Ягам ничто человеческое не чуждо!

Ягга даже от складирования дров его освободила, что добавляло радости послу.

Горькая песня неслась откуда-то со стороны поленницы:

«Одинокому лебедю песни вечной не спеть,

И крылу одинокому, в рай взлететь, не успеть.

Свить гнездо… да зачем ему?! Нет ни смысла, ни сил!

Одинокие лебеди… кто ж вас так осудил?!

Но сердцами упорными отменён приговор!

Раздается под Куполом клик: – Навеки! Вдвоём!»

Приятный женский голос сочного контральто выводил мелодию задумчиво, нежно, и бесконечно грустно. Последние две строки прозвучали совсем в иной тональности, громко, победно, пиано!

Богатырь… ой, да что это я?! Они ж уже познакомились!

Степан Антипович, а если проще и для друзей, Степа стоял, прислонившись к углу избушки, не решаясь подойти к певунье. Она сама вышла к нему.

С охапкой дров.

–Ягга, ты, что не могла сказать?! Я же тут не хозяин, не знаю, что делать надо. А ты молчишь!

Ягга строптиво повела плечиком, сама справлюсь! Исподлобья посмотрела на гостя, он уже не выглядел таким изможденным, хотя прошло всего несколько часов с момента их своеобразного знакомства, и только хотела сказать что-то язвительное, в своём духе, как тот перебил:

– Знаешь, что? Я понял, что ты девушка независимая, самостоятельная как одинокий столб. Он тоже сам по себе стоит, вдаль глядит. Но позволь и мне перестать чувствовать себя нахлебником! Тебе, значит, можно проявлять лучшие качества, спасая и помогая всем и всегда. А другим нельзя?!

Ягга захлопнула рот. Почему-то ей никогда не приходило в голову, что своими стараниями облагодетельствовать всех вокруг, она мешает им, сделать что-то для себя! Она хмуро умолкла. Свои ошибки признавать трудно, очень трудно!

Но полезно.

Ягга молча, кивнула своим мыслям, и сказала:

–Что ж, гость дорогой, раз гостем тебе быть не хочется, становись помощником.

И повела его осматривать фронт работ.

– Ты дрова-то складывать умеешь?

– Я, хоть и княжий сын, а батюшка меня всему учил, и творить, и воевать, и страды страдать. Не волнуйся, так сложу, что стоять будет, пока сама не разберешь.

И он принялся за дело.

Хозяйка же занялась делами в избушке. Обед, ужин сготовить, пыль, сор стряхнуть. Дел всегда найдется вволю.

Через некоторое время она выглянула во двор, и услышала, как Семен напевает, не слишком мелодично, зато весело и задорно:

– Губки домиком, бровки бантиком

Эвентуально ль нам перейти к романтикам?

Ах, в характере сила вложена,

Не похожая, ох, не похожая…

Ягга не выдержала и расхохоталась.

– Это у меня, что ли губки домиком? А как это, бровки бантиком?!

Семен уронил охапку дровишек, себе на ноги, и зашипел от боли, его брови сошлись на переносице. Больно, смутительно, как тут не стать ситуации возмутительной?

–ААА! Теперь вижу, что такое бровки бантиком!

Ягга, хоть ей и жаль было получившего производственную мини травму, Семена, расхохоталась. Очень уж вид у него был забавный.

Смесь грозы, смущения и ещё чего такого, неопределимого, создали картину маслом на его физиовыражении лица.

И прическа гения

Верхняя губа Семена напряглась, изогнулась, усы встопорщились, ни дать, ни взять, снежный сугроб на крыше, нынешней зимой, нижняя оттопырилась, крыльцами избушки, и…

Ничего! Ни словечка из «домика» не вырвалось. Полился оттуда такой же громкий хохот. Заразительное оно дело, доложу я вам, смех. Для тех, кто умеет видеть смешное в любых ситуациях, и может себя представить со стороны.

– Ой, не могу больше! Вот почему айяйяйфон на лавочке оставила!

Заливалась Ягга. Семен уже подхрюкивал, держась за живот.

– Прости, Семен, тебе больно?

Наконец-то опомнилась хозяйка.

–Да, нет! Обидно скорее, что ты меня в таком виде узрела.

И они, замолкнув одновременно, уставились друг на друга. Семен, запустил обе пятерни в свою, и так не уложенную в салоне прическу, и на его голове, маковке особенно, мгновенно встопорщился стог соломы.

Ягга снова покатилась со смеху:

– Ой, не могу, просто не могу больше, застынь, сгоняю-таки за айяйяйфоном! Такое не запостить подружкам, грех на все кармы!

–Стой!

Семен внезапно стал серьезным, пригладил волосы, глубоко вздохнул и выдохнул:

– Нашел! Эврика!

Что вы думаете, долго ли им удалось сохранить строгую тишину? Пару мгновений. А затем вновь звонкий, двухголосый смех вспугнул огромного ворона, наблюдавшего за ними с верхушки сосны.

– Что ты, нашел, Семен?

Успокоившись в очередной раз, смогла спросить Ягга.

–То, за чем на восемь перекрестов шел. То, для чего семь пар сапог истоптал. Ту, ради которой ночей готов не спать, которую от всего мира смогу спрятать, и всегда её капризы терпеть! На руках носить, любой подгоревший обед съесть. С которой прожить готов всю жизнь, как песню спеть. Нашел…

Звонкий трезвон из окошка помешал декламировать признание. Айяйяйфон способен снести очарование почти любого момента!

Хотите жить спокойно, включайте его только тогда, когда вам нужно. Кому нужно, тот дозвонится!

Коль пошла у нас потеха, любви внешность не помеха!

Ягга поговорила по айяйяйфону, и Семен увидел выражение её лица, никак не соответствующее характеру хозяйки.

Паника, явственно на нём читавшаяся, обещала Армагеддон, три конца света, седьмой кризис королевства вприкуску с прокисшими сливками.

– Что – то случилось? – спросил Семен у молчавшей Ягги.

Та молчала. Несколько минут молчала, переваривая новость.

– Так-то ничего особо страшного, – ответила вмиг охрипшим голосом, – просто саммит Яг окончился грандиозным скандалом, и мои подруги решили, что лучший способ привести нервы в порядок, это свалиться на меня, сюда, на перекресток. Они все летят к нам… Кроме Аннушки, та уже дома, готовится к свадьбе…

Ой… что будет?! Что будет?!

Истерично заверещал айяйяйфон, Ягга схватила трубку:

– Слушаю… Надия?! Ко мне?! Всегда рада тебя видеть… С ТРОЕМ?! Что?! И Магинта хочет на перекресток заглянуть… Рада! Конечно, рада! Почему голос осип?! Так от счастья! Жду!

Она отключила перегревшуюся от эмоций трубку, и растеряно посмотрела на Семена:

– Бросай дрова, друг мой новый! Помощь твоя в другом будет нужна.

Взмахнув юбками, Ягга бросилась в избушку. Семён подобрал рассыпанные поленца, отнес их на место, и споро пошел в избу.

Ягга, уже взявшая себя в руки, суетилась, растапливая русскую печь, занимавшую добрую половину кухни, хваталась за горшки, горшочки, что-то уже гремело, закатываясь по лавку.

Семён вошел в избу:

– Яг … гаааах… – охнул он, крепко обхватив руками, врезавшуюся в него раскрасневшуюся хозяйку.

Вдруг всё остановилось. Как будто исчезло время, стерлись стены, растворились звуки.

Она стояла, прижавшись к нему, как будто, так и должно быть. Как будто это такое положение привычно и приятно.

Он неотрывно, молча, немного напряженно (станет вырываться или нет), смотрел ей в глаза.

Ягга положила руку на грудь парня.

Затянувшееся молчание прервал Степан:

– Ягга, я ведь, давеча пор тебя говорил. Тебя я столько времени и дорог искал. Тебя во снах видел. А ты… тебе… я тебе хоть капельку нравлюсь?

Она зарылась носом в его рубашку:

– Такого быть не может. Просто потому что. Я же так и не поняла, в чём сила женская… ДА! Очень! Нравишься!

В распахнутые окна домика донесся громовой хохот. Сверху.

– Зря надеешься, добрый молодец, что с ней тебе жизнь спокойная будет!

–Знаю я! – отмахнулся от гласа Семён.

– Готов ли ты терпеть её капризы, выносить сюрпризы всю совместную жизнь?

– Готов! Сколько отпущено века, столь и готов!

– Готов ли видеть, как она старится, но любить, как сейчас?

– Готов! Ибо любовь не стареет!

–Ха, ха, ха! Умный малый! – прокомментировал глас невидимый.

– А ты, дева красная, согласна ли стать верной спутницей, стирать носки и рубахи, варить супы и жаркое, нянчить деток его, и ждать, когда он с подвигов вернется?

– А без носков никак?

– Что на остальное согласна? – вновь грохнул смех Небесный.

– Согласна, Старший! Согласна!

– Ну, быть, по-вашему! Сейчас к вам ведьму из ЗАГСа доставлю, скажу, мол, по моему велению, по блату вас расписать. Ибо перекрестком вы проверенные!

А носки можно в машинке постирать!

Голос вновь грохотнул смешком, и замолк.

В центре кухни стояла новенькая стиральная машинка, со специальной функцией разбора носков по парам. Ибо не так трудно их выстирать, как потом на пары разобрать!

На полянке появилась свадебная арка, столы, стулья, кресла. Даже диваны.

Приземлилась Надия на Трое. С любопытством огляделась вокруг себя, но долго осматриваться не удалось. Потому что на полянку начали приземляться подружки. Яги, Ведьмы, Ведьмочки и остальные представительницы прекрасного пола. И Магинта с Велесом. Были там и юные красотки, и колоритные дамы в серьезных летах. Некоторые совсем не соответствовали эталону красоты.

Но знаете, что я вам скажу?

Внешность и возраст любви не помеха! Точно знаю.

А скоро и вам о том поведаю.

Две свадьбы

Родители Семена, спешно доставленные на сверхзвуковой карете, от неожиданности благословили молодых без всяких яких. Да и куда деваться, при таком комплекте гостей?!

Ведьмочка из ЗАГСа оказалась веселой хохотушкой. И приняв во внимание, то, что Яги с саммита прибыли взъерошенными, и им срочно требовалась разрядка, провела обряд сочетания сердец быстро, кратко, гениально просто.

И понеслось! И понеслись! И понеслась!

За столы, накрытые Магинтой, не без помощи десятка скатертей самобранок, присаживались редко, и ненадолго. Только чтобы дух перевести.

Зато стук каблуков донесся даже до гномских подземных кузниц.

Точно говорю! Потому что этих «кротов» обычно из их мастерских даже златом не выдернешь, своего в достатке и более чем. А тут..один вышел посмотреть, чегой там так грохочет, исчез.

И скоро показалась целая делегация гномов с дарами новобрачным.

Чего только они не надарили! Главный подарок затмил все остальные. Как ведьмы с Ягами не старались, как вали – экспресс не трясли, как в озоновые трубки не орали, а такого… ТАКОГО нигде на всём белом свете не было.

Огромный кубок, такой, что поднять его можно было только вдвоём, сиял посреди стола надписью:

«Любовь да лад, жизнь продлят!»

Точно Старшой поспособствовал. Уж что он гномам пообещал, какие плюшки с бонусами, никто не отгадал. А сами гномы молчали о том. Уж, что, что, а тайны они хранить, за миллионы лет, хорошо научились!

С полянки неслось задорное:

«Пойду плясать

Каблуки топтать!

Каблуки я не ношу!

Лучше лапти потопчу!

ЕХ!»

С другого конца перебивали:

«Коли Бабочке опять

Тыщ так эдак сорок пять,

Говорю: – Мильон процентов! Вам любовь пора искать!

–Ну, а тыщ так шесть сот шесть?

Внуков на плечах не счесть?!

– Тут совсем уж нет причины на завалинку присесть!

Ить, любовь она не смотрит, ни на возраст, ни на чин!

Уточняю, повторяю, вам сдаваться нет причин!

Ежли вам тыщ пятьсот пять,

Да и с хвостиком, считать,

Вам негоже свои годы, ну-кась, марш, любовь искать!

Не всё гладко в царстве Велеса

Велес был отставным царём. Скучно ему было на троне сидеть, вот и ушел в добровольную отставку.

Каких только доводов ему не приводили за то, что его место здесь! Во дворце!

Он от всех отмахивался. Не получалось рукой, посох способствовал. Ибо слаще всех дворцовых пряников была для него воля вольная.

А уж прокисшие амброзные новости, читай, сплетни, козни и интриги он вообще на дух не переносил!

Как только начнут что-то там плести, кого-то перемывать, он поскучнеет лицом, потускнеет глазами, а потом… ох, потом выноси всех сплетников с интриганами пачками, тачками. На отдых. Случалось не раз. Сам же потом их исцелял, восстанавливал. Только мозги никому насильно не вправишь, как и душу не исправишь. Только если сам каверзник захочет посветлеть.

Но редко, ой, редко такое случается.

Вот и ушел бывший царь странствовать. Так я к нему в ученики и загремела.

На полянке лесной пересеклись. Он мне:

– Ты чего здесь забыла?!

Я ему:

– А что?! Твой лес что ли? Одному тебе можно бродить?!

Велес ажно поперхнулся. Малявка, а супротивничает! А ещё и докУменты предъявить потребовала. На единоличное право брожения.

Тут он совсем скис. Со смеху. Так и познакомились. Давно это было, ох, давно! Даже не в этом воплощении. Вспомнилось просто сейчас. К слову пришлось.

Ибо разбирались мы сейчас вместе с учителем и надутыми ведьмочками, в сторонке, чтоб гостям кислой простокваши в настроение не лить, в причинах скандала на саммите.

Причина была настолько же серьезна, насколько обидна. Настолько же гротескна, как заявление по телеелевидению в Новый год.

Одна из Яг столкнулась там со своим бывшим мужем.

Почему разбежались? Да кобель он был первостатейный. Не в обиду собакам сказано. Те хоть инстинктами ведутся. А этот… вроде бы человек, фу! Маг! Что налагает двойную ответственность. Ещё и светлым себя провозглашал! А сам… ладно бы только ей мозги пудрил, так он всем своим пассиям рассказывал, какая у него жена карга, настоящая Яга! А вот ты… любушка голубушка, моей будешь на веки вечные.

Когда очередная любушка спрашивала, а изменял ли он жене до неё, отвечал честно. Да. Было. Изменял. Но только потому, что не встретил её. А предыдущая полюбовница такая карга! Ну, прям Яга настоящая!

Коллекция карг… каргов… каргинь… уф ты, пополнялась неуклонно и стремительно. Оказывалось, что каждая новая любовь быстро прокисала, становилась скучной, и каргистой. И он отправлялся на поиски новой.

Не забывая вместе с тем посещать семейные обеды, ужины, завтраки с регулярным постоянством.

Ибо, вот ведь, диво дивное, его карга, настоящая Яга готовить умела так, что владельцы ресторанов зеленели от зависти. И не баксовым цветом. Скорее уж желчным. Жаба их душила!

А она любила его безоговорочно.

Но всяким веревочкам кончик найдется. Его жене, обдуренной его речами сладкими, да лицом белым, кто-то открыл глаза. В буквальном смысле.

Когда она увидела фото коллекции бывших Яг, тогда ещё настоящего мужа, то глаза почти вывалились от широты чувств.

И да, она была настоящая Яга, пусть даже ненадолго замороченная, поэтому летел он уж очень скоро без ступы и метлы, на своих двоих, ускоренный через то самое место далеко и с прискоком.

На все его вопли:

– Да ты всё не правильно поняла! Да кому ты кроме меня нужна?! Да на тебя кроме меня никто и не взглянет!

Яга отвечала гордым молчанием, усиленным скалкой в руке.

И да, с тех пор она была одинока. Не потому, что ухажеров не было. Не потому, что возраст вышел. Что такое для ведьмы возраст?! А кавалеры были. Ещё сколько!

Только не верила она им больше. Как глянет в глаза напротив, так там та галерея и замелькает. Бывает такое, часто… к сожалению.

А тут они нос к носу столкнулись! На саммите!

И он насмехаться начал. Слово за слово, другие бабочки, Ягочки, ведьмочки, Яггочки да колдуны, маги, волшебники подтянулись. Сначала зрители молчали.

А потом… стали вспоминать обиды. Все! Всем! За всё!

Ой, что началось! Что началось!

Дамы победили. С сухим счетом.

У мужской стороны были моменты взять гол, и всего-то надо было ласково посмотреть на спорщиц, сказав:

«Девочки, да вы у нас самые, самые!»

И всё. Дамы могли бы сдаться без боя. Сами бы угомонили активных суфражисток.

Так нет ведь! Мужчины тоже иногда могут дать маху. Они позволили втянуть себя в спор. Затем в ссору. Затем… Да кто их просил так дам раскочегаривать?! Проще остановить звездный лайнер на сверхкосмическом разгоне, чем разошедшихся дам. Которые к тому же ещё и ведьмы.

По итогам:

Назревало три развода. Несколько семей уже начинали делить имущество. Дойдет ли до развода неясно, а вот денежки счет любят!

Ещё больше дулось на своих ещё несколько часов назад самых единственных.

А всё из-за одного семенного производителя!

Не все ж, такие как он! Хороших-то больше! А поди, объясни это той, у которой галерея в глазах как бегущая строка мелькает, и тем, кто, ей сочувствуя, за себя боятся.

Сложная задача!

Велес не любил дамских слез. Но сейчас всё было ещё серьезней. Ибо обиженная ведьма, это доложу я вам не черная дыра в космосе. Та далеко, и не понятно есть или нет, или опять всё фантасты от науки выдумали.

Обиженная ведьма, даже если она дама, проглотит, на кванты с кварками разложит, и со шкварками поджарит!

Да ещё и объяснив вам права и обязанности, докажет вашу полную неправоту, заставив извинятся за всё грехи от создания Земли. И свои, и того парня.

Не знали? Точно вам говорю!

Не спорьте с дамами! Вам же дороже выйдет. Особенно, если они ведающие всё ведьмы!