Цитаты из книг автора «Н. Дубовицкий»

Первый раунд. Но он мало кого когда учит. Обычно все решается в третьем.

Одни расскажут, что полиция убивала беззащитных граждан, другие – что это провокация оппозиционеров, расстреливающих своих, как это случалось уже на Украине и в Черноруссии. Но это лишь разновидности правды, которые лягут в основу дальнейших повествований и только этим одним окажутся состоятельными. Никаких истин, одна сплошная симуляция всего.

все это – до последних мелочей – запрограммированная драма, дополнительный автомат, прикрученный к огромной машине города, который тоже работает без сбоев и провисаний. – Бах! – тихо произнес он. Стоило ему произнести это и опустить глаза на мятый серый снег, как с Красной площади донеслись отчетливые выстрелы. Нет, не те хлопки петард, что молодежные активисты кидали друг в друга, и не выстрелы из травматов, которые слышались все время, пока они с Мешковым пробивались от Васильевского спуска к Кремлевскому проезду. Нет. Самые настоящие выстрелы – винтовочные. Работали снайперы.

Почувствовав, как неимоверный холод зимы столкнулся с безудержным жаром отчаяния, рожденного где-то глубоко в душе, Федор поднялся на ноги.

Прислушавшись, можно было уловить те невероятные слухи, которые часто рождаются в толпе, когда ее уровень образования и критического мышления падает до самой тупой овцы.

Бутылочку не отдадите? – Следом за полицией подошел бомж. Обознался. Почему он решил, что Стрельцов пьет? Услышал от ментов? Они так сформировали привычными словами новую реальность, что выйти из нее у бездомного сразу не получилось. – А вы еще и не пьете! – крикнул бомж, замахиваясь. Правда, чисто демонстративно, производя не действие, но лишь знак. – Совсем до ручки страну довели!

такль, вовлекающий сторонних людей под нелепыми предлогами и с нелепыми желаниями – все это бесконечная психолингвистическая драма дорог, по которым ты можешь бесконечно ездить, но никогда не сможешь сойти на обочину

Стрельцов сел на обломок скамейки, еще не перевернутой протестом, накинул на голову капюшон и понял: все это какой-то кошмарный бред, помутнение рассудка, охватившее его в сентябре и заканчивающееся здесь, на площади, что он как сомнамбула придумал себе цель, и двигался к ней, то приближаясь, то удаляясь, но с маниакальной настойчивостью, даже не отдавая себе отчет в том, что это полная чушь. И даже больше, он понял, что все, что сейчас происходит на площадях – все эти координационные советы оппозиции, «младоцентрята», мордобой, дележка власти без реальной власти, все эти лекторы, игры в политику – все это безумие вылили на них те, кто набирал кнопки на своих телефонах в call-центрах. Это как квантовая лингвистика: пространственно-дискретные события превращались в пространственно-непрерывные. И весь этот большой спек

требует еще к тому же и мести, то история его просто сожрет. Он живет не в том типе текста, чтобы можно было обманывать сколь-либо долго.

Время от времени появляется какой-то ложный герой, который всех водит за нос и убеждает всех, что только он что-то понимает в этой жизни. Мы даже иногда симпатизируем этому безродному натуралу, помогаем как волшебные помощники, даем всякие чудодейственные средства. Но чтобы он нас не разочаровал, мы должны сами для себя уяснить: герой – это тот, кто хватает оголенный провод чтобы доказать, что здесь безопасно. А когда он не может этого сделать, бегает, пишет кровью нелепую историю о несправедливости, обижается на воображаемых врагов и, убедив всех,