Глава 2

Дома не было никого. Не было даже Руфуса: он умер.

Руфус – это золотая рыбка. Лёня каждую неделю покупает себе нового Руфуса, потому что предыдущий не может продержаться в их доме даже пяти дней. Вот и сейчас Лёня обнаружил его, плавающим на поверхности воды кверху брюхом.

Взяв аквариум в руки, Лёня отправился в ванную и флегматично вылил воду вместе с дохлой рыбкой в унитаз.

Страшно хотелось есть. Но солнце припекало даже через зашторенное окно, и на кухне было душно. На плите стоял ещё горячий суп, но при мысли о нём затошнило. В холодильнике, среди беспорядочно составленных банок с консервами и парой упаковок майонеза, выделялась аккуратно стоящая сковорода. Лёня поднял крышку и увидел котлеты. Прямо немытыми руками он взял одну и запихнул её, холодную, в рот.

Вытерев пальцы о школьные брюки, Лёня включил маленький квадратный телевизор, стоящий на кухне, и, усевшись на табуретку, тупо уставился в него. По телевизору обычно не показывают ничего интересного, но всё равно больше нечем заняться. Лёне всегда скучно, а делать уроки – это развлечение для сумасшедших.

По новостям опять рассказывали про какую-то войну. Неважно, про какую. Когда бы вы ни жили, всё равно где-нибудь обязательно будет война. Хорошо ещё, если далеко от вас. Но взрослые без этого жить не могут, им обязательно нужно принести друг друга в жертву во имя мира.

Дверь хлопнула – мама пришла. Хлопнула сильнее, чем обычно, значит, она не в духе. Сейчас кричать будет. Например: «Почему такой бардак?», или «Почему ты ничего не разогрел?», или «Мне опять звонили из школы…».

– Мне опять звонили из школы! – вот, угадал.

«Сейчас скажет, что это уже перешло все границы», – лениво подумал Лёня.

– Это уже перешло все границы! – мама словно откликалась на его мысли. – Тебя хотят перевести в спецкласс!

Лёне было всё равно, куда его там хотят перевести. Единственная новость о школе, которая тронула бы его, это если бы ему сказали, что прямо сейчас выдадут аттестат и он может больше туда не ходить. А если всё равно придётся туда ходить, то какая разница – в спецкласс или не спец? К тому же, он без понятия, что значит «спец»…

– Ты хоть знаешь, кто в таких классах учится?! – кричала мама. – Там же всякий сброд: хулиганы, будущие уголовники, умственно отсталые! Это класс для тупых, понятно тебе? Для тупых! Тебе переводят в класс для тупых!

Она так сильно делала акцент на слове «тупых», как будто действительно считала, что Лёня иначе не поймёт.

– Как ты умудрился попасть туда?! Это ж надо было ещё постараться!

Вот уж чего Лёня не ожидал: оказывается, чтобы тебя посчитали тупым, нужно ещё и стараться. Он-то как раз думал, что стараться не нужно.

– Отец пашет по двенадцать часов, чтобы ты, бездельник, смог выучиться на нормальную профессию, а тебе это совершенно не надо!

Слушая маму, Лёня сидел и думал, что, наверное, родителям при рождении малыша выдают один и тот же текст, который нужно говорить, когда ребёнок чем-то не устраивает. Может быть, он даже выглядит как сценарий.

Например, вот так:

Мама: (гневно кричит) Твой отец работает (вставить нужную профессию) по двенадцать часов в сутки!

Или вот так:

Папа: (орёт что есть мочи) Мы хотим, чтобы ты выучился на (вставить нужную профессию), а ты выбираешь эту дурацкую работу (вставить ненужную профессию), которая сделает тебя нищим!

И каждый родитель просто подставляет нужные слова, исходя из особенностей семьи, а шаблон у всех один и тот же. Удобно. Если это всё придумал какой-нибудь бог, то он определенно решил не заморачиваться.

Лёня бы ещё долго по-всякому прикидывал, как составлен сценарий именно его родителей, но ему прилетел подзатыльник от мамы.

– Скажи хоть что-нибудь! – потребовала она.

А что он может сказать? Что она вообще хочет от него услышать? «Прости, мама, за то, что я такой тупой» или «Мне жаль, что я у тебя аутик». Но он не чувствует себя виноватым, поэтому он просто сказал:

– Руфус умер.

Несколько секунд мама смотрела так пристально, будто Лёня своей фразой открыл для неё какие-то тайные смыслы, а потом издала странный тонкий звук, похожий на визг, развернулась и большими шагами удалилась из кухни. Лёня хмыкнул. Такой есть прикол у взрослых: если они говорят вам: «Скажи хоть что-нибудь», это значит, что на самом деле они имеют в виду: «Скажи то, что мне понравится». Хотя, может быть, это она так из-за Руфуса расстроилась.

Лёня пошёл в зоомагазин за новым Руфусом. Он всегда покупает одну золотую рыбку-львиноголовку пяти сантиметров в длину. Потому что именно так выглядел самый первый Руфус и поэтому все остальные должны ему соответствовать, будто это всё один и тот же. Мамины подруги, которые приходят в гости, так и думают: они не знают, сколько Руфусов уже умерло. Кстати, Лёня всегда покупает именно львиноголовок, ещё и потому что у них раздутые головы, делающие их похожими на его двоюродную сестру после того, как она поест орехов. У неё аллергия на орехи, и её раздувает. Кажется, это называется отёк Квинке. Очень забавно смотрится, особенно на рыбе! На сестре, конечно, не так смешно.

Продавщица в зоомагазине уже узнаёт Лёню и всегда спрашивает: «Тебе как обычно?». Правда, в этот раз она, кажется, уже не выдержала:

– Почему они у тебя так часто мрут? Ты их хотя бы кормишь?

– Конечно, кормлю.

– А воду в аквариуме часто меняешь?

Вот это да! Оказывается, её надо менять!

Затем продавщица принялась долго рассказывать про какие-то фильтры, компрессоры, обогреватели, водоросли… И всё это для рыбы? Неужели существуют зоофанатики, которые так тратятся на рыбу? Лёня вообще не тратился: набрал воды в банку (аквариумом она называлась для солидности) и всё. А некоторые ещё покупают живые водоросли – сумасшедшие люди! Легче кота завести, его вон вообще на улице подобрать можно, и он не сдохнет так быстро.

Но коты и собаки – это всё-таки не то. У Руфуса есть преимущества. Его можно выгуливать без поводка и не беспокоиться, что он убежит или укусит кого-нибудь. Взял банку подмышку и пошёл. И поговорить с ним можно – он всегда будет рядом и выслушает. Не зевнёт и не удерёт грызть растения с подоконника.

В общем, Руфус вежливый и приятный собеседник.

По дороге домой Лёня рассказывал ему:

– Вот они сказали, что я аутик. Знаешь, что это значит?

Руфус молчал.

– Похоже, это значит, что я тупой. Но по Климу так не скажешь, он тоже аутик, но много всякого знает, правда, только про Китай. А про всё остальное, наверное, не знает. Наверное, у него тоже двойки по математике, хотя по географии должно быть ничего. Правда, только на тех уроках, где проходят Китай. Но, по-моему, уроков только про Китай не бывает.

Руфус молчал.

– С другой стороны, Клим не учится в классе для тупых. Тогда почему я должен?

Руфус молчал.

– Но я вроде бы не такой странный, как Клим…

– Ты что, блаженный, с рыбой разговариваешь? – нет, это сказал не Руфус.

Это сказала грузная женщина, тащившаяся от остановки вместе с пакетом, набитым помидорами. С насмешкой и каким-то сочувствием смотрела. Как будто правда решила, что у Лёни крыша едет, и сочла необходимым его пожалеть.

Когда она уже почти прошла мимо, Лёня носком кеда пнул ей по пакету со всей силы. Помидоры вывалились и покатились по тротуару, как пластмассовые шарики. Схватив один, Лёня рванул к дому, а в спину ему сыпались проклятья:

– Да чтоб ты подавился этим помидором! Чтоб ты всю жизнь голодал!

Лёня пробежал квартал, а потом снова пошёл спокойно. Наткнулся на водонапорную колонку. Пнул по ней – побежала вода. Он сунул под струю помидор, чтобы смыть налипшую грязь, а затем, не выключая воду, пошёл в сторону дома – ел при этом, находу вцепившись зубами в сочную мякоть. Вспомнил о Руфусе и выплюнул кусок помидора ему в пакет. Странно, что все Руфусы дохнут, он же хороший хозяин…

Глава 3

Спецкласс находится на третьем, самом последнем этаже. Лёня там старается не появляться. Правда, на этом же этаже расположен спортзал, поэтому пару раз в неделю всё-таки приходится.

Стоит шагнуть в коридор третьего этажа – и попадаешь в царство хаоса. Тут в тебя может прилететь что угодно: от обгрызенных ластиков до хомяка, которого кто-то неосмотрительно притащил на уроки. Дети из спецкласса все перемены проводят, кидаясь либо предметами, либо друг на друга. Здесь никогда не бывает спокойно. Поэтому остальные ребята, чтобы попасть в спортзал, вынуждены использовать рюкзаки в качестве брони, пробираясь, как через поле битвы.

Но в новом классе Лёня неожиданно увидел своего знакомого. То есть, как знакомый – этот мальчик жил в соседнем доме. Он с семьей недавно въехал, и Лёня очень хорошо запомнил тот день, потому что наблюдал за новосельем из окна. А наблюдать было за чем – мало кто так заселяется в новую квартиру.

Он как раз кормил очередного Руфуса, когда услышал во дворе бренчание гитары. Высунулся в окно и увидел: подъезжает к дому какая-то машина, не поймёшь: старая или новая. Люк у неё открыт и оттуда высунулись двое: мальчик и женщина. Мальчик не очень умело играет на гитаре, а женщина размахивает очень красной сумочкой и поёт. Губы у неё тоже были очень-очень красными. «Ну и семейка» – подумал тогда Лёня.

А теперь встретил этого мальчика в спецклассе. Он сидел за последней партой, почему-то в кепке, хотя в школе не разрешается носить головные уборы. Ни с кем не разговаривал, ни на кого не смотрел, как будто отгородился этой кепкой от всего остального мира. Иногда они встречались взглядами, но мальчик его, наверное, не узнавал. А Лёня пугался почему-то, будто застигнутый за подглядыванием.

Но однажды он всё-таки подсел к новому однокласснику и сказал:

– Привет, мы живём в соседних домах.

Но тот даже не отреагировал. Возможно, в спецклассах не принято так знакомиться?

Там, кстати, оказалось довольно скучно. В классе стояли не такие парты, как во всей остальной школе, а старые: наклонные, с подставкой для чернил и откидывающейся крышкой. Выкрашены они были серой краской, которая начала облупляться. Ходить никуда не нужно было, почти все уроки, кроме физкультуры, музыки и рисования, проходили в этом классе – прямо как в начальной школе.

Да всё было как в начальной школе. На математике учили складывать двухзначные числа, но Лёня подозревал, что это было шуткой. У взрослых часто так бывает: они говорят одно, но имеют в виду другое, потому что хотят проверить или подловить тебя. Ему показалось, что, когда учительница попросила сложить его двадцать и пятнадцать, она тоже хотела его на чём-то подловить, поэтому он не стал отвечать. Тогда она тяжело вздохнула.

Вернувшись домой, Лёня сразу направился к окну – понаблюдать за своим новым одноклассником. Он вообще часто так делал: мальчик почти каждый день гонял пустую консервную банку палкой по двору. Зрелище было завораживающим, но Лёня думал, что если бы это правда было хоть сколько-нибудь весело, то сосед бы не выглядел при этом таким унылым.

Мальчик ему чем-то нравился – уж очень у него был необычный вид. На прямых светлых волосах всегда криво была напялена кепка. Выбившиеся из-под неё волосы косо падали на лоб. Он смотрел на мир из-под этих волос хмуро и настороженно.

И занятие он себе во дворе нашёл странное, главное, мог весь день так провести, да ещё и с неизменной сосредоточенностью. Но Лёня не знал, как завязать знакомство, в классе же мальчик ему отвечать не стал.

Лёня решил взять скейтборд.

Почему-то ему казалось, что, если он выйдет на улицу и проедет мимо, мальчик обязательно захочет попросить его дать покататься.

…Не получилось. Стоило Лёне с дружелюбной улыбкой проехать мимо, как тот свою палку, которой гонял банку, сунул ему под колёса. Доска резко остановилась, треснув, а Лёня полетел вперед и, бухнувшись на асфальт, больно разодрал ладони. Лёня подумал, что пацан убежит. Потому что выглядел он не очень крепким и был ниже ростом, а есть такое правило: если сделал гадость тому, кто сильнее, то лучше уматывай. Но тот убегать и не думал. Стоял в стороне и хихикал, даже взгляд не отвел, хотя вид у Лёни был довольно злобный.

– К-к-классно ты с-с-валился, – сказал мальчик.

– Нафига ты это сделал? – спросил Лёня.

– А чё ты л-л-лыбишься?

– А ты чё? – беспомощно огрызнулся Лёня.

– А ничё, – зло прищурившись, сплюнул мальчик.