Это тоже было правдой. Сокрытие выручки в виде непробитого кассового чека – одно из наиболее распространённых нарушений в розничной торговле и общепите. А куда народу деваться? В то время малый бизнес, преимущественно, работал по упрощённой системе налогообложения. Упрощёнка предусматривала единую налоговую ставку – 10% от общей кассовой выручки. Проще говоря, с каждой 1000 рублей кассы в муниципалитет отчислялось 100 рублей. Путём несложных арифметических действий можно подсчитать, что взимаемые 10% от выручки при средней торговой наценке 20–25% – не что иное, как разбой. Если мы наценим товар стоимостью 100 рублей на 25%, получим розничную цену 125 рублей. После продажи этого товара прибыль составит 25 рублей. А 10% налога от 125 рублей выручки – 12,5 рублей. То есть, скромные 10% Единого налога – это грабёж половины прибыли предприятия, которую законодатели отбирали у бизнесменов и направляли на казначейские государственные счета. А далее крутись как хочешь.

Рядовые предприниматели, оплатив «услуги» всех своих партнёров, выплатив зарплаты сотрудникам, перечислив коммунальные расходы и налоговые платежи, при такой, казалось бы, невзрачной налоговой нагрузке оставались ни с чем. Приходилось химичить. Глупая статья Закона сама же и заставляла нарушать предпринимателей налоговое законодательство.

– Да я что, обвиняю тебя, Константиныч? – успокоил я бармена. – Какие к тебе претензии? Но, веришь, так не хочется в гестапо!

– Да я понимаю тебя, Николаич, – задумчиво протянул Юра. – Понимаю… Так что им сказать?

– Что сказать, что сказать! – разозлился я. – Сто лет нужны им наши байки, если они капусты заявились нарубить! Ладно, Юрик, дуй в зал, скажи, сейчас выйду.

Выпроводив бармена, я быстренько засобирался на неприятные смотрины.

Накинув пиджак и досадливо сплюнув, я вышел в зал ночного клуба. Вижу, а там работа кипит полным ходом! К трём нашим «бандитам» присоединились ещё двое дружков-единоверцев. Видимо, сидели в машине, ждали своего выхода. Теперь этот квинтет по-барски расхаживал у нас за стойкой и, судя по всему, чувствовал себя прекрасно. Они снимали с полок бутылки со спиртным, банки кофе, пакеты с соками, блоки с сигаретами. Что-то из товара возвращалось на место, что-то отставлялось в сторону, что-то складывалось в отдельную коробку – полицаи оформляли конфискат.

Один из бритых проследовал ко мне. В безжизненных рыбьих глазах читалось пренебрежение, на губах стыла презрительная усмешка:

– Хозяин заведения?

– Исполнительный директор, – уточнил я.

Чтобы лишний раз не беспокоить родителей, когда-то я и придумал этот манёвр. Если придётся принимать важные решения – буду принимать их как хозяин. А если много начнут спрашивать, превращусь в маленького вольнонаёмного директора. С которого как с гуся вода. А хозяева, можно соврать, далеко, и приехать не могут. Поэтому давайте решать вопросы со мной. Но много заплатить я не смогу, поскольку всего лишь наёмник. Такой вот был хитрый расклад.

– Да мне как-то по барабану, хозяин ты или халдей! – грубо отрубил бритый. – Незарегистрированный кассовый чек, недолив водки в мерную посуду, пачка сигарет без акцизной марки. Клёво ты попал… хм, директор.

Ничего себе! Дело в момент сшили. Знает, халтурщик, что подставляет. И при этом глазом не моргнёт. Ситуация откровенно попахивала крахом. Тем не менее, я постарался держаться невозмутимо и независимо.

– Да я уже понял, что попал, – как можно бесшабашнее согласился я с бритым. – Вопрос в том, где и как искать. Что, мужики, жалобы на нас? Или дорогу кому перешли?

Я попытался выстроить беседу в доверительном ключе. А там, глядишь, и за отдельный столик затащить сумею. Смажем разговор напитками, подкрепимся салатиками. Через полчаса девчонки подадут горячую курятину по-французски. Дружбу закрепим конвертиком с несколькими купюрами. В общем, как обычно. Первый раз в первый класс, что ли?

И я тут же взялся за деликатное дело. Попробовал намекнуть на обоюдно выгодное уединение в гостевой кабинке. Вижу, партнёр не ведётся. Ещё раз намекнул. Нет ответа. Пришлось сказать в лоб, что у нас готовят самые лучшие в Евразии отбивные, а к ним ещё и подают великолепное чешское пиво. Не-а, и тут не получилось! Стреляный воробей попался, матёрый. Либо задача другая. Да, скорее всего. Если бы захотел – уже давно бы пьянствовал со своей когортой в одной из наших кабинок. А следом и карман под конверт оттопыривал бы. И точно. Мои догадки тут же подтвердились.

– Да ты, типо́к, в натуре, не напрягайся. Отбивнухи, пивасик, энто, сдаётся мне, бомбический расклад. Но не севодни. Мы, в натуре, гы-гы, на службе. Так что севодни ты в пролёте, братэлло! Ща конфискуем, опишем, актик, а там под белы ручки – и с нами. Хотя, нет… гоню, в натуре. Поздно уже. Куда тебя, штемпа, тащить? Сам завтра явишься к нашему шефу. На ковёр, гы-гы.

Ну точно, тридцать седьмой год! Ладно. Не забирают – уже неплохо. Значит, я оказался прав. Загадочный шеф полиции познакомиться захотел.

Обыск подходил к концу. Девчонки-официанты, сбившись в стайку испуганных синичек, тихо сгрудились в сторонке. Закончив шерстить бутылки со спиртным, великолепная пятёрка засобиралась. Оглядевшись по сторонам, главный из них неожиданно вежливо окликнул меня:

– Можно вас… пожалуйста.

Издевается, редиска! На публику играет. Я подошёл, а он мне участливо так и говорит:

– Распишитесь, пожалуйста, в акте. Будьте добры. Во-о-он там, где галочки. – И тычет пальцем: – Здесь, здесь и здесь. Ага, ещё вот тут – объяснение. Какое? Ну, типа, с актом согласен, про нарушения не знал, не успел проконтролировать, больше не буду, исправим в кратчайшие сроки… Ага. Типа того. Спасибочки.

И уже тише – мне на ухо:

– Слышь, дёррик, хвать твою за ногу! Завтра, в десять ноль-ноль – у нас. Смотри мне, шобы как штык! Адрес в акте написан. Если не хочешь, мля, иметь проблемы со свободой передвижения, четкаря в десять и прируливай. Сечёшь поляну? Водяру, ясный перец, мы забираем. Конфискат. Акцизных марок нету… И на табаке их тоже нема…

– Так был акциз, – перебив полицая, наивно начал я доказывать свою правду. – Водка с документами, легальная. У нас с этим строго. И сигареты тоже. Сам проверял. Был акциз.

– Был да сплыл. Кто видел? Кто докажет? Я сказал – акцизных марок на пузыре нет. На сигаретах его тоже, гы-гы, нет. Я так понимаю, подделка. Контрафактом банкуете!

Вот оно как! Посрывали акцизные марки, злодеи. Подставляют. А это действительно статьёй может закончиться. Вяжут по рукам и ногам. Нет, не так выразился. Готовят к беседе со своим шефом. Вот.

***

Ровно в десять утра я прибыл в районное отделение налоговой полиции. Хозяин кабинета встречал меня, вальяжно развалившись в роскошном кресле и забросив ногу за ногу. Полноватое лицо, модная короткая стрижка, дорогущий, чёрной замши, пиджак, вишнёвая водолазка и толстые навороченные часы на руке. Прикид главного полицая дышал состоятельностью и шиком. Направляясь на так называемую беседу, я тоже одел самое дорогое, что присутствовало в моём гардеробном арсенале. Но куда мне было тягаться с полицейским шефом! В шикарном кабинете я чувствовал себя нищим старцем-схимником во владениях персидского эмира. Мне бы ещё в руки палку какую-нибудь корявенькую, сухую. Для полноты картины. И сгорбиться чуть-чуть. Определённо, будто за подаянием припёрся! А ведь так оно, по сути, и было.

Занырнув в роскошь кабинета и сделав несколько шагов, я тормознул и осмотрелся. Массивный офисный стол-гигант из красного дерева, пластиковые окна, жалюзи, ряд никелированных стульев. Несколько дубовых шкафов. Под потолком – японская сплит-система. В углу – живая зелёная пальмочка. Совсем неплохо для начальства районного уровня. Кивком головы меня пригласили присесть. Снизошли. Хотя, сказать, что со мной общались через губу, тоже не могу.

– Виталий Николаевич, директор малого предприятия, – твёрдым голосом представился я важному хозяину кабинета.

– Да зна-а-аю, зна-а-аю, – вяло взмахнув рукой, прервал мою несостоявшуюся тираду шеф полиции. – Наслы-ы-ышан уже.

Ну, понятно. Сейчас начнёт развешивать лапшу на локаторы, что о таком неблагополучном предприятии, как у нас, легенды строем ходят. Что у нас натуральный налоговый беспредел. Что подобного бардака в документах вообще представить себе нельзя. Так, что там ещё. А, да! Такого произвола от опытных торговых работников он никак не мог ожидать. Странно, как мы вообще ещё работаем. И тому подобное.

Несмотря на серьёзность встречи, представляете, друзья, каких усилий мне стоило не рассмеяться, когда началось:

– Вернулись мои пацаны… ну, инспекторы, с внеплановой проверки твоей богадельни. Говорят, что многое повидали, но тако-о-ого, как у вас – никогда. Да-а-а!!! О твоём неблагополучном предприятии, мой юный друг, уже легенды ходят. Натуральный налоговый беспредел! Полнейшее игнорирование буквы закона. Не побоюсь этого слова, хамское отношение к представителям власти. Хамское! Как вас ещё не закрыли, не понимаю. Короче говоря, милостивый сударь, полный абзац!

– Я не знаю, уважаемый…

– Игорь Валентинович…

– …да-да, уважаемый Игорь Валентинович. Так вот. Я не знаю, где ваши инспекторы увидели хамское отношение и беспредел. Вы вообще можете представить сорвиголову, позволившего себе хамить представителям вашего ведомства?..

Подкинул леща. Пузатенькие чиновнички это жуть как любят! Но не сюсюкаю. Ни в коем случае. Сожрут.

Между тем, продолжил:

– Нарушения есть, это да. А у кого их нет? Капитализм у нас только начинается. Барахтаемся как можем. Но не злоупотребляем…

– Да ни фига вы не можете! – зло оборвал меня Игорь Валентинович. – Если бы могли, я бы с тобой здесь и сейчас не обогащался… э-э-э… не общался. И вообще. Вроде бы, с виду, опытные торговые работники, не первый день в деле. Не пойму. Ну как, скажи, можно было допустить подобный произвол?

Ну да, типа, не с его подачи меня на ковёр направили. Инспекторы совершенно случайно проходили мимо, и думают: «А ну-ка, давай-ка мы заглянём в это кафе, проведём внеплановую проверку, посрываем акцизные марки с бутылок и повредим пачки сигарет!» Завернули они меня в кабинет к Игорю Валентиновичу тоже, разумеется, случайно.

– Игорь Валентинович, к чему казнить? Я вас прошу! – проникновенно перевёл я дипломатию в иное русло. – Мы люди не гонористые, простые. Никому не мешаем, со всеми дружим. Работаем, стараемся. В районе нас знают, не первый год в деле. Со всеми находили общий язык, давайте и с вами найдём.

Ну вот, собственно, мы и подошли к цели встречи.

– Ну и как ты собираешься искать язык этот, который общий? – алчно сверкнув глазами и отвалившись на кожаную спинку кресла, дежурно поинтересовался Игорь Валентинович.

Не знаю, как в таких моментах выкручиваются другие предприниматели, наверняка у каждого имеются свои тактические ходы и соображения. Я же предпочитал бить ситуацию в лоб! Говорил чётко и прямо, нагло и уверенно, безо всяких там блеяний «ну вы же понима-а-аете, мы не забу-у-удем, отблагодари-и-им…», «пойди-и-ите навстречу, пли-и-из, мы не останемся слепы и глухи к вашей не имеющей границ доброте-е-е…» Сухо, буднично, спокойно. Против такой выверенной наглости защиты нет. Позиция выигрывается в два хода.

– Все очень просто, Игорь Валентинович, – с наигранной беспечностью пожал я плечами. – Сейчас мы с вами аккуратненько порвём этот фиговый листок, который важно называется «Акт внеплановой проверки». Чушь там сплошная. Контрафактная водка, отсутствие акцизных марок, левые сигареты… Чушь и подставка…

И без того выпуклые глаза налоговика расширились. Интересно, от радости или удивления?

– …а далее я заберу свой ящик с водкой и ликёрами, – продолжил я, – а вы внушите своим бойцам, что наше предприятие оказалось самым законопослушным предприятием в городе. Мы обменяемся мобильными телефонами. Мало ли какие вопросы возникнут. А я вас за это отблагодарю. Как вам деловое предложение?

Такого стремительного, но в то же время и учтивого выпада налоговик явно не ожидал. Полицейский уставился на меня вылезшими из орбит глазами и, негодующе перебирая губами, пытался вымолвить что-нибудь вразумительное.

– …д-да… д-да… д-да ты что?! Ты в своём уме? Чё ты такое несёшь? Да за кого ты меня держишь? Ты! Салага! Щегол! Малолетка! Да я тебя…

Вы не подумайте, друзья, что в кабинете Игоря Валентиновича я чувствовал себя как дома. Получасом ранее, шагая по коридорам полиции на допрос, я мельком увидел на стене красный глянцевый плакат с алой пятиконечной звездой и напечатанной всем известной цитатой Ф.Э. Дзержинского: «Если вы всё ещё на свободе – это не ваша заслуга, а наша недоработка». Такой себе ненавязчивый чекистский юморок. А ещё я заметил, как под плакатом, в пыльном углу, кто-то оставил две увесистые резиновые дубинки, по ГОСТу именуемые «Пус-2» (палка универсальная специальная). Имеют они и другое название, ещё более чудесное – «Аргумент». После созерцания плаката со знаменитой фразой, подкреплённой двумя увесистыми аргументами в углу, чувствовал я себя отнюдь не безмятежно. Всё моё спокойствие было напускное, поверхностное, спектакльное. Внутри меня от дикого напряжения трусилась каждая жилка, каждый маленький нервик! Я прекрасно понимал, что происходит, и не забывал, где нахожусь. Здесь и сейчас решалась если не моя судьба, то дальнейшая судьба нашего бизнеса – это точно! К тому же никто не давал никаких гарантий, что выйду я из этих стен легко и быстро. И дёшево.

– …ты, мля, сечёшь ваще, чё губьями мона шлёпать, а чё – низзя? – подпрыгивая на троне, продолжал негодовать Игорь Валентинович. – Мало того, что устроил у себя какой-то шалман – контрафакта по горло, ни акцизов тебе, ни чеков пробитых… ты ваще шаришь, шо такая движуха под «чёрным флагом» называется?! Ты чё, типа, уверен в себе, да? Типа, молодой да борзый? Так мы живо приземлим! И тут я распоряжаюсь… только я, понял, да? Я буду решать, что, когда, в какие двери и сколько ты будешь заносить!

– Игорь Валентинович, кто же против! – почувствовав, что запахло жареным, живо закивал я. – Любое ваше условие, но чтобы и для нас со счастливым финалом. Что-нибудь такое… средненькое. Ну, там… не знаю… По обычному тарифу. Я согласен. Дело в том, что…

В соседнем кабинете хлопнул вдруг резкий свистящий удар. Душные коридоры полиции пронзил истошный вопль. Следом раздался ещё один удар. И опять к коридорным потолкам взвился вопль, но октавой повыше. Звуки такие, будто бы били толстым железным прутом по мешку с песком. Я замер.

– А-а-а! Гады! А-й-я-я-й! Согласен! А-а-а-а-й! Согласен! Пишите! Согласен! Согласен!

Неповоротливый Игорь Валентинович отреагировал мгновенно. С неестественной для своего веса живостью он подскочил из кресла и, приоткрыв дверь, зыркнул в гестаповские коридоры:

– Пацаны, тише вы, ну! Чё там у вас? Давайте, в натуре, весь район сюда соберём (кивнул в мою сторону) и кошельков публично лупашить будем! Ну чё вы, в натуре, как первый раз под трактором! Харэ так громко лаба́ть, а!

Любопытным гусаком вытянув шею, я тоже попытался кинуть глаз в дверной проём. Ничего интересного. Серые стены, тусклые лампочки. Тяжёлый казённый воздух. Толком подсмотреть ничего не смог – мешала туша Игоря Валентиновича. Было только слышно, как кто-то там, постанывая, кряхтит через стенку.

– Да всё нормуль, Валентиныч! – загудел чей-то сочный басок из застенков напротив. – Мансы идут пучком! Видишь, раскаялись… Жалеют… Пишем показания. Скоро закончим.

«Всё пропало! – подумал я в отчаянии. – Вон как узник орёт! Вопит-то он не просто так, от нечего делать!»

Я дюжее прижал эмоции и приготовился к худшему. Неудержимо вдруг захотелось на волю, на свежий воздух, куда-нибудь туда, за холодную крепь оконных стальных решёток. Захотелось, чтобы всё это быстрее закончилось!

Мы вернулись за стол переговоров. Игорь Валентинович снова погрузился в свой любимый трон. Я, показательно робко и несмело (или уже не показательно?), присел напротив.

– Ты, братан, меня тоже пойми, – приложив кулак к груди, уже спокойнее продолжил налоговик. – У нас здесь не базар. И не фирма охранных услуг. Ты нарушил закон. Понимаешь? За-кон! А это административный штраф. Как минимум! Про уголовную ответственность я вообще заткнулся! Да ты и сам, я думаю, догоняешь, чё за самопальную водяру светит. Нам эту шнягу организовать, врубаешь, словно два пальца об асфальт… Или сомневаешься? А если даже и административка, то штрафы у нас, слышал какие? Хе-хе… в натуре, мало не покажется. Но есть варианты. Пацан, вижу, ты неплохой, самостоятельный, работящий…

Ну вот, оттепель. Фу-у-ух! Вроде бы, пронесло. А то «я-я-я буду решать, когда, куда, сколько!» Конечно же ты, Валентиныч. Главное, чтобы мы смогли потянуть назначенную тобой мзду. Обозначить ставку несложно, поди попробуй осилить счёт.

– …я думаю, мы сработаемся. Сейчас определим степень твоей вины.

Неожиданно легко налоговый царь выскользнул из-за стола и, широко улыбаясь, подплыл ко мне:

– А ну-ка, братан, приподнимись-ка! Ай да молодец! – хлопнул Валентиныч меня по правому боку. – Ай молодец! – хлопок по карманам брюк. – Герой!

Похлопывая меня по карманам, Игорь Валентинович, пыхтя, полез… обниматься. Короткие толстые пальчики ловко заиграли по моей спине, шее, груди. Я же погрузился в состояние, очень похожее на лёгкое полуобморочное забытьё. Крамольные мысли заполонили сознание. «Это не я тут нахожусь! И меня никто не обнимает! Не я! Робятки! Чё происходит-то? Га-а-а?»

Но реальность оказалась жестокой. В том-то и дело, что всё происходило со мной, здесь и сейчас! Кабинет начальника полиции… подозрительно пыхтящий Игорь Валентинович… противные ощупывания и обшаривания… Теперь понятно, почему в соседнем кабинете вопил какой-то бедолага.

Меня хватил столбняк. Всяко бывало. Ради спасения предприятия не раз приходилось жертвовать многим. Но так, как сейчас, я ещё никогда не попадал! Уж лучше тогда милицейской дубинкой, резиновой, по почкам. Я согласен на «Аргумент»! Что же делать? Что предпринимать? Как-то ведь нужно реагировать? А? Ребята? Может, сразу ему в табло отвесить? Или погодить? Едрыть твою налево! Замер и стою, как безмолвная колода с мёдом. Завис, как дешёвый пиратский софт. А Игорь Валентинович вдруг, раз – и уже снова на троне. Сидит, лыбится, довольный как енот-полоскун у мешка с орехами. Ничего себе, прикольчики!

– Ну… это, – придя в себя и едва сдерживаясь, начал я, – значит, это… ну… мы того… не того… не этого… ну… договорились?

Попытался было вразумительно продолжить разговор, но чувствую, толку мало. Злость переплелась с изумлением, граничащим с потрясением. Эмоции связали язык, словно неспелая хурма. Что-то экаю, нукаю, мыкаю, тогокаю, глаза в пять копеек, рот раззявил. А Игоря Валентиныча, вижу, от моих «того – не того – не этого» за столом покорячило, ржёт, гад, вовсю! Слёзы рукою смахивает. Не поспоришь, ему было с чего надрываться.

– Фу-у-х, давненько так не смеялся, – чуть отдышавшись, наконец молвил Валентиныч. – Ладно. Чё предлагаешь? Рассказывай, давай, ещё раз, чё, сколько и когда.

– Так я это… зарплата…, – никак не мог я взять себя в руки. Хотя и смутно, я потихонечку осознавал, что произошло.

– Зарплата, значит, говоришь, – по-хозяйски хэкнул Валентиныч. – Зарплата, в натуре, это всегда хорошо. Ну и чё почём?

Собравшись, я снова бросился в нападение. Но уже не так резво, как в начале знакомства. Кто знает, чего ещё тут может со мною приключиться.

– Ну, вы сами понимаете, Игорь Валентинович, – пустился я в туманные меркантильные рассуждения, – кроме вашей службы есть ещё и други-и-и-е… им то-о-оже на-а-адо…

– Да я понял, понял, – нетерпеливо оборвал меня Валентиныч. – Слава-те, не верблюд. Ты давай, не стесняйся, ближе к теме. Озвучивай уже! Тянешь вола за шары…

– Так я и говорю… И других не обидеть, и вас отблагодарить. Ну, и это, того, чтобы мы в накладе не остались. В общем, пятьсот долларов…

– В месяц? – моментально нашёлся Игорь Валентинович.

Неплохая реакция у мента, чего тут говорить. Не разменивается на разовые платежи.

– А что, нужно в месяц? – включил я полного дурака.