Часть вторая
Лошади и всадники. Накануне…

Введение

«Из уст его вырвался нечеловеческий вопль, испуганная лошадь понеслась назад… но и его рука с саблей, и плотно сжатые колени сверхъестественным образом остались в том же положении, в котором пребывали в момент смерти».

Так очевидец описывает смерть капитана Льюиса Эдварда Нолана во время одной из самых известных в истории кавалерийских атак, атаке Легкой бригады британской кавалерии 25 октября 1854 года. Под Балаклавой, во время Крымской войны.

Несчастного Нолана еще и сделают едва ли не главным виновником гибели «цвета английской аристократии», но история эта путаная, сложная и к нашей теме отношения не имеет. Тогда при чем же здесь Нолан? Почему некоторые из генералов говорили о нем, что, дескать, вместо того, чтобы книги писать, Нолану лучше было бы заниматься «практикой»?

Как раз в них-то и дело, в книгах. Буквально накануне Крымской войны Льюис Эдвард Нолан опубликовал две книги. В 1852-м – «Обучение кавалерийских лошадей: новая система», в 1853-м – «Кавалерия: ее история и тактика». Первая – узкоспециализированная, а вот вторая до сих пор считается классикой.

Некоторые из утверждений автора спорны, но все, кто занимается историей кавалерии, труд Нолана активно используют. Капитан Нолан будет одним из тех, кто поможет нам разобраться со сложным вопросом – что представляла собой кавалерия к началу наполеоновских войн?

Глава первая
Экскурс в историю. Совсем небольшой

Практически в каждой книге по истории кавалерии на первых страницах появляются… колесницы. Как точка отсчета – по крайней мере, эффектно. Однако в «глубине веков» легко и утонуть. История кавалерии исчисляется тысячелетиями, но с по-настоящему важными изменениями разобраться вполне можно не на тысячах страниц.

Начать можно, например, с появления жестких седел или изобретения стремени. Многие считают как раз стремена чем-то поистине революционным, хотя есть и несогласные. Все же трудно оспорить тот факт, что стремя позволяло всадникам и проще садиться на лошадь, и, что не менее важно, сохранять равновесие во время езды.

Авторство изобретения отдают и Индии, и Китаю, что приводит к большому разбросу в хронологии, но точные даты здесь не столь уж важны. Тем более что распространение стремян в Европе – процесс не одномоментный. Можно сказать, что в раннем Средневековье они уже были. Дальше – эволюция.

Это уже интереснее. Одно повлекло за собой другое. Где-то в X веке стремена становятся обязательной частью снаряжения тяжело вооруженных рыцарей. Держаться в седле «упакованному в железо» всаднику без стремян просто невозможно.

Со стременами напрямую связывают и появление нового вида холодного оружия, которому предстоит сыграть в дальнейшем огромную роль, – сабли. Так что стремя, безусловно, важнейшая веха.

Как и разделение кавалерии на легкую и тяжелую, которое тоже произошло достаточно рано, еще в Древнем мире. Об особенностях каждой из них мы будем говорить уже применительно к Новому времени, пока лишь констатируем факт.

К интересующей нас эпохе двигаться будем стремительно, перейдя с шага на рысь, а потом на галоп. Как аллюры у лошадей. Оставим в покое луки и стрелы, арбалеты и изменение длины копья. Долго, интересно, но не судьбоносно. Вот появление огнестрельного оружия – это поворот из поворотов. И для военного дела в целом, и для кавалерии в частности.

Оружие совершенствовалось в течение длительного времени, и все это время решались две сверхзадачи. Как защитить всадников и как им самим использовать новое оружие.

…Никколо Макиавелли отлично разбирался не только в искусстве политики, но и в искусстве войны. В начале XVI века он написал: «…сейчас мы не можем больше полагаться на кавалерию как на главную силу… поскольку в последнее время она часто терпит поражения от пехоты». Макиавелли верно оценивал только настоящее.

Всадники должны были защищать себя от огнестрельного оружия, защита стала очень тяжелой, и кавалерия потеряла быстроту и маневренность. Постепенно «тяжести» сбрасывались, до того момента когда все поняли – защищать нужно в первую очередь голову и грудь. Стало легче, в прямом смысле слова.

Параллельно развивалась другая линия. Огнестрельного оружия для самих кавалеристов. В XVI веке появились пистолеты, которые постепенно совершенствовались. Теперь у пехоты и кавалерии равные шансы? Совсем не так. Напротив, как отмечает авторитетный специалист по истории конницы Джордж Денисон, «…уменьшение скорости движения… и применение огнестрельного оружия вместо копий и сабель стали двумя основными факторами, послужившими причиной минимального использования кавалерии на войне в течение длительного времени».

В середине XVII века кавалерия стала возвращать утраченные позиции. Яркий пример – гражданская война в Англии. Именно противостояние двух конниц, «железнобоких» Оливера Кромвеля и «кавалеров-наездников» принца Руперта, определило исход войны. Однако то, что происходило на островах, не очень показательный пример для континентальной Европы.

Эту Европу, примерно в то же время, убеждал шведский король Густав II Адольф (1594–1632). Великий монарх, который превратил Швецию в великую европейскую державу. Густав II Адольф много воевал, он и погиб в одном из сражений Тридцатилетней войны (при Лютцене, 16 ноября 1632), причем – во время кавалерийской атаки.

«Северный лев» внес огромный вклад в военное искусство и совершил революционную переоценку задач и возможностей кавалерии. Отметим, что Густав II Адольф наметил некий магистральный путь. Развитие кавалерии отныне будет определяться не столько вооружением и снаряжением, сколько тактикой. Именно в этом направлении, в чем мы скоро убедимся.

Как они воюют? Медленно, неуклюже… Густав II Адольф увидел, понял, изменил. Скорость, маневренность! Сближаться с противником быстро, побеждать – в рукопашном бою. Главная идея, все остальное – важные и подчиненные ей детали. Следствие – роль кавалерии в сражениях значительно возросла. Как грамотнее ее использовать? Что даст наилучший эффект? Наступила «эпоха напряженной работы мысли».

XVIII век прекрасно подходил для того, чтобы не только думать, но и действовать. С самого начала столетия – одна война задругой. Масштабные, продолжительные. Северная война (1700–1721), Война за испанское наследство (1701–1714), Война за австрийское наследство (1740–1748), Семилетняя война (1756–1763)… Где практика – там и теория. И, разумеется, люди, которые меняют роли, задачи и манеру боя разных видов войск, в том числе – кавалерии. Карл XII, Петр I, герцог Мальборо, Евгений Савойский, Мориц Саксонский…

Каждый их них внес свой вклад, однако один человек сделал нечто особенное. Создал кавалерию, которая станет образцом для многих стран, на много лет. По его «заветам» сражались и в наполеоновские войны. Это прусский король Фридрих II, или Фридрих Великий (правил с 1740 по 1786 год).

Он получил в наследство от отца прекрасную армию. Кавалерия смотрелась великолепно. Рослые всадники на мощных конях. Для Фридриха Вильгельма I важно было, как его армия выглядит, для его сына, Фридриха Великого, – как она будет воевать. Одно из главных достижений отца, высокий уровень дисциплины, он оставил и – пошел дальше. Сразу отметим, что хотя преобразования Фридриха II касались всей его армии, но у нас разговор пойдет только о кавалерии. Считается, что из двадцати двух крупных сражений, которые выиграл король Пруссии, по крайней мере в пятнадцати победу принесла именно кавалерия.

Особо следует отметить, что в какой-то степени Фридриху повезло. У него были отличные помощники, два замечательных кавалерийских генерала. Ганс Иоахим фон Цитен (1699–1786) и Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц-Курцбах (1721–1773). Они помогут королю провести реорганизацию кавалерии и добиться успеха. При этом Цитен был особенно хорош непосредственно на поле боя, а Зейдлиц – еще и в обучении и подготовке.

Пришло время и для первого важного отступления. Во времена Фридриха (так будет и в период наполеоновских войн) кавалерия делилась на тяжелую, среднюю (или линейную) и легкую. Дальше эти термины мы будем встречать очень часто, потому используем реформы Фридриха Великого как повод разобраться с видами кавалерии. Разумеется, уточнения и дополнения еще появятся, есть многочисленные нюансы, но начнем с общей картины.

«Вес» кавалерии определяли задачи, которые перед ней стояли. У тяжелой кавалерии и лошади тяжелые, в прямом смысле слова. Чуть позже взвесим, пока – о задачах. Максимально упрощая – тяжелая кавалерия должна сломать строй противника. Ударить всей мощью, вступить в рукопашный бой. Дальше – неразбериха и смятение в стане врага.

Основа тяжелой кавалерии – кирасиры. «Кираса» в переводе с французского «латы». Слово сразу отсылает к рыцарям. И не зря. Кирасиры появились в XVI веке как раз из-за того, что эпоха тяжеловооруженных рыцарей подошла к концу. Рыцари – кавалерия элитная и иррегулярная, то есть собирается по случаю. Свою роль, и немалую, они сыграли, но изменился сам характер войны. В первую очередь – благодаря развитию артиллерии. Война стала быстрой, рыцари в нее явно не вписывались. Требовалась кавалерия, которая была бы, во-первых, в отличие от рыцарей, всегда под рукой. Во-вторых, демонстрировала бы совсем другую скорость. В-третьих, была бы более дешевой. Слово «латы» просто дало название новой кавалерии.

Действительно тяжелой. Если средний вес лошади в кавалерии практически всех стран в конце XVIII века 400–500 кг, то у кирасир – от 600. Всадники – соответствующие. Как гренадеры в пехоте, от 180 см, почти великаны по тем временам. Голову кирасир защищал стальной шлем, а грудь и спину – та самая кираса. По сути – доспех из двух металлических пластин, выгнутых по форме груди и спины и соединенных пряжками и ремнями на груди и на поясе.

К моменту начала наполеоновских войн далеко не все из тех, кого называли кирасирами, носили кирасы. Получается, что разница между тяжелой и легкой кавалерией прежде всего в весе всадника и лошади? Только на первый взгляд. Мощные всадники, вооруженные пистолетами и тяжелым холодным оружием (палашами), могли нанести сокрушительный удар. Тем и прославились. Совсем не случайно Наполеон уделял тяжелой кавалерии особое внимание, о чем мы еще поговорим.

Подытожим. Кирасирские полки в конце XVIII века имелись в армиях всех стран, которые будут вовлечены в Большую войну. Определенные изменения произойдут, как без них, но и без тяжелой кавалерии – никак. А кирасы, кстати, от выстрелов из огнестрельного оружия защищали не очень хорошо, зато против ударов холодным оружием весьма эффективны.

Переходим в «средний вес», к средней, или, как ее чаще называют, линейной, кавалерии. Слово «линейная» отсылает нас к пехоте, и на то есть основание. К этой кавалерии относят прежде всего драгун. Появились они в XVI веке, когда французский маршал де Бриссак приказал посадить наиболее умелых из своих пехотинцев на лошадей. Передвигались они теперь быстро, а сражались уже в пешем строю.

Пример оказался заразительным, и в XVII веке драгунские полки появились во многих странах. Наиболее популярная версия названия – от «дракона», который красовался на вымпеле одного из новых подразделений кавалерии.

Итак, драгуны изначально – смешанный род войск. Всадники, которые спешиваются при необходимости и воюют как обычная линейная пехота. Со временем появится и главная претензия к ним, вполне понятная. Тот же Наполеон довольно долго считал, что драгуны недостаточно хороши ни как пехотинцы, ни, тем более, как кавалеристы. Потом он изменит свое мнение.

Впрочем, положение драгун как «ездящей пехоты» сохранялось достаточно долго, но была и тенденция. Драгуны постепенно становились настоящими кавалеристами, а в некоторых странах, как в Англии, они ими всегда и были. Англия во многом «виновата» и в том, что драгун часто переводят из одного «веса» в другой. Все полки тяжелой кавалерии Британии назывались драгунскими. А легкая именовалась «легкими драгунами». Англичане умеют отличаться от всех остальных, порой кажется, что именно в этом состоит их «сверхзадача».

Как бы то ни было, но средней кавалерией драгун считать вполне можно. Точно – наиболее универсальной. Лошади почти как у тяжелой, а при необходимости вполне могут выполнить задачи легкой. К средней кавалерии часто относят и улан, но они имелись не в каждой армии, и чаще все же улан записывают в легкую.

С легкой кавалерией разобраться легче всего, а достать для нее лошадей проще всего. Зато на неказистых лошадках – самые лучшие наездники. В легкой кавалерии ценится быстрота, ловкость, смекалка. В ее задачи входят разведка, патрулирование, преследование, прикрытие. В бою она использовалась против пехоты, потерявшей строй.

Про основу легкой конницы знают все – это гусары. Лихие всадники в ярких мундирах. Первые гусары появились в Венгрии в XV веке. Считается, что и само название происходит от венгерского husz – «двадцать». Дворяне должны были выставить каждого двадцатого холопа для специального ополчения. Есть и другие версии, но гусары от этого хуже не становятся. Краса и гордость легкой кавалерии!

К ней зачастую относят и уже упоминавшихся улан, всадников с пиками. Слово имеет тюркские корни (от «оглан» – юноша, мальчик). Самые известные уланы – польские, и о них мы еще не раз вспомним. Уланы, в отличие от гусар, активно использовались в бою. А лошади у них пусть и не такие, как у кирасир, но заметно больше, чем у гусар. Удар на скорости тяжелым копьем на маленькой лошади не нанесешь. К тому же сами уланы могли и довольно успешно сражаться с тяжелой кавалерией.

Также в легкую кавалерию входила вся иррегулярная конница. Это касается прежде всего России. С ее казаками и «экзотикой» вроде башкирских и калмыцких полков. Вот так выглядела кавалерия в самых общих чертах. Дальше будет много дополнений и уточнений, но основа уже есть, и можно возвращаться к Фридриху Великому и его преобразованиям.

«В виду неприятеля они никуда не годятся и все время опаздывают…» Так Фридрих II охарактеризовал кавалерию, доставшуюся ему от отца. На парадах смотрелись отлично, но король собирался воевать. Много воевать. Как, с такой кавалерией?! Медлительной, неуклюжей… Фридриху была нужна другая конница. Он изменил ее во благо Пруссии, вряд ли задумываясь о том, что создаст образец. Что его система организации и подготовки кавалерии будет примером для практически все европейских стран. На многие годы вперед.

…Свое первое крупное сражение, битву при Мольвице с австрийцами 10 апреля 1741 года, Фридрих почти проиграл. Но одна из самых сильных его сторон – умение извлекать уроки. Там, у Мольвица, король увидел, насколько неэффективна его «старая» кавалерия. Убедился, что ему катастрофически не хватает легкой кавалерии (а в армии его отца ее практически не было). Начались изменения. Немедленно.

«Все тактические маневры должны совершаться с наибольшей по возможности скоростью, движения на коротком галопе полностью запрещаются. Офицеры должны требовать от своих людей отличного мастерства в езде… Получив приказ атаковать, каждый эскадрон обязан немедленно и самым решительным образом атаковать врага с помощью холодного оружия, ни один командир… не имеет права вести огневой бой».

Это – основа основ. Все преобразования Фридриха подчинены главной цели – кавалерия атакует на полной скорости, никаких «отвлечений» на стрельбу. Простая, казалось бы, задача, но ее выполнение требовало особой подготовки и людей, и лошадей.

Однажды кто-то рассказал королю, что на учениях Зейдлица происходит слишком много несчастных случаев. Фридрих решил покритиковать своего кавалерийского генерала, а в ответ услышал: «Если Ваше Величество будет сожалеть по поводу нескольких сломанных шей, то у Вас никогда не будет тех кавалеристов, которые нужны на поле битвы».

С «жалостью» Фридрих сразу покончил. Зейдлицу он доверял бесконечно, а Зейдлиц делал именно то, что было нужно королю. Тренировал всадников на сильно пересеченной местности. Учил атаковать на полной скорости при любом рельефе. Они научились, еще как научились. Отменная выучка – вот в чем прусские кавалеристы превосходили всех. Зейдлиц, даже будучи генералом, показывал своим всадникам такое упражнение. Разгонялся и на галопе пролетал между вращающимися крыльями ветряной мельницы. Он не заставлял кавалеристов повторить это, он просто показывал, что такое мастерство.

Тренировались и люди, и лошади. Сам король ввел жесткое правило: лошадь не должна стоять расседланной в конюшне более двух дней. Зимой – работать в манеже, в остальное время – в поле. Индивидуальная подготовка сочеталась с групповой. Обучали сначала эскадрон, потом полк, затем крупные соединения. Кавалеристы Фридриха настолько хорошо знали, как действовать в бою, что король мог не отдавать детальных приказов, а только указывать направление. Дальше разбирались уже его офицеры, все знали, что делать.

Всегда атаковать первыми. Примерно в двухстах метрах от противника переходить на максимальную скорость, в сомкнутом строю. «Сабля и атака!» – так говорил Фридрих. Предельно упрощать не стоит. Тактике и Фридрих, и Зейдлиц уделяли огромное внимание.

Построение в три линии, эшелонированная атака во фланг… Пруссия много чего предложила Европе. Европа приняла. Как писал упоминавшийся выше Нолан: «Никогда еще кавалерия не совершала таких славных подвигов, как прусская кавалерия этого времени. Оружием ее была сабля. Уверенность ее заключалась в личной храбрости и в искусстве каждого всадника. Тактика ее состояла в быстроте и решительности».

…Время, как обычно, внесет свои коррективы. В Семилетнюю войну стало ясно, что даже великолепная кавалерия победы может одерживать только при поддержке пехоты и артиллерии. Наполеон стал великим именно потому, что поднял искусство взаимодействия разных родов войск на небывалую высоту. Однако в том, что касается кавалерии, Наполеон, конечно, во многом следовал «заветам Фридриха Великого» и ценил его крайне высоко. Да все европейские армии восприняли опыт прусского короля! Только не у всех получилось так же хорошо. Возможно, потому, что для полного успеха нужен еще и свой Зейдлиц. Или Мюрат…