Весна приходит тогда, когда захочет!

Раскаявшихся нарушительниц, после долгой, где-то даже нудной лекции о вреде неучения, активного слезоразлива, и клятвенных обещаний сразу же после фестиваля отправится на курсы по овладению современной техникой, а так же пройти сеансы исцеления древних страхов, решено было допустить до празднества.

НО!!! Через баню! Чтоб смыть с них всю паутину вековую, да и мозги как следует от всякой неумности прочистить.

Оно ж как бывает? Веничками дубовыми, да можжевеловыми, да березовыми по бокам отходишь, да на камушки отварчика травяного плеснешь… ах! Такая благодать в душе наступает! Жизнь сразу раем кажется.

Да и молодеешь душой – то после такой процедуры, правильно говорю?

А вот овощи, к сожалению, пришлось дематериализовать. Никак иначе было их от злости и зависти в них вкачанной не освободить.

Им предложили на выбор: Или на кванты разложить, чтоб потом они смогли в правильном виде воплотиться, или в клетке сидеть, да напоказ себя выставлять. Чтоб все видели, что бывает, если злоба с завистью в одном месте сходятся.

Овощи подумали, подумали, и решили, что нет, не охота им в клетке гнить от того, что в них сидит. Лучше уж следующего воплощения дождаться! Сознательные они, значится, попались.

А вот злобу с завистью так просто на кванты не разложишь. Они крепко за жизнь цепляются, ибо понимают, что, таких, как они, нормальные существа гонять будут всегда. И в новом виде, коль что узнают, тоже.

Поэтому общим Бабаевско – Баба Ягинским решением было поместить их в водосветозвуконепроницаемый сосуд. Чтоб сидели они там, пока сами себя не аннигилируют. А что? Разумное решение на мой взгляд. Обратно отправлять нельзя! Зачем усиливать тех, в ком они раньше сидели?! А так… глядишь, и станет меньше всякой нечисти в мире людском. Не намного, конечно, но там капельку уберут, здесь вычистят, смотришь, и не останется следов этих. А? Как думаете?

Сколько на это времени уйдет? А кто кроме вашей души это знает?

После бани, да после всяких разных уходовых процедур, наши бывшие нарушительницы присоединились к празднику.

Бабаями и Бабами Ягами была проведена серьезная воспитательная работа между всеми участниками. Чтоб не попрекали прошлым!

Ибо не тот плохо воспитан, кто суп на себя пролил, а тот, кто громогласно об этом объявил!

Ах, как они были хороши! Краска смущения от своего нового обличья, чуточку приправленная памятью о своем прошлом несовершенстве, добавляла их личикам свежести и прелести.

И фестиваль загремел с новой силой!

Бабаи исполняли песни и собственного сочинения, и старых любимых групп.

Песню «Землян» «Трава у дома», народ встретил с таким энтузиазмом, что чуть не вытоптал всю траву на огромной поляне.

Руководство только радовалось, что заранее всем озаботилось, и застелило всё вокруг искусственным покрытием. Оно, конечно, тоже не вечное, но на время хватит. А настоящую траву потом бы реанимировать после прыжков почтенной публики, которая вела сейчас себя, как ребенок, получивший долгожданную игрушку, долго бы пришлось.

А уж когда на сцену вышел покусанный Бабай и проникновенно глядя в глаза старшей спасительнице запел:

«Тебя одну я вижу во снах!

Ты одна стоишь сейчас в моих глазах!

Боюсь признаться, и не признаться я страшусь,

Ответь, могу ль надеяться?! Ведь если нет… в пустыню удалюсь!»

В воздухе явно запахло весной.

Весна она такая. Когда хочет, тогда и будит сердца. И никакой календарь этой проказнице не указка!

А после концертов все рассаживались за красивые столики, и пили чаи со всякими вкусными, очень, очень вкусными пирогами.

Все, кроме укушенного Бабая.

У него пропал сон, аппетит, настроение скакало молодым козликом.

И он писал песни. Круглосуточно.

Бабай Ромай и мышь Свах

Сначала каюсь, кланяюсь в пояс и извиняюсь за то, что весеннюю тему затормозила. Не виноватая я! Весна махнула хвостом, намела снегов, напустила мороза,…откуда весеннему настроению взяться?!

Вот никакого весеннего настроения не было! Как так и почему? А откуда ему взяться?! На календаре 30 марта, на градуснике за окном МИНУС тридцать!!!

В душе кипение в десценденте «все врут, всё врет, меня опять обвели вокруг пальца!»

Почему? А как иначе?! Я уже шляпку надевала! Я ж уже о босоножках мечтала!

А тут…ооооооо!!! Какой, елки облезлые, фильм ужасов! МИНУС восемнадцать! Тридцатое марта!

– Хватит, подруга. Ты ИО или не ИО?! Ио? Значит, будь любезна создавать свой климат, свое настроение, и вообще, марш сказку дописывать!

– Слушаюсь, Бабуля!

Пошла, деваться некуда.

Бабай Ромай не спал ночами. Не ел почти. Обед и ужин съест, а добавки не просит! А вот завтраки вообще перестал воспринимать.

Сидит, в точку сборки глядит, и вздыхает, вздыхает, вздыхает…

Томно так, долго, шумно.

А всё почему? Старшая Яга ему во снах видится, утром перед ним её фантом прогуливается, вечерами она перед его глазами своими глазками насмешливо в него же и стреляет.

Ну и откуда сну и аппетиту взяться?!

Ромай даже начал слегка с лица спадать.

Зато гулять стал в разы больше прежнего. Одним маршрутом. Мимо её окон. Тропинку намял, асфальт не нужен, и так плотно, твердо.

Гуляет туда- сюда, гуляет, а в дверь стукнуть боится.

День гуляет, два… мужчины, они вообще иногда такие зайцы бывают! Им и ресничками хлопают, и ножку кажут, а они… вот пока дама сама не прикажет, стоят, как столбы верстовые! Так ведь, девочки?

На третий вечер окно прелестницы было приоткрыто. И из окна слышалась колыбельная:

Баю, баю, баю бай,

Где ж Бабаюшка Ромай?

Ничего мне не сказал,

Смску не прислал.

Только смотрит и молчит,

Уж, когда заговорит?!

Баю, баю, баю бай,

Ромай в гости забегай!

Бабай затормозил так резко, что скрип его начищенных до блеска сапогов слышен был, наверное, километров за несколько.

И… постучал в дверь. Она распахнулась сразу, как будто его ждали.

Впрочем, может, и ждали, кто их этих ведьм знает? Они ж ведают!

Нежная, могучая женская ручка, в которой легко бы поместился и удержался колун, втянула его в проем, не оставляя права на побег. И он предстал пред ясны очи той, о которой грезил, вот уже три дня.

Яга мягко, но весьма настойчиво и уверено провела его в гостиную, где уже стоял накрытый к вечернему чаю стол.

Чайник исходил веселым паром, пироги подмигивали румяными бочками, конфетница играла яркими цветами.

И никого кроме них двоих не было!

А Ромай язык проглотил! Уселся, куда усадили, сидит, молчит. Вот что тут делать станешь?!

Там вздыхал, а тут и вовсе почти дыхание потерял!

Даже глаз на Ягу поднять боится. Та ему и чаю подливает, и на разговор вызывает, а он застыл соляным столбом и ни тпру, ни ну!

Сколько бы это продолжалось, неизвестно. Но вдруг послышалось тихое шуршание, острожное такое, шуршащее, в углу гостиной зашевелилась стена, и…

– МЫШЬ!!!

Яга с визгом подскочила, споткнулась, и упала на колени Ромая, тот сжал её в своих крепких мужских объятьях, мысленно, ясный мухомор, ибо говорить как, он так и не вспомнил, обещая от всех защитить, всегда хранить, и чем Лесной бог не шутит, всем обеспечить!

А наглый пришелец, шевеля усиками, шустренько так подскочил к столу, спер самый большой пирожок, и как силенок хватило?! И потащил к тому же углу, собираясь втянуть жирный кус в свою норку.

Обоями она была прикрыты. Хитрый мышь их нарочно не догрызал, вместо занавеси они ему были.

Этого Бабай уже не выдержал! Пироги из-под носа уводит, как так-то?!

Он аккуратно, но очень быстро ссадил Ягу на стульчик, сам как то мгновенно подобрался, и одним прыжком, Баюн нервно бы икнул, метнулся за мышем.

Миг, да какой миг, миг и мигнуть бы не успел, а мышь уже висит пойманная за хвост и судорожно пытается извернуться, чтобы тяпнуть Ромая за палец её удерживающий.

Почему то он, то она? Ну, знаете ли, в пылу погони не до разборок по гендерной принадлежности!

Ромай повернулся вместе с добычей к Яге, восхищенный взгляд прелестницы был так ярок, что, …а что?

Что дальше? Потом опишу, ибо сейчас надо их оставить наедине, вы не находите?

Хитрый мышь – всем угодишь

Восхищенный храбростью Ромая, взгляд Яги опустился на висящего вниз усами мыша.

И потек от милейшей моськи, оного.

Мышь умильно сложил лапки в позиции гассе, прикрыл глазки, всем своим видом показывая, что просит прощения, снисхождения, и чего уж там! Дополнительного угощения.

Яга только хотела что-то сказать Бабаю, как у того в голове раздался тоненький бас:

«Слышь, приятель, хвост- то отпусти! Тебе бы понравилось, если бы тебя так вздернули?! Для тебя ж старался. Ты бы ещё долго ни мычал, ни телился, а тут смотри, как на тебя восхищенно взирают!»

Ромай от неожиданности выпустил мыша из своих цепких пальцев. Тот, перевернувшись в воздухе, приземлился четко в центр стола, упал на одно коленко, и, склонив низко главу повинную, продолжил монолог, уже в голове хозяйки:

«Не серчай, хозяюшка, оголодала семья моя. Твой воздыхатель нас уже третьи сутки в напряжении держит. Ходит по нашей крыше, всё сыплется. Некогда даже зернышка овсяного на полях добыть, крышу чиним!»

Яга, приоткрыв хорошенький ротик, уставилась на мыша.

– Миленький, какой! А умненький! Ромай, ты ж посмотри на него, все правила этикета знает. От крайнего голода на кражу решился. Давай простим?

В голове Ромая прозвучал ехидный голосок:

«Как же, от голода! Да моих запасов хватит всех вас прокормить. Тебя, тормоза, жалко стало!»

Бабай гневно встопорщил усы, а голос тут же пискнул, басом:

«Ну, ну, давай! Покажи своё норов! Она тебя мигом за дверь вынесет! Думай, башка, думай! Что тебе сейчас выгодней, на мне отыграться, я ж маленький, можно, или включить добрость и милосердие? Тем самым заслужив полное одобрение!»

Бабай с размаху сел на стул, не глядя, схватил чашку с чаем, потянулся за пирожным… и протянул пирожное мышу.

Яга просто растаяла! Храбрый! Добрый! Воспитанный! А что? Ботинки у порога снял, молчит, пирожными делится.

Похоже, надо брать!

Мыша с почетом отнесли ко входу в норку, наложили около кучу угощений, и восхищенно наблюдали, как всё исчезает в этом портале мышиного измерения.

Мышь кланялся, кланялся, кланялся, обещал больше не пугать. Ему предложили заходить в гости.

И чаепитие потекло в новое русло.

Ромай наконец-то разговорился. Но так как он действительно был мудрым бабаем, то говорил четко и по делу:

– Да что вы говорите? Да неужели! Ах, какая вы проницательная! Да, вы что?! Никогда бы не подумал! Совершенно с вами согласен!

Яга рассказывала ему обо всем. О том, как трудна доля женская, сколько дел приходится делать зараз. Как она любит печь пироги, стряпать пельмешки, варить борщи. А уж носки раскладывать по парам, архи любимое занятие!

Влюбленный Ромай слышал только её голос, звучащий для него всеми оттенками счастья.

Хихиканья за дверьми он не слышал.

А там столпились на мастер класс остальные Яги. Впитывая, учась на ходу, как надо голову кружить, что о себе говорить, чтоб глаза ухажера сияли, и вечное счастье обещали!

После фестиваля

Если в деле пара Квокк, высочайшим будет прок!

Фестиваль отгремел, народ перезнакомился, обменялись эмейлами, визитками, телефонами, а некоторые так сдружились, что даже кодами от личных порталов обменились.

И ясный, прекрасный, договорились о том, чтобы такие мероприятия устраивать почаще.

Это ж пользы сколько!

Друзей новых масса, раз, нарушителей в разряд общественно полезных деятелей перевели, два. Кащей довольно подсчитывал прибыли, три. Они ему так улыбались, что он заранее дал обещания спонсировать всё, что ещё придумается для народного увеселения.

А четыре, вот тут-то главная польза, на счет четыре на фестивале назрели знакомства, с далеко идущими планами!

Старая Яга…ой, какое упущение со стороны автора!! Какая вопиющая невежливость!

Ай! Прощения прошу! Исправляюсь:

Старшую Ягу зовут Адджо – Яга. Адджо по- египетски, каатся, сокровище. А что? Тут же со всех концов света Яги собрались. Может она из самих пирамид прилетела! Да не важно!

Главное что для Ромая она стала настоящим сокровищем!

Палец исцелила, овощей отцепила, пироги печет, закачаешься…

Короче, народ, ты на свадьбу собираешься?!

Собираешь? Правильно, однако. Только рановато.

Ромай страдал на своей стороне, Адджо – Яга на своей.

У него дела, у неё не меньше. Расстояния огромные между ними пролегли. Ежедень не налетаешься.

Неделю страдают, две, месяц.

По видео связи общаются. Но это ж совсем не то, что вживую, согласитесь?

И вот как-то раз над склоненной головой Бабая Ромая закружился аист.

Он что-то нес в клюве, потому запросить посадку не очень-то удавалось, груз выпадет. И аист наворачивал круги. Один, другой, третий.