«Казаки и Туземцы в Терской области». Г. А. Ткачев.
Владикавказ. 1910. «Благопопечительная история».

Стр. 27 …«На заре туманной юности»… то бишь на заре проникновения в Терскую область русских, многие из современных «туземцев» не сидели на тех землях, которыми теперь владеют и на достаточность которых жалуются, во всем обвиняя русских.

Я не буду говорить об осетинах, современное сносное существование которыхвсецело обязано русским, выведшим этот народ на свет из ущелий горных, освободившим его от тяжелого подневольного ярма данничества кабардинцам, поселившим на прекрасной плоскостной земле, отнятой у тех же кабардинцев; создавшим ему еще в 1764 году в Моздоке первую на Кавказе школу, прежде чем таковая была создана для собственных русских, живших 200 лет на том же Кавказе; содержавшим на собственный счет при этой школе учащихся детей (осетинских), платившим этим детям жалованье (при чем, «корыстолюбие», по выражению Буткова, – «отцы сих детей и родственники, приезжая в Моздок, отбирали даваемое им жалованье и оставляли их в крайней бедности, без обуви»; наконец создавшим им самую азбуку и начатки той «культуры», которыми они справедливо гордятся, – обо всем этом говорить было бы тяжело для русского человека.

Напомню лишь один маленький исторический факт, имеющий для меня важное значение: «Владикавказ и прочие устроенные для сообщения с Грузиею укрепления, – говорится в „Материалах“ Буткова (т. II, стр. 195), – в 1788 году (за возвращением 26 октября 1787 г. из Грузии полковника Бурнашова с войсками) оставлены, как больше сделавшиеся нам в тягость, нежели в пользу; поселившиеся при В-зе Осетинцы паки выбрались в горы тем паче, что Кабардинцы малой Кабарды сих поселившихся из гор (в 1784 г., при основании крепости) в особую слободу Осетинцев сильно притесняли и разоряли».

Зато остановлюсь на «аборигенах» здешних мест: ингушах и чеченцах.

Посол Семен Звенигородский, путешествовавший в 1589—1590 г.г. с дьяком Торхом в Кахетинскую землю, оставил подробный маршрут своего путешествия и пребывания в различных местах по реке Сунже, начиная от «Соншина городища» в устьях Сунжи и кончая Дарьялом, у нынешнего Владикавказа, и нигде не находил нынешних обитателей и «владетелей этих мест чеченцев и ингушей». Зато ночевал «в 18 числе» (сентябре) «на Холопенском городище, что был город Темираксака»). Такое название рабий город или рабий рынок, как хотите, равно как имя грозного Тимура за двести лет перед сим проведшего здесь свои полчища, достаточно хорошо объясняют отсутствие в то время по Сунженской линии «Туземцев».

В то же время кабардинский князь Оклас или Алкас, обитавший с шатрами своими на нынешней Владикавказской равнине и бывший проводником посольства, ведя с послами переговоры о подданстве своем России, на Соншином городище говорил Семену Звенигородскому:

«учните меня в государеве жалованье честна, как и иных Кабардинских князей, которые под государевою рукою и по реке по Терке и по Сунше и по иным рекам в рыбных и в звериных ловлях и во всяких угодьях им волно и по перевозам их по реке по Терке и Сунше и по иным рекам самих и их людей государевы стрельцы вольные казаки перевозят». (Белокуров. Сношения России с Кавказом». Вып. 1-й. Стр. 143—144).

Эти вольные казаки (Гребенские) ушли с Сунжи, как известно, только в 1711—12 гг. на левый берег Терека и до самого межевания землемера Безобразова в 1802 г. распоряжались правым берегом.

Позволительно спросить, кому могли принадлежать в то время Терские и Сунженские территории и за кем должна их считать «благопопечительная история»?

Приведенные «благопопечительной историей» дальнейшие «факты», такого рода:

1. «В 1763 г. Карабулаки (выселившиеся в Турцию; ныне их места заняли ингуши, отчасти ст. Карабулакская и др.; остатки их живут в с. Сагопш…), коих не более 300 дворов, одноплеменцы чеченцев и от них независимо управляющиеся, обитают при вершинах Сунжи, по рекам Осай или Вассай-су и Бал в Черных горах, зависели в сие время от Эндерийских владельцев, брагунских и некоторых кабардинских, давая им подать, просили позволения переселиться из крепких горских мест на место плоское. Коллегия иностранных дел, то позволила с разрешения Кизлярского коменданта (Кизляр основан в 1738 г.) с тем, чтобы они без позволения коллегии никого других народов в сожительство свое не принимали. Но сие переселение не исполнено до 1772 года». (Бутков, «Материалы для Нов. Ист. Кавк.», т. 1-й, 260—261).

2. «В 1772 г. г.-м. де-Медемо позволил тем из Карабулаков, которые вступали тогда в подданство России, переселиться в назначенное им прежде место, урочище Карасу Яндар (Яндырка), по речке Осай, на самое место, где Осай соединяется с Сунжею. К ним послан нарочный от Медема жил в ст. Щедринской), который и привел к присяге в верности Российскому престолу и присяжный лист отправлен в коллегию иностранных дел. Карабулаки дали аманатов, которые и 1791 г. (при Буткове) были в России. Как они имеют промыслы, то их всегда считали мирным народом». (Там же, стр. 303).

3. 1768 г. Народ Ингуши, известные также под именем Кистов или Киштинцев, обитающие между рек Терека (верхнего) и Сунжи, будучи трудолюбив и покоен, искал освободиться от притеснении кумыков аксайских (ибо шамхалы и на ингуш никогда власть свою простирали) и кабардинцев (ибо были древние данники кабардинских владельцев). Они взошли с просьбою о том к кизлярскому коменданту, и по собственному их желанию приняты 1769 года в российское подданство и дали аманатов (по Гюльденштедту: в 1770 году российский офицер принимал от ингуш присягу в верности и аманатов (Гюльденштедт в то время занимался исследованием по Тереку и Сунже). Как они уже издавна являли склонность к принятию христианской веры купно с осетинцами, будучи язычниками, то кизлярский комендант определил к ним одного кизлярского служилого дворянина и 10 казаков, под видом обращения их в христианство, дабы кабардинцы и кумыки, видя российских людей, некоторым образом воздерживались от причинения ингушам обид». (Там-же. Стр. 300).

4. 1773 г. ингуши, будучи притесняемы и разоряемы кабардинцами, отложились от них и прислали к Медему просить защиты и покровительства. Кабардинцы прислали сказать, что «Ингуши древние их подданые и данники», но Ингуши утверждали, что хотя временно платили они Кабардинцам с двора по барану, а у кого нет, то на одну косу железа, но подвластными им никогда себя не признавали. Тем не менее со времени вступления своего в российское подданство (т. е. с 1769—1770 гг., см. предыдущий §), а многие из них приняли христианство. Сие огорчило Кабардинцев, особливо, что заключено было их 12 человек нашим разъездом. Но двор в том же году предписал де-Медему, чтоб не отклонять Ингуш от Кабардинцев, дабы не раздражать их более, так как Ингуши сами признались, что были их данники». (Там же Т. II, Cтр. 33).

Выселение ингушей на ныешние места, к р. Назрани, в записках Головинского относится только к 1830 году. («Чеченцы»; см. «Сборник сведений о Терской области» в. 1-й, стр. 245).

Что касается собственно чеченцев, то как подданства, так и «измены» их, выражаясь тогдашним официальным языком, с самого Петра Великого были почти беспрерывные. Но чеченцы, надвигаясь с гор, не обитали тогда на присунженских местах и неохотно приближались к берегам Сунжи. Только в 1770 году, удалось водворить на Сунже Топли, а в 1778 году, с высочайшего соизволения, поселились Алды на нынешнем месте. Известны тогда были лишь следующие чеченские аулы: Чечень (большой), Герменчик, Атаги, Шали, Алды, а позже – Гехи, не считая Топли и Горячевские деревни (Исти-су), ближе всего соприкасавшиеся с русскими. «Владели» тогда ими: кумыкские князья фамилии Айдемировой и Чапаловой, из Эндери, Казбулатовой из Аксай, Черкасской (Бековича-Черкасского Эльмурзы, побочный сын, избранный Герменчуковцами и Шалицами с согласия русских) из Большой Кабарды и Терловой (Турло) из Аварского владения, получившие русское жалованье. У владельца Айдемирова (Большой Чечень), по донесению кизлярского коменданта Штендера (Попко, стр. 416) в 1775 г. содержались в конвое 5 гребенских казаков, «владетельную особу» охранявших. Был гребенской конвой также у Брагунского владельца Кучука Расламбекова, по предписанию Астраханского губернатора, знаменитого фельдмаршала Б. П. Шереметева (1706 г.).

Любителям свидетельств истории рекомендую прочесть у Буткова стр. 302, 1-го и 112-ю II-го тома, чтобы видеть, что говорит о некоторых вещах история. Сам я приводить такие свидетельства на стр. газеты отказываюсь.

Остается сказать о принадлежности чеченцам правого берега Терека (история Дубровина начинается с описания бегства чеченцев с этих берегов, так что можно подумать, что русские изгоняли отсюда чеченцев, завладевая их землями. Такое мнение ошибочно). Для этого я приведу опять подлинные свидетельства.

1. «Чеченцы, будучи в таком расположении, те из них, которые имели у себя владельцев, паки их от себя изгнали и лишили их господства. Тогда сии владельцы одни возвратились в Аксай и Эндери, откуда прибыли, другие, с позволения российского начальства, основали новые поселения на плоскости между Сунжей и правого берега Терека в противоположность гребенских и казачьих (т. е. моздокского полка) станиц, как-то: Довлетгиреевны, изгнанные из Герменчика и Шали, имели в 1784 г. до 400 дворов, Расламбековцы при Расламбеке Айдемирове, выгнанные из большой Чечни и Топли, в двух селениях, 400 дворов; Кайтуковцы; Терловы, выгнанные из Топли же, против Наура основали два селения, одно – Верхний Наур, другое – Нижний Наур, ибо лежат в урочище сего же имени; Казбулатовцы, из Аксайских, выгнанные из Топли, основали селения около Наура близ Терловых.

«Сии селения основали меньше из их природных холопов, как из присоединившихся с ними добровольно Чеченцев» (Бутков, II, стр. 112).

2. «В 1779 году Гихинцы (с Высочайшего соизволения) поселились против Наурской казачьей станицы и считались подданными российскими (а не „владельцев“), были охраняемы от Аксайских владельцев (вероятно, прежних своих господ), которые набегами своими не оставляли их в покое». (Там же, 61).

3. «Герменчуковский Девлет-Гирей уже в 1754 году просил места для поселения в вершинах червленских теплых вод, куда и из Малой Кабарды некоторые владельцы хотели присоединиться… 1755 г. оный Девлет-Гирей, просил позволения жить в урочище Моздоке (до основания крепости Моздока) с подвластными своими, но не дозволено, почему он и остался против Червленной станицы. (Т. 1, стр. 259).

Таким образом, если какой народ и потерпел в Терской области умаление земельных прав от водворения русских, так это не осетины, не ингуши, не чеченцы, – а только кабардинцы. На принадлежавшей кабардинцам земле по Малке, по Куме, по Золке и Подкумку – раскинуты самые лучшие, «цветущие» станицы Терского войска: Прохладная, Солдатская Павловская, Зольская, Незлобная, Ессентуки и пр. На кабардинских же землях живут плоскостные ингуши, осетины и упоминавшиеся ранее верхне-Теречные станицы. И по странной иронии судьбы именно этот героический доблестный народ меньше всего выражает претензий на благопопечительном истории…