Шувалов успел посвятить Елену лишь в основные форматы грядущей недели. Баратов планировал провести своеобразное «турне» – как назвала это Елена – по пяти промышленным центрам. В каждом городе планировалось провести от трёх до пяти встреч, не считая тех самых собеседований с кандидатками на должность референта. Включаться в работу предстояло налету, а Шувалов не стесняясь передавал ей самую нудную и трудоёмкую часть – он предоставил Елене список телефонов гостиниц, в которых следовало подтвердить бронь, координаты аэропортов, с которыми следовало связаться, чтобы уточнить данные о времени прилёта, и ещё несколько списков того же рода. К счастью, ничего сложного в этих поручениях не было, хотя Елена успела порядком отвыкнуть от такого количества общения и сейчас снова чувствовала себя первокурсницей, погрузившейся в шумную жизнь нового университета и собирающей листовки с перечнем спецкурсов.
В Днепропетровске им также был выделен отдельный ангар. Документы о пересечении границы оформлять не требовалось, потому как пребывание на Украине не превышало по времени двадцати четырёх часов.
Местный аэропорт ничем не отличался от того, который несколько часов назад они покинули, улетая из Ростова, зато пейзаж за его пределами смотрелся на порядок оптимистичнее – бетонные конструкции встречались куда реже. Заранее заказанные автомобили ожидали у самого выхода – лимузин для Баратова и чёрный мерседес для телохранителей. Шувалов ехал с охраной. Елена направилась к мерседесу следом за ним, и тут же замерла, остановленная окликом Баратова.
– Краевская, что вам непонятно в формулировке «постоянно доступна»?
Елена сглотнула, но, ни говоря ни слова, свернула в сторону лимузина.
– Я думала, у меня будет три часа, – произнесла она осторожно, когда дверь закрылась, и автомобиль стал выходить на скоростную полосу.
– Я высажу вас в центре и заберу через три часа, – Баратов, казалось, не смотрел на неё, полностью углубившись в изучение каких-то документов, но Елена всё равно продолжала ощущать исходящую от него давящую энергию. Впрочем, вполне возможно, дело было всего лишь в тесноте помещения, в котором они оказались вдвоём…
Остальную часть пути проделали в молчании. Минут через двадцать лимузин затормозил, дверца открылась, и Елена осторожно выглянула наружу.
– Я буду здесь же, – сказал Баратов, всё ещё не отрываясь от своих материалов. Елена вышла наружу, и лимузин плавно уплыл прочь.
Елена огляделась. Город встретил её шумом проносившихся мимо автомобилей, но людей на улицах было немного.
Подходящий магазин обнаружился в двадцати метрах к северу. Она направилась туда и погрузилась в примерку. Процесс был недолгим и несложным, но в какой-то момент Елена почувствовала на себе пристальный взгляд и принялась оборачиваться в поисках того, кому он принадлежал.
Мужчина в сером костюме, сидевший в кресле у выхода, тут же спрятал нос в газету.
Елена вернулась к прерванному занятию, но по-прежнему затылком чувствовала, что за ней наблюдают.
Расплатившись и выходя из магазина, она боковым зрением попыталась уловить лицо незнакомого преследователя, и это ей в какой-то мере удалось.
Оказавшись снаружи, Елена огляделась. Времени оставалось ещё два часа, и она решила внести плату за лечение. Огляделась по сторонам в поисках вывески какого-нибудь банка. Прошла ещё на сотню метров севернее, повернула на узкую улочку и миновав её снова повернула. Здесь оказалось что-то наподобие исторического центра города. На просторной площади стоял белоснежный фонтан. Десятки струй били в небо, и брызги их ветер уносил прочь. С одной стороны площади приютилось здание центрального банка, и Елена направилась туда. Уже войдя внутрь, Краевская снова почувствовала пристальный взгляд и, обернувшись, краем глаза успела заметить в толпе знакомую фигуру.
Елену пробрал озноб. Ей вполне хватало проблем кроме какого-то маньяка, положившего на неё глаз. Она торопливо закончила дела в банке, вышла наружу и скользнула в узкий проход между двумя домами. Подобрала с земли крупный осколок камня, которым была вымощена улочка, а затем прислонилась к стене. Не прошло и пятнадцати секунд, как мужчина показался в проходе, и Елена замахнулась для удара. Её запястье тут же оказалось перехвачено и вывернуто так, что булыжник упал на асфальт.
Елена закусила губу, чтобы не застонать от боли.
– Госпожа Краевская, не делайте глупостей, – услышала она спокойный голос.
В первый миг Елену пробрал озноб от осознания того, что преследователь знает её имя, а затем, приглядевшись, она узнала одного из охранников Баратова.
– Чёрт! – выдохнула Елена. – Пустите…
– Вы успокоились?
– Да… Пустите же, чтоб вас.
Рука наконец оказалась на свободе, и Елена принялась потирать пострадавшее запястье.
– Кто вы такой? – спросила она, хотя поняла всё и так.
– Моё имя Николай Бодров. Правда, я не думаю, что это имеет значение.
Елена мрачно кивнула.
– Вы от Баратова?
– Вы ведь были предупреждены, что несанкционированные личные контакты запрещены.
– Что за идиотизм, господин Бодров? Он что, боится, что я работаю на конкурентов? Или… ещё на кого-нибудь?
– Полагаю, такой вариант он не исключает. Но скорее просто не хочет, чтобы вы сбежали.
– С деньгами, – ядовито закончила Елена.
На секунду мертвенно неподвижное лицо Бодрова разрезала улыбка, и это было страшно, – будто разделилась надвое восковая маска и тут же сомкнулась назад.
– Маловероятно, госпожа Краевская. Но это не моё дело.
Елена покачала головой.
– Вы так и будете следовать за мной?
– Само собой.
– Послушайте… я просто собираюсь попить кофе и вернуться на место встречи.
– Тогда вам нечего скрывать.
Елена вздохнула.
– Госпожа Краевская, между нами, если Баратов выделил вам охрану – спорить с ним бесполезно. И тем более бесполезно обсуждать это со мной. Может, просто не будете мешать мне делать свою работу? Нам обоим от этого станет чуточку легче.
Елена лишь развела руками.
– Вполне резонно, – согласилась она и, не оглядываясь более на Бодрова, побрела обратно к площади.
Кофе она так и не попила, вспомнив, что денег, кроме тех, что Баратов выдал «на служебные нужды», у неё нет. Просто сделала несколько кругов по центру и вернулась к месту встречи. С момента её расставания с Баратовым прошло два часа пятьдесят восемь минут. Лимузин замер в метре от Краевской ещё через две минуты.
Елена забралась внутрь и долго буравила взглядом Баратова, который за всё время обратного пути так и не соизволил поднять глаз от бумаг.
***
Всю дорогу Елена боролась с желанием высказать Баратову всё, что она думает по поводу слежки. Она попросту не могла понять, в чём её можно подозревать. Однако заговорить первой Елена так и не решилась, а Баратов продолжал заниматься своими делами.
Поговорить им удалось только за завтраком.
На ночь он распорядился устроить Елену в одном отсеке с Шуваловым, а наутро пригласил к себе… Чтобы снова напоить кофе – за две сотни долларов унция. На сей раз это была Арабика Мейсон. Елена постепенно начинала догадываться, что кофе играл в жизни Баратова какую-то особую роль.
– Я пью его очень много, – пояснил Баратов, поймав любопытный взгляд Елены на полке с разноцветными металлическими банками, – если что-то играет в твоей жизни настолько большую роль, то оно должно быть приготовлено лучшим образом.
– Вы так любите совершенство? – спросила Елена, осторожно касаясь губами краешка чашки.
Баратов невольно залюбовался тем эффектом, который рождался в точке соприкосновения фарфора и бледных губ.
– Определённо, – сказал он, представляя вкус этих губ, чуть окрашенный горечью кофе.
– Наверное, вам приходится нелегко.
Баратов пожал плечами.
– Никогда не испытывал с этим проблем.
– Это заметно. По тому, как настырно и неэкономно вы добиваетесь исполнения своих желаний.
– У меня есть деньги и я трачу их так, чтобы получить максимум удовольствия.
– А ваша жена? – Елена снова смотрела на него из-под своих прозрачно-призрачных ресниц.
Баратов криво улыбнулся.
– Поверьте, госпожа Краевская, моя жена тратит мои деньги ровно с тем же удовольствием, что и я.
Елена фыркнула и отвернулась к окну. Это было одно из тех немногих проявлений чувств, которые она не пыталась спрятать за маской вежливости. Отвечать она не хотела, вовремя поняв, что уязвила своим вопросом только себя саму.
Дима взял чашку с кофе и сделал осторожный глоток.
– Мы прилетаем в два часа.
– Шувалов мне сказал.
– Я хочу, чтобы сегодня вы в полной мере приступили к исполнению своих обязанностей.
Елена резко подняла на Баратова испуганный взгляд.
– Да, госпожа Краевская, на сей раз вы всё поняли правильно. Я хочу попробовать вас в деле.
– Стоило ли покупать платье, если его всё равно придётся снимать? – она опять отвернулась, и ледяная маска заняла своё место на её лице.
На эту реплику, как и на предыдущую, Баратов не обратил ни малейшего внимания.
– Вы будете сопровождать меня на приёме у губернатора. Мы пробудем там около трёх часов. Затем вы подниметесь в номер вместе со мной.
Елена равнодушно кивнула.
«Сто двадцать тысяч, – напомнила она себе, и тут же в голове промелькнуло: – Как странно, что моё знакомство с Дмитрием Баратовым оказалось… таким».
Она тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли. Баратов говорил ещё что-то – кажется, про кофе, – а Елена молча смотрела на проплывающие за окном облака и думала, как хорошо было бы сейчас разбить стекло и оказаться там, в бесконечной пустоте… Всего на миг, чтобы затем почувствовать, как разрывает стремительно приближается земля…
Этот город оказался куда более похожим на знакомые Елене Париж и Москву, чем Ростов и Днепропетровск вместе взятые. Здесь было много зелени, и редкие небоскрёбы удачно вписывались в тенистые скверы, вздымаясь над вершинами деревьев осколками блестящего на солнце стекла. Елена сидела, отвернувшись к окну, не столько из интереса к городскому пейзажу, сколько из нежелания встречаться взглядом с Баратовым – тот оставил документы на соседнем сидении и внимательным жадным взглядом разглядывал каждую чёрточку её лица. Елена предпочитала не думать о том, что творится у Дмитрия в голове.
– Вы осознаёте свою задачу? – спросил Баратов.
«Вовремя раздвинуть ноги»… – подумала Елена, но вслух сказала лишь:
– Да.
Разговор не удавался, и Баратов отказался от попыток его продолжить. Он тоже повернулся к окну. Свердловск всегда был одним из его любимых мест. Здесь дышалось легче, чем в густонаселённых мегаполисах, и в то же время не давила на плечи тяжесть прошлого, которую он часто чувствовал в Москве.
Автомобиль проплыл по трассе, окружавшей город – автострады как таковой тут не было, так как автомобилей было немного. Зато со стороны пригорода Елена заметила полосы посадочных площадок для вертолётов.
– Здесь живут те, кто не ездит на автомобилях, – сказал Баратов, проследив за её взглядом.
Елена пожала плечами. В сущности, ей было всё равно.
Ещё один наёмный лимузин, точная копия того, что Елена уже видела в Днепропетровске, остановился у ворот просторного парка. Баратов заметил в глубине сооружение, сочетавшее черты классической европейской архитектуры и современные металлические конструкции на крыше.
Он вышел из автомобиля и протянул девушке руку. Елена проследила за его движением мрачным взглядом, но Баратов руки не убрал.
– Я не ваша спутница, господин Баратов. Я ваш референт.
– Вы – моя спутница, Краевская, хоть и капризничаете как будто мы женаты. Впрочем, этим вы мне и интересны.
Елена фыркнула и попыталась самостоятельно выбраться из лимузина, но сделать это, минуя Дмитрия, оказалось не так-то просто. В конце концов она сдалась и приняла предложенную руку.
– Чего вы этим добиваетесь? – спросил Баратов, дёргая её наружу чуть резче, чем они оба этого хотели.
– А чего добиваетесь вы?
Баратов улыбался, но явно не ей. Елена поймала взгляд Дмитрия, направленный мимо, и тут же увидела пару, на которую тот смотрел. Елена стремительно растянула губы в такой же улыбке.
– Господин Баратов? – женщина в белом платье-тунике с жемчужной брошью под грудью направилась к ним, и мужчина в чёрном костюме последовал за ней.
– Графиня Алексеева.
– Не думала, что вы появитесь так рано. Обычно вас нелегко поймать на таких торжествах.
– Я прилетел раньше графика и решил не тратить время даром, а сразу направиться сюда.
– А где ваша драгоценная супруга? И кто с вами?
Елена вздрогнула, внезапно обнаружив, что Баратов держит её под локоть. Попыталась вырвать руку, но это оказалось невозможно.
– Княгиня Елена Краевская, – услышала она голос Баратова, и присела в скупом подобии реверанса.
«Графиня» разглядывала её с неприкрытым любопытством.
– Я раньше не видела вас здесь.
Елена снова вежливо улыбнулась.
– Моя семья предпочитает Францию. Впрочем, отец всегда считал, что нужно быть ближе к корням, – улыбка «графини» стала натянутой, и Баратов едва заметно дёрнул спутницу за локоть. – Впрочем, мой отец знал далеко не всё.
– Прошу простить, – Баратов потянул Елену в сторону. – Мы ещё не успели поздороваться с хозяевами.
Баратов потащил её прочь вглубь парка, так что Елена едва успевала перебирать ногами.
– Вы что, притащили меня на торжество, где должны присутствовать с женой? – спросила она, улучив момент, когда Баратов замедлил ход.
– Я вас притащил туда, где мне нужен ваш титул. Или зачем, по-вашему, я вас покупаю?
По спине Елены пробежал озноб.
– Покупаю?.. – продолжить она не успела, потому что Баратов рванул её в сторону и остановился напротив ещё одной гуляющей парочки. Обмен любезностями повторился. Елена заметила, что и в этот раз дама смотрит на неё с откровенным презрением. Впрочем, любопытство во взгляде её кавалера коробило ещё сильней.
Процедура повторилась ещё трижды, и с каждым разом до Елены всё яснее доходило: что бы ни задумал Баратов, её мучения не ограничатся только постелью. Она оказалась откровенно продемонстрирована всему местному свету как молодая любовница состоятельного дельца, и свет этот, как назло, а скорее по воле самого Баратова – состоял сплошь из людей её собственного круга.
Елена стиснула зубы и молчала, с нетерпением дожидаясь окончания пытки – и порядком успев позабыть, что рабочий день для неё только начинается.
Когда стемнело, и небо окрасили гроздья салюта, Баратов смилостивился и позволил ей подняться в спальню. Сам Дмитрий остался внизу, чтобы закончить разговор с одним из заинтересовавших его гостей.
Оказавшись в апартаментах для гостей, Елена на миг решила, что она оглохла – такая тишина стояла кругом. Затем за окном прозвучал негромкий хлопок, и небо осветил очередной букет фейерверка.
Елена подошла к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышла на просторный балкон. Сюда почти не доносились праздничный шум и голоса, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Она стояла так достаточно долго, ощущая, как пронизывают тело потоки тёплого ветра, напоённого ароматами цветов. Елена не сразу заметила, как на плечи легли тёплые руки. Мочку уха обожгло горячее дыхание. Снизу доносились едва слышные переливы скрипки – Елена узнала «Анданте Фа Мажор» Генделя, которую разучивала когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где она стала всего лишь девчонкой, обременённой чужими долгами и чужой болезнью, но не имела ничего своего.
Елене казалось, что она попала в другой мир, где нет ни одиночества, ни мыслей о безысходности. И в этот миг оказавшиеся на её плечах руки настолько органично и естественно дополнили эту фантастическую реальность, что она захотела поверить, хотя бы ненадолго, что они принадлежат кому-то близкому, кому-то, кто ей нужен – и кому нужна она.
– Тебе здесь нравится? – прошептал Баратов у самого уха.
Только услышав этот голос, Елена на миг вырвалась из сновидения, из всполохов прошлого, озаривших привычную серость.
Баратов мгновенно почувствовал перемену. Он и сам был зачарован видом стройной фигурки, стоявшей на балконе и открывавшей лицо навстречу разноцветным брызгам. Дима увидел Елену ещё снизу и понял, что больше ждать не может. Этот ломкий стебель тростника должен был принадлежать ему. Сейчас. Это было не физическое желание. Он даже не испытывал потребности прикасаться к своему неожиданному приобретению. Дима просто знал: Елена должна ему принадлежать. Она была частью его. Той огромной частью, которую Баратов давно потерял, без которой привык жить и которую теперь обрёл вновь.
Дмитрий не знал, в чём выражается это единство. Елена была частью ночного волшебства, призраком прошлого, навсегда уходящей роскоши давно обедневших родов. Но Елена была его плоть от плоти, словно вырванный кусок сердца. Теперь, когда Дмитрий нашёл её, привычное чувство потери стало острым как никогда. Теперь он уже не мог её отпустить.
Елена нахмурилась и чуть повернула голову, желая проверить, не издевается ли Баратов. Дима на мгновение залюбовался надломленным изгибом тонкой шеи. Между двух хрупких косточек трепетало дыхание, и призрак его едва заметно касался теперь щеки Дмитрия.
Эту же секунду Елена молчала, а потом вдруг поняла – здесь, наверху, в окружении горячих рук, ей в самом деле нравится. Пожалуй, куда лучше ей было бы, если бы она не чувствовала себя обязанной этому человеку, не должна была отдаться ему здесь и сейчас, а могла просто понежиться в исходившем от него тепле и, стоя рядом, насладиться незнакомым ароматом чужой ночи; но ей было хорошо даже так, и она абсолютно точно не хотела бы видеть рядом никого, кроме малознакомого, но давно уже тенью проплывавшего над её жизнью Дмитрия Баратова.
О проекте
О подписке