Глава вторая
Конюшни Наполеона

Первая «своя» лошадь появилась у Бонапарта только во время осады Тулона. Имени ее мы не знаем. Что-то особенное? Считается, что она также была первой лошадью Наполеона, которая погибла в бою. Только не очень понятно, где именно. То ли прямо там, под Тулоном, то ли в Первом итальянском походе.

Не все ясно и с последней. Где – понятно. Вместе с Наполеоном в ссылке на Святой Елене. Но кто? Часто – особенно в XIX веке – писали, что Наполеон взял с собой на остров Святой Елены одного из любимых коней, арабского жеребца Шейха. Или же это был Таурис? А может, Визирь? Встретить можно несколько вариантов. Фигурирует даже имя Маренго, хотя про Маренго вроде бы точно известно, что он оказался в плену у англичан, в Англии же умер.

Есть те, кто убежден – злобные англичане вообще не дали императору взять с собой в ссылку одну из своих лошадей. На Святой Елене он ездил на лошади, предоставленной ему британцами. Звали ее Кинг Джордж. И все же Шейх – главный претендент на звание «последней лошади Наполеона». Пусть так и будет. Тем более что Наполеон упорно называл свою лошадь на Святой Елене Шейхом.

Что император действительно любил – так это давать своим лошадям имена. Традиции и изобретательность сочетались в равной степени. Он обожал историю Древнего мира и мифологию. Отсюда – Цезарь, Нерон, Гектор и другие. Разумеется, коням присваивали имена громких побед – Маренго, Аустерлиц, Ваграм. С остальными – разнобой. Есть и что-то уменьшительно-ласкательное, вроде Коко, и вдохновляющее, как Триумфатор. Лошадей к тому же частенько переименовывали. Что-то происходило, надо было реагировать.

Первая, последняя… Между ними – десятки лошадей! Сколько их всего было у Наполеона? Чаще всего встречается цифра 130. Речь, разумеется, о его собственных лошадях, о тех, на которых он ездил сам. В конюшнях лошадей содержалось гораздо больше. Для членов семьи, охоты, выездов и т. д. Тысячи!

Уже став императором, Наполеон многое сделал для развития коневодства во Франции. Создавал новые заводы, возродил скачки. Специальным указом от 1805 года проведение скачек становилось обязательным в тех регионах, где выращивали лошадей.

Англомания? Скорее, все те же практические соображения. Император стимулировал развитие, это было нужно стране, армии. И ему самому, конечно. Конезавод в Сен-Клу, например, поставил в императорские конюшни множество лошадей, и некоторые из них стали личными «Лошадьми Его Величества».

Хотя сам Наполеон предпочитал арабских лошадей, в его конюшнях были самые разные. За исключением, пожалуй, лишь баварских и бретонских лошадей, которых он считал «слишком тяжеловесными». Немецкие кони, которых высоко ценили его офицеры, императору вообще не очень нравились. За исключением тех, которых выращивали на Бергском конезаводе, одном из лучших в Европе.

В целом же картина в конюшнях наблюдалась довольно пестрая. Здесь были и чистокровные англичане, и лошади из Оверни, и из Лимузена, и испанские, и персидские. На конюшнях работали примерно пятьсот человек. Не так уж и много, учитывая количество лошадей.

«Его Величество ценил хороших конюхов, и поэтому принимались все необходимые меры, чтобы пажи получали самое тщательное обучение при подготовке на должность конюха. Чтобы научиться уверенно и с изяществом садиться на лошадь, им приходилось практиковать такие упражнения, связанные с вольтижировкой, которые, как мне казалось, были бы годны только для выступлений в цирке».

Камердинер Констан довольно много рассуждает на тему «Наполеон и лошади», и его воспоминания представляют особую ценность. Констан – не только доверенное лицо императора, но и человек очень неглупый и наблюдательный. По его словам, Наполеон отлично понимал важность «специально подготовленных людей», от которых зависела в том числе и его жизнь.

Отбором особых конюхов занимался Антуан Жарден, старший конюший. Этого человека Наполеон ценил крайне высоко и полностью ему доверял.

Жарден занимался повседневной работой, а общее руководство было за обер-шталмейстером, обязанности которого с момента создания императорских конюшен и до отречения Наполеона исполнял Арман де Коленкур. В этой должности он не только «заведовал лошадьми», но и руководил службой связи и следил за соблюдением этикета.

Идеальное соответствие человека и места! Коленкур – выходец из старинного рода, аристократ с безупречными манерами. При этом – блестящий кавалерист, знаток своего дела. Пунктуальный, энергичный. Близок к императору. Лошадьми занимался и шурин Наполеона, маршал Мюрат, но главную роль, безусловно, играл Коленкур. Во многом благодаря ему работа императорских конюшен была организована прекрасно. Можно сказать и так – Наполеон получал именно тех лошадей, которые ему подходили практически идеально. Особо подготовленных.

«Их тренировали выдерживать, не шелохнувшись, самые различные мучения, удары хлыстом по голове и ушам, барабанный бой и стрельбу из пистолетов, размахивание флагами перед глазами; к их ногам бросали тяжелые предметы, иногда даже овцу или свинью. От лошади требовалось, чтобы в момент самого быстрого галопа (а других император не любил) Наполеон смог бы на полном скаку неожиданно ее остановить. Вообще в распоряжении его величества были только натренированные до невероятного совершенства животные».

Снова Констан, «тень императора». Есть и другие свидетельства очевидцев, но представление о подготовке уже вполне можно составить. Теперь о нюансах.

Хорошо известно, что Наполеон предпочитал жеребцов. Меневаль, личный секретарь Наполеона в течение долгого времени, отмечает, что традиционный выбор владыки Франции – арабские лошади. Небольшие, серовато-белого цвета, мягкие и послушные. Присутствует весь «набор». Про послушных и рассуждать долго не стоит. Других, с его-то манерой езды, и быть не могло. Остальное требует уточнений.

Саксонский полковник Оденлебен утверждает, что многим офицерам было бы стыдно «садиться на таких лошадей». Дескать, практически все лошади Наполеона – маленькие и невзрачные. Спорный вопрос. Конечно, на знаменитых картинах лошади Наполеона, возможно, и выглядят совсем не так, как в жизни. Добавляют внушительности всаднику. Однако и обзывать их «невзрачными» как минимум не совсем справедливо. Небольшие? Да. Но это уже и выбор породы, а значит – пора поговорить о его арабских лошадях. Слова Наполеона: «Хороший арабский жеребец – лучшая лошадь в мире. С арабской кровью вы можете получить улучшение во всех породах».

Считается, что все началось с Египта. Генерала Бонапарта сильно впечатлили лошади мамелюков. Настолько сильно, что он даже составил некий перспективный план. Забрать во Францию как можно больше арабских лошадей для улучшения породы. Реализовать его полностью не удастся, но кое-что получится.

Чем так прельстили Наполеона представители одной из самых древних пород верховых лошадей? Скорее всего, первое, внешнее впечатление сыграло едва ли не решающую роль. Арабские лошади изящны, они отличаются чистотой линий, а кроме того, в большинстве своем они серого цвета. Мысль о «белых лошадях» к этому моменту уже явно поселилась в его голове, и про цвет мы поговорим чуть позже.

Про такие качества, как выносливость и неприхотливость, Бонапарту расскажут знающие люди. Это не могло ему не понравиться. И да, они не крупные. На таких конях Бонапарт бы хорошо смотрелся. Выбор очевиден, к тому же – цвет.

«Белые лошади»? Настоящие белые лошади – большая редкость. Именно по этой причине они стали сакральными символами. А арабские скакуны Наполеона вовсе не белые. Серые, с разными оттенками. Но человек на белой лошади… Он это видел, он представлял себя таким. Говорят, с того самого момента, когда он увидел героя первых лет революции, маркиза Лафайета, на великолепном белом коне.

Наполеон запомнил. Во время триумфального Первого итальянского похода он, перед вступлением в Милан, пересел на светло-серого коня, правда не араба, а овернца, Вижу, и въехал в город во главе отряда кавалеристов. Люди на лошадях вызывают и почтение, и восторг. В символах Наполеон отлично разбирался.

С его собственными лошадьми разбирались люди, которым он доверял. Они знали всё о его предпочтениях, они подбирали лошадей для него, под него. Он не был привередлив, особенно когда получал именно то, что хотел.

Придет время – и Наполеон будет предпочитать передвигаться в карете. Исключительно из соображений удобства. В каретах он мог и работать, и отдыхать. Но если возникала необходимость – немедленно садился верхом. В любом походе с ним несколько «комплектов» лошадей, или бригад. В каждой два боевых коня и один – просто для перемещений. Конюхи, кузнецы… Чего он действительно терпеть не мог, так это промедлений. Готово все должно было быть по первому требованию. Ездил он, конечно, не только на серых лошадях, в конюшнях имелось много самых разных.

…Известно, что за всю свою военную карьеру Наполеон получил лишь несколько легких ранений. А лошади под ним погибали. Кто-то говорит, что таких случаев было десять, кто-то – двадцать. Про «тулонскую лошадь» мы уже знаем, хорошо известна и история с последним погибшим конем.

Арси-сюр-Об, март 1814 года. Император в последний раз командует своими войсками накануне первого отречения. В какой-то момент ему понадобилось вдохновить солдат личным примером. Он уже давно этого не делал, но сейчас – необходимо. Наполеон въезжает на мост, достает шпагу из ножен. Под огнем! Некоторые историки утверждают, что император «искал смерти». Нет, он воевал. Сражался в безнадежной ситуации и – потерял лошадь.

Глава третья
Маренго, Визирь и другие

Скелет «любимого коня» Наполеона, Маренго, находится в Музее армии, в Лондоне. Чучело другого «любимого коня», Визиря, в Музее армии в Париже. Соревнование за звание самой известной лошади Наполеона Маренго выигрывает с явным преимуществом, романтический титул «любимый» нуждается в уточнениях.

Представим идиллическую картину. Наполеон целенаправленно отправляется на конюшню, чтобы угостить лошадь морковкой или яблоком. Не очень на него похоже… Он крайне мало говорил о своих конях, и того, что им сказано или сделано, хватает лишь для того, чтобы современники или потомки могли подумать – а этот, пожалуй, был его любимцем.

Какие-то основания есть. Мы уже знаем, что он предпочитал тех лошадей, которые хорошо подходили ему лично. Невысоких, покладистых, способных приспособиться к своеобразной манере езды. Обращал ли он внимание на внешние данные? Наверное, но вряд ли они играли решающую роль. Впрочем, арабские лошади практически все изящны, так что выбор Наполеона вполне обоснован.

Однако здесь возникает и проблема, которую следует обозначить сразу. Многие из лошадей императора очень похожи, что приводит к путанице. Одно-два ошибочных суждения современников – и появляются разногласия. Кто был с ним в России? Кто – в Испании? А эта лошадь вообще там была?

Сложности, допущения… Почти ни о чем нельзя говорить со стопроцентной уверенностью. «Любимые лошади» – тема опасная. Так ведь с Наполеоном всегда непросто. Он, конечно, не как Ленин, который противоречил самому себе раза три в день, но и император оставил нам столько разных слов, что сделал едва ли не главное занятие историков, опровержение, обычным делом. Потому и в разговоре о «любимых лошадях» будет лейтмотив.

Никакой категоричности! Не утверждаем, а, скорее, предполагаем. По-другому нельзя. Заветное имя сам Наполеон не назвал, а выбирать есть из кого.

Пример примеров. Многие историки, в их числе знаменитый Жан Тюлар, утверждают: да не был он любимой лошадью Наполеона! А согласно широко распространенной легенде – был. Маренго… Повторим, он точно самая известная лошадь.

Маренго прожил невероятно долгую по лошадиным меркам жизнь, 38 лет. Это больше 100 лет по человеческим меркам. Как раз арабские лошади считаются среди своих собратьев долгожителями. Что важно, последние годы жизни Маренго провел в Англии, где его показывали публике как коня Наполеона. Возможно, именно тогда его заодно стали называть любимой лошадью. В любом случае именно с Маренго началась история арабских лошадей Наполеона. Это уже аргумент серьезный. Первая любовь, не шутка.

Считается, что Маренго попал к генералу Бонапарту как военный трофей, после битвы при Абукире в 1799 году. Значит, Маренго уже было пять или шесть лет. В разного рода энциклопедиях его год рождения указывается точно (1793), хотя никаких «метрик» у Маренго не было и его возраст практически наверняка устанавливали по зубам. Не стопроцентно надежный, но проверенный способ, хотя, по мнению специалистов, как раз с арабскими лошадьми есть сложности. Эмаль на их зубах тверже, чем у представителей других пород, значит – зубы изнашиваются медленнее.

Еще одно подтверждение того, что в историях с лошадьми Наполеона очень много относительно точного. Был ли Маренго выращен на знаменитом в Египте конезаводе Эль Насери? Как именно он оказался во Франции? Предположений будет много. Но, в конце концов, от Маренго остались не только воспоминания, но и скелет. Кое-что мы знаем практически наверняка.

Маренго был невысок, чуть более 140 см в холке (то есть там, где шея соединяется со спиной). Рост лошадей измеряют так. Светло-серый, что подтверждают все. На роль «белой лошади», символа, годился.

Небольшой? Здесь есть и плюсы, и минусы. Конечно, маленькая лошадь никогда не сможет поддерживать высокую скорость на больших расстояниях, что легко сделают ее длинноногие собратья. Однако и содержать ее легче, и она более неприхотлива.

Всадник на такой лошади внушительного впечатления не производит, но и в бою он не выделяется, значит – вражеским артиллеристам труднее в него попасть. Белая лошадь сделала бы его хорошей мишенью, а серая не являлась чем-то необычным. Хотя в британской армии, например, «рассветом» считалось время, когда с расстояния в несколько сотен метров можно было различить «серую лошадь». Все равно можно говорить о том, что «непривлекательные» лошади Наполеона помогли ему избежать многих опасностей. Маренго тоже помог.

Свое имя он получил в честь знаменитого сражения, в котором, кстати, не участвовал. Наполеон часто называл своих лошадей «громкими победами», в его конюшнях были и Аустерлиц, и Ваграм. А в каких битвах участвовал Маренго?