ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мне хотелось думать, что Тимур и в этот раз решит вопрос, но, увы, я ошиблась. Через минуту, к машине, со стороны мужа, подошли два милиционера. Высокие такие, уверенные. Представившись и показав свои корочки, они настойчиво «попросили», чтобы мы, в том числе и я, вышли из машины.

– Давай, джаным, – чуть усмехаясь, бросил мне Тимур, прежде чем выйти из бмв. Я не успела выбраться наружу, как мой взгляд зацепился за ужасную картину – Тимура зажали у бмв, затем он, мой гордый муж, наклонил голову к капоту машины. Двое омоновцев обыскивали Тимура, и, кажется, их поиски увенчались успехом.

В тот момент, когда я, на трясущихся ногах, наконец-то вышла из авто, моим глазам предстала более полная картина: возле других машин так же, окруженные ОМОНом, стояли братья, широко расставив ноги, подобно опасным преступникам. Впрочем, что кривить душой, они и были ими. Я замерла на месте, не зная, что мне делать. Все происходящее казалось мне фильмом, в котором я играю главную роль. Я опасалась, что бойцы ОМОНа тоже начнут осматривать меня. Но вместо этого ко мне подошла спортивного телосложения женщина-милиционер. Ее гладкие, черные волосы, постриженные под каре, немного смягчали ее суровый образ. Скользнув по мне безразличным взором холодных, серых глаз, она произнесла:

– Ну, давай, показывай, что там у тебя в сумочке и под курткой, а то у твоих спутников целый арсенал оружия.

Я протянула ей сумку и расстегнула замок куртки, позволив женщине осмотреть меня. Ее движения были хоть и быстрыми, но оставляли царапины на моей душе, напоминая мне, что я – почти преступница. Чтобы не расплакаться, я не сводила глаз с затылка Тимура. Но, Боже, как мне было больно, непривычно, видеть его с опущенной вниз головой!

– Все чисто, – громко сказала брюнетка. – Игорь Александрович! Можно грузить.

Что?! Грузить?! Кого, куда?

Ответ не заставил себя ждать – к ниссану подъехал два милицейских уазика «буханки», двери которых «гостеприимно» открылись. Омоновцы повели туда братьев, следом пошел и Тимур, правда, он шел, ощутимо, неспешно, и я знала – муж делал это для меня, чтобы сократить между нами расстояние. Сейчас я молилась лишь об одном – чтобы мы оказались вместе, пусть и в милицейской машине. Лишь бы вместе.

Погруженная в собственные чувства, я даже не заметила, как оказалась внутри «буханки». Лишь громко хлопнувшие двери пробудили меня. Я огляделась, понимая, что нахожусь зажатой – между Ильнуром и Тимуром. Помимо них, внутри были Рустем и Наиль. Машина начала резко двигаться, и у меня, на миг, все поплыло перед глазами. Я инстинктивно вцепилась в руку мужа, и он, не заставляя меня ждать, покровительственно обнял за подрагивающие плечи. Сквозь гул я услышала слова, что зашептал Тимур мне на ухо:

– Никого и ничего не бойся. После тебя должны отпустить – поедешь домой, к маме, я заберу тебя, как только смогу.

Я закивала головой, борясь с тошнотворным страхом. Уткнувшись носом в шею Тимура, я, сдерживая слезы, прикрыла глаза. Я дышала – глубоко и часто, впитывая в себя аромат мужа. Я не могла им надышаться – так желанен он был, так нужен, словно воздух. Я позволила себе представить, что все случившееся – лишь дурной сон. Так мне было легче. Глупо, наивно, но это было так.

Будь на то моя воля, я согласилась бы ехать – часами, только не расставаться с Тимуром, но, совсем скоро, машина, резко затормозив, остановилась. Послышались приближающиеся шаги, и двери с противным, режущим ухо, гулом, открылись. Мы выбрались наружу – я, естественно, не без помощи руки Тимура – он, поддерживая меня, невзирая на недовольные лица встречающих нас милиционеров, вновь проявил обо мне заботу, отчего мое сердце еще больше – один вздох, и я ощутила это – полюбило его.

– Проходим в отделение, – раздался сухой мужской голос.

Я шла, с волнением озираясь по сторонам – старые стены, неровный пол, местами, протекающий потолок… много дверей – с разными табличками, которые я не успевала прочесть. Боль снова напомнила мне о себе, и я шумно сглотнула. Шедший справа Тимур покосился на меня и подмигнул мне. Я слабо улыбнулась в ответ. Наконец, нас – 10 человек – завели в просторное, серое помещение, рядом с которым находилась еще одна дверь – туда, по очереди, начали вызывать всех. Первым пошел Дамир.

– Тимур, – прошептала я, прижимаясь щекой к его крепкому, сильному плечу. Не сводившие с нас глаз милиционеры ухмыльнулись. Я тут же ощутила, как напряглась рука мужа.

– Спокойно, – приглушенно произнес Тимур – и я не могла понять, кого он успокаивал: меня или себя.

Меж тем, мы продолжали быть объектом внимания. Та самая брюнетка – милиционер, с фотоаппаратом в руках, подошла к нам, начиная делать наши снимки.

– Всего лишь «фото на память», – шепнул мне Тимур, видимо, заметив, мое испуганное выражение лица.

Меня раздирало на части, когда пришел мой черед фотографироваться. В этот момент я ощущала себя уже настоящей, прожженной преступницей, которой «заказан» путь за решетку. Моя впечатлительная натура уже успела нарисовать яркие картины ближайшего будущего. Суд, тюрьма… Совсем не того, о котором я мечтала. Шли минуты. Братья заходили-выходили из соседнего кабинета. Наконец, когда вернулся Ильнур, до моего слуха донеслось:

– Так. Теперь девушка. Иванова Камила, пройди в кабинет.

Стоящий рядом со мной Тимур дернулся вперед, и я заметила, что он усилием воли приказал себе остановиться.

– Я тебе сейчас яйца оторву, – зло процедил мой муж, и все его лицо превратилось в лицо хищника, готового убивать, – это – моя жена.

Видимо, слов мужа в этот момент было достаточно, потому что милиционер подошел ко мне сам. И хотя его вид не вызывал в моей душе радости, я не боялась его, потому что была не одна.

– Еще раз покажите документы, удостоверяющие личность, – произнес он, целенаправленно избегая того, чтобы смотреть на Тимура. Я, порывшись в сумочке, протянула паспорт. Служитель правопорядка начал медленно листать его, озвучивая монотонным голосом:

– Иванова Камила, 18 лет… – он, подобно рыбе, уставился на меня, его круглые глаза странно поблескивали, – такая молодая.

Я молчала, опасаясь, что любое мое слово приведет к конфликту, который навредит Тимуру. Даже не глядя на него, я ощущала его злость. Меж тем, милиционер продолжил:

– Хм, да какая она вам жена? Тут даже печати с загса нет. Так, – тонкие губы мужчины растянулись в противной улыбке, – подружка на одну ночь.

– Ты, – зловеще начал Тимур, сверля милиционера темными глазами, и я поняла, что все может закончиться плохо прямо сейчас. Я повернулась к Тимуру, прижимаясь, на миг, к нему, и шепча:

– Неважно, что он говорит. Мы с тобой знаем, кто мы друг для друга.

Я ощутила прерывистое дыхание мужа у себя на лице, затем повернулась к служителю правопорядка, к которому уже присоединился еще одним милиционер – высокий, статный, с пронзительно синими глазами. Он окинул меня задумчивым взглядом, затем произнес:

– Девушку отпустить, она не причем. И этих всех, кроме Фахретдинова, отпустить – стволы чистые, зарегистрированные. А вы, Тимур Исмаилович, прошу за мной. Вам придется задержаться.

Я, ошарашенная, смотрела то на мужа, то на милиционеров. Казалось, время остановилось для меня, становясь таким ощутимым – тяжелым, давящим. Нас всех отпустили, а вот Тимура – нет. Как же так?! Я не хотела оставлять его.

– Иди, – раздалось у моего левого уха. Я расслышала в этом слове приказ.

Мои ноги еле слушались меня, когда я сделала первый шаг. Боль в животе, в очередной раз, накрыв меня волной и соединяясь с головной болью, вызванной сильным потрясением, сделала меня такой слабой, что я, приблизившись к двери, поняла, что сейчас просто упаду. Я обернулась, ища поддержки – мои глаза примагнитились к Тимуру, которого уже заводили в ту комнату. Он окинул меня обеспокоенный взором. Боже мой, я не хотела быть слабой, особенно сейчас, но, мое тело просто перестало слушаться меня, и я в последней попытке, чтобы не упасть, вцепилась в дверь. В этот миг, чьи-то руки – сильные, натренированные, подхватили меня, и я узнала в своем спасителе Ильнура. Прижавшись к его твердой груди щекой, я успела поймать взгляд, брошенный мне Тимуром – темный, мрачный…

– Ну, Камилка, тебе полегче? – Ильнур посмотрел на меня внимательным взглядом. Его лицо было так близко, что я смогла заметить золотистые пятнышки в его глазах. Только что ниссан остановился возле дома, в котором я раньше жила.

– Да, мне, правда, лучше, – слабым голосом отозвалась я, чуть хмурясь, – а кто пригнал ниссан к отделению? Он вроде там оставался…

– Ай, Камилка, нашла, о чем переживать, – Ильнур тепло улыбнулся, – свои пригнали, и с бмв все ок будет. Не беспокойся об этих мелочах.

– Да, ты прав, – я шумно вздохнула, вцепляясь в свою сумочку дрожащими пальцами, – самое главное, чтобы с Тимуром все было хорошо.

Я замолчала, потому что горечь растеклась у меня во рту.

– С ним все будет хорошо – поверь мне. Этим вопросом уже вплотную занимаются люди, – спокойным голосом сообщил мне Ильнур.

– Я понимаю, и все же, – я спрятала лицо в ладонях, – мне страшно за него.

– Все будет якши! – мужчина ободряюще улыбнулся, и я подумала, как хорошо бы было иметь вот такого старшего брата – внимательного, заботливого. Я была благодарна Ильнуру за это, но я еще слишком хорошо помнила, что сделали руки моего мужа с ним. Я не собиралась вновь окунаться в это мутное непонимание, тем более, страстно опасалась, что еще может сделать Тимур.

– Спасибо, Ильнур. Пойду. Будут новости – сообщи мне, пожалуйста, – произнесла я и потянулась к двери. Пока я выбиралась из ниссана, Ильнур уже оказался рядом со мной.

– Провожу, – пояснил он и я, принимая это, кивнула головой. Он, конечно, не взял меня под руку, да я бы этого и не позволила – просто пошел рядом, окидывая все сканирующим взглядом. Его правая рука разместилась на бедре – видимо, там находился пистолет (когда он успел забрать ствол с отделения?).

Возле подъезда сидели соседки-бабушки. Иногда они были настоящими бабушками-Божий-одуванчик. Но нередко, например, сейчас, в них просыпалась другая сторона – соседушки – сплетницы – змеюшки. Увидев, что я иду рядом с Ильнуром, они окинули меня осуждающим взглядом. Теперь им было о чем поговорить вечером. Не успела подъездная дверь закрыться за нами, как до меня донеслись обрывки фраз: «нового хахаля себе нашла», «видать тоже бандит, вот проститутка – то». Наверное, я повзрослела, потому что их «добрые» слова совсем не задели меня – мне было все равно на них. Я знала, кто я.

Прежде, чем я успела подойти к квартире, Ильнур, деликатно подвинув меня в сторону, и окинул дверь внимательным взглядом. И только потом, забрав у меня ключи, сам открыл ее, заходя первым в квартиру. Я медленно, озираясь по сторонам, последовала за ним.

– Все чисто, – Ильнур вложил в мою слабую ладонь ключи и, чтобы я не выронила их, чуть сжал мои пальчики. – Дома сиди, жди мужа.

Он особо выделил слово «муж». С уважением что ли, или почтением.

– Так и сделаю, – я устало, вымученно улыбнулась. Ильнур качнул головой и ушел. Я тут же заперла дверь и поплелась, еле-еле, ощущая слабость и боль, в некогда принадлежащую мне комнату. Здесь было все по-прежнему: та же кровать, тот же старый шкаф, мама ничего не стала убирать и менять – и комната выглядела все еще моей. Визуально – да. А вот по ощущениям – она стала чужой, такой неуютной, что мне захотелось лезть на стену от тоски и отчаяния, что окутали меня, вцепляясь в мою кожу, залезая под нее, чтобы проникнуть глубже. Но мне некуда было идти. Я уселась на край кровати, размышляя, как быть.

Заглянув в сумочку, я проверила телефон – ничего – ни смс, ни пропущенного звонка. Я понимала, что их и не должно было быть, но надеялась на чудо. Достав пакетик из аптеки, я извлекла оттуда пачку прокладок и тампонов (которыми раньше никогда еще, естественно, не пользовалась), но, помимо этого, я нашла и коробочку с ибупрофеном, и баночку с какими-то крутыми, зарубежными витаминами. Мое сердце дрогнуло. Я знала, что они были предназначены для меня. Любовь Тимура, такая немногословная, но – вся состоящая из поступков ради, и для меня, ощущалась и сейчас – явственно, ярко. Мои глаза защипало от нахлынувших чувств. С какой бы радостью я сейчас поцеловала и поблагодарила бы своего мужа за заботу…

Сделав все необходимые гигиенические дела, я выпила обезболивающее и улеглась на кровать. Маленькие часики, которые прежде служили мне будильником, показывали 12:00. Мама должна была вернуться с работы часа через 3. Я, уставившись в потолок, размышляла, что такого сказать ей, чтобы объяснить причину своего внезапного появления здесь. Но в мою голову, полную переживаний и неприятных впечатлений, не шла, ни одна умная мысль. Меня просто распирало от напряжения и все четче, с каждым днем, проявляющимся, осознанием, что в моей жизни не будет покоя. Старые запахи окутали меня, смешивая во мне прошлые и нынешние воспоминания. Наконец, незаметно для самой себя, я уснула…