Глава 1

– Я не поеду.

Вздохнув, я бесшумно протянула руку за облегающим чёрным бикини и огненно-красным цельным купальником, который Эшли только что вытащила из чемодана.

– Нет, – упрямо сказала она. – Это ужасная идея, Кэт. Я даже не знаю, подойдёт ли он. Я не поеду. Я прямо сейчас звоню Артуру и говорю ему, что не поеду.

Это было бы гораздо убедительнее, если бы она не стояла там, с побелевшими костяшками пальцев, сжимая купальники, вместо того чтобы позвонить своему парню и сказать ему, что она не поедет в Бразилию.

Мне было жаль Артура. Он так старался, чтобы сделать ей сюрприз.

Нет, она ещё не была в курсе, куда едет.

Я знала, что это Бразилия, потому что Артур не представлял, сколько всего должно произойти, чтобы он смог осуществить свой план без сучка и задоринки.

– Надень это, – приказала я, кивнув на то, что она держала в руках.

– Что?

– Надень, – повторила я. – Ты так беспокоишься о том, что он не подходит, но хотя бы попробуй его примерить.

Прошло ещё несколько минут, но она, наконец, уступила и разделась. Я бы отвернулась, но при наших отношениях это было странно.

Она видела – и фотографировала – меня голой уже кучу раз. Она занималась съёмкой и рисованием, и относилась к процессу с профессиональной серьёзностью.

Эшли родилась великолепной и умрёт великолепной.

Длинная, стройная и высокая, она была покрыта татуировками. У неё были густые чёрные волосы, блестящие яркие глаза и несправедливо упругие сиськи, учитывая их размер.

У меня же была задница-самосвал, которая могла дать фору мамам из «Пиксара».

Ещё у меня были бёдра, которые так и не пришли в норму после родов, пухлый живот и сиськи чуть ниже среднего.

Я не знала, существует ли понятие «мама-боди», но если да, то оно относилось ко мне. Только моё «мама-боди» контрастировало с яркими цветными волосами и многочисленным пирсингом, который я сделала после развода.

Я решила, что если собираюсь быть разведённой матерью-одиночкой, сбежавшей от спокойной жизни со зрелым церковным консультантом, которому нужен был не больше, чем трофей для крика, то я должна выглядеть на все сто.

Эшли была буквально моделью, а я выглядела так, словно меня вылепили из глины. При этом ни Эшли, ни я не были особенно скромны друг с другом.

Так что я стояла со сложенными руками, пока она раздевалась и влезала в ярко-красный цельный купальник.

– Хм… – я поглаживала пирсинг на губе, изучая её. – Ты права. Это будет проблемой.

Она тяжело вздохнула.

– Видишь, я же говорила тебе, что я…

– Артур не сможет держать свои руки подальше от тебя. Ты даже до пляжа не дойдёшь, когда он увидит тебя в этом. Это же будет просто отдых в номере, двадцать четыре на семь. Зачем он вообще побеспокоился обо всех этих модных отпускных штучках? Он мог бы забронировать номер в «Мотеле шесть».

Она закатила глаза и фыркнула, но её лицо немного посветлело.

– Ты меня бесишь.

Я наблюдала, как она повернулась, чтобы посмотреть в зеркало в полный рост, крутясь и оценивая, как эластичная ткань сидит на её груди. Через мгновение она нахмурилась.

– Подожди, – сказала она, – пляж?

– Или бассейн, или джакузи, или что угодно, – сказала я спокойно.

Затем хмыкнула и продолжила:

– А если такого не будет, ты можешь просто надеть его в ванной отеля. Чтобы Артур знал, что, если он хочет увидеть всё это в следующий раз, то должен организовать пляж.

– Ты уверена, что следующий раз будет? – пробормотала она. – Мне кажется, мы там поссоримся миллион раз, и вообще…

Я передала ей чёрное бикини для примерки.

– О чём это ты?

Хотя она колебалась, она не стала делать вид, что не понимает, на что я намекала.

– Я не знаю, готова ли быть вдали от Леоны.

Наконец-то! Я вздохнула и села на край её кровати.

Конечно, речь шла о Леоне – дочери Эшли и лучшей подруге моей дочери, Блэр.

Они обе были «огоньками», этакими зажигалками, но Леона была гораздо талантливее в обведении людей вокруг своих маленьких липких пальчиков, чем Блэр.

Леона была очаровательна и, казалось, растапливала сердца, просто моргая большими добрыми глазами.

Блэр, с другой стороны, чаще попадала в неприятности из-за того, что была одной из тех девочек, которых «слишком много».

Она была слишком громкой, слишком откровенной, слишком драматичной, слишком бессовестной.

Возможно, я никогда не выиграю конкурс «Мама года», но, если бы моя дочь осталась «слишком» отвязной девчонкой, я бы считала своё воспитание очень успешным.

Но, конечно, это будет, когда она немного подрастёт.

Сейчас же Блэр не могла обойтись без нескончаемых разговоров со мной, а я не могла прожить и дня без того, чтобы не заявить, что собираюсь продать её в зоопарк.

Не то чтобы я когда-либо говорила это Блэр, нет, конечно. Только Эшли.

Для этого и существовали лучшие друзья: чтобы высмеивать свои родительские навыки и сочувствовать друг другу, когда ты задавался вопросом, как, чёрт возьми, из твоей ДНК появился этот слишком громкий ребёнок.

Лично я винила отца Блэр, но это было в основном потому, что он был отвратительным человеком.

Я снова и снова говорила Эшли, что она может издеваться надо мной сколько угодно, но я собираюсь сделать с ней то же самое, как только Леона поймёт, что легко может заставить людей подчиняться любым её прихотям и начнёт использовать это в своих интересах.

И, честно говоря, если Эшли продолжит канючить: «Отмени всё, я не поеду», – я собираюсь рассказать всё Леоне и убедить её уговорить маму поехать в Бразилию на недельный отдых с Артуром.

– Ладно, посмотри на это с другой стороны, – сказала я.

Я подошла к ней и встала за плечом, обратившись к её отражению.

– В следующий раз, когда Леона начнёт разучивать новую песню на гитаре, а Блэр потребует подпевать ей, Пенни на заднем плане будет выть, потому что девочки поют на тонах, понятных только собакам. В этот миг ты подумаешь: «Блин, как бы я хотела сбежать от всего этого на пять минут!» Так что спроси себя ещё раз, готова ли ты быть вдали от Леоны?

Это заставило её рассмеяться.

– Ладно, справедливо.

– Я присматривала за ней миллион раз до этого. У меня есть свой собственный ребёнок. Я знаю, что делаю, – я сложила руки, –ты сомневаешься в моих безупречных родительских навыках, Эшли? Потому что если так, то я не поделюсь с тобой своей фляжкой с виски в следующий раз, когда нам придётся дрожать во время футбольного матча.

– Но ты также работаешь, – заметила она.

– Дани уже согласился присматривать за Леоной, когда я не смогу. Я всё ещё пытаюсь убедить его, что он должен взять Блэр.

– Я уверена, что он присмотрит за обеими девочками, если ты этого захочешь.

– Нет, я имею в виду, на постоянной основе. Я даже предложила скидку для друзей. Это гораздо лучше, чем если бы я отдала её в зоопарк. Но он почему-то всё время говорит, что вернёт её к назначенному времени.

Эшли снова фыркнула от смеха.

– Ты можешь звонить Леоне каждый день, если хочешь, но имей в виду, что это означает, что ты подвергнешь себя импровизированному концерту по телефону. Но, Эшли, с ней всё будет хорошо.

Я кивнула в сторону бикини, которое она всё ещё держала в руках.

– Примерь это. Посмотрим, не вызовет ли оно у Артура неконтролируемой вспышки желания.

– Ему не нужны стимулы, – проворчала она, но сняла красный купальник.

Ей удалось натянуть чёрное бикини.

Я сказала, что он ещё хуже, чем красный купальник, и посетовала, что нам придётся пойти в магазин и найти ей одно из платьев для старых леди, чтобы она не довела Артура до сердечного приступа.

– Ты такая стерва! – выругалась она, смеясь, когда развязывала бретельки своего бикини.

– Я не виновата, что ты так выглядишь, – легкомысленно ответила я. – Я также не виновата в том, что Артур собирается сойти с ума и заниматься с тобой сексом до тех пор, пока…

И, конечно, в этот момент кто-то распахнул дверь спальни Эшли.

– Мяч Пенни здесь? Девочки хотят… О Господи, Эшли!

– Когда-нибудь слышал о стуке? – язвительно спросила Эшли, не успев прикрыть свои сиськи до того, как лицо Дани покраснело.

– Как, блин, я должен был узнать, что ты голая? – пробормотал он.

– О, я не знаю, – Эшли натянула футболку. – Я имею в виду, ты мог бы считать, что я голая всегда, когда дверь закрыта, и тогда у тебя не было бы этой проблемы.

– Кэт была здесь с тобой, – ответил он, – почему я должен думать: о, моя сестра и её лучшая подруга в комнате! Лучше проверить, что ни одна из них не голая, прежде чем я войду?

– А предыдущий опыт? – подсказала я.

Ну, произошедшее было полезно в том смысле, что заставило меня рассмеяться. Когда он поднял голову, надменный взгляд раздражения не смог скрыть смущение на его лице.

Хмурый взгляд был его визитной карточкой.

С тёмными глазами и высокими скулами этот взгляд имел двойной успех – запугивал и в то же время привлекал девчонок, которые западали на типаж бунтаря и рок-звезды, способный разозлить их отцов.

Только в случае Дани это было правдой. Он вроде как рок-звезда. Или, по крайней мере, был ею, когда хмурый взгляд был его визитной карточкой.

Было странно говорить «в те времена» о парне, который совсем недавно стал достаточно взрослым, чтобы легально покупать себе алкоголь. Его звезда загорелась ярко, но сверкала недолго.

Ещё до того, как ему исполнился двадцать один год, у него был контракт на запись альбома и так много денег, что он не знал, что с ними делать.

Это означало, конечно, что он кутил и прогуливал большую часть этих денег, пока люди, цеплявшиеся за его звёздную силу, пускали ему в задницу столько дыма, что у него начинала пухнуть голова.

Ему едва исполнилось двадцать, когда всё рухнуло. Сочетание денег, наглости и присущего мальчикам этого возраста чувства непобедимого бессмертия, похоже, разозлило не того человека: Артура.

Да, того самого Артура.

Но в конце концов всё закончилось.

Артур хотел Эшли, Эшли хотела Артура. Дани в итоге получил приличную работу в студии Артура.

Эшли была на восемь лет старше Дани.

Она ушла из дома, когда ему было всего десять. Но когда через несколько лет он оказался на улице, она взяла его к себе, несмотря на то, что была матерью-одиночкой с маленьким ребёнком и пыталась свести концы с концами.

Как фотограф, она зарабатывала приличные деньги. Но примерно в то время Леона начала ходить в детский сад. Плюс на шее повис восемнадцатилетний брат-псевдосын-подражатель рок-звезды, который был на пороге большого прорыва. Дела стали идти туго.

К счастью, как раз в это время мой бывший муж начал выплачивать алименты, поэтому мы с Блэр смогли переехать в небольшой таунхаус через дорогу от Эшли. Дети оказались в одной группе детского сада.

Девочки объявили себя лучшими подругами, как только познакомились. Мы с Эшли объявили себя лучшими подругами, как только поняли, что обе тайком подливаем Bailey's в свои чашки с кофе. А остальное, как говорится, уже история.

– Ты поможешь мне создать портфолио? – спросила она меня, когда мы наблюдали за девочками в парке через пару недель после нашего знакомства.

– Конечно, – ответила я, – если ты действительно думаешь, что моё лицо поможет продать людям твои портретные навыки.

– Каким бы прекрасным оно ни было, я хочу фотографировать не твоё лицо.

Я фыркнула и сделала глоток горячего чая из своей дорожной кружки, пока девочки играли на перекладине.

– Что, ты хочешь сфотографировать мою задницу, или что-то в этом роде?

– Ага.

Я рассмеялась, но она была серьёзна.

– Я хочу начать делать будуарные фотографии. Я знаю, каково это – быть перед камерой. Знаю, как позировать, чтобы выглядеть наилучшим образом. На этом можно неплохо заработать. Но мне нужны фотографии кого-то, кроме меня.

– И ты думаешь, что моя задница самосвала будет продавать людям твои будуарные фотографии, когда рядом с ней размещены твои фотографии? – спросила я в недоумении.

– У тебя хорошая задница. Так что да.

Я насмехалась.

– Конечно, Эшли. Почему бы и нет? Думаю, это будет свидетельством твоего мастерства, если ты сможешь сделать так, чтобы я выглядела сексуально.

И, к её чести, я действительно выглядела на них чертовски хорошо.

В те выходные девочки были приглашены на день рождения одногруппника, поэтому, пока они налегали на торт и пакеты с подарками, мы с Эшли вернулись к ней домой, чтобы сделать фотографии.

Мы снимали их в её спальне с задёрнутыми шторами на окнах, чтобы отфильтровать естественный свет и придать снимкам мягкость и чувственность.

Я стояла на коленях на её кровати, прижимая к груди большую мужскую рубашку, чтобы гипотетический человек, который будет смотреть на эти снимки, мог увидеть намёк на пирсинг в моих сосках, пробивающийся сквозь ткань.

И я хочу сказать, что мне не было неловко или что-то в этом роде; возможно, у меня была задница самосвала и пухлый живот, но это не означало, что я чувствовала необходимость скрывать эти вещи от мира.

Итак, я была почти голая, с раздвинутыми ногами, изо всех сил стараясь притвориться, что я красивая молодая девушка, а не мамаша лет тридцати с растяжками, розовыми волосами и ещё одной или двумя морщинками в уголках глаз, которые я не хотела признавать.

И вот Эшли, облокотившись на край кровати с фотоаппаратом, прижатым к глазу, пыталась сделать вид, что мы не находимся в маленькой тесной спальне, пока она фотографировала меня.

И тут худой темноволосый восемнадцатилетний парень распахнул дверь спальни и ворвался внутрь.

– Эй, Эшли, угадай, что я… – парень посмотрел на меня, и его глаза чуть не выскочили из черепа, прежде чем он перевёл взгляд на сестру с диким выражением на лице. – Какого хрена?!

– Дани! – воскликнула Эшли и таким образом ответила на мой незаданный вопрос о том, кто он такой. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты гастролируешь до конца месяца.

– Да, но я… – он не мог удержаться от того, чтобы не оглянуться на меня. Красные пятна запылали на его высоких скулах. –Какого хрена?

Я поджала губы, забавляясь.

– Как бы я ни любила, когда кто-то смотрит на меня полуголую и задаётся вопросом «какого хрена», может быть, вы с Эшли могли бы поговорить об этом где-нибудь, где я не буду постоянно отвлекать тебя своим «какого хрена» телом?

Его лицо стало ещё краснее.

– Нет, это не… Я имею в виду, ты не… Ты не… Блин, что за ситуация вообще?! Ты… ты…

Его глаза беспомощно скользнули вниз к моим сиськам, и я была уверена, что почти каждая капля крови в его теле была сосредоточена на его лице.

– Ты голая.

– Какой ты наблюдательный.

Он прочистил горло.

– И горячая. Я имею в виду… Ты голая и горячая. Или подожди, нет. Красивая. Ты… Э-э…

– Дани! – категорично сказала Эшли.

– Типа ты красивая, но это в уважительном смысле и…

– Дани, – повторила она.

– Что?

– Заткнись, – она указала на дверь, – иди на кухню.

Мне удалось дождаться, пока он выскочит из комнаты, прежде чем я разразилась смехом и плюхнулась обратно на кровать Эшли, пока она вздыхала.

– Так или иначе, это мой брат, – она закатила глаза, – пойду-ка я выясню, что он вообще здесь делает.

***

Всё это означало, что он уже не в первый раз врывался в дверь спальни Эшли и обнаруживал, что за ней стоит обнажённая женщина. Хотя, возможно, поскольку на этот раз это была его сестра, он усвоит урок.

Сейчас он просто хотел найти собачий мячик, хотя в прошлый раз причина была серьёзнее: он ворвался, потому что подписал контракт, был взволнован и хотел сообщить сестре, что поедет в Сан-Франциско.

Это была причина, по которой его пугающий хмурый взгляд не совсем действовал на меня.

Мой первый опыт общения с угрюмым подражателем бога рока заключался в том, что он заикался, пытаясь найти грань между оскорбительным комментарием по поводу моего тела и оскорбительным отсутствием комментариев по поводу моего тела.

Каждый раз, когда он хмурился, я вспоминала особенно приятный оттенок красного цвета его щёк и легкое дрожание в его голосе, когда он говорил.

Так как он был братом моей лучшей подруги и к тому же намного, намного младше меня, я старалась не вспоминать тот абсолютный восторг, который испытывала, когда он не мог отвести от меня глаз.

То есть, да, возможно, это было потому, что он был восхищён абсолютной гротескностью моего живота или чего-то ещё, но мне нравилось думать, что это потому, что он не просто пытался быть милым, когда говорил, что считает меня сексуальной.

Но я отвлекаюсь.

– Ха, ха, – ровно сказал Дани, а я рассмеялась над его хмурым видом. – Так я могу считать, что мяча Пенни здесь нет?

– Вообще-то есть, – Эшли указала на собачью лежанку в углу. Ярко-красный мячик лежал на подушке, прикрытый тканью, как будто владелец мячика прятал его от посторонних глаз.

– Но прежде чем ты уйдёшь, мне нужно тебя кое о чём спросить.

Он отвёл взгляд в сторону, когда пошёл за мячом.

– Это может подождать до момента, пока ты наденешь штаны?

– Это купальный костюм. Я ношу его на пляже.

– Артур ни за что не позволит тебе пойти на пляж в этом.

– Артур не имеет права мне что-то разрешать! – огрызнулась она. – Если я хочу пойти на пляж голой, я пойду.

Дани выпрямился, схватив мяч, и поднял руки, будто сдавался.

– Ладно, хорошо. Я просто имел в виду, что…

– Ты думаешь, что раз Артур мужчина, и у нас отношения, то он имеет право диктовать, что мне носить?

– Нет. Я имел в виду, что никто из вас не увидит Бразилию, если ты наденешь это, так как Артур, вероятно, будет пить столько виагры, сколько сможет, чтобы держать тебя в отеле всё время, – закончил он.

– Видишь, Эшли? – сказала я. – Это то же самое, о чём говорила тебе я. За исключением того, что кому-то теперь явно угрожает гнев Артура, потому что он проболтался о месте.

Он поморщился.

– Чёрт.

Эшли вихрем подлетела ко мне.

– Он везёт меня в Бразилию?

– Я отказываюсь подтверждать или опровергать эти утверждения, – сказала я.

Яркая энергия, казалось, вибрировала в ней, пока она пыталась сохранить спокойствие, которым гордилась.

– Я никогда не была в Бразилии.

– И, возможно, никогда не побываешь, – сказал Дани. – Кто знает, куда Артур тебя повезёт? Покажи ему купальник, и он может просто снять комнату в «Мотеле шесть».

Я хмыкнула и подтолкнула его локтем.

– Я тоже так сказала.

Намёк на улыбку пробился сквозь его надменное выражение, когда я дотронулась до него.

– Так что за вопрос? – спросил он, глядя на Эшли.

– Ты собираешься нормально смотреть за Леоной, когда Кэт не сможет? – спросила она.

Он насмешливо хмыкнул.

– Конечно.

Она не выглядела убеждённой.

– Ты не можешь просто быть крутым дядей Дани, пока меня нет, ты же знаешь.

Он закатил глаза.

– Я знаю.

– Это отличается от того, чтобы пригласить её на мороженое или устроить вечер кино, – заметила Эшли, – тебе придётся совмещать работу, прогулки и заботу о моём ребёнке. И если последнее не является твоим главным приоритетом, то…

– Леона всегда является моим главным приоритетом, – сказал он яростно, – я почти не гуляю! И не пью. А когда пью, то обычно с тобой и по праздникам. Я давно работаю на Артура, можешь даже спросить его и Майка, я…