Глава 2. Внезапные знакомства

Ольга прикоснулась к своему плечу.

Болело ужасно. Наверное, на нём разливался огромный синяк.

Как, впрочем, и на другой руке, и на боку. Она выбежала из дома, едва успев увернуться от очередного удара деревянной швабры, которой так ловко этим вечером охаживал её пьяный отец. Добежав до угла дома, она свернула в соседний двор и там схоронилась в кустах сирени, присев на краешек мокрой скамейки.

Теперь она сидела одна в темноте, промокшая до нитки, и ощупывала свои ушибы. Мать осталась дома, но её Ольге не было жаль, ведь она запрещала жаловаться кому-либо, обращаться за помощью.

Звонить в полицию было страшно: вдруг отца не заберут, тогда он точно подожжёт квартиру, как обещался в прошлый раз, когда она закрыла дверь и не пускала его домой. После этого он избил её так, что она месяц прогуливала школу, боясь показаться с опухшим от синяков лицом.

Ольга жалобно всхлипнула. В горле встал ком. Как всегда, её затопило чувство одиночества и безысходности. У неё даже не было друзей, у которых она могла бы сегодня переночевать. Правда, она могла бы пойти к Арсению, но одной мысли о том, что друг увидит её такую жалкую, мокрую, побитую, хватило, чтобы отказаться от этой затеи.

Мокрая одежда, конечно же, не грела. Вскоре она уже дрожала всем телом, не в силах совладать со стучащими от холода зубами. Мысль, что, возможно, она подхватит на этой скамейке воспаление лёгких или ещё что и скоро умрёт, сначала доставила ей мрачное удовольствие, а потом ввергла в тоску, от которой захотелось выть. Ведь всем будет всё равно.

Дождик прибавил. Крупные холодные капли застучали по листьям над её головой, всё чаще попадая и по ней самой.

– Я не помешаю? – спросил молодой мужчина, почти юноша.

Ольга вздрогнула – он появился так неслышно – и молча подвинулась.

– Почему ты сидишь здесь одна? – спросил он, так легко перейдя на «ты», словно был её давним приятелем.

Ольга пожала плечами, не зная, что ответить. Она бросила на него взгляд исподлобья. Час был поздний, в такое время стоит опасаться любых незнакомцев, даже тех, кто симпатичен и говорит располагающим голосом.

– Вот, возьми, – сказал доброжелатель, снимая с себя куртку и предлагая ей.

– Я не мёрзну, – соврала Ольга.

– Я вижу, что мёрзнешь, – настаивал он.

От одной куртки вреда не будет, подумала она и надела её, перед этим сняв свою, промокшую насквозь. От мягкой кожи, ещё хранившей тепло чужого тела, приятно пахло.

Ольга присмотрелась повнимательнее. Незнакомец, одетый в чёрную толстовку, джинсы и кожаные сапоги, высокий, с темными вьющимися волосами, выглядел невероятно круто. Ей внезапно сделалось стыдно за свой жалкий вид.

– Я Дмитрий, – назвался он.

– Дима… – тихо, для себя, повторила Ольга.

Неизвестно из-за чего, но это вдруг рассмешило её нового знакомого.

– Ну да, – сказал он с улыбкой, – всем нравится именно так меня называть.

Ольга так и не поняла, что в этом смешного. Всех Дмитриев обычно зовут Димами.

– Так что с тобой случилось? – по-дружески спросил он.

Ольга отвернулась от него и промолчала. Парни никогда не обращали на неё внимания, то ли из-за того, что она слишком высокая, – в начале средних классов она была на голову выше одноклассников, именно тогда её начали дразнить, – то ли потому, что она никогда не одевалась как другие девчонки, никогда не была нарядной, не красилась. Даже Арсений видит в ней не больше чем друга. С чего бы этому обращать? Разве что из жалости.

– В семье проблемы, – коротко ответила она.

– Какие проблемы? – не унимался Дима.

Ну почему бы ему не рассказать?

– Отец бьёт.

– Так уйди из дома. – Дима произнес это так, словно дело было пустяковое.

– Куда же я уйду? – растерялась Ольга. – Мне некуда. У меня нет других родственников.

– Тогда убей отца, – выдал Дима ещё одну ошеломляющую идею.

Ольга открыла было рот – хотела возмутиться, но не стала. На самом деле она не раз, сидя в своей комнате и глотая слезы, размышляла о том, как возьмёт на кухне нож, самый острый и заточенный из тех, что у них есть, тихо проберётся в гостиную, где на нерасправленном диване спит в похмельном забытье отец, и покончит со всеми мучениями. Но всякий раз эти мысли пугали её. Она бы никогда не стала…

– А что потом со мной будет?

Дима кивнул, но его губы растянулись в улыбке, будто во всем этом было что-то забавное.

В доме напротив на первом этаже погасили свет. Наверное, было уже поздно.

– Я пойду домой, – произнесла Ольга, возвращая Диме его куртку.

– Давай встретимся завтра, – сказал он вдруг.

– Зачем? – осторожно поинтересовалась она.

– Погуляем, расскажешь о себе, выпьем кофе.

– Я… я не знаю, – растерялась Ольга. – Я… Мне… надо идти.

Она заторопилась домой, чувствуя, как сильно стучит в груди сердце.

– Я буду ждать тебя завтра на этом же месте в семь! – беззаботно крикнул Дима ей вслед.

Ольга пришла домой удачно: отец спал. Она проскользнула в комнату и, раздевшись, залезла под одеяло в холодной кровати.

В квартире было тихо, но по-прежнему гадко. Однако что-то изменилось. Рука и бок до сих пор болели, но, несмотря на это, Ольга ещё никогда не засыпала с таким лёгким сердцем.

* * *

Новость о том, что «тот самый» Арсений встречается с новенькой из десятого «А», облетела школу ещё в тот день, когда пара впервые переступила школьный порог. Аня смущалась, но не показывала виду, Арсений развлекался от души, изредка бросая взгляды в сторону Инны, если та вдруг попадалась им навстречу.

С неделю это известие обсуждалось со всех сторон. Потом интерес поугас, и всего через две недели после памятного дня уже мало кого волновали эти любовные дела.

Сентябрь не радовал теплом и светом. Учебные будни следовали один за другим, и вскоре стало казаться, что лета и не было вовсе.

Арсений не переставал заходить за Аней перед занятиями и провожать после, отчасти потому, что ему нравилось дразнить Инну, а отчасти потому, что с Аней всегда было интересно поболтать и идти им было по пути. Она не возражала.

Как он и обещал, Арсений познакомил её с Игорем. Тот предложил ей приходить на репетиции. Аня с радостью согласилась. К осеннему балу старшеклассников они уже собирались петь дуэтом. Ко всему прочему, у него и Игоря начались тренировки по лёгкой атлетике. Скучать не приходилось.

Дома было неспокойно. Его мать проводила отпуск за бесконечными генеральными уборками, и Арсений считал дни до её отъезда на воды.

Придя пятничным вечером домой после тренировки, Арсений застал её за очередным занятием. Теперь она разбирала шкаф в гостиной: выгребла оттуда все коробки с обувью и теперь с большим размахом проводила ревизию.

– Мам, я дома! – крикнул Арсений из прихожей, сбросив рюкзак и стягивая кеды.

– Привет, дорогой, – рассеянно отозвалась она, не отрываясь от своего занятия.

– Пахнет вкусно. Что на ужин?

– Макароны с сыром. Извини, больше ничего не успела.

– Макароны с сыром – наше всё!

Он устроился обедать прямо в гостиной на диване, пока мать решала, что из обуви выкинуть, а что оставить.

– Надо же, а я про них и забыла, – бормотала она, примерив туфли. – Надену их сегодня. Как тебе?.. Сеня! Я же просила тебя есть на кухне.

– Я хотел посмотреть телевизор.

– Не накапай только, я вчера весь день диван чистила.

– Ага, – рассеянно ответил Арсений, отправляя в рот вилку. Капля подливы изящно слетела с его губ и шмякнулась о подлокотник.

– Ну, так как тебе? – спросила она ещё раз.

С полным ртом Арсений не мог говорить, но показал в знак одобрения большой палец.

– Туфли класс, – сказал через какое-то время, когда мать уже сняла их и аккуратно поставила отдельно от всей остальной обуви. – Куда сегодня собираешься?

– Ну… – она загадочно посмотрела на него и добавила с улыбкой: – У меня сегодня свидание.

– Правда? Поздравляю! А с кем?

– Да ты его не знаешь. Знакомый по работе.

– Он хоть не женат?

– Конечно, нет! – воскликнула мать. – Он разведён. Я его давно знаю – очень приличный мужчина.

– И что? Ваше долгое знакомство делает его приличным мужчиной? – съязвил Арсений.

Мать грустно улыбнулась в ответ. Она медленно подошла к дивану и присела рядом с ним.

– Дорогой мой, я знаю, что предыдущий мой кавалер был не особенно достойным… – тихо и ласково начала она.

– Не особенно достойным! – воскликнул Арсений. – Он ведь даже нигде не работал! И продал наш телевизор!

– Да, я помню. Эту потерю мы долго оплакивали.

– Ты про Леонида или про телевизор?

– Про телевизор, конечно же, – рассмеялась она. – Но ему пришлось вернуть деньги.

– Это только потому, что дядя Вова сходил и поговорил с ним.

– Ну, не без этого, дорогой, не без этого… Так вот, послушай меня, Арсений. Я понимаю, как тебе тяжело пришлось без отца. Поверь, мне тоже было тяжело воспитывать тебя одной… Но я постаралась сделать всё, чтобы ты не чувствовал этого. Но и ты, пожалуйста, пойми меня…

Она, видимо, хотела добавить что-то ещё, но не знала что, и замолчала. Арсений посмотрел в её большие карие глаза, полные печали. В их уголках уже лежали первые морщинки. Ему вдруг стало очень грустно.

– Ну что ты, мам… Я же ничего не говорю против.

– Ты у меня замечательный, – она чмокнула его в лоб, встала и продолжила заниматься своими делами.

– Чем-то помочь?

– Ешь давай.

* * *

За окнами темнело. Арсений сидел в своей комнате. Мать десять минут назад отправилась на свою встречу, а он думал, чем занять себя, но единственное, что ему пока удавалось, – это пялиться в окно. Его клонило в сон, оттого что накануне он уснул только около двух часов ночи, и теперь мысли разбегались при каждой попытке сосредоточиться, как тараканы, застигнутые врасплох внезапно включённым светом. Где-то над всем этим хаосом в голове царила мысль о завтрашней контрольной по алгебре и геометрии, но сейчас она была Арсению меньше всего интересна.

Перед ним на столе лежала старая фотография, на которой молодые женщина и мужчина радостно улыбались фотографу, а круглощёкий годовалый ребёнок задумчиво разглядывал отцовские часы.

Мать говорила, что отец их бросил, а бабушка сказала, что это она от него ушла, – история оставалась неясной. Сколько Арсений ни спрашивал, она никогда ему не рассказывала, что случилось. Но, кроме этой фотографии, у Арсения не осталось воспоминаний, ведь он был еще слишком мал, чтобы запомнить своего отца.

И, в общем-то, ему было всё равно, но временами становилось грустно.

Он закинул ноги на стол и продолжил смотреть в окно. На улице уже зажглись фонари, а он так и не включил свет в комнате, и теперь отлично видел всё, что происходило за окном. Один из фонарей отбрасывал свет на постройки во дворе – низкие кирпичные здания, в которых находились какие-то социальные учреждения неясного для него назначения. На одной из стен тень причудливо изогнулась в виде сидящего чёрного кота с длинной шеей и острыми ушками.

Арсению показалось это забавным. Он улыбнулся своему открытию, как вдруг кот склонил голову, дёрнул ухом и нетерпеливо поводил вокруг себя хвостом, как делают обычно кошки, когда чем-то недовольны.

Арсений вскочил со стула и отпрянул от окна, но когда он снова посмотрел на эту стену, в ней не было ничего необычного. Стена как стена, тень как тень. Наверное, колышущиеся вокруг фонаря деревья создали эту иллюзию и заставили её двигаться.

Арсений включил свет в комнате и, задёрнув шторы, открыл учебник по алгебре.

Ночью подул свежий ветер, несущий в себе морозную прохладу и запах пока ещё далёкого первого снега. Притаившиеся на крышах тени метнулись вслед за ним. Но самая чёрная из них осталась недвижима.

Ночь расправила крылья и полетела. Зашелестели смоляные перья – воздух струился по их шёлковой поверхности. Крылатая тень скользила по стенам домов.

Голова Арсения беспокойно метнулась на подушке. Сон наполнился размытыми образами тёмных улиц, вымощенных камнем. Все было невероятно большим, а он – очень маленьким, и он быстро-быстро бежал по этим дорогам со всех четырёх лап. Кто-то гнался за ним: его догонял крадущийся в тишине шорох, словно ветер ворошил сухие осенние листья. И никого, кроме него, на этих стёртых из памяти и жизни улицах.

На следующее утро Ольга не появилась в школе. Их классная руководительница – учительница английского языка Нелли Михайловна – сообщила, что звонили родители Ольги, передали, что она заболела. От этого известия у Арсения в душе шевельнулось дурное предчувствие, что болезнь Ольги – совсем не ангина.

Он не в первый раз сталкивался с подобной ситуацией, но не знал, что делать. Как-то раз он хотел всё рассказать Нелли Михайловне, но Ольга со слезами на глазах умоляла этого не делать и взяла с него клятвенное обещание молчать. И он молчал, от всей души желая Ольгиному отцу скорой и мучительной смерти.

Контрольная по алгебре и геометрии прошла как надо. Правда, Марк и Игорь, севшие позади него, так и не успели всё списать, как он ни старался им помочь. Но им было в самый раз на тройку.

На перемене в левом крыле второго этажа, около кабинета информатики, Арсений встретил Аню. Она беззаботно болтала с одноклассницей и выглядела вполне бодрой. Вообще, с тех пор как у неё в школе появились знакомые и друзья, Аня стала вести себя намного свободнее и увереннее. При более близком знакомстве Арсению открылись её живой ум и хорошее чувство юмора – он был рад, что они дружат.

– Ну что, как начало дня? – поинтересовался он на ходу.

– О-о-о, – простонала Аня, – лучше убей меня, потому что ваша Нелли Михайловна просто кошмар!

– А по мне, так милая женщина, – с улыбкой возразил Арсений.

– Ага, только для своих любимчиков, вроде тебя. Или тех, кто хоть что-то понимает в английском. Но в моей-то старой школе была другая программа, – сказала Аня, сворачивая к кабинету математики.

Арсений усмехнулся тому, что она могла так легко говорить о своих неудачах, и зашел в кабинет информатики по соседству. Он едва успел закинуть сумку на своё рабочее место, как в классе показались друзья, каждую перемену шатавшиеся где-то между первым и вторым этажом.

На уроке Арсений одним ухом слушал учителя, а другим – сбивчивое бормотание Марка про передачу, которую тот смотрел накануне. «Ты знал, что чёрные дыры – это тоже тела? А не видно их потому, что они свет притягивают». Игорь тут же придумал шутку про чёрные дыры, и Марк сконфуженно замолчал. А жаль. Арсению нравился его нескладный рассказ.

После уроков он шёл своим обычным маршрутом домой. Вместе с Аней.

– Так что там у тебя не ладится с английским?

– Вот именно, что ничего не ладится, – скисла Аня. – Вообще ничего не понимаю.

– Помощь нужна?

– А ты хорошо разбираешься?

– Вообще-то, я у Нели любимчик не просто так, – ввернул Арсений. Да, классная выделяла его, но только потому, что он действительно был хорош в английском.

– Было бы здорово, – медленно проговорила Аня. – Но как-то неловко.

– Почему?

– Потому что ты вроде снова мне помогаешь.

– Ну и что? Ты же вроде как моя девушка, помогать тебе – моя прямая обязанность, – и он подмигнул ей – Аня рассмеялась. – Когда у вас следующий урок?

– Завтра уже. Скажи же, дурацкое расписание! Нам нужно устный рассказ подготовить и кучу упражнений из учебника выполнить. Она столько задаёт…

– Так… – Арсений задумался. – Вечером у меня тренировка. Если только сейчас.

– Сейчас так сейчас, – Аня пожала плечами. – Только… Я надеюсь, тебе действительно это нетрудно?

– Ну, я ж сам предложил, верно? Значит, нетрудно.

На самом деле он не планировал подвизаться в репетиторстве, но вот щегольнуть пару раз своими знаниями – это вполне.

– Ко мне пойдём? – уточнила она.

– Пошли, – согласился Арсений.

Анина квартира находилась на четвёртом этаже. На звук открывающейся двери из кухни показалась её мама – невысокая, худенькая женщина в домашнем халате и фартуке, с большими глазами за стёклами очков. При виде него она приветливо, хоть и немного растерянно улыбнулась.

– Мама, это Арсений. Ну, про которого я тебе рассказывала, – представила его Аня, краснея. – Арсений – моя мама…

– Какой вы приятный молодой человек! Такой высокий, стройный… Вы спортсмен? – И тут же, не дожидаясь ответа, продолжила: – О, у вас очень интересные глаза. Это у вас свои или линзы? Наверное, свои, хотя кто знает, может, сейчас такая мода…

– Мам, это у него на самом деле такой цвет!

– В жизни вы ещё лучше, чем Аня вас описывала!

– Мам, ну хватит! – простонала Аня. – Сеня, пошли.

Она повела его в свою комнату.

– Вы обедать будете? – прокричала мама Ани им вслед и тут же добавила: – Я вам в комнату принесу!

– Хорошо, мам! – крикнула в ответ Аня, побыстрее закрывая за собой дверь своей комнаты.

– У тебя очень дружелюбная мама, – вежливо сказал Арсений, пристроившись на краешек дивана.

– Чересчур дружелюбная, – проворчала она, выкладывая на стол учебники.

Арсений тем временем осматривал комнату. Не очень-то она была похожа на девичью. Он бывал в комнате Инны. Там всё было светлым и в цветах. Цветы на обоях, на одеяле, на шторах. И ещё там были игрушки и разные безделушки, заполнившие полки, ниши в шкафу и стол. А также куча фотографий в рамках.

А здесь – ничего подобного. Комната казалась даже чуточку строгой. В ней было много тёмно-синего, много горшков с растениями и куча занятных вещей.

В углу комнаты он заметил мольберт и разные краски, аккуратно сложенные на табурете рядом, на стене в чехле висела гитара, на стеллажах корешок к корешку ровнёхонько выстроились книги, а на одной из полок сидели три полосатых глиняных кота с нелепо удлинёнными лапами и хвостами. Бок о бок друг с другом, все разные по размеру и цвету, они укоризненно взирали на смотрящего чёрными вылепленными глазами. Было в них что-то завораживающее.

– Знакомишься с котами? – поинтересовалась Аня, проследив за его взглядом.

– Да. Выглядят странно.

– Мне их Нина слепила, когда я маленькая была.

– А это только твоя комната?

– Нет, – ответила Аня. – И Нинина тоже.

– Рисует, я так понимаю, она, – сказал Арсений, кивнув на мольберт. – А на гитаре ты играешь?

– А! Только когда папа не видит, – Аня озорно улыбнулась. – Это его гитара, он здорово играет и поёт. А я втихаря достаю её и пытаюсь научиться ставить аккорды.

– И как, хорошо у тебя получается?

– Паршиво получается.

– Но ты ведь сыграешь мне как-нибудь? – не унимался Арсений. Не столько ему хотелось услышать её игру, сколько подзудить.

– Никогда, – честно призналась Аня.

– Да брось!

Но Аня не поддавалась на провокации.

– Ну что? – она разложила учебники и тетради прямо на полу у дивана. – Давай, учи меня.

– Давай.

На Анино домашнее задание у них ушло почти два часа. Она и впрямь ничего не понимала в предмете, так что многое Арсению приходилось объяснять с нуля. Это было тяжело. Одно дело – понимать что-то самому и совсем другое – попытаться доступно это растолковать.

Было тяжело, но зато он знатно блеснул своими знаниями.

Когда он заставлял её в пятый раз повторять устный рассказ, Анина мама принесла им в комнату обед, который они приговорили меньше чем за десять минут. К концу занятия Аня поняла почти всё, что он объяснял, и они успешно разобрали все упражнения.

Арсений был уже в коридоре и натягивал кеды, когда домой пришла Нина.

Вопреки его ожиданиям, – а ведь он уже был знаком с Аней и её радушной мамой, – Нина оказалась не очень общительной даже со своими домашними, а на него попросту не обратила внимания.

Но тем не менее Арсению она понравилась. У неё были тонкие черты лица, тёмные волосы и какая-то отрешённость во взгляде. А ещё она была повыше ростом.

Арсений попрощался с Аней, её мамой и Нининой спиной и поспешил домой за сумкой с формой. До тренировки оставалось всего ничего.