тая, ты должна понимать, что это не самый удачный выбор для девушки в этом мире. Мы все проходим через подобные ощущения всемогущества на определенном этапе жизни и в определенном возрасте.

– Лео, дело не в этапах и не в возрасте. Это – другое…

– Боже… Ну о чем ты говоришь?! – в недоумении воскликнул он. – Ты понимаешь, что не сможешь выбраться из-под лавины, которую сама же и обрушишь?

Мимо нас прошли две монахини, и Лео им натянуто улыбнулся. Как только они удалились на приличное расстояние и уже не могли нас услышать, он снова перешел в наступление.

– Хотеть легко – трудно пройти этот путь.

– Но не для меня! – взгляд исподлобья был лучшим доказательством слов.

– Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь?!

– Но я ничего не прошу, – вкрадчиво произнесла я, оглянувшись, поскольку мне показалось, что к нам опять кто-то приближается.

Я надеялась, что Лео понимает: я не спрашиваю у него разрешения, а просто поддерживаю беседу, инициатором которой, собственно, выступил он.

– Такая одержимость может погубить тебя. Однажды превысишь свои возможности и выйдешь за границы имеющихся у тебя сил – это приведет к непоправимому. Твоя дурацкая система ценностей потянет тебя ко дну.

– Не страшно, я хорошо плаваю.

– До чего ж глупая, очнись же! Ты тонешь в луже собственных фантазий.

Внезапно на меня накатила обида…

Лео был другом моего отца, по крайней мере, я всегда так считала. И странно, что сейчас он делал вид, как будто ничего страшного не произошло десять лет назад. Я понимала, что отца уже нет в живых, и, возможно, Лео пытается позаботиться обо мне, но все же предпочла бы от него слышать другие слова. Мне хотелось, чтобы наш разговор состоялся вовсе не при таких обстоятельствах, и чтобы Лео трепетней относился ко всему, что касалось памяти моей семьи. Требовать этого я, конечно, была не вправе, но делать выводы мне никто не запрещал.

Я нахмурилась, не желая больше дискутировать. Тем более что разговор был бесполезным, мое решение останется неизменным, и – точка! Разговор действительно приобретал оттенок дискуссии и оборачивался против меня.

– Мне нужно идти, Лео, – отрезала я. – Поговорим в другой раз.

Но он не унимался.

– Тая, нельзя прожить всю жизнь на одной ноте. Давай посадим уже этот чертов горящий лайнер здесь и сейчас!

Я устало покачала головой.

– Боюсь, что сегодня у тебя нет второго пилота – придется сажать в одиночестве. Ты так и не услышал меня…

– Услышал! – рявкнул он, понимая, что разговор завершается не в нужном ключе, а изменить его он не в силах. – И прекрасно помню, о чем ты попросила меня много лет назад. И я помню, что дал тебе слово – не переживай, не забыл!.. – Лео взял в свои руки мою ладонь и сменил тон. – Я понимаю твою боль, я знаю, что ты чувствовала тогда, но… Но это всего лишь прошлое… Черт, тебе просто не повезло, но такое случается, это жизнь! И никто не хватает в руки меч и не бежит на край света искать своего обидчика, чтобы отрезать ему голову! – Лео выдохнул и произнес спокойно. – Пора повзрослеть. Тебе не кажется?

Я высвободила ладонь и уставилась в его глаза, мне казалось, что они меняют цвет, как у хамелеона. С тех пор, как Лео стало известно о моих способностях проникать в чужие мысли, он приезжал ко мне в контактных линзах, предварительно разузнав, что для меня это является преградой. Я не собиралась снова пробираться к нему в голову, поскольку дала слово и мы заключили соглашение, нарушать которое было не в моих правилах.

– Лео, а что значит, по-твоему, «повзрослеть»? Это что, стереть из памяти дорогих тебе людей и забыть о своих целях?

И хотя Лео уловил стальные нотки в моем голосе после упоминания о прошлом – отступать он явно не собирался, предпочитая надавить, причинить мне любую боль сейчас, если это даст гарантированный результат уберечь меня от смертельной опасности в будущем.

– Это значит – пересмотреть их.

– Хм… – удивленно покачала я лысой головой, – А мне казалось, что повзрослеть – это получить шанс воплотить их в жизнь!

– Тая, то, что ты задумала – ни к чему хорошему не приведет!

– Согласна. И я очень на это надеюсь. Но ты, кажется, забыл, что месть – не единственное, что толкает меня в мир. Я хочу найти брата. И запомни… – с обидой прошептала я сквозь зубы. – Моя история – не винтаж и никогда им не будет.

– Тая, послушай… Предлагаю тебе начать все с чистого листа. Это – шанс на новую точку отсчета, на мир новых возможностей, грандиозных перспектив. В твоих руках – быть счастливой, иметь все что хочешь, жить среди прекрасного, пройтись по увеселительным комнатам мира, завести друзей, да и в конце концов расписать свое будущее красивой яркой акварелью. Подумай…

– Мне по душе – квадрат Малевича и одиночество.

– Да е-мое! С тобой невозможно договориться и выстроить конструктивный диалог!

– И не надо… Лео, мы – разные, у нас разные сердца, разные взгляды и разные жизни. И каждый должен пройти свой путь.

– Надеюсь, что твой – не закончится на краю бездны…

– Даже если и так, – прошептала я.

Еще с минуту Лео сверлил меня взглядом, затем резко развернулся и, запустив руки в карманы, обреченно зашагал к воротам монастыря.