Глава 2

Принцесса?

В самом деле?

Роман с трудом подавил желание закатить глаза. Его нисколько не удивило, что Грейси защищает своего отца. Она всегда плясала и будет плясать под дудку Саттона. Преданная папочкина дочка. Роман усвоил это давно, и тот урок дался ему непросто. Но когда приходит время выбирать, Саттон и сестры для Грейси всегда на первом месте.

На взгляд Романа, старику оставалось недолго. Он исхудал, лицо посерело. Когда Роману было пятнадцать, он наблюдал, как то же самое происходило с его собственным отцом, а через пять лет – и с матерью. Жить Саттону Винчестеру явно осталось недолго, и Роман не сомневался, что женщины, пьянство и напряженный бизнес в немалой степени этому поспособствовали.

Поэтому Роман не испытывал жалости.

Повернувшись к нему, Саттон спросил:

– Так ты организуешь нам встречу?

Еще чего! Да кем он себя возомнил? Роман ни черта не должен этому старику.

– Нет.

– Я заплачу.

Роман почувствовал нарастающую злость. Его тошнило от одной мысли о деньгах Саттона. Он решительно покачал головой:

– Нет и еще раз нет.

– Чего ты хочешь? Назови свою цену.

Роман открыл было рот, чтобы заявить старому козлу, что предложить ему нечего, но почему-то замешкался. Взглянул на Грейси, которая изо всех сил старалась не смотреть на него. Вспомнил, как Саттон некогда пытался при каждой возможности разрушить их отношения, потому что Роман – сын военного – не казался ему подходящей партией для его драгоценной дочки. Но с тех пор Роман проделал большой путь. Теперь он нужен Саттону, и тому явно нечего терять.

Он неспешно скользнул взглядом по фигурке Грейси:

– Как насчет одного часа наедине с твоей дочерью?

Грейси моргнула один раз, второй и недоверчиво поинтересовалась:

– Для чего?

Губы Романа медленно расползлись в улыбке.

– Это уж мне решать.

Грейси открыла рот, но не издала ни звука. Он сумел лишить великую Грейс Винчестер дара речи. Вот это достижение! Оно принесло ему даже большее удовлетворение, чем можно было ожидать.

– Я пошутил. Просто хочу поговорить.

– Но я не хочу с тобой говорить! – Грейси бросила обеспокоенный взгляд на отца. Может ли Саттон действительно ее заставить? Приказать ей с ним поговорить, зная о том, что произошло между ней и Романом?

– Даю тебе пятнадцать минут, – сказал Саттон, подтвердив, что он действительно такой ублюдок, каким его считал Роман. Торговать собственной дочерью!

– Папа! – ахнула Грейси и умоляюще посмотрела на Романа.

– Сорок пять, – отрезал тот, не обращая на нее внимания.

– Двадцать, – не мешкая ответил Саттон.

Уму непостижимо!

Грейси стояла с открытым ртом, не в силах поверить, что этот разговор происходит наяву. Что за нее торгуются, как за вещь!

– Тридцать, и ни минутой меньше. Это мое последнее предложение. Или разбирайся сам, дедушка.

Проглотив «дедушку», Саттон поразмыслил секунд десять и ответил:

– Договорились.

Подумать только! У этого человека даже щепотки достоинства не осталось… Грейси, конечно, сама предложила помочь, но, судя по ее изумленному взгляду, вряд ли она имела в виду что-то подобное. Вопрос в том, согласится ли она? Саттон, может, и забыл, что такое порядочность, но Роман пока помнил.

– Что скажешь, Грейс? Пообщаемся полчаса?

Ей явно хотелось сказать «нет». Но тут Саттон разразился кашлем, его лицо побледнело, а дыхание стало прерывистым. Грейси болезненно сморщилась, положила руку отцу на плечо и, когда приступ наконец закончился, ответила:

– Конечно.

– Я попробую что-нибудь сделать, – пообещал Роман. – Но не могу гарантировать, что Брукс и Грэм согласятся.

– Если кто-то и может их уговорить, то это ты, – отозвался Саттон.

Роман повернулся к Грейси, улыбнулся и увидел, как с ее лица исчезают смирение и сочувствие, с которыми она смотрела на отца. Он почти физически ощущал, как она напряжена, как она его ненавидит. И, пожалуй, он того заслужил своим хамским поведением. Но это был единственный способ заставить Грейси поговорить с ним.

– И когда же ты хочешь использовать свои полчаса? – спросила Грейси, сжав зубы.

– Прямо сейчас.

Роман усмехнулся. Как элегантно все обернулось. Он вовсе не стремился увидеться с Саттоном и сначала отказал ему во встрече. Тому удалось уговорить его с большим трудом, но сейчас Роман был рад, что все-таки согласился. И если Саттон думал, что присутствие его дочери заставит Романа смягчиться, он был не прав.

Ну не то чтобы совсем не прав.

В глубине души он подозревал, что Саттон выкинет что-нибудь подобное, но все равно испытал шок, когда увидел в кабинете Грейси.

– Мы можем поговорить в библиотеке, – напряженно бросила она и, держа спину прямо, развернулась и вышла из комнаты. Казалось, ее колотило от злости и ненависти.

Но разве можно ее винить, учитывая, через что пришлось пройти ее близким? Однако она ошибалась. И она должна дать ему шанс объяснить свою роль в последнем скандале, в который оказалась втянута ее семья. Роман не был виноват в том, что это произошло.

По крайней мере, в этот раз.

Высокие каблуки Грейси стучали по мраморному полу. Она привела его в библиотеку, где они когда-то любили проводить воскресные утра, растянувшись на диване в лучах солнца, обнимая друг друга и читая вместе газету.

Роман в то время только окончил колледж и поступил на работу в свое первое детективное агентство, где быстро продвигался по службе. Но самоуверенность и горячность сыграли с ним злую шутку. Он допустил самую большую ошибку в своей жизни. Начал копать под чиновников и политиков, которых подозревали в связях с криминальным миром, и наткнулся на имя Саттона. Грейси, которая тогда стажировалась в «Элит Индастриз», похоже, имела отношение к тому, что пропало несколько компьютерных файлов, в результате чего помогла Саттону в отмывании денег. Роман спросил ее об этом напрямую, и она клялась, что это неправда, что Саттон никогда не связался бы с криминалом, а она сама ни за что не совершила бы ничего незаконного. Роман хотел ей верить, но он был молод и глуп, а доказательства казались настолько очевидными, что он не смог. Когда он понял свою ошибку, было уже слишком поздно. Но он за все заплатил.

Роман едва вынес боль и страдание Грейси, когда она обвиняла его в предательстве. Но он заслужил каждое жестокое слово. Он бы все отдал за то, чтобы отмотать время назад. Попробовать заново. Но знал, что Грейси его не простит – более того, что он не заслуживает прощения, – и поэтому даже не попытался извиниться. Его карьера была разрушена. Он нажил себе много врагов в криминальном мире. Ради собственной безопасности ему нужно было уехать.

Роман долго игнорировал тот факт, что происходит из семьи военного. Но ему оказалось некуда идти, он записался в армию и начал новую жизнь… Этот этап завершили плен, пытки и посттравматический стресс.

И снова он заставил себя подняться на ноги, начать заново, даже не думая, что не добьется успеха. Клиенты приходили к нему из-за его опыта в спецназе и статуса ветерана, а оставались из-за его безукоризненной работы и череды успешно раскрытых дел. Агентство стало очень успешным и разрослось до таких масштабов, о которых он даже не мечтал.

В этот раз он не сделал ничего дурного в отношении Грейси и ее семьи. Он просто выполнял свою работу, и выполнял ее хорошо.

Грейси провела его в библиотеку и закрыла дверь. Все выглядело так же, как семь лет назад. Да и вообще в поместье Винчестеров ничего не изменилось – насколько Роман мог судить за то время, что пробыл здесь сегодня.

Он прошел к гигантскому эркерному окну, откуда открывался вид на весь участок. Уже почти голые деревья недовольно гнулись под холодным ветром, дующим с озера. Остатки разноцветных листьев сыпались на землю.

– Так к чему это все? – раздался у него за спиной голос Грейси.

Роман повернулся:

– Я просто хочу поговорить.

Грейси, скрестив руки на груди, пристально смотрела на него.

– А что, если я не хочу с тобой разговаривать?

Не то чтобы у нее был выбор. Роман медленно двинулся к ней, не сводя с нее глаз, и остановился на расстоянии, которое вряд ли было для нее комфортным. Ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Даже несмотря на эти немыслимые каблуки.

– Дорогая, тебе нужно только послушать.

Задеть Грейси за живое было нелегко, но Роман точно знал, что на сей раз он ее достал. Впрочем, она не отступила. Ее уверенность и настойчивость поразили Романа еще в тот день в колледже, когда их познакомил общий друг. Грейси была молода и красива, очень умна, сообразительна и амбициозна. Роман сразу же признался себе, что его к ней тянет. И уже когда они говорили в самый первый раз, он заметил, что она тоже ощущает притяжение.

Роман всегда считал себя практичным и рациональным, но в его чувствах к этой девушке, которую он тогда едва знал, не было ничего рационального. Она перевернула его мир с ног на голову. В то время она была смелой, дерзкой, полной энергии. И он хотел ее. Сильнее всего на свете. Он и понятия не имел, кто она такая. И только несколько недель спустя, листая светскую хронику, вдруг увидел фотографию Грейси с сестрами и Саттоном на каком-то благотворительном вечере. Роман, как сын военного, провел чуть ли не все детство на армейских базах и ничего не знал о высшем обществе Чикаго.

Они с Грейси к тому времени уже довольно тесно общались, и Роман был уязвлен, что она скрыла от него нечто настолько важное, и даже начал сомневаться в ее дружеских чувствах. Он заговорил об этом, и ее объяснение причинило ему настоящую боль. Она пожала плечами, будто в этом не было ничего особенного, и сказала:

– Люди постоянно мной пользуются, чтобы подобраться к папе. Поэтому у меня есть особая процедура на тот случай, если у меня появляется новый друг. Мне надо было убедиться, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь.

– И как, убедилась? – спросил Роман, надеясь на положительный ответ.

Грейси улыбнулась и сказала:

– Да. Спасибо за то, что стал мне настоящим другом.

В тот момент он понял, что вместе им не быть. Не потому, что он этого не хотел. Он хотел этого больше, чем она могла себе представить. Но Грейси нужен был друг. Который всегда ее поддержит и оградит от людей, пытающихся ее использовать. А таких, к изумлению Романа, оказалось очень много. Узнав об этом, он понял причины ее осторожности, и это понимание заставило его держаться на расстоянии. Он осознавал, что, если между ними возникнет какая-то романтика, а потом из нее ничего не выйдет, дружбе тоже придет конец. А кто тогда станет защищать ее? Кто будет ее «настоящим» другом?

Роман не хотел рисковать. По крайней мере, не в то время. Но когда он окончил колледж, все изменилось. И к тому времени стало слишком поздно все менять обратно.

– Я хочу объяснить тебе, что произошло, – сказал он.

– Ты имеешь в виду то, как ты попытался разрушить мою семью? Опять, – ледяным тоном отозвалась Грейси.

Это «опять» горьким эхом отозвалось в его душе. Роман уловил в ее голосе боль, тщательно скрываемую злостью. Последнее, чего ему хотелось, – сделать ей больно.

– Брукс меня нанял. Я просто делал свою работу.

Грейси шумно вдохнула:

– Конечно. Это же такая работа – выдумывать ложь и распространять о нас слухи. Прямо как в прошлый раз. Я знаю, что мой папа не идеален, но обвинить его в изнасиловании?!

– Это не я. Я не собирался ни в чем его обвинять, пока у меня на руках не будет доказательств. Но Брукс хотел, чтобы я рассказывал ему о том, как идет дело, и поэтому я передал ему информацию, которая у меня была. Сказал, что она непроверенная, что мне нужно больше времени. Но Брукс не захотел ждать. Я был так же шокирован, как и все остальные, когда она оказалась в газетах.

Роман узнал о том, что Брукс планирует отнести все неподтвержденные доказательства в местные СМИ, когда было уже слишком поздно. К сожалению, его брат Грэм тоже не понимал, что единственная цель Брукса – это уничтожить Саттона и его семью, даже если обвинения будут основаны на слухах и лжи. Но теперь ни Роман, ни кто-либо другой уже не могли остановить поток домыслов и голословных утверждений. Случилось то, что случилось.

И в этом не было вины Романа.

– Ну да, ты же никогда раньше такого не делал, – неприязненно заметила Грейси. Она уперла ладони в изящные бедра, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Как будто говоря: «Ну вот она я. И что же ты мне скажешь?»

– Я совершил ужасную ошибку, – произнес Роман. Его прямота заставила ее вздрогнуть от неожиданности. Но Роман верил в то, что нужно нести ответственность за свои действия, как бы трудно это ни было. – Я знаю, что принес тебе и твоей семье много горя. И мне приходится с этим жить. Но клянусь, мне не было ничего известно о планах Брукса, и я в них не участвовал. Я просто делал свою работу.

– Назови хотя бы одну вескую причину, по которой я должна тебе верить.

– Я не знаю таких причин. – На ее месте он бы тоже, наверное, себе не поверил.

Грейси, кажется, не нашлась что ответить.

– Я хочу у тебя кое-что спросить, – продолжил Роман.

Грейси покачала головой:

– Нет. Об этом мы не договаривались. Я здесь, только чтобы слушать, не забыл? Хотя это так на тебя похоже: забыть о своем обещании.

Прямо по больному. Похоже, она не собиралась давать ему поблажек.

– Можешь не отвечать. Я просто хотел узнать, почему ты позволила Саттону так с тобой обойтись?

Брови Грейси сошлись на переносице, выражая недоумение.

– Как именно?

– Он тебя унизил. Он не относится к тебе серьезно.

Она тут же изменилась в лице и приготовилась защищаться. Кажется, эти слова ее возмутили.

– Неправда! Он меня любит.

– Ты так к этому привыкла, что даже не замечаешь. – Роман грустно покачал головой. Саттон же типичный социопат. Роман сомневался, что он вообще способен на искреннюю любовь. Для этого он был слишком склонен к нарциссизму.

– Не замечаю чего? – рявкнула Грейси.

– Ну, например, что у тебя есть имя, и это имя – не Принцесса.

Грейси в раздражении закатила глаза:

– Это просто милое домашнее прозвище, а никакое не унижение.

– Домашние прозвища на деловой встрече? – спросил Роман, и уверенность Грейси пошатнулась. Ладно, ей действительно было несколько неловко, когда папа называл ее принцессой в определенных ситуациях. Особенно на деловых встречах. Но это же просто его стиль.

– И это еще цветочки по сравнению с тем, как он сейчас продал тебя мне, словно вещь, – добавил Роман.

Ох. Этот комментарий задел ее за живое. Грейси едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Роман был прав. То, как отец обошелся с ней сегодня, было более чем унизительно. Непростительно. Но она не верила, что папа намеренно проявил к ней неуважение. Просто он привык получать то, что хочет.

«И поэтому то, что он сделал, нормально?» – поинтересовался язвительный голосок у нее в голове.

Нет. Не нормально. И почему же она смирилась? Он бы никогда так себя не повел с сестрами Грейси. С другой стороны, они бы и сами не стали такое терпеть. Неужели она так сильно его обожает и так привыкла быть папенькиной дочкой, что просто позволяет ему вертеть ею как заблагорассудится? Пользоваться ее преданностью?

Ее затошнило от этой мысли.

Да, она могла свалить все на его болезнь. Но это просто значило бы солгать себе.

– Никто не заслуживает такого неуважения, – сказал Роман тоном, который она тут же узнала. К концу их отношений она слышала его часто. Он был зол. Но не на нее.

Он был зол за нее.

Грейси не очень понимала, что именно это означает и как ей следует это воспринимать. И что отвечать? «Спасибо»? «Это не твое дело»?

Прошло столько времени – почему ему до сих пор не все равно? Может, это какая-то уловка? Вдруг он опять пытается ее использовать, чтобы добраться до папы?

– Ты должна была послать к черту нас обоих. – В голосе Романа сквозила искренняя злость. И он прав, она должна была, но почему-то этого не сделала. Почему?..

Ее мысли вдруг словно врезались в препятствие.

Погодите-ка. Ведь Роман предложил сделку первым. Разве это не было неуважением? Кто он такой, чтобы осуждать ее отца? Или ее саму.

В ее груди вспыхнула ярость.

– Как можно быть таким двуличным?! Ты что, забыл, что сам это начал? Ты сам меня подставил!

– Да, – признал Роман без тени раскаяния в лице. – И это было неправильно. Совершенно неправильно. Но я и в самом деле не думал, что он так поступит. Я рассчитывал, что он вышвырнет меня из дома. Я бы сам отреагировал именно так, если бы речь шла о моей дочери.

Ох. Еще одно прямое попадание. Черт бы его побрал! Но тут он прав. Если у нее когда-нибудь будет ребенок, она никогда не поставит его в такое компрометирующее положение.

– Тогда почему ты просто не ушел? Ты ведь изначально не хотел ему помогать. Уверена, ты был бы рад оставить моего отца в подвешенном состоянии.

– Был бы, – согласился Роман. – Но я гораздо больше рад тому, что поговорил с тобой и ты меня выслушала. Это все, чего я хотел.

– Почему? – Грейси тут же пожалела об этом вопросе. Может, ей и не нужно знать причину. Потому что его взгляд…

Он всегда так смотрел на нее, прежде чем поцеловать. И они стояли так близко друг к другу…

– Вообще, я не хочу знать.

Она сделала небольшой шаг назад, надеясь, что Роман не заметит. Но он, конечно, заметил. В его глазах появился озорной блеск.

– Боишься, что тебе понравится мой ответ? Или просто боишься меня?

И то, и другое. Она даже не хотела это обсуждать, но Роман придвинулся к ней ближе, вторгаясь в ее личное пространство, и ее ноги как будто приросли к полу.

– У меня нет причин тебя бояться, – сказала Грейси, ненавидя себя за легкую дрожь в голосе.

– Я пришел сюда по просьбе твоего отца, но только за одним. – Роман слегка наклонился к ней. Грейси напряглась. Она уже знала, что он скажет дальше. – Чтобы увидеть тебя.

Черт, именно этого она и боялась.

Насмешливое выражение его лица говорило, как ему нравится ее мучить. А это действительно было мучение: стоять к нему так близко и не иметь возможности дотронуться. Как так получилось? Ведь всего несколько минут назад она его ненавидела. Ладно, может быть, это слишком сильное слово. А в числе проблем, которые омрачили их отношения, недостаток сексуального притяжения никогда не фигурировал. Даже в самом конце.

И похоже, сейчас тоже.

В первый год их знакомства они были «просто друзьями». Но огонь любви, который плавил ее сердце, не желал угасать. А он не подавал виду, что считает ее привлекательной, и Грейси решила, что ему просто нравятся девушки другого типа. А потом случился вечер, когда они смотрели фильм ужасов, а потом обнялись, прощаясь у дверей его квартиры. Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а он в ту же секунду потянулся поцеловать в щеку ее. Каким-то образом их губы встретились…

Ох! Боже мой…

Роман застонал, притянул ее ближе, его пальцы запутались у нее в волосах. Они не могли остановиться, он поднял ее на руки и понес обратно в спальню. Они сорвали друг с друга одежду, упали на кровать… Секс с Романом оказался даже лучше, чем она себе представляла, причем очень часто. Но реальность превзошла все ее ожидания.

Они занимались любовью полночи, а потом уснули, сжимая друг друга в объятиях. Грейси была уверена, что следующее утро принесет раскаяние. Роман скажет, что во всем виновата выпитая ими бутылка вина, спросит, согласна ли она, чтобы они остались друзьями. Она знала, что это разобьет ей сердце, а если он начнет встречаться с другой женщиной, она просто умрет, но отказаться от его дружбы не могла.

Неожиданно он признался, что влюблен в нее. Грейси чуть не расплакалась от облегчения. С тех пор они стали неразлучны. Она любила его больше жизни.

А потом он ее предал.