Отзывы на книги автора «Милан Кундера»

Чего у Кундеры не отнять, так это легкости, порой, извините за, может быть, неуместный каламбур, невыносимой легкости. Но, полагаю, за это его и любят. В целом Кундера для меня - это что-то вроде Коэльо, только не философской, а любовной тематики: та же легкость восприятия его языка, та же увлекательность, та же популярность, и та же приставка "псевдо-" ко всем его потугам.

Итак, приступим.

Во первых, меня ужасно раздражает то, что все женщины у Кундеры убоги и ущербны. Это ж как нужно нас ненавидеть, чтоб так описывать? Честное слово, даже жалко его становится. Вот не повезло-то мужику в жизни. Мужчины же, чего и следовало ожидать, - прописаны любовно, и как-то просматривается, что с себя. Не знаю, может у меня предрассудок такой... Но после того, как к книгоклубу внимательно ознакомилась с его биографией, это ощущение меня не отпускало ни при повторном прочтении "Невыносимой легкости...", ни сейчас, пока читала "Вальса на прощание". Отсюда же, из жизни автора - неиссякаемый гимн одиночеству, бездетности, отчужденности. Поразительно, как человек так пишущий о любви может быть столь популярен? Он ведь жалок! Не умеет любить, как и его герои ... Его цинизм растет из спеси, самолюбования и отрицания духовной стороны жизни, по сути - через отрицание любви... Чего стоит его отношение к детям? У меня сложилось впечатление, что будь его воля, он бы всех детей передушил как те старики - собак...

Кроме одиночества, абортов и любовниц эта книга - о ревности. Смачные цитаты, очень живо описано. Но я, увы, никогда не жила в этом аду и достоверность этих описаний оценить не могу. Что понравилось - так это общий посыл в рамках темы ревности, который для меня прозвучал следующим образом: ни человека, ни его любовь не удержать. Любите, здесь и сейчас. Вот здесь да, согласна целиком и полностью.

Еще из понравившегося: сцена Ружены и псевдо-святого (хз - может даже Иисуса?!) Бертлефа - красивейшая и правдивая мысль о любви - сейчас чуть переиначу, но все же: любовь - когда под чьим-то взглядом становишься для самой себя сладостно приятной. Как вам? Мне нравится, созвучно собственным ощущениям.

К слову о персонажах - они все на удивление мертвы. Ходячие манекены какие-то... Разве что Шкрета и киноребята вызывает отдаленное ощущения живых людей, главные же шестеро - папье-маше. И весьма безыскусное и несимпатичное.

Однако, несмотря на полное и категоричное неприятие автора и авторской позиции - все же спасибо ему. За то, что быстро прочелся. Что заставил думать, пусть и плюясь от негодования.

Эта книга не могла не привлечь моё внимание. Во-первых, я с большим уважением отношусь к творчеству Милана Кундеры. А во-вторых, испытываю очень большой интерес к роману – жанру, пожалуй, самому противоречивому и загадочному в литературе.

Сразу скажу, что книга представляет собой статьи, эссе, а также интервью с 1979 г. по 1985 г. Чуть позже Кундера собрал эти материалы в одну книгу. И вот – русский читатель может ознакомиться с этими размышлениями автора о романе.

Сразу скажу, что в этой книге Милан Кундера выступает не как теоретик или историк литературы. Сам себя он называет «практиком». И действительно, здесь он – писатель, читатель, просто человек, размышляющий о путях романа в мировой литературе.
Свою книгу автор начинает с упоминания лекции Эдмунда Гуссерля о кризисе европейского гуманизма. Потом говорит и о Хайдеггере, определяя тем самым феноменологическую почву, на которой стоит. Понятие «мира жизни» человека (его die Lebenswelt) постепенно отходит на второй план. Гуссерль связывает это со страстью человека к познанию и прогрессу. Так начинается Новое время, характеризующееся утратой и прогрессом одновременно. И тут Кундера произносит свою фундаментальную мысль:

если философия и наука действительно позабыли о человеческом бытии, то совершенно очевидно, что именно с Сервантеса сложилось великое европейское искусство, которое есть не что иное, как исследование этого самого позабытого бытия.

Тем самым Кундера и обозначает важнейшую роль романа в истории Европы (которая увеличивается также благодаря двум Америкам и России). Эта роль – в защите человеческого бытия от забвения. И здесь Кундера говорит словами немецкого писателя Германа Броха:

единственное право романа на существование – раскрыть то, что может раскрыть один только роман

Таким образом, Кундера встраивает роман в человеческое бытие, говорит о нём как о способе человеческого существования, а не как о структуре и форме повествования. Роман оказывается наделён следующими чертами: "относительностью истин" и "мудростью сомнения". Именно это выводит нас за пределы узкого восприятия романа, связанного, например, с этикой. И поэтому в романе Л. Н. Толстого нет правоты Анны или правоты Каренина. Сам дух романа против этих однобоких этических, исторических и сообразующихся со временем выводов. Он призван показать нам, что всё гораздо сложнее, что путь познания сложен и тернист. И смысл романа в самом романе.

При этом совершенно логично, что Кундера разделяет писателей и романистов. У писателей есть мнение, идея, которые он и выражает в своём творчестве. Это могут быть и гениальные писатели. Так, у Кундеры писатели – это Руссо, Гёте, Камю, Сартр. Романисты же не имеют в виду определённых идей, они «срывают покровы с различных аспектов бытия», соответствую при этом самым высоким требованиям поэзии, сообразуясь с красотой. Романисты по Кундере – это, например, Флобер, Джойс, Гомбрович, Брох, Кафка.

Сам себя Кундера, кстати, причисляет именно к романистам. К тем, кто прислушивается к мудрости самого романа и слышит при этом отголоски смеха Бога.

Но почему смеётся Бог, видя, как человек думает? Потому что человек думает, а истина ускользает от него. Потому что чем больше люди думают, тем больше размышления одного расходятся с размышлениями другого. И наконец, потому что человек всегда не то, что он сам о себе думает. Именно на заре Нового времени обнаруживает себя это основное состояние человека, вышедшего из Средневековья: думает Дон Кихот, думает Санчо - и от них ускользает не только истина о мире, но истина об их собственном "я". Первые европейские романисты увидели и осознали это новое состояние человека и сделали его основой нового искусства, искусства романа.

В магазине прочитала название книги, и представилась мне сцена, крики "Браво!" и "Автора! Автора!" А автор - известный писатель Милан Кундера, который написал семичастное эссе о мировой литературе, закономерностях её развития, о жанре романа, о том, какова роль подлинного искусства.

Конечно, это не литературоведческий труд, не историко-литературное исследование. Это размышления писателя о том, "откуда мы пришли? куда мы идем?" При этом автора интересует, как развивался роман. Он протягивает ниточки от Гомера к Сервантесу, от Толстого к Джойсу... Вообще знаменитые имена мелькают на каждой странице: Сервантес, Флобер, Толстой, Рабле, Кафка, Флобер, Гомбрович, Фолкнер, Гашек, Хемингуэй... Так что список классики от Гомера до XXI века готов. Только читай! Ведь все эти писатели, по мнению автора, оказали влияние на развитие романа как жанр.

Очень понравились размышления о том, что «Амбиции романиста заключаются не в том, чтобы сделать лучше, чем предшественник, а в том, чтобы увидеть то, что прежде не было увидено, сказать то, что прежде не было сказано. Поэтика Флобера не отменяет поэтики Бальзака, точно так же как открытие Северного полюса не отменяет открытия Америки». Поэтому нет необходимости рассуждать: кто из них лучше?

Кундера поднимает множество вопросов: тема смерти в романе, роль рассказчиков и повествователя, трагизм лирического героя, о роли юмора в романе, о том, как из романа сделать драму, о том, что для писателя важен национальный вопрос, и о том, что бывали случаи, когда какого-либо писателя лучше понимал совсем писатель/литературовед другой нации (француз Рабле - русским Бахтиным; британец Джойс - австрийцем Брохом).

Особенно поразило то, в чем видит Кундера отличие романиста от поэта: поэт, чтобы расслышать "душу вещей", как и музыкант должен высказать душу, а романист должен "заглушить крик собственной души".

Завершает Кундера своё эссе беспокойством о судьбах искусства: «Охваченный тревогой, я представляю себе день, когда искусство перестанет искать никогда-не-сказанное и вновь покорно начнет служить общественной жизни, которая потребует от него, чтобы оно вновь придавало блеск повторам и помогало человеку соединиться, в мире и радости, с монотонностью бытия».

Читать всем, кого судьба искусства волнует не меньше автора, а также начинающим писателям.

Небольшая и очень толковая книжечка – сборник эссе Милана Кундеры о литературе, об истории и назначении европейского романа, о собственном методе.

Наверное, если читать книжку неподготовленным, без знакомства с хотя бы некоторыми упоминающимися романами, то она покажется слишком умозрительной. Примерный «список литературы» таков:
Ф.Кафка «Замок» и «Процесс»,
Л.Толстой «Анна Каренина»,
Р.Музиль «Человек без свойств»,
Сервантес «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»,
Я.Гашек «Похождения бравого солдата Швейка»,
Г.Брох «Лунатики»,
Ф.Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»,
Дени Дидро «Жак-Фаталист»
и произведения самого Кундеры – «Невыносимая легкость бытия», «Шутка», «Книга смеха и забвения» и тд.

Итак, автор выстраивает историю развития европейского романа как историю его борьбы с омертвляющим действием прогресса. Науки, схемы государственного устройства стремятся рационализировать человека, обезличить его и превратить в учётную единицу или винтик. Роман противостоит этому (например, апофеоз – исследование одного-единственного ощущения меренги у Пруста). И тут, посреди кажущегося торжества рационализма XX век неожиданно принёс самую иррациональную силу – войну, тупую волю сильного. Об этом Гашек - война максимально иррациональна и бессмысленна, идёт без попыток прикрыться оправданиями.

Основным свойством романа автор называет двойственность и неоднозначность. В отличие от проповедей или публицистики, роман разворачивает перед нами картины жизни, которые нельзя однозначно оценить. Как пример – кто прав, Каренина или Каренин? В мире романа не может быть единой Истины, поэтому, по Кундере, роман не может существовать в тоталитарном мире.

Вторая и четвертая части книги посвящены творческому методу Кундеры. Читать их стоит после знакомства с его произведениями.

Третья часть – анализ романа Броха «Лунатики». Это малоизвестное у нас произведение и, после статьи Кундеры, мне захотелось с ним познакомиться. Как всегда, после хороших литературоведческих книг список «надо было срочно прочитать еще вчера» неудержимо раздувается…

Пятая часть посвящена горячо любимому мною Кафке. Всем поклонникам – читать обязательно!

Шестая часть – словарь Кундеры, наиболее «развлекательная», если можно так говорить. По сути – сборник коротеньких заметок обо всем на свете.

Седьмая часть – речь в Иерусалиме на вручении автору литературной премии. Еще одно, обобщающее, построение истории европейского романа с любопытным «искусство романа появилось на свет как отголосок смеха Бога». Финальный аккорд, подытоживающий книгу.

Как всегда, рецензия на книгу о литературе получилась скорее пересказом её содержания. И закончить приходится опять же банально – очень советую эти эссе всем интересующимся, на редкость не занудные общие построения и изящные разборы великих произведений.

P.S. Была удивлена, что, судя по этой книге, мои литературные вкусы совпадают с Кундерой. Но он «кушать не может» - ненавидит Чайковского и Рахманинова, считая их китчем.. Музыкой Кундера занимался серьезно, так что его высказывания нельзя отместь как голословные. Интересно, почему он так считал?

P.P.S А еще Кундера пролил бальзам на моё сердце дилетанта ЛЛ, отметив, что повтор слов в тексте это не стыдно и даже художественно оправдано! Даешь бой натужному поиску синонимов для рецензий!

И вот я снова берусь за чешского автора. В этот раз это сборник эссе, в котором Кундера рассматривает и затрагивает многие произведения искусств: от мировой классической литературы (Госпожа Бовари, Улисс, Дон Кихот, Анна Каренина), картин (Пикассо) до музыки (Бах, Вивальди). Получилось очень многогранно (рассматриваются множество тем), для понимания нужно иметь немалый багаж знаний, чего у меня не доставало, что затрудняет понимание некоторых эссе.

Как и в большинстве своих романов, автор снова обращается к теме эмиграции после вторжения СССР в Чехословакию. А также анализирует судьбу чехов до и после вторжения в контексте литературы, да и в целом культуры. “[Теперь] я знаю, что означает для человека пережить смерть своей нации”.

Особое внимание Милан уделяет Францу Кафке и Гюставу Флоберу. У первого он анализирует романы “Процесс” и “Замок”. Так как оба я читал, то и понять все было достаточно легко, но как-то не задалось у меня с Кафкой — для меня он слишком мрачный автор. У второго он анализирует Воспитание чувств и Госпожу Бовари — оба романа я не читал, что составило некоторые трудности при понимании, о чем речь. Однако я так часто слышу о Бовари из уст модернистов или постмодернистов, что становится жизненно необходимым прочитать Госпожу, ибо сколько можно быть за занавесом неведенья.

Также уловил отличнейшую аллюзию на роман “Бессмертие”: “Слава людей творческих профессий — самая чудовищная из всех, поскольку содержит в себе идею бессмертия”. И приятно осознавать, что Кундера все же обессмертил себя через свои романы. Ведь он имеет чудовищную славу писателя.

На самом деле эту книгу стоило назвать ''Русские оккупанты'' - практически каждое эссе содержит упоминание о советских танках, ГУЛаге, ущемлении свобод чешского народа русскими оккупантами и, как следствие, отсутсвие больших романов чешских авторов. Как старая заезженная и поцарапанная пластинка. Что было органично в художественной литературе, то в легких эссе об истории романа - смотрится в какой-то степени пошло и напоминает прокоммунистические вставки в советских исследованиях, только наоборот.

Если вы рассчитывается познакомиться с мыслями Кундеры о развитии романа в литературе, то не надейтесь - эта книга потуги на литературоведческое исследование что же такое роман в истории литературы. В действительности же, очень поверхностно, очень политизировано (практически на каждой странице опять эти ''русские оккупировавшие Чехию и растоптавшие национальное чувство чехов и литературу''. Огромное количество очень спорных утверждений не выдерживающих никакой критики. Например:

История техники мало зависит от человека и его свободы; она повинуется собственной логике; она не может быть иной, чем та, какой она была и какой будет; в этом смысле она внечеловечна; если бы Эдисон не изобрел лампочку, ее изобрел бы кто-то другой. Но если бы Лоренсу Стерну не пришла в голову безумная мысль написать роман, в котором отсутствует «story», никто бы вместо него этого не сделал, и история романа была бы не такой, какой мы ее знаем.

История техники, как и история литературы всегда зависит от человека, от личности и от технического прогресса или литературного процесса, потому что всегда связано с потребностями человка в свете ли, в развитии ли новых форм художественной литературы. Всегда первичны потребности человека - физические или духовные.
Не совсем согласна я и с утверждением, что язык и национальность не важны для глубокого понимания иностранной литературы и в подтверждение слов Гёте о Die Weltliteratur, Кундера приводит примеры: Бахтин лучше всех понял Рабле, а Жид - Достоевского. Я глубоко убеждена, что читая автора в переводе, не зная национальных особенностей невозможно лучше всех понять никакого автора. Это вообще, в принципе, невозможно. Можно лишь раскрыть какие-то грани, и чем хороши авторы, так это своей непознаваемостью, тем, что для каждого открывают индивидуальные двери, даже для литературоведов.
От Кундеры я все же ждала чуть больше, чем собрание своеобразных эссе, напоминающих непринужденный разговор на кухне, может это и неплохо, но хотелось нырнуть чуть глубже, чем банальное перечисление известных романов (''Дон Кихот'', ''Гаргантюа и Пантагрюэль'', ''Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена'', ''Том Джонс'', ''Госпожа Бовари'', ''Человек без свойств'') и малоизвестных романов (''Бабье лето'' Штифтера, ''Космос'' Гомбровича, ''Лунатики'' Броха), мимоходом в паре фраз охарактеризовать появление и смысл этих романов. Все-таки хотелось чтобы Кундера остановился более подробно на малоизвестных романах авторов Центральной Европы и показать развитие романа в этих странах.
Но, наверное, глупо ждать от балерины, что она сможет поднять штангу.

Эссе об истории искусства романа. Ни фундаментальности, ни глубококопаний здесь не найти. Заметки, нехронологичная, непринуждёная беседа о романах, отмеченных для себя автором, чьи создатели - Сервантес, Флобер, Толстой, Кафка, Музиль, Гомбрович, Джойс, Рабле, Гашек, Хэмингуэй, Гюго, Достоевский, Брох, Карпентьер, Фуэнтес, Фолкнер,.. об их значительности для дальнейшего развития литературного процесса.

О преемственности и новаторстве, о значимости композиции, отличающей роман от других видов литературного искусства, о проблеме неправомерной власти одного рассказчика; о первопроходчестве и провидчестве различных авторов, о первых явления комизма и агеластичности в литературе, глупости и трагичности лирического героя, о возникновении экзистенциальных вопросов: что есть личность человека? что есть истина? что есть любовь?..
Фатальная относительность человеческих истин, героизм и благородство целей, соотношение личностной свободы и жёстких ограничений социума, освобождение великих человеческих конфликтов от их наивного толкования как борьбы добра и зла, представление их в свете трагедии - всё когда-то прозвучало в романе впервые.
Взаимоотношения писателей со своими персонажами, возрасты жизни персонажей, "утренняя" свобода - страстная, непримиримой агрессивность молодых авторов, их ниспровергающих заблуждениях и свобода "закатная"; все концепции существования лирического героя - концепция битвы, концепция свободы, концепция личной жизни, концепция времени, концепция приключения – предметы внимания эссе Кундеры.
Достаточно лёгкое чтение, ближе к развлекательному: ожидала от Кундеры чего-то более стимулирующего .

Эту книгу Кундеры я читала второй раз, и, единственное, что могу сказать, я глубоко восхищаюсь и поражаюсь его манере излагать свои мысли. Да, в большинстве тем, которые он поднял или которые обсуждал я не то что не компетентна, я об этом вряд ли бы вообще когда-нибудь задумалась (например рассуждения о творчестве Стравинского). Тем не менее, я получила большое удовольствия от прочтения, от хода мысли автора, от того, как он рассуждает и как преподносит нам свои рассуждения. Наиболее интересно было рассуждение о переводе книги, о метафорах и синонимах.

Начала рецензию словами "единственное, что могу сказать" а все пишу, пишу) Но не буду углубляться, только добавлю, что читая эту книгу, мы можем согласиться или не согласиться с автором, но это никак не уменьшит восхищение от нее.

Как только окунулась в чтение, поняла, что я дома. Настолько комфортно и уютно мне было. Нахлынули ностальгические воспоминания о других книгах Кундеры, что я читала давно. И впрямь похоже (усмехнулась себе под нос) на минувший роман, от которого осталось сладостное послевкусие.

После первых 50 страниц я осознала, словно увидев саму себя со стороны, что то улыбаюсь, то хмурюсь, то удивленно вскидываю брови. Может, я всегда так читаю? Раньше подобного за собой не замечала...

Но о чем же книга? Пожалуй, я выражу свои впечатления о сюжетной линии цитатой из романа:

Люди встречаются, болтают, спорят, ссорятся и даже не понимают, что обращаются друг к другу издалека, каждый из своего наблюдательного пункта, расположенного в другой временнОй точке

Из книги вы узнаете:
- анекдот про 24 куропатки и при чем тут Сталин
- почему Калинингад никогда не переименуют обратно в Кёнигсберг
- в чем разница между женской соблазнительносью, сосредоточенной в груди, бедрах, ягодицах или же в пупке
- зачем французы изображают из себя пакистанцев, выдумывая несуществующий язык
- и в чем же заключается это самое торжество незначительности.

В романе множество переплетений, смыслов и аллюзий, шуток и сарказма. Признаюсь, не все из них я поняла и разгадала, не до всего доросла. Но эта встреча была необычайно приятной.

Всегда приятно возвращаться к работам любимых авторов, особенно если это сложное произведение, а еще лучше эссе, где не просто есть над чем подумать, но есть что взять на заметку, что еще стоит прочесть.
Сборник эссе "Нарушенные завещания" шел неспешно и местами довольно сложно - из представленных в исследовании Кундеры авторов я читала разве что Достоевского и Хемингуэя, Кафка был давно и мало, посему пространные рассуждения автора на тему последнего во многом до сих пор покрыты для меня пеленой мрака, но не стоит унывать, всегда есть, куда стремиться, так что, определенно, дальнейшему чтению Кафки - а уж тем более Кундеры - быть.

Как итог - рассуждения о литературе и сильных мира сего, оптимальное сочетание объективного и субъективного. Читать для расширения горизонтов и просто ради научного интереса.