Глава 3

Настроение улучшилось, как по волшебству, и в коляску, снятую напрокат, я садилась с самыми радужными предчувствиями. Матушка говорила, что под Новый год заветные желания сбываются. У меня не было заветного желания. Вернее – было много желаний, и все они казались мне чрезвычайно важными. Но если даже судьба не осчастливит меня их исполнением, я всё равно надеялась, что случится что-то хорошее. Встреча с Реджинальдом – это уже хорошо. Любопытно, каким он сейчас стал?

– С ума сойти, – сказала матушка, когда наша скромная карета остановилась у парадного входа в дом графа. – Я уже забыла, когда бывала здесь в последний раз.

– А Бланш бывает часто, – сказала бесхитростная Констанца. – Там ведь красиво, да?

– Говорят, там паркетные полы, – сказала Анна, вопросительно посмотрев на меня.

– Я бывала в доме графа, но не с парадного входа, – напомнила я сёстрам. – Но полы там, действительно, паркетные.

Слуга открыл дверцу и опустил лесенку, помогая выйти из кареты сначала матушке, потом моим сёстрам, а потом и мне. Констанца стремилась поскорее войти в дом, потому что стеснялась поношенной накидки, но нам пришлось уступить дорогу семейству судьи Ренна. Матушка придержала за локоть прыткую Констанцу, и мы четверо поклонились, пропуская самого судью, его жену, наряженную в великолепную бархатную накидку, отороченную вокруг капюшона мехом, и дочь судьи – леди Аларию. Она была старше меня всего на полгода, но у нее точно не было недостатка в женихах. На ней тоже была бархатная накидка, только без меховой оторочки. И можно было лишь позавидовать, представив, какое прекрасное платье скрывалось под этой накидкой.

Проходя мимо нас, Алария посмотрела на меня презрительно – мазнула взглядом, как по служанке, вздумавшей вырядиться в господское платье.

Гостей встречал не хозяин дома, а лорд Чендлей с супругой. Они тепло приветствовали нас и были особенно милы с Констанцей, похвалив её красоту.

– Держитесь вместе, девочки, – посоветовала матушка, когда мы пошли в дамскую комнату, чтобы снять верхнюю одежду и поправить прически, – этот дом такой огромный, что можно потеряться.

Мы приехали точно к назначенному часу, и у зеркал уже было не протолкнуться.

Леди Алария была окружена юными леди, которые восторгались ее прекрасным платьем. Особенно всех восхитила такая деталь туалета, как цепочка вместо пояса вокруг талии.

– Это так нежно! – щебетали девушки. – Так тонко!

– Сама королева носит такую, – похвалилась Алария.

Я тоже подошла посмотреть, потому что это и в самом деле было очень красиво. Алария вдруг потянула носом, оглянулась, и, увидев меня, широко распахнула глаза:

– Это вы, леди Бланш? Давно с вами не виделись. Выглядите чудесно… От вас пахнет шоколадом и ванилью… м-м-м! Какой приятный аромат! Что это за духи? Столичные? Последняя мода?..

Девушки вокруг засмеялись, шутка показалась им необыкновенно смешной. Матушка не позволила мне ответить – подошла и взяла под руку:

– Пойдем, Бланш, поправлю тебе прическу, – сказала она ласково и увела меня в сторону.

– И как только таких пускают в приличные дома, – сказала Алария словно между делом и не о нас, поворачиваясь к подругам.

– Не расстраивайся, – прошептала матушка мне на ухо, – она глупа, но ссориться с ней было бы ещё глупее.

– К тому же, от меня и в самом деле пахнет ванилью, – засмеялась я, но смех поучился невесёлым.

Мы постарались не задерживаться в дамской комнате и поскорее перешли в зал, где музыканты уже настраивали инструменты.

Это была самая красивая и богатая комната, какие только мне приводилось видеть. Пол здесь был паркетный, а люстры – кованые, в виде виноградных лоз. Малиновые портьеры спускались от потолка до пола, и горели тысячи свечей. Слуги уже расставляли на маленьких столиках закуски, сладости и графины с вином, чтобы каждый мог подойти и взять, что душа пожелает. Это было новшество – отдельные столики без стульев. Некоторые гости – те, кто постарше, принялись ворчать, что лучше было бы устроить приём по старинке, но увидев вдоль стен мягкие диваны, кресла и стулья, сменили раздражение на милость.

– Сколько свободного места! – восхитилась Констанца. – Я буду танцевать всю ночь!

Мы встали в стороне, но не совсем в углу, и смотрели, как прибывают гости.

Не все приглашенные оказались столь же спесивы, как Алария. Многие подходили к нам засвидетельствовать почтение, разговаривали с матушкой и были чрезвычайно любезны.

Разумеется, в основном разговоры вертелись вокруг де Конмора, и все повторяли одно и то же: снова вдовец, снова решил жениться. Леди Медоус, делая необыкновенно таинственное лицо, сообщила, что граф овдовел при крайне странных обстоятельствах. А леди Тэмзин под страшным секретом поведала, что в столице о графе ходили дурные слухи – якобы он привораживает девушек какими-то снадобьями, ни одна не может ему отказать. Нам с сёстрами не полагалось слушать подобные разговоры, но хотя мы и стояли поодаль от взрослых дам, всё равно слышали их болтовню от первого до последнего слова. Матушке было неловко, и она попыталась свести всё на шутку:

– Может, юные леди не могут отказать его богатству?

– А он и правд очень богат, – произнесла леди Медоус. – Стал особенно богат после смерти последней жены.

– Она была седьмая по счету, бедняжка! – воскликнула леди Тэмзин, но в это время распорядитель бала встряхнул трость, увешанную бубенчиками, привлекая внимание гостей.

– Граф де Конмор приветствует вас! – объявил распорядитель.

Двустворчатые двери распахнулись, и появился хозяин торжества.

На нём был все тот же черный с серебром камзол, который я уже видела однажды, и даже ради праздника граф не сбрил бороду. Я подумала, что он нелепо выглядит среди щеголеватых гостей в разноцветных нарядах, и вдруг пожалела его. Наверное, ему также неловко находиться здесь, как и мне. Он был так не похож на остальных, так выделялся из пестрой толпы, что я всем сердцем ощутила его одиночество. Возможно, очередная женитьба – способ избавиться от одиночества, а не преумножить богатства?

Но я тут же убедилась, что ошибаюсь.

Граф не испытывал никакой неловкости. Он поклонился гостям с изяществом и достоинством, и произнес небольшую приветственную речь. Говорил он громко, хорошо поставленным голосом и прекрасно владел собой на публике, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, чтобы никто из приглашенных не почувствовал себя обделенным вниманием. Я постаралась незаметно шагнуть за спину Констанцы, желая спрятаться.

Мне не повезло, и я столкнулась с Аларией, которая как раз решила выйти вперед, чтобы встать в первом ряду. Я наступила ей на ногу, и леди громко вскрикнула.

– Какая же вы неуклюжая, леди Бланш! – сказала она укоризненно.

Конечно же, все сразу обернулись в нашу сторону.

Я пробормотала извинения, молясь, чтобы граф не заметил меня, а если заметил – то не узнал бы.

Закончив речь, граф приказал музыкантам играть, а сам подошел к судье и его супруге. Алария поспешила к родителям, и вскоре уже стояла перед де Конмором, кланяясь и улыбаясь уголками губ, как и положено воспитанной благородной девице.

Мои же сестры обсуждали графа. Впрочем, этим занималась сейчас половина зала, а вторая половина старалась подобраться к господину Ренна поближе, чтобы заговорить с ним.

– Это – граф де Конмор?! – воскликнула Констанца, ничуть не заботясь, что её могут услышать. – Какой он страшный!

Матушка тут же ущипнула её, но сестра не унималась:

– Но он страшный! Бородатый! Фу! Неужели у него нет цирюльника?

Анна тоже смотрела на графа во все глаза. Но её больше разочаровало, что борода была все-таки чёрной, а она ожидала синюю, о чем не преминула заметить.

– Думаете, он действительно очаровывает женщин приворотными зельями? – спросила она. – Леди Сплеторе говорила, что стоит ему подмешать это зелье в вино, как ни одна девица не может ему отказать. Она рассказывала, что при дворе короля многие девицы стали вовсе не девицами после того, как испили с графом из одного бокала.

Матушка возмущенно ахнула, шокированная, что её благовоспитанная дочь рассуждает на столь фривольные темы.

– Леди Сплеторе очень много говорит, – поспешила вставить я. – И не всегда то, что соответствует действительности.

Но мне сразу вспомнились визит Сильвани и сладковатый аромат незнакомой пряности. Нет дыма без огня – так говорят. Может и в сплетнях есть зерно правды?

– Он пугает, но и притягивает, – сказала Анна. – И не поймешь, чего в нем больше – страшного или притягательного. Какой интересный человек. Ты не находишь, мама?

– Всякий человек, наделенный властью и богатством, кажется интересным, – засмеялась матушка. – Но вам, юные леди, я бы посоветовала обратить внимание на молодых людей попроще.

– Я бы не посмотрела на графа, останься он последним мужчиной на свете! – горячо заявила Констанца.

– Не слишком умно, – заметила матушка.

– Зато правдиво! – не сдалась моя сестра.

Но матушка нежно потрепала ее по щеке:

– Правда в том, что вы, мои девочки, ему не пара.

– Конечно, не пара, – подтвердила Констанца. – Мы ведь красивые!

– О да! – согласилась матушка. – И совсем небогатые!

Констанца сделала вид, что не расслышала и огляделась, нетерпеливо пристукивая носком туфельки по паркетному полу:

– Когда уже начнутся танцы? У меня ноги горят, как я хочу танцевать!

– Терпение, моя милая, прояви терпение, – посоветовала матушка. – Думаю, танец холостяков скоро объявят.

– Нам надо встать поближе к середине зала, чтобы нас заметили и пригласили, – Констанца схватила меня и Анну за руки и смело вышла почти на середину.

Справа от нас расположилась леди Алария со своими подругами. Графа нигде не было видно, и леди Алария заметно скучала. Наше появление немного развеяло её скуку.

– Вы прекрасно выглядите, леди Констанца! – позвала она. – Вы ждете кавалера, который пригласил бы вас на первый танец? Присоединяйтесь к нам, так у вас будет больше шансов.

Мы с Анной переглянулись, а Констанца не распознала насмешку и радостно вспорхнула с места, вливаясь в толпу подруг леди Аларии. Нам с Анной ничего не оставалось, как тоже подойти ближе.

Музыканты заиграли бравурнее вступление, и все незамужние девушки, находившиеся в зале, заволновались. Первый танец – это важно. Во время первого танца надо показать себя во всей красе, потому что второго шанса потанцевать у тебя может и не быть, если никто больше не захочет тебя приглашать. А во время первого танца распорядитель бала строго следит за тем, чтобы каждая незамужняя барышня была приглашена.

Есть и другое, о чем шепчутся девушки, мечтая о первом танце на балу. Говорят, кто пригласит тебя в первый раз – тот напророчит тебе всю жизнь. Пригласит молодой красавец – и муж будет молодым и красивым. Пригласит женатый – будущий муж станет изменять, а если пригласит коротконогий и неприятный лицом… То и замуж выйдешь за смешного урода.

Именно поэтому все девушки с трепетом и волнением ждали первого приглашения. Что касается меня, я была на подобном празднике только один раз – когда мне исполнилось четырнадцать, и папа был еще жив. Но до шестнадцати лет не полагается танцевать – ты просто сидишь рядом с матушкой и завидуешь старшим сестрам. Что же ждет меня сейчас? Я попыталась убедить себя, что не верю в глупые суеверия. Какая разница – кто пригласит? На мою жизнь это приглашение не окажет никакого влияния.

Первых счастливиц уже разбирали кавалеры. К Констанце подошел высокий юноша, красивый, как языческий бог, и моя сестра, покраснев от удовольствия, изящно положила свою белую ручку в его ладонь.

– Смотрите, граф пригласил дочь лорда Чендлея, – сказала одна из девушек.

Алария сказала равнодушно, передернув плечами:

– Это просто жест вежливости. Посмотрим, кого милорд пригласит во второй раз – вот это будет его истинным желанием.

Почему-то слова Аларии задели, хотя – какая мне разница, кого приглашает граф?

– Леди Доротея очень мила, – сказала я. – Почему вы думаете, что граф танцует с ней по принуждению?

– О, по-моему, вас тоже хотят пригласить, леди Бланш, – сказала Алария, указывая пальчиком за мою спину.

Я обернулась с колотящимся сердцем, ожидая если не чуда, то хотя бы его отголоска. Реджинальд?.. Или…

Сначала я никого не увидела, потому что искала лицо мужчины, решившего пригласить меня на танец, на уровне своего лица.

Но острожное покашливание заставило опустить взгляд.

Передо мною стоял господин Маффино в своем ужасном красном камзоле, которым он так гордился. Только зеленый шарф сейчас сбился комком, а лицо торговца выражало настоящий ужас.

Алария засмеялась звонко, как серебряный колокольчик, а я покраснела, не понимая, зачем хозяину лавки надо было ставить меня в такое нелепое положение, приглашая на первый танец.

– Господин Маффино! – только и смогла я прошептать укоризненно.

Но вместо того, чтобы подать мне руку, лавочник соединил ладони в молитвенном жесте и забормотал: