Глава вторая

Ноябрь выдался обычным, таким, как и положено ему быть, без температурных рекордов и погодных бедствий. В первой половине слякоть, дожди, ночные заморозки, во второй крепкий мороз сковал землю, еще не защищенную снегом, на дорогах гололед, автомобилисты стали осторожнее, но все равно, там и тут стояли покалеченные машины, похожие на смятые консервные банки. Морозы всегда приходят неожиданно, особенно для чиновников, отвечающих за дороги и коммунальное хозяйство. Все они знают, что идет зима, скоро посыплется снег, грянут морозы с ледяным ветром, но почему-то подготовиться к этому не успевают. Замерзают без вовремя поданного отопления детские сады, школы, и больницы. Где-то не успели включить котельные, куда-то не завезли уголь. Никто не знает, почему каждый год холода застают большую часть жителей страны врасплох. Неделя, иногда две-три, царит страшная суматоха, если не сказать паника. Начальство выезжает «на места», срочно дорабатываются материалы, на подготовку которых не хватило целого лета. Работа, которую не делали в теплое время месяцами, выполняется за часы.

Кого-то снимают с работы. Газеты и телевидение усиленно говорят об отечественных проблемах: техники не хватает, людей не хватает, ума не хватает. Как тут не вспомнить знаменитую формулу Пушкина о дураках?.. При первых же морозах простудные инфекции вольготно путешествуют по городам и весям. Болеют взрослые и дети. В поликлиниках очереди, участковые врачи ходят целый день по вызовам и тоже заболевают. В аптеках очереди, фармацевты быстрее всех ориентируются, предлагая лекарства подороже. Иногда морозы сменяются слякотью. Солнце скрыто за мутной пеленой облаков, снег, переходящий в дождь, под ногами каша, ни пройти, ни проехать. Все ждут, когда выпадет настоящий снег. Так хочется, чтобы трепетные снежинки слетали с неба, и снег ровным слоем укрывал землю, дома, деревья, чтобы не было ветра, чтобы дышалось полной грудью. Как в детстве. Почему самые белоснежные, восхитительно-пушистые, опрятные зимы были только в детстве?

Но все тяжкое когда-то кончается. Вот и снег пошел. Вначале он припорошил рыжевато-коричневый, высохший и промерзший до хруста ковер, сотканный осенним листопадом, разукрашенный алыми ягодами рябины. Города и села начали блаженно поеживаться в снеговых шубках, мелодично заскрипел под ногами ледок. Отшлифованные тысячами ног тротуары превратились в скользкие дорожки. Детвора катается по ним, вцепившись друг в друга, и так же дружно падает, въезжая в сугробы на обочине. Им все в радость, особенно «куча-мала», что визжит и хохочет, дрыгая ручками и ножками.

Радуются снегу яркие снегири и неунывающие синички, а воробьям раздолье! Прыг – скок, прыг – скок – с ветки на кустик, с кустика на подоконник. Хитрые, озорные глазки-бусинки косятся через окно в комнату. Ждут – может, чего подбросят? Но уж очень воробышки пугливы, заметив любое резкое движение, немедленно вспорхнуть и кинутся обратно, под защиту стайки таких же голосистых и деловитых маленьких птичек, что сидят на ветках, похожие на пушистые коричневые шарики. По реке поплыли льдины, сначала маленькие, потом все больше и больше. Каждую ночь забереги прирастают на несколько метров. Площадь свободной воды становится все меньше и меньше, и вот уже огромная льдина встала поперек, за короткое время еще обросла льдинами, которые припаялись друг к другу до самой весны.

И соединились берега, и немалое время пройдет, прежде чем настойчивое вешнее солнце подточит спрессовавшийся лед – сначала у берегов, а потом и по всей реке, расколет его на куски. И поплывут глыбки к «морю-окияну», и за долгую дорогу растают в теплеющей воде реки, словно и не было их никогда.

Анатолий Петрович Докучаев – главный инженер монтажного управления, уже две недели мотался по строительным объектам двух районов области. Работы было много: на одном объекте пускать тепло, на другом монтировать котлы, на третьем продувать трубы. Обычная работа, но в связи с холодами ритм ее был ускорен. Все перепуталось: ночь и день, выходные и будни. Старенькая «Волга» не выдерживала нагрузки, бывали дни, когда приходилось пересаживаться на самосвал или на попутку и так добираться до объекта. Его ждали, на него рассчитывали, от его решений зависело многое.

Работал он главным инженером, однако в конторе бывал редко, и до своего кабинета обычно добирался поздно вечером или в выходные дни. Как известно, бумаги любят порядок, поэтому все бумажные дела Анатолий Петрович доделывал дома, перед сном. Но когда начиналась зима, приходилось забыть обо всем, даже о бумагах. Одна была забота – пустить тепло в жилые дома.

В Ягодном, небольшом поселке, расположенном рядом с чистым, широким озером, обрамленным хороводом плакучих ив, Анатолию Петровичу сообщили, что его разыскивает начальник управления. Заехав в поссовет и связавшись по телефону с секретаршей, он получил команду: срочно прибыть в контору. Не стал выяснять зачем. Надо, значит, надо. Но все равно, к начальству добрался уже к ночи. Опять несчастная «Волга» не выдержала, заставив его вместе с водителем пересесть на рейсовый автобус. Начальник управления, Андрей Федорович Кашин, ждал, несмотря на поздний час.

– Думал, не приедешь.

– К тебе, да не приехать, – улыбаясь, ответил Анатолий Петрович. Были они с Андреем Федоровичем ровесниками. Оба послевоенного года рождения, похожие биографии: школа, институт, работа. На жизнь оба смотрели с оптимизмом, потому что были еще относительно молоды, еще здоровы, и всё, как говорится, у них было впереди.

– Что случилось, Андрей?

– Да ничего. Ты исчез на две недели, вот я и соскучился.

– Зато я не скучал. От первых морозов скука и сон как горох от стенки отскакивают. Да и какой там сон: вздремнешь между объектами и в бой.

– Знаю, все знаю. Молодец, справился. А я здесь круговую оборону держал. Удивляюсь – каждый год одно и то же: приходит зима – начинается горячка.

– Мог бы уже и привыкнуть к этому.

– Не могу.

– Молодой ишо, – пошутил Анатолий Петрович.

– Наверно. Но я жду тебя по другому поводу. Вчера первый секретарь Горкома поставил задачу: ввести механосборочный цех в Лучегорске к концу года.

– Да я же в Лучегорске был неделю назад. Там еще конь не валялся.

– Сейчас туда столько людей и техники пригнали, что корпус будет расти не по дням, а по часам. Как в сказке.

– Нам-то чего там делать? Стен еще нет.

– Толя, наша задача – крайними не остаться, когда штурмовщина начнется. Чтобы всех собак на нас не повесили. Ты и сам знаешь это не хуже меня.

– Андрей, там все плохо, даже видимости работы не создать. У нас сегодня каждый человек на вес золота, толкаться там – бессмысленно и преступно.

– Ты же знаешь первого секретаря. Помнишь, как в прошлом году за подобный демарш начальника СУ-5 из партии турнули? С формулировкой «За непринятие мер по вводу объекта». Я следующим быть не хочу. Цех все равно придется вводить, поэтому не пропадет наш скорбный труд…

Разговор прервался. Заканчивался финансовый год, и чтобы освоить выделенные деньги, за два последних месяца производилось столько работ, что порой возникало ощущение, что предыдущие десять месяцев были сплошным отдыхом. Правда, работы по большей части выполнялись только на бумаге, и сам ввод был бумажным, а после Нового года на «сданных» объектах работа кипела еще долгие дни и ночи.

– Но там действительно делать нечего, Андрей: ни отопления, ни водопровода, ни канализации, ни вентиляции… – попытался убедить коллегу Анатолий Петрович.

– Мне тебя учить, что ли? Нет работы – найди, а уговаривать меня не надо. Другого решения не будет.

– Кого туда поставить? Все бригады на своих местах.

– Сними бригаду Антонова с Ягодного. С генподрядчиком я уже договорился. Пока водопровод в поселок не провели, ввода дома не будет. Директор совхоза заартачился – у него три заселенных дома стоят без воды. Кто там мастер?

– Саша Петров, полгода как техникум окончил. Слабенький еще для таких объектов.

– Поработает, окрепнет. Где еще и учиться, как ни здесь.

– Но там же волкодавом надо быть, требовать, зубами вырывать площадки для работы.

– За волкодава ты будешь, а я через день объект навещать стану. Пусть Петров «пастухом» поработает, информацию своевременно передает, а кому решение принимать, сообразим.

– На таком объекте специалист нужен, а не «пастух».

– А ты на что?

– Ты меня прорабом переводишь работать?

– Не заводись, ты же знаешь, с чем это связано.

Анатолий Петрович, осмысливая ситуацию, подошел к окну. На пешеходной части бульвара горели фонари, проезжая же часть была в темноте. Редкие машины, проносясь мимо конторы, на мгновение освещали улицу. Промчатся, и вновь опускается шторка непроглядной темноты. «Черт знает, что в городе творится», – подумал он и опять вернулся к столу.

Андрей Федорович взял листок бумаги, стал записывать свои указания, комментируя их вслух.

– Толя, ты организовываешь перевозку людей на объект в течение двух дней. Дополнительно сварочный пост забираешь с базы. Ивана завтра утром направишь в Лучегорск, пусть сделает замеры для заготовок по всем видам работ. Трубы снабженцы отправят завтра. И спецовку обнови, чтоб у каждого рабочего на спине была надпись, что он – наш.

– Опять показуха, Андрей. Не надоело тебе пыль в глаза пускать?

– Делай, что тебе говорят!

– Хорошо, товарищ начальник, – шутливо козырнул Анатолий Петрович. – Все поставленные задачи я понял, готов к их выполнению, разреши отлучиться домой. Грязь отмыть надо.

Уже одевшись, у самой двери Анатолий Петрович придержал за рукав начальника и без всяких шуток попросил:

– Андрей Федорович, я редко спорю с тобой, стараюсь выполнять все, о чем ты просишь. Но поверь, здесь ты не прав.

– О чем ты? – сердито посмотрев поверх очков на главного инженера, спросил начальник.

– О Петрове. Понимаю, конец дня, ты устал, но решение неправильное. Рано ему на такой объект.

– Что, учить меня начал? Ничего с ним не случится. И ты защитника из себя не строй.

– Не заводись, Андрей. Лукошин лучше подойдет для этой роли: и опыт есть, и хватка. А на его место – Петрова.

– Хватит болтать. Как я сказал, так и будет.

Из конторы они вышли молча, сухо попрощались, и каждый пошел в свою сторону.

* * *

На другой день, рано утром, Анатолий Петрович приехал на пусковой объект, который наметили к сдаче через полтора месяца. На строительной площадке творилось вавилонское столпотворение: приезжали субподрядчики, подвозили бытовки, оборудование, оснастку, материалы. Слышалась тяжелая многоэтажная ругань, машины и прочая строительная техника застревали в грязи, и основное рабочее время уходило на то, чтобы их вытащить. Несмотря на эту неразбериху, люди все прибывали и прибывали. Тут же бегали «контролеры», готовившие первому секретарю информацию о том, кто и как откликнулся на его призыв.

Огромный объект надрывно дышал штурмовщиной, авралом. Необходимо было наверстать упущенное время, несмотря ни на что.

За долгие годы работы Анатолия Петровича на стройке такое случалось частенько. Это стало чем-то привычным, неотъемлемой частью строительства, особенно крупных, «значимых» объектов. Перед сдачей все стягивалось сюда: и рабочие, и начальники, и материалы. Люди работали круглосуточно, качество сделанного было на втором плане. Оперативные совещания проводили два раза в день под лозунгом «Даешь!»

Саша Петров – молодой человек среднего роста, с пышной копной волос, без шапки по моде тогдашнего времени, с поднятым воротником уже поношенной куртки, с удивлением смотрел на скопище людей и техники. Ему, молодому специалисту, со штурмовщиной пришлось встретиться впервые. Как и с настоящей, а не с ученической жизнью.

Через полгода ему исполнится девятнадцать. Из них четырнадцать, самых счастливых, он жил с мамой в глухой сибирской деревеньке. Улица, она же единственная дорога, вольготно расположилась вдоль пологого угора реки. В дождливую погоду была она вся в ямах и колдобинах, но дожди проходили, и зарастала улица крепкой молодой травой, в гуще которой виднелись белые и желтые колеблющиеся блики, это цветы находили себе место под солнцем. По весне, как изысканные драгоценности, они украшали собой палисадники и тропинки, идущие от домов.

Сразу за околицей начиналась тайга. Она, могучая, без начала и конца, дарила всему окрестному миру свою вдохновляющую красоту, обеспечивала пропитанием, одаряла благодатным воздухом.

Густое солнце, горячий таежный воздух, отражающая небо сладкая студеная вода в реке… И просторы, от которых дух захватывало и укрепляло в вере в незыблемую гармонию бытия. Рядом всегда был родной человек – мама. Первые выученные стихи он читал маме, первые похвальные листы за хорошую учебу он приносил маме, первые заработанные деньги отдавал маме. Он многому учился у нее, не осознавая этого.

Саша мечтал вырасти и стать летчиком. В пять лет он впервые увидел в небе пролетающий самолет. Это было настолько яркое впечатление, что только и было потом разговоров о самолетах и летчиках. Старался хорошо учиться и заниматься спортом, потому что хилых и слабых в летчики не берут.

Деревенская школа – семилетка. Дальше нужно было учиться в районном центре, что находился в семи километрах. Но там не было ни родных, ни знакомых. На семейном совете решили, что Саша поедет в город, где жил его родной дядя, и поступит в строительный техникум. Все-таки будет среднее образование и специальность. А после этого и в летное училище можно поступать. Он не стал перечить матери. Специальность в техникуме не выбирал, подал документы туда, где был меньший конкурс. Это оказалось монтажное отделение. Учился хорошо, после окончания направили работать далеко и от дома, и от города, в котором учился.

О летном училище не забыл, собрался поступать через год. Правда, было несколько «если»: если предприятие отпустит, если в армию не заберут, если экзамены сдаст…

Вспоминая детство, Саша увлекся и чуть было не угодил под многотонный самосвал. Анатолий Петрович быстро вернул его к сегодняшней действительности. Пока подъезжали рабочие, бытовки и инструмент, они обошли строительную площадку, наметили, что будут делать в первую очередь. Фронта работы, конечно, еще не было, но нашли небольшой «задел», познакомились с руководством стройки, побывали в «Штабе» – такое громкое название красовалось на одном из вагончиков. День прошел в бессмысленной ходьбе и смотринах, а когда подвезли вагончик и подключили его к электричеству, Саша медленно и устало присел у горячей печки, облокотившись на стенку. С этого момента начался новый этап его жизни.

Молодой специалист впервые увидел такой огромный объект, который ни в какое сравнение не шел с жилым домом, где он начинал свою трудовую деятельность. И не просто увидел, а начал выполнять работы, без которых этому объекту не ожить. Многое неприятно удивляло его. Прежде всего, слишком большое количество людей, работающих на одной площадке. Массы рабочих разных специальностей перемещались и выполняли работы на тесных площадках цеха, мешая друг другу. Иногда он замечал, как ему казалось, совершенно нелепые вещи: уложенная вчера кирпичная кладка сегодня разбиралась, и на это место укладывались трубы, металлические конструкции, бетонная смесь; и снова возводилась кирпичная кладка. Саша еще не понимал, что такое штурмовщина, но уже наглядно видел ее результаты.

Каждый день проводились совещания, ставились задачи, решались вопросы, и во всех этих мероприятиях участвовала уйма людей, но на самой строительной площадке руководителей не хватало. За стройку со стороны генподрядчика отвечал прораб, нервный и затюканный, успевающий только встречать свое и городское начальство.

Субподрядчики были предоставлены сами себе и, как правило, не задавали вопросов. Они старались сделать все, что возможно, или то, что было необходимо на данный момент, готовя к оперативке какой-нибудь сложный вопрос, тем самым давая понять, что они на объекте и упрекнуть их не в чем. Многие, зная, чем кончается штурмовщина, уже заранее готовили «алиби», чтобы гнев партийных боссов не обрушился на их головы.

Медленно, со скрипом, совсем не так, как хотелось начальству, цех обретал свои формы. Он производил устрашающее впечатление, длина его была метров двести, огромные фермы в три ряда перекрывали его поперек. Стали появляться и внутренние стены, а также помещения, необходимые по технологии. Однако, как и прежде, порядка не было. Никто даже не вспоминал о графике совмещенных работ, каждый надеялся на свой опыт и везение.

Именно в такой неразберихе происходят на стройке несчастные случаи. Профессионализм – это не только умение делать хорошо, красиво, быстро, надежно, но и безопасно. Ни один, даже самый прекрасный дворец в мире, не стоит человеческой жизни. Однако стало уже привычным делом, что любой объект, где нет строгого регламента и порядка, забирает эти жизни. Происходит своего рода жертвоприношение. Но если во всех религиях, даже самых примитивных и грубых, жертва приносится во имя чего-то, то на стройках люди гибнут просто так, вследствие глупости и непрофессионализма. Немало строительных объектов в России (да и не только в ней!) обагрены кровью.

На очередном совещании монтажников обязали сварить ливнестоки, потому что дождевая вода через воронки просачивалась внутрь. Несмотря на просьбу Анатолия Петровича дать «окно» для сварки горизонтальной «плети», первый секретарь горкома