Часть 1
Есть ли у вагины сознание?

1
Знакомьтесь, тазовый нерв!

Поэзия, наука, эротика – зачем воображению задумываться о том, какому хозяину оно служит?

– Иан Макьюэн. Солнечная

Весна 2009 года была прекрасна. В эмоциональном и сексуальном плане я была абсолютно счастлива, интеллектуально активна и влюблена. Но этой весной я также постепенно начала понимать, что со мной происходит что-то не то.

Мне было 46. У меня был роман с человеком, который идеально подходил мне по всем статьям. На протяжении двух лет он дарил мне огромное эмоциональное и физическое счастье. У меня никогда не было проблем в сексуальном плане, и в этом отношении все было хорошо. Но понемногу я начала замечать перемены.

Мне всегда удавалось достигать клиторального оргазма, а в 30 лет я также научилась испытывать то, что, вероятно, можно назвать «смешанным», или клиторально-вагинальным, оргазмом, который вывел мои ощущения на новый уровень. После секса я всегда испытывала прилив сил и хорошего настроения. А с годами после занятий любовью и оргазма я начала острее воспринимать красоту окружающего мира, и цвета стали казаться мне ярче. В течение нескольких часов после оргазма я отчетливо ощущала, что все в мире взаимосвязано. У меня поднималось настроение, и я становилась более раскованной и энергичной.

Но со временем я стала чувствовать, что мои ощущения меняются. Я медленно, но неумолимо теряла это волшебное чувство внутри меня. Но не это было самым страшным. К моему удивлению и ужасу, в то время как мой клиторальный оргазм был, как всегда, сильным и ярким, после секса со мной начало происходить нечто необычное.

В один прекрасный день, когда я смотрела на верхушки деревьев за окнами спальни нашего маленького коттеджа в северной части штата, я поняла, что после физического удовлетворения, которое я совершенно точно испытала, я больше не ощущаю привычного прилива энергии, чувства упоения собой и окружающим миром, не испытываю творческого подъема, как это всегда бывало прежде после секса. Я стала замечать, что секс начал все больше смещаться в сторону сугубо физического удовольствия. Он по-прежнему был очень хорош, но я больше не ощущала его эмоциональной насыщенности. Я испытывала физическое желание (как голод и насыщение), но уже не воспринимала его в поэтической плоскости, не ощущала его жизненно важной связи с другими сторонами моей жизни. Я потеряла чувство всеобщей гармонии и взаимосвязанности. Вместо этого мир казался мне разобщенным и не имеющим ко мне отношения, что для меня было совершенно нетипично. Цвета были просто цветами, они уже не становились ярче после занятия любовью. И я задала себе вопрос: что со мной происходит?

Ничего плохого в моей жизни не случалось, мои романтические отношения продолжали оставаться замечательными, но я начала впадать в депрессию, пока в конце концов не оказалась на самом дне отчаяния. Это было похоже на фильм ужасов. Мир все больше и больше терял свои краски, причем не только после занятий любовью, нет. Это происходило каждый день. Внутреннее онемение усиливалось. Я не могла даже представить себе такого! Эмоциональное оцепенение неуклонно прогрессировало. Я чувствовала, что теряю самую суть, то, что делает меня женщиной. И я не могла без страха думать о том, что мне придется пребывать в этом состоянии до конца жизни.

Я перебрала все причины и так и не сумела понять, что могло послужить причиной этой невероятной, болезненной утраты. Однажды глубокой ночью, сидя в одиночестве у холодной железной дровяной печи, обуреваемая этими вопросами и изнемогающая от безнадежности, я решила буквально заключить сделку со Вселенной, как люди делают в моменты глубочайшего кризиса. Собственно говоря, я молилась, предлагая сделку: если Бог (или тот, кто меня слушал, – я была готова пойти за любым, кто ответил бы на мой зов) каким-то чудом исцелит меня, восстановит то, что я утратила, и если я вынесу какой-то урок из этого, то я обязательно напишу об этом, даже если шансы на то, что мой опыт поможет кому-то еще, будут невелики.

С тяжелым сердцем, боясь услышать, что мне ничем нельзя помочь, я отправилась на прием к своему гинекологу, доктору Деборе Коди. Мне очень повезло, поскольку она оказалась одним из немногих врачей, которые специализируются на сигналах женского тела, и, как выяснилось, у меня были проблемы с тазовым нервом.

Доктор Коди – милейшая женщина 40 лет, с мягкими каштановыми волосами, спадающими на плечи. Ее лицо выражает усталость и сострадание. Она специализируется на женских нервных расстройствах тазовой области, и в частности на одном из самых болезненных вариантов (к счастью, это был не мой случай), который называется вульводиния. В силу своей специализации она часто видит женщин, испытывающих глубокие страдания. Это научило ее быть деликатной и сочувствовать чужой боли.

Доктор Коди осмотрела меня, тихим голосом расспросила о симптомах и наконец сообщила мне, что, по ее мнению, я страдаю от онемения из-за ущемления нерва. В тот момент я была чрезвычайно напугана тем, что столько теряю с точки зрения эмоциональной части моей жизни и сексуальности, и очень боялась, что потеряю еще больше. Поэтому доктор пригласила меня в свой личный кабинет.

Там, для того чтобы успокоить меня, она показала мне два «рисунка Неттера» – две прекрасные полноцветные анатомические иллюстрации. Фрэнк Неттер был одаренным художником-иллюстратором, и его рисунки различных частей и органов человеческого тела, ставшие классикой, собирают многие невропатологи, гинекологи и другие специалисты, чтобы в доступной форме объяснять своим пациентам сложные медицинские проблемы.

Первый рисунок изображал, как нервы тазовой области у женщин разветвляются до основания спинного мозга [1]. Другой показывал, как нервные ответвления, которые берут свое начало у клитора и позвоночного нервного узла, элегантно прогибаются дугой к спинному мозгу, в то время как другие, извилисто выгибаясь, берут свое начало у вагины, а также в шейке матки. Ответвления нервов от клитора и вагины переходят в срамной нерв, а нервы, которые начинаются у шейки матки, переходят в тазовый нерв [2]. Как я узнала позже, благодаря этой сложной системе у женщин есть несколько разных зон в области таза, которые могут порождать оргазм, и все они связаны со спинным, а через него и с головным мозгом.

Доктор Коди подозревала, что моя проблема заключалась в ущемлении одной из последних ветвей. Однако она стала уверять меня в том, что благодаря физиологическим особенностям устройства женского организма я никогда не потеряю способности испытывать клиторальный оргазм, как бы плохо ни обстояло дело с ущемлением нерва, которое она у меня подозревала. Немного успокоенная, я вышла из ее кабинета с направлениями на МРТ и на прием к доктору Джеффри Коулу, главному нью-йоркскому специалисту по тазовому нерву.

* * *

Я встретилась с доктором Коулом в Институте реабилитации Кесслера, одним из руководителей которого он является, в городе Оранж, штат Нью-Джерси. Этот спокойный, немного забавный человек со старомодными ободряющими манерами изучил мой первичный рентгеновский снимок, осмотрел меня, а затем выписал мне рецепт на отвратительный черный корсет для позвоночника.

Две недели спустя я снова пришла к доктору Коулу на осмотр. Вокруг цвели азалии – по-прежнему стояла весна, – но я была в почти полуобморочном состоянии, как если бы мчалась в пригород на заднем сиденье раздолбанного такси. Я чувствовала страшный дискомфорт, поскольку на протяжении последних двух недель честно носила выписанный мне корсет. Он стягивал мое тело от бедер до начала грудной клетки, и это заставляло меня сидеть совершенно прямо.

Я очень боялась услышать вердикт доктора Коула, так как знала, что у него уже есть результат моей МРТ. Доктор Коул сообщил мне, что МРТ-исследование выявило у меня дегенеративное заболевание позвоночника в нижней части спины: мои позвонки разрушались. Я очень удивилась, поскольку никогда не испытывала никаких болей или каких-либо проблем со спиной.

Я была просто поражена, когда увидела новый рентгеновский снимок, сделанный во время последнего визита. Ошибиться было невозможно: в поясничном отделе мой позвоночник выглядел как криво сложенная башня из детских кубиков – вдоль центральной оси позвонки частично соприкасались друг с другом, но при этом половина каждого из них висела в воздухе.

После осмотра я оделась и села в кабинете доктора Коула. Вдруг он довольно резко спросил меня: «У вас были ушибы в нижней части спины? Что-нибудь когда-либо могло травмировать вас в этой области»? По его словам, у меня была серьезная травма и я должна была помнить, при каких обстоятельствах она была получена. Я повторила, что на моей памяти никаких травм спины у меня никогда не было. А когда догадалась, что именно он пытается выяснить, то подтвердила, что никто никогда не бил меня.

Однако минут через пять нашего разговора я вспомнила, что однажды действительно получила ушиб. Мне было лет 20 с небольшим, когда в универмаге я случайно оступилась на лестнице и упала на спину. Я чувствовала потрясение, но никаких болевых ощущений не испытывала. Прибывшая скорая отвезла меня в больницу Сент-Винсента, где мне сделали рентген. Никаких повреждений он не показал, и меня отпустили домой.

Доктор Коул записал эту информацию и заказал еще серию снимков, на этот раз – более подробный рентген. Он также провел неприятное исследование, в ходе которого через иглы посылал электрические импульсы в мою нервную систему, чтобы посмотреть, что «оживляется», а что угасло.

Во время третьего осмотра, который также происходил за городом, я вновь оказалась на смотровом столе. Доктор Коул пояснил, что новые рентгеновские снимки показали, в чем заключается моя проблема. По его словам, я родилась с легкой формой расщелины позвоночника, состояния, при котором позвонки никогда не развиваются до конца. Ушиб, который я получила в 20 лет, повредил и без того хрупкие и не до конца сформированные позвонки. Со временем мой позвоночник отошел далеко от эпицентра травмы, которая затем послужила причиной ущемления одного из ответвлений тазового нерва – одной из ветвей, которую доктор Коди показывала мне на рисунке Неттера. Той самой ветви, которая заканчивается в вагинальном канале.

По словам врача, мне невероятно повезло, что до сих пор я не чувствовала никаких симптомов. Учитывая серьезность моей травмы, то, что, несмотря на усиливавшееся чувство онемения, я не испытывала боли, – настоящее счастье. Я не люблю физические упражнения, но со временем, видимо, мои мышцы спины и живота окрепли достаточно для того, чтобы препятствовать проявлению неприятных симптомов. И вот возраст взял свое: тазовый нерв оказался зажат, и передача сигналов от спинного мозга к головному от одного из нескольких ответвлений тазового нерва оказалась заблокирована. Нервные импульсы от этого участка моего тела «угасли». Я задумалась о том, имеет ли это какую-то связь с тем, что я чувствовала – или не чувствовала – после секса, но постеснялась спросить. Между тем врач объяснил, что я должна подумать о возможности прибегнуть к хирургическому вмешательству, для того чтобы соединить разошедшиеся позвонки и тем самым снизить давление на нерв.

Я немного походила перед врачом, чтобы он мог по моей походке определить, не повлияло ли защемление на мои ноги. Затем он измерил мои плечи, чтобы убедиться, что они были на одном уровне. После этого я все же рискнула спросить, просто для того чтобы услышать вторую точку зрения: «Доктор Коди сказала мне, что мой клиторальный оргазм не пострадает, даже если вылечить ущемленное ответвление тазового нерва никогда не удастся». Он согласился с прогнозом доктора Коди. По его мнению, если бы из-за ущемления пострадали нервы, связанные с клитором, то к этому времени я бы уже ощутила эти симптомы. Тот факт, что эта группа нервов не пострадала, был обусловлен особенностями моей физиологии. Доктор Коул объяснил это тем, что «каждая женщина устроена по-своему. У некоторых из них большинство нервных окончаний сосредоточены в области влагалища, у других – в области клитора, у кого-то в области промежности или шейки матки. Это объясняет некоторые различия в женской сексуальной реакции».

От удивления я чуть не упала со смотрового стола. Так вот что объясняет способность женщины достигать вагинального или клиторального оргазма? Особенности строения нервной системы? Не культура, не воспитание, не патриархат, не феминизм и не Фрейд? В женских журналах описывается множество причин, объясняющих различия в типах женских сексуальных реакций: эмоции, «правильные» фантазии, ролевые игры, воспитание, наличие или отсутствие «чувства вины», «освобождение» и навыки любовника. Но я ни разу не встречала, чтобы где-нибудь было написано, что склонность к тому или иному виду оргазма объясняется строением нервной системы. Это нисколько не таинственное и не имеющее никакого отношения к жизненным и культурным ценностям объяснение означало, что тот, кто узнает больше об особенностях нервной системы – своей или партнерши, сможет затем понять, каким образом она работает лучше всего, и выбрать соответствующий подход.

«Вы понимаете, – пробормотала я, не в силах сдержаться и сообразить, что для доктора это, возможно, не имеет такого значения, как для меня, – вы только что ответили на вопрос, о котором последователи Фрейда, феминистки и сексологи спорили на протяжении десятилетий? Все они предполагали, что различия между вагинальным и клиторальным оргазмом обусловлены тем, как женщину воспитали… или тем, какая социальная роль ей отводилась… или тем, могла она свободно исследовать свое тело либо нет… или тем, должна она была подстраиваться под ожидания других во время занятий любовью или не должна. И вы утверждаете, что причина заключается в различиях между тем, как расположены нервные окончания у разных женщин? Что из-за определенного расположения нервных волокон одни женщины больше предрасположены к вагинальному оргазму, а другие – к клиторальному? И то, что некоторые женщины могут явственнее ощущать точку G, чем другие, – все это просто физиология?»