Цитаты из книги «Навеки твой, Лео»

Боже, он великолепен. А еще он фальшивый, лживый мудак.

– Послушай, Мордуленция. Я знаю тебя почти четыре года, и за все это время ни разу не слышал, чтобы ты хотя бы упомянула парня или девушку. Меня бы устроило и то и другое. – Я смеюсь. – В общем, так, – продолжает он. – Это страшно важно. Это огромно. Это гвоздь моего вечера. Я знаю, как тебе трудно во все это бросаться. – Он смотрит на меня с грустью. – И знаю, что у тебя есть на это веские причины. Но чем бы это ни кончилось, клянусь тебе, Эви, я просто рад, что ты готова рискнуть. Бог мой, обожаю Лэндона. – Спасибо, Лэн, – слегка смутившись, говорю я.

Объясняю, как важен для меня бег: я росла, чувствуя собственное бессилие, а бег помогает мне ощутить себя сильной и благополучной, и я наслаждаюсь этим чувством. Джейк кивает, как будто все понимает.

– Разве норма не предписывает целоваться после свидания? – спрашиваю я с улыбкой. – А мне было невтерпеж. – Он подмигивает. – Я чувствовал, что либо поцелую тебя, либо сойду с ума. Вау, вот это мне нравится. Я улыбаюсь.

– Ты-то чего пялишься? – Так, пытаюсь представить, на что бы ты был похож, останься у тебя в башке только половина мозгов. Может быть, вокруг глаз что-то бы изменилось… трудно сказать. Тут требуется живое воображение.

– Черт возьми! – кричит Николь. – Эви, это судьба, вот что это такое. Мне жаль Лео. – Она грустно смотрит на меня. – Но ты говоришь, Джейк великолепен? Я хохочу. Николь неподражаема. Она подмигивает мне, давая понять, что хочет, чтобы я улыбнулась. – Да, просто роскошен. Нечеловечески прекрасен. Понятия не имею, зачем ему я, но, похоже, зачем-то нужна. Николь и Майк смотрят на меня так, будто у меня две головы. – Хм, дорогая, ты давно смотрела в зеркало? – мягко спрашивает Николь. Майк кивает и подхватывает: – Эви, ты помнишь, как прошлым летом пришла к нам на гриль четвертого июля? Так все парни звонили мне на следующий день и спрашивали, могу ли я свести их с тобой. Я машу на них рукой, словно отмахиваясь от их слов.

– Он пришел попрощаться накануне отъезда и в первый раз поцеловал меня. Не просто поцеловал – этот поцелуй был как клятва. Я слышала, как люди говорят, что теряют себя в поцелуе, но мы, наоборот, как будто нашли себя в ту секунду, когда наши губы встретились. Как будто он разобрал меня на части и вернул к жизни поцелуем.

– Привет, Морис. – Я широко улыбаюсь. – Это Джейк. Я в порядке. Все в порядке, э-э… мы в порядке, – неловко говорю я. Морис продолжает смотреть на Джейка, как будто узнал его по портрету на сайте сексуальных маньяков, но Джейк делает несколько шагов и с улыбкой протягивает руку. – Привет, Морис, – говорит он. Наконец Морис смягчается, пожимает протянутую руку Джейка и говорит: – Привет, Джейк. Думаю, на языке мужчин это значит: все хорошо до дальнейшего уведомления.

Пусть я и не управляю многомиллионной компанией, но уж за свои сраные продукты заплатить могу.

Я качаю головой. – Дело не в цене, Джейк. Это «Самое крутое мороженое в мире». Смотри, на пачке прямо так и написано, – серьезно говорю я. Он переводит взгляд с одной упаковки на другую. – Эви, – начинает он, как будто объясняет что-то пятилетнему ребенку. – Ты ведь знаешь, на упаковке можно написать все, что угодно. Это не значит, что это правда. – Видишь ли, – возражаю я. – Ты прав. Но ты ошибаешься. По-моему, девяносто пять процентов понимания того, что ты лучший, – это уверенность. Можно подозревать, что ты лучший, можно надеяться, что ты лучший, но если у тебя не хватает наглости объявить, что ты лучший с помощью наглой упаковки, а кто не верит, пусть проверяет, если посмеет, то никакой ты не лучший. Кто может устоять перед парнем, который искренне верит в себя?