Тупая, пульсирующая боль в голове бесцеремонно вытянула меня из темной бездны.
Я попыталась открыть глаза, но веки, налитые свинцовой тяжестью, отказывались слушаться меня. Стоило им чуть приподняться, глаза обжигало от света, и следом веки тянулись вниз.
И так – раз за разом.
Впервые в жизни я столкнулась с таким ощущением.
Впервые я познала, что, казалось бы, столь простое действие, способно было отнимать столько сил.
Но, несмотря на трудности, я по-прежнему не оставляла попыток открыть глаза. Даже несмотря на пульсирующую боль в голове, которая каждый раз усиливалась, стоило мне только приоткрыть веки.
Внутреннее чутье подсказывало – я должна видеть, чтобы понимать, что со мной происходит.
Наконец, спустя мучительно долгие минуты борьбы, я сумела поднять веки.
«Лучше бы я продолжила спать», – эта мысль обожгла мне разум, как только я увидела, где нахожусь.
Кругом были светлые стены. Ни окон, ни намека на то место, где я в последний раз была. На потолке, ослепляя холодным светом, висела длинная, прямоугольная лампа… При виде неё, в памяти всколыхнулись воспоминания о больнице.
Неужели я в больнице?
Секундное облегчение, что все обошлось, что Демид вызвал скорую помощь, и меня доставили в медучреждение, сменилось горьким разочарованием, как только я опустила взор вниз.
В больнице не лежат на полу. В больнице с меня бы сняли это роскошное платье…
Но оно, хоть и изрядно помятое, по-прежнему было на мне.
А вот туфли предусмотрительно сняли. Еще бы! Ведь будь они на мне, я бы попыталась нанести удары каблуками по каждому, кто зашел бы сюда.
Понимая, что продолжая лежать, я остаюсь в уязвимом положении, я попыталась встать.
Ладони мои заскользили по полу, и я, наверное, была похожа на корову на льду… Разум мой, словно издеваясь надо мной, посылал мне такие насмешливые сравнения.
Ситуация с тем, чтобы я сумела подняться, отчетливо напоминала мне ту, что случилась минутами ранее, с веками.
Я вновь начала борьбу. Пот стекал тонкой струйкой меж лопаток, руки предательски дрожали, а голова, не унимаясь, пульсировала от боли.
Но я не сдавалась.
Минут пять было потрачено на попытки встать.
Пыхтя и потея, я, все-таки, встала, но тотчас пожалела об этом.
Голова так сильно закружилась, что я, испугавшись, что упаду, прислонилась к стене. Отчаянно ища за чтобы зацепиться, я водила пальцами по стене.
Но ничего, кроме холода кафельных плиток, не обнаружила.
Слава Господу, мой организм начал справляться. Медленно, но головокружение покидало меня. Теперь у меня выдалась возможность хорошенько разглядеть место, в котором я оказалась.
Это была прямоугольная, довольно узкая комната. Тут было чисто и пахло свежестью.
Как я заметила прежде, в комнате не было окон.
Не было и мебели. Я словно оказалась внутри какой-то коробки.
И это выглядело довольно жутко.
В голове беспощадно разворачивались сюжеты фильмов ужаса. Я не была любителем такого жанра, но за компанию смотрела с Жанной. Она такое каждую субботу смотрела.
Жанна…
Сердце сжалось от страха за неё. Что, если с ней случилось подобное? Что, если она где-то поблизости, и тоже испытывает ужас?
Я бы не хотела, чтобы ей было страшно… С другой стороны, я со стыдом признавалась себе, что знай, что моя подруга рядом, мне не было столь страшно, как сейчас.
В голову пришла догадка, что если бы меня хотели убить, то, наверное, сделали бы это раньше. Значит, я была нужна для чего-то другого.
В памяти всплыло похотливое выражение лица того шейха.
Ужасная догадка обожгла мне душу, и я обреченно сомкнула веки.
Ну конечно… Меня продадут в какой-нибудь бордель.
Я слышала о таком, вот только никогда не думала, что подобное случится со мной…
А как же Демид? О, Господи, как я могла забыть о нем?
Что, если его убили?
Одна только мысль, и глаза наполнились слезами. Нет! Нет! Он должен был жить! Потому что такой, как Демид, он – один во всем свете…
Надежда, что мой жених уцелел и теперь ищет меня, робким огоньком вспыхнула и погасла в сердце.
Я понимала – даже если Демид жив, он никогда не сможет найти меня.
Да, он был богат, имел связи, но по сравнению с теми людьми, что похитили меня (а я уже не сомневалось, что это было именно похищение), его возможности стремились к нулю…
А потом, я, вдруг, вспомнила о маме…
Стыдно было, что я подумала о ней последней.
Как же она без меня? Как она переживет эту весть, что я пропала?
– Мамочка, мамочка моя, – ощущая себя маленькой девочкой, всхлипнула я.
В памяти всплыло её красивое, подернутой морщинками, лицо. Её мудрый, всё понимающий взгляд…
Ах, мама, знала бы так, как я хотела бы оказаться сейчас рядом с тобой! Чтобы всего этого не было…
Слезы, не спрашивая разрешения, побежали по моим щекам и закапали на мое платье. Я задрожала, и, пытаясь успокоиться, обняла себя за плечи.
Что мне делать? Как быть?
Неизвестность пугала и лишала сил.
Губы мои зашептали беззвучную молитву.
Господи! Дай мне спастись! Дай мне вернуться домой, как к маме!
Как заведенная, я повторяла эту мольбу.
Не знаю, сколько я так простояла, когда услышала за дверью отдаленный шум. Сердце замерло от ужаса. Я прислушалась, и поняла, что это – чьи-то шаги.
С каждым новым вздохом шаги становились всё отчетливее. Теперь я не сомневалась – идут про мою душу.
Через секунду дверной замок провернулся, и кто-то потянул дверь на себя…
В помещение прошли двое мужчин.
Оба загорелые, темноволосые, в костюмах. Один из них был старше.
Взгляды обоих мужчин остановились на мне.
Тот, что помоложе, ухмыльнулся и выразительно посмотрел на своего спутника. Он, смерив меня взглядом, кивнул и вышел.
– Иди сюда, – на английском протянул незнакомец и двинулся в мою сторону.
– Не приближайтесь! – я сжала кулаки, словно желая нанести ими удар. Разумеется, такой практики у меня еще не было.
– Успокойся, – мужчина улыбнулся, но от этой улыбке меня затошнило, столь мерзкой она оказалась.
Незнакомец продолжал приближаться ко мне.
Я обвела комнату быстрым взглядом. Она, вдруг, стала такая маленькая! Стены давили со всех сторон, и негде было скрыться от чужих рук…
– Оставьте меня в покое! – крикнула я, но мужчина сделал наоборот.
Его влажные пальцы сомкнулись на моем плече, и я почувствовала его сдерживаемое желание причинить мне боль.
– Успокойся, – повторил он, – если будешь вести себя тихо – проблем не будет.
Ложь! Ложь, которую озвучивает каждый насильник своей жертве!
Сколько историй было перечитано-услышано…
И всегда там звучала такая лживая фраза.
«Веди себя тихо». Читай – чтобы мне удобно было делать с тобой страшные вещи…
– Пустите! – я рванула вбок, и мне каким-то чудом удалось вырваться из липких пальцев.
Но то была всего лишь секундная свобода. Через короткий миг меня вновь схватили, да так сильно, что у меня потемнело в глазах от боли в плечах.
– Успокойся! – раздраженно повторил мужчина, и в его карих глазах отразилась злость.
– Вы не имеете права! – я дернулась. – Я – гражданка России!
– Теперь это не имеет значения. Теперь ты просто шлюха, – произнес незнакомец.
Я вспыхнула от его слов, дернулась, и что есть силы, ударила стопой по его голени. Лицо незнакомца перекосилось от боли и злости, но он не отпустил меня.
Лишь пальцы сильнее, как клешни, сжали мои руки, а потом мужчина вскинул ладонь, и я поняла, что он собрался ударить меня.
Волна страха накрыла меня…
Готовясь к удару, я зажмурилась. Может, хоть так не будет очень больно…
Секунда-две. Ничего.
Я нерешительно приоткрыла веки и увидела, как тот, другой мужчина, сжимает запястье незнакомца, собиравшегося меня ударить.
Облегчение, изумление и благодарность заполнили мою грудь. Как на героя, я посмотрела на этого мужчину – того, кто не позволил ударить меня.
Значит, не все так плохо?
Я уже открыла, было, рот, чтобы сказать «спасибо» (ох уж эта вежливость), как мужчина обратился к своему подельнику:
– Ты испортишь товар! Нельзя!
Товар… Так вот что его заботило. Чтобы у меня, товара, был приглядный вид.
Господи, как я докатилась до этого? Почему? За что?
– Веди её к остальным, – раздался приказ.
– Слышала? – пальцы сдавили мне руку. – Пошли.
И я пошла.
Чувствуя себя так, будто меня вели на эшафот, я с трудом передвигала ногами. Они едва слушались меня, и вся я – окутанная обреченностью и ужасом, была ни живой, ни мертвой.
Меня вывели из комнаты, и я оказалась в коридоре.
Широкий и светлый, он напомнил мне больницу. Даже запахи были похожи… Я попыталась разобрать чем пахнет.
Антисептик и бинты.
Или мне показалось?
– Сюда, – мужчина затолкнул меня в просторную комнату, в которой уже были три девушки. Все они сидели на стульях, возле двери.
Я пробежалась по ним взглядом, и не обнаружила среди них Жанны.
Облегчение – что её тут нет – сменилось чувством ужаса. Я была одна, без какой-либо поддержки. Не у кого было спросить совета, некому было подставить мне плечо.
– Садись, – мужчина толкнул меня, и я села на свободный стул.
Незнакомец, что привел меня сюда, встал у двери и начал что-то изучать в своем телефоне.
Взгляд мой прошелся по сестрам по несчастью.
Все три незнакомки тоже были блондинками.
Их цвет волос варьировался от бежевого до платинового блонда. На девушках тоже были вечерние платья – видимо, этой ночью случился рейд по похищению из увеселительных заведений.
Незнакомки тоже разглядывали меня. Как бабочку под лупой.
Их лица не выражали ни сочувствия, ни приветливости.
Я попыталась наладить с ними контакт.
– Привет, я – Оля, – шепотом начала я.
– Молчать! – рявкнул мужчина.
Я подпрыгнула от его крика и испуганно посмотрела на него.
– Вам запрещено общаться! – зло процедил он.
Я вся сжалась от той злобы, что источал этот ублюдок.
В голове завертелись вопросы – один страшнее предыдущего.
Почему нам запретили общаться? Что еще запретят? Что скрывается за той дверью, возле которой мы, как собачки, сидели?
Ответ на последний вопрос пришел спустя несколько минут мучительного ожидания.
– Следующая, – раздалось за дверью.
– Ты, – мужчина показал на меня пальцем, – твоя очередь.
От охватившего страха я не могла пошевелиться.
– Ты не поняла, что ли? – мужчина шагнул в сторону, и я, испугавшись, что он снова схватит меня, встала и юркнула за дверь.
Стоило мне только оказаться внутри, как липкий холод расползся по моей спине.
Это был кабинет гинеколога.
– Проходим, ложимся на кресло, – бездушным голосом произнесла врач.
Меня замутило от услышанного.
Стоматолог и гинеколог – эти два врача вызывали столько негативных эмоций, что я вновь почувствовала себя молоденькой девчонкой, попавшей на школьный медосмотр.
Приятных воспоминаний он не оставил.
– Ты что, глухая? – доктор обращалась ко мне на английском, но её английский нельзя было назвать безупречным. В нем ощущался какой-то акцент…
Грубый и неприятный на слух.
– Я услышала вас, – я попыталась придать голосу уверенности, которой у меня и в помине не было, – но я не поняла зачем мне ложиться на кресло.
– Тебе сколько лет? – из-за ширмы показалась худосочная, среднего возраста, блондинка.
Один взгляд на её лицо с мощной нижней челюстью, дал мне ответ какой нации была эта женщина.
Немка.
Теперь понятно, почему её акцент был таким грубым. Да и сама она лапочкой не выглядела.
– Восемнадцать.
Доктор смерила меня оценивающим взглядом и изрекла:
– Выглядишь на 25, а рассуждаешь на 10. Ложись на кресло, будем проверять все ли у тебя в порядке между ног, – с последним словом она решительно натянула резиновые перчатки и улыбнулась мне.
Мысль о том, что так, наверное, выглядели надзирательницы в концлагерях, обожгла мне душу.
Я прижалась спиной к двери.
– У меня там все в порядке. Я и без вас знаю.
– Все так говорят, потом приходят анализы, а в них чего только нет, – доктор сощурила холодные глаза, – живее. У меня мало времени.
– Я девственница, – выпалила я, и тут случилось невообразимое.
Прежняя холодная маска слетела с лица женщины, и я увидела неподдельное удивление.
– Что ж, все равно надо осмотреть, – отворачиваясь, пробормотала она.
Понимая, что мне не удастся избежать унизительной процедуры, я подчинилась.
Пару минут – и я надевала белье. Щеки мои горели от стыда, и стойкое желание – смыть с себя чужие прикосновение, стало почти нестерпимым.
– Тебя отведут сдать кровь.
– Зачем кровь? – я одернула мятый подол своего платья.
Как же жалко оно выглядело теперь!
– Точно, как дурочка, – врач смерила меня высокомерным взглядом. – Ты должна быть чистой. В одном пункте есть жирный плюс. Если и кровь окажется чистой, тебя доставят к важному человеку.
– А если – нет?
– Тогда – в бордель, – делая у себя какие-то заметки, равнодушно ответила доктор.
Отчаяние сдавило мне сердце. Не выдержав, я приглушенно обратилась к женщине:
– Пожалуйста, помогите мне.
Она замерла. А затем, словно змея, начала медленно поднимать голову.
Змеиным был и её взгляд, когда доктор ответила:
– С какой стати я должна помогать тебе?
– Потому что мы обе женщины.
– Не самый веский аргумент, знаешь ли, – доктор положила ручку в стаканчик и выпрямилась.
– Но вы же врач… – лихорадочно искала я, за что можно было зацепиться, – вы наверняка давали клятву помогать людям…
– Я и помогаю, – блондинка бездушно улыбнулась, – только другим людям. Иди. Мое время дорого стоит.
Прежде чем уйти, я окинула доктора взглядом.
– Знаете, – не удержалась я, – когда-нибудь вы ответите за это.
– Охотно жду этого момента, – высокомерно парировала она.
Я отвернулась и с небывалым рвением покинула кабинет. Доктор вышла следом. Махнула тому мужчине, который привел меня. Он подошел, а врач что-то прошептала ему.
Единственное, что я каким-то чудом разобрала, было: «почти идеально».
– Теперь туда, – протянув руку, но так и не дотронувшись до меня, приказал мужчина и кивнул в коридор.
О проекте
О подписке