Часть 1
Анатомия закрытого города
Что? Где? Когда? И почему? Раскрываем тайны

Глава 1
Закрытый город и государственная тайна: «Не так страшен черт, как его малюют», или Как сделать так, чтобы ее совсем не найти?
Город с изюминкой

КТО ОТ КОГО ПРОИЗОШЕЛ? ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА ОТ ЗАКРЫТОГО ГОРОДА, ИЛИ ГОРОД ОТ ТАЙНЫ? В ЭТОЙ ГЛАВЕ Я ОЧЕНЬ ДЕЛИКАТНО РАССКАЖУ О ТОМ, КАК ЭВОЛЮЦИОНИРОВАЛО ПОНЯТИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЫ В ЗАКРЫТОМ ГОРОДЕ, КАКИЕ ЗАКОНЫ И ГДЕ ДЕЙСТВУЮТ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. ВО ВРЕМЯ ПРОЧТЕНИЯ ЭТОЙ ГЛАВЫ МЫ ПОЙМЕМ, ЧТО, НА САМОМ ДЕЛЕ, В ОСНОВНОЙ ЧАСТИ ЗАКРЫТОГО ГОРОДА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЫ ВОВСЕ НЕТ, ЗА ТЕМИ, КТО РАБОТАЕТ НА ЗАВОДЕ И СВЯЗАН С НЕЙ, ТАЙНО И НЕУСЫПНО СЛЕДЯТ СПЕЦИАЛЬНЫЕ ОРГАНЫ, А ТАКЖЕ НАУЧИМСЯ ОТДЕЛЯТЬ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ТАЙНУ ОТ НЕТАЙНЫ И, НАКОНЕЦ, ПЕРЕСТАНЕМ БОЯТЬСЯ ТЕМЫ.

Одним из самых сложных и загадочных для понимания вопросов в существовании и функционировании закрытого города, ставший почти мистическим, является вопрос государственной тайны. Точнее сказать – вопрос о ее наличии. Или отсутствии. Ставьте этот вопрос так, как вы предпочитаете. Именно с него автор и начнет свое повествование. Его понимание является жизненно важным для полного осознания НЕ-тайной природы жизни современных закрытых городов. Собственно, закрытый город и начался с государственной тайны. Сначала была тайна, а потом уже все остальное.

От того, как мы ответим на этот вопрос, кстати говоря, в первую очередь на основании действующего закона, и будет зависеть наше отношение к закрытому городу как нормальному обыкновенному городу. Ну, скажем, городу с изюминкой в виде… государственной тайны. И, как мы убедимся очень скоро, даже не в нем самом, а на закрытом дополнительно, даже от жителей самого закрытого города, атомном градообразующем предприятии. То есть там, куда обычному любознательному человеку обычно совсем не нужно.

Для ответа на этот вопрос, в этой главе книги мы с вами попытаемся присмотреться к государственной тайне. Начнем из исторического далека и экскурса в историю – посмотрим, как она зародилась, как охранялась, эволюционировала, что случилось с ней в годы перестройки и закончим буквой современного закона. С помощью такого путешествия во времени мы убедимся в том, что там, куда нам нужно, то есть в том, что нам интересно в закрытом городе, в его жилой части, которая не касается территории атомного завода (института) и вопросов охраны, в настоящее время на самом деле никакой государственной тайны просто нет. А бывать там, где она есть, а мы тоже обозначим эти места, нам просто не нужно, потому что мы обычные люди.

С самого начала вся история атомной военной промышленности и ее плода – закрытого города связана с военной тайной и секретами. Почему военной? Потому что создавали всесильное оружие, чтобы защищаться и воевать. Почему с секретами? Потому что в ту эпоху мы говорим «атом» – подразумеваем секрет. Мы говорим «секрет» – подразумеваем атом. Секретами реальными или мнимыми, но будоражащими умы обывателя и возбуждающими творчество писателей до сих пор. Это очень даже понятно, если мы вспомним, что почва для фантазий была самая что ни на есть благоприятная. В реальной истории советской атомной бомбы, для того, чтобы получить чертеж американской бомбы Манхэттенского проекта (а американцы, признаем честно, все-таки изобрели ее раньше), Советскому Союзу^[1] пришлось использовать идейных и тайных поклонников советского строя – агентов в США, чтобы его похитить. Разумеется, в исключительно миролюбивых целях Советского Союза.

Украв секрет устройства атомной бомбы и сделав в советской московской лаборатории опытный образец будущего реактора для всесильного оружия, наша сторона желала наладить теперь уже промышленное производство плутония и атомных бомб. Чтобы «сохранить мир» в тот момент всемирной истории, их было нужно довольно много. Однако в СССР мы совсем не хотели, чтобы даже про наши самые мирные планы знали наши противники. В глубине души мы даже догадывались, что США, вероятно, тоже захотят украсть наши секреты, и желали их тщательно охранять. Из шпионских романов вы, уважаемый читатель, по всей видимости, уже знаете, что в мире государственного шпионажа так и принято – каждый игрок крадет чужие секреты, по очереди друг у друга или одновременно. Как получится.

В СССР было много секретов. Охраняли в СССР секреты очень бережно и ретиво, поэтому и поручили процесс организации самого секретного промышленного атомного производства самому страшному человеку в СССР – Лаврентию Берии. Здесь, возможно, стоит объяснить чуть более подробно, кто такой Лаврентия Берия и почему именно ему было поручено хранить все секреты и военные тайны. Почему? Потому что Лаврентий Берия был в СССР главным начальником по поиску шпионов, он мог найти их даже там, где их никогда не было. Легким движением руки – росчерком пера – этого второго по важности после Сталина гражданина Страны Советов были арестованы, замучены, сосланы и убиты миллионы наших сограждан. И большая часть из них была обвинена именно в… шпионаже в пользу какого-либо одного государства или сразу нескольких. Сегодня хорошо известно, что фабрикация уголовных дел по статье «шпионаж» – это общеустановленный факт, ставший способом расправы с неугодными режиму людьми, и используемый для устрашения общества в целом.

Само имя этого человека приводило людей в ужас и трепет. Поэтому ни у кого не было никаких сомнений в том, что у Лаврентия Берии ни один настоящий шпион ни одного секрета украсть не сможет. Именно процесс промышленного производства плутония для ядерного оружия и стал той самой военной тайной, которая окутала начало строительства первого завода и поселения при нем. И не только первого, но и всех девяти последующих. Здесь также надо сказать, что, увы, и он сам закончил свою жизнь в… камере. «Не рой яму другому, сам в нее попадешь». После смерти Сталина его бывшие соратники соучастники по кровавой борьбе за светлое коммунистическое будущее обвинили его в шпионаже в пользу Великобритании и расстреляли. Он не реабилитирован по этой статье Уголовного кодекса до настоящего (2021 год) времени. Атомщики в шпионаж отца-основателя не верят, почитают его «светлую» память в деле кования щита до сих пор. О том, с каким трепетом, пиететом и обожанием они хранят заложенные им традиции, вы узнаете на страницах этой книги. А в 1945 году Берия в зените своей славы и могущества развивает «атомный проект СССР».

20 августа 1945 года в СССР, в глубокой, разумеется, тайне, создается Первое главное управление (ПГУ, так оно называется в литературе и архивных источниках), которое впоследствии станет Министерством среднего машиностроения СССР, затем Минатомом России и, наконец, государственной корпорацией Росатом. Всего через четыре года, на 29 октября 1949 года, общее количество людей, работавших по всей стране на его предприятиях, насчитывает 237 878 человек. Все они обязаны хранить государственный секрет! Представьте себе, какие методы нужно использовать, чтобы такое количество народу молчало! Помимо страха и ужаса быть арестованным и замученным, которые наводит на людей одно имя руководителя секретного проекта, есть и другие, более «приятные» новые способы воздействия на популяцию привлекаемого к проекту народа, и о них вы узнаете чуть позже…

Собственно, в самом начале никакого города на стройке первого атомного объекта и не было. Ни закрытого, ни открытого. И даже не предполагалось. Советское правительство дало физикам тайное поручение найти для строительства производства на территории страны такое неприметное место, в котором, во-первых, жило бы мало людей (малонаселенную местность). Во-вторых, до которого не мог бы долететь самый современный самолет той эпохи (шпион или бомбардировщик, разумеется). И, в-третьих, чтобы там было много пресной воды (озер и рек, которые были необходимы для технологии производства оружейных материалов – охлаждения ядерных реакторов).

Ответственные работники атома предложили три выбранные площадки вблизи Уральских гор. Затем они немного поспорили и наконец определились с выбором. Площадка для первого секретного производства (но не города!), отвечающая всем критериям, была выбрана. (Не)счастливая участь постигла территорию бывшего пионерского лагеря на озере Кызылташ в Кузнецком районе Челябинской области.

Исторически у этих земель было совсем иное, сельскохозяйственное назначение. Кыштым был основан в 1757 году, и почти две сотни лет на территории Кузнецкого района, в который он тогда входил, вели земледелие местные жители. Пахали, сеяли, жали, косили траву, ловили рыбу в многочисленных чистейших озерах. Не могли помыслить о том, что кому-то приглянется это место для стратегических целей. Выбрали место, прямо на карте нарисовали, что именно берут, и… приступили к работе. Никаких разрешений им не требовалось. Да-да, именно так все это и происходило. Вся страна жила по строго утвержденному плану, даже ведомство такое было – Госплан. Но представителям ГУП позволено было все. То есть вообще ВСЕ. Начинать любое дело, любое строительство без утвержденных проектов, без смет. В том числе создавать собственные нормы и правила, которые становились законами на вверенной им территории. От них не требовалось соответствия выпускаемых атомными начальниками законов, инструкций, распоряжений законам СССР. Они были сами себе законом, отныне и вовеки веков.

Местные органы власти и населения были чрезвычайно недовольны изъятием чудесных уральских земель^[2], тем более, что даже по существующим тогда скромным правовым нормам СССР, выделение было не совсем законно. Или совсем незаконно. Юридически завода не существовало (секрет), а существовало только некое строительство под скромным неприметным названием «База». Но поскольку, как вы уже знаете, у атомной организации был карт-бланш на любые виды работ, и оно само себе было и законодателем, и исполнителем, и карателем, подручные товарища Берии быстренько организовали «разъяснительную работу» с органами власти Челябинской области. Последним пришлось извернуться, и популярными в те времена методами («В лагерь, гад, захотел как вредитель?») добились сначала молчаливого согласия – отказа от хозяев земли – а потом бойко передали эти земли несуществующему пока заводу (Базе). В те времена было не принято возражать против приказа ведомства товарища Берии. Возражения назывались в Уголовном кодексе СССР «вредительством» и заканчивались, если не расстрелом, то многолетним тюремным заключением.

Выбор именно этой площадки именно в этом районе Челябинской области тоже неслучаен. Его связывают с именем одного из заместителей Берии товарища Завенягина, избранного в 1937 году депутатом Верховного Совета СССР от Кыштымского избирательного округа. Здесь нужно сказать о том, что на самом деле Кыштымский район это и есть Кузнецкий (переименован во второй 10 января 1945 года). Какие в 1937 году в СССР были выборы, и кто мог стать депутатом в самый страшный год репрессий, а также какие способы он, будучи заместителем Берии, мог использовать для убеждения несогласных с выделением земли, кажется, дополнительно уже объяснять не нужно. Дело было сделано.

Площадка есть, земли выделены, снабжение налажено, строительство закипело. Первыми строителями (валили лес и рыли котлованы) были военные и заключенные трудовых лагерей ГУЛАГа. Их на территории первой площадки было, по разным источникам, десять-одиннадцать человек. И у военных, и тем более у заключенных с сохранением военной тайны было все в полном порядке. Первые по характеру своей работы знали, что такое военная тайна, как ее надо хранить и что бывает, если ее вдруг нечаянно или намеренно выдашь врагу. А вторые уже и так были осуждены и, конечно, никому ничего рассказать не смогли, впрочем, вряд ли бы и захотели, так как подразделения трудовых лагерей ГУЛАГа, в которых они отбывали наказание, относились к тому же самому НКВД, которым руководил упоминаемый ранее Лаврентий Берия, ответственный за ловлю шпионов.

Во вновь зарождающейся индустрии и выбранной для завода площадке военной тайной было В С Е. В буквальном смысле этого слова. Чертежи и схемы, состав вещества, фамилии ученых и работников, номера заводов, выбор места расположения будущего производства и даже названия радиоактивных элементов. Использование открытых названий радиоактивных веществ было зашифровано, использование слов «плутоний» и «уран» было запрещено. Чтобы очень сильно запутать следы, были изданы специальные секретные инструкция, в которой предписывалось, например, следующее. Уран 238 нужно было называть Кремнил, Путоний 239 – Аметил, Полоний – Нилон, Тритий-Триоксан и т. д. То же самое касалось названий технологий. Кран-графитовый реактор назвали Конденсационным, цепную реакцию – окислением, а вредные излучения – отходящими газами. Названия ведомств и предприятий постоянно переименовывались^[3].

Даже современному специалисту, читающему архивные документы, чтобы избежать путаницы в голове и мысли о том, что все это разные площадки, необходимо специально разбираться во всех этих переименованиях. На самом же деле, речь все время идет об одном и том же объекте. Например, если мы видим в документе наименование «Стройуправление МВД СССР № 247» (Юра), мы должны знать, что это ранее было «Стройуправление МВД СССР № 859» (Жора), которое еще ранее раньше был строительным районом № 11 (Гора), ставший затем Базой 10 (Георгий Иванович!). Потом это был Государственный химический комбинат имели Менделеева, затем Химический комбинат «Маяк» и к настоящему времени он стал называться федеральное государственное унитарное предприятие «Производственное объединение „Маяк“» (ФГУП «ПО Маяк»). При этом сами все эти инструкции о засекречивании были, разумеется, тоже «совершенно секретными». В общем секретность получается минимум в шестой степени. Станешь после этого бояться и пугаться всех и всего!

По этим же секретным соображениям государственной безопасности, из зоны радиусом несколько сот километров принудительно выселили всех «неблагонадежных». К таким отнесли всех без исключения граждан, кто имел какую-либо судимость по любой статье уголовного кодекса за все годы советской власти. Выселяли не поодиночке, а целыми семьями.

Потенциальным «злоумышленникам», представляющим, по мнению властей СССР, опасность для атомного проекта, выдавали предписание собрать вещи в двадцать четыре часа, подавали вагоны для скота, грузили людей, включая новорожденных младенцев, и вывозили в чистое поле, например в г. Юрюзань. Без какой-либо компенсации, естественно. Какая еще может быть компенсация для провинившихся самим фактом своего существования перед системой граждан? Пусть спасибо скажут, что не расстреляли. Берия ведь руководил, могли легко!

В Челябинской области есть известное дело семьи Хорошениных из г. Касли, которая уже в современной России попыталась получить статус репрессированных и компенсацию ущерба. Что из этого вышло? А вышло негусто. Граждане снова оказались во всем не правы перед государством. Суды указали, что, вообще-то, это было выселение за неблагонадежность. Быть признанным неблагонадежным вне времени, то есть не заслуживающим доверия, это совсем никакие не репрессии, а бдительные административные меры. Вот если бы расстреляли или, по крайней мере, арестовали. А тут «всего-навсего» выселили. А если это не репрессии, то о каком статусе жертвы может идти речь? Несправедливость восторжествовала, и это тоже, увы, со временем стало традицией в отношении судеб людей, каким бы то ни было краешком пострадавших от великого атомного проекта.

Тайной было то место, куда везли людей, об этом им не сообщали. Когда мою бабушку, работавшую в 1947 году на заводе по производстве сукна для шинелей в Пензенской области, коммунистическая партия завербовала на строительство будущего атомного завода, все, что она знала и тайком обсуждала с детьми в поезде, было то, что везут их строить «секретный» и почему-то «подземный город». Тот, который нельзя называть.